Morgenmuffel

Дарья ушла в работу с головой, Джейн ещё пару раз щёлкнула пультом и со вздохом выключила телевизор. Минут пять в комнате Дарьи царила тишина — только клацанье клавиш компьютерной клавиатуры. Очередной рассказ. — И куда ты собираешься подавать документы, Лейн? — Дарья сохранила текст и развернулась на стуле лицом к подруге. Джейн пожала плечами: — Пока точно не решила. А ты? — РАФТ. — Тогда в один из колледжей искусств в Бостоне, — Джейн уже поскрипывает карандашом в альбоме для скетчей. — А как же твой вожделенный Нью Йорк, Лейн? — ехидно улыбается Дарья. — Ты так рвалась в Большое Яблоко… Помню, как всё нашёптывала мне на ухо, когда в нашу школу заявилась Вэл. Не отлипала от неё. — Ты так легко от меня не отделаешься, Моргендорффер, — Джейн изображает на лице хищную улыбку. — Тем более, что Бостон не так далеко от нашего городка, а Трент тот ещё обалдуй и я не хочу оставлять брата надолго без присмотра. Опять забудет оплатить счета или про текущий кран в ванной на втором этаже. — Не стоит отказываться от своих детских мечтаний ради меня, — Дарья совершенно серьёзна. — Я не требую от тебя подобных жертв, Лейн. Ты самостоятельный человек и не должна двигаться по жизни за мной следом, у тебя есть своё будущее и я приму твой выбор. — Я ничем не жертвую, Моргендорффер, — Джейн тоже совершенно серьёзна. — А Большое Яблоко никуда от нас не денется. И я уже не ребёнок — взрослая женщина, в «Эшфилде» мне чётко и ясно продемонстрировали, что без систематического образования я никто и звать никак, больно щёлкнули по носу, но оно того стоило. Мне будет страшно одиноко и холодно без тебя в Нью Йорке. У меня теперь есть новая мечта — представляю себе, как мы вместе приедем однажды в этот огромный мегаполис и будем гулять по центральным авеню, пьём кофе в маленьких кафешках, заглянем в знаменитую галерею Гуггенхайма, в музей современного искусства… Люди меняются, я человек и следовательно меняюсь. Теперь ты не только моё настоящее, но и стала частью моего будущего. Я просто не представляю свою будущую жизнь без тебя рядом и не понимаю, как жила без тебя все эти годы до нашей встречи. — Мы просто не можем не быть всегда вместе… — грустно вздыхает Дарья. — До конца жизни вдвоём. — Можно подумать, что мы прокляты, обречены на это, — сердито фыркает Джейн. — Это не страшное наказание, не проклятие, люди называют подобное любовью, счастливым случаем, судьбой. Страшным везением, когда кто-то находит свою родственную душу, а ты жалуешься. Не боишься, что сейчас в комнате появится Дух Праздника Святого Валентина и съездит тебе по лбу любимой розовой погремушкой за такие речи? Дарья смеётся, а Джейн готова поклясться, что слышала, как за дверью платяного шкафа подруги раздалось сердитое фырканье и хорошо знакомый голос тихо и недовольно пробурчал: «Вот ещё! Буду я с вами драться». … — И куда ты собираешься поступать, Джейн? — спрашивает Хелен за обедом. Джейн уже почти член семьи и даже помогает Джейку по хозяйству. Починить кран, вкрутить лампочку. «Попробуй расшевели и заставь действовать засоню Трента. Самой сделать легче и быстрей. Так что это я занимаюсь дома мелким ремонтом» — пояснила Джейн. — Академия искусств в Бостоне. — Будем вместе снимать квартиру, — добавляет Дарья. — Найдём работу. — Вы уже всё для себя решили, девочки, — грустно улыбается Хелен. — Расписали свою жизнь на годы вперёд. — Ну дату свадьбы ещё не назначили… — задумчиво тянет Дарья, а Джейн чуть не поперхнулась лазаньей: — Предупреждать надо, Моргендорффер! Так и убить можно! — А ты против, Лейн? — поднимает идеально выщипанную бровь Дарья. — Я совсем не против, но у нас не было даже помолвки и я пока не думала всерьёз о браке — нам ещё заканчивать школу, но… Я же говорила, что не представляю свою будущую жизнь без тебя. Ты стала неотъемлемой частью моей жизни и моего будущего, Моргендорффер. — Ты тоже, Лейн, — улыбается Дарья в ответ и над столом повисает такая… идиллия, что разве что сироп не капает на скатерть с потолка. — Вашу помолвку стоит отпраздновать, — объявляет Хелен. Джейк кивает, спрятавшись за газетой. Квин была вместе со Стэйси и о скандальном празднике кумушки Лондейла судачили ещё неделю — Стэйси не самый молчаливый человек в городе.