So you find it easy?

      Феллон к ней приближается осторожно, шаг за шагом, чтобы не спугнуть. У Люси взгляд затравленного зверька, озирающегося с любопытством по сторонам. Пальцы тонкие девичьи скользят по клавишам фортепиано умело вновь... вокруг пьяный смех и стоны, а Люси Уэллс выглядит как гребанный непорочный ангел в окружении стен борделя Маргарет Уэллс.       Маленькая Персефона.       Феллон сдерживает свои животные порывы заявить на неё права, хотя жажда отвести её мать в сторону и назначить цену затмевает сознание. Как и картинки того, что он может с ней делать, едва оставшись наедине. Он бы провёл губами и пальцами по этим тонким ключицам, освободил бы грудь из оков корсета и показал, что ад тоже бывает сладок.       Какая же она маленькая, думает он невольно, возвышаясь над светловолосой девушкой. Она вздрагивает от его присутствия, сбивается и не попадает в ноты — тонкие пальцы жмут сильнее на белоснежные клавиши в попытке вернуть контроль, и в мелодии её невольно чувствуется боль.       Надломанная.       Откровение вынуждает его нахмуриться и склониться невольно ближе, чтобы вздохнуть аромат её страданий. Хрупкое создание в белом платье с миленькими розовыми бантиками замирает от его присутствия, но сбежать не осмеливается. Вместо этого взглядом выискивает хоть кого-то, кто способен на помощь ей прийти. Но таких здесь нет. Не сегодня.       — Мы снова встретились, моя Персефона.       Люси выдавливает из себя улыбку, храбрится старательно и даже приветствует, хотя он видит, как губы её дрожат. Глупышка не знает совсем, что такие чудовища, как он, чуют слабость за версту и наслаждаются этим, предвкушая скорую расправу.       Хрупкие вещи ломать куда веселее, а лорд Феллон давно уже погряз в скуке.       — Ещё не время, милая Персефона.       Люси едва вздыхает свободно, провожает взглядом высокую фигуру лорда, который покидает стены борделя без компании, и возвращается мыслями к очередному клиенту. Их будет много. Всегда много. Пока хоть один из них не решится взять её, как вещь, в своё покровительство. Шарлотта не говорила, что привыкать и притворятся будет так сложно. Она едва может вынести тяжесть мужского тела, не говоря уже о тех мгновениях, когда им хочется коснуться её лица, заставить посмотреть им в глаза... желчь поднимается к горлу, а фантомная боль меж бёдер начинает сводить с ума. В ушах назойливо подслушанная, брошенная с разочарованием, матерью фраза: «почему её никто не хочет?». Люси с особым остервенением жмёт на клавиши фортепиано — комнату озаряет громкий траурный звук и Феллон его несомненно слышит, истолковывая как крик о помощи.       Чего Люси не знает, так это то, что Феллон видит и её слезы — он хочет на вкус попробовать каждую маленькую каплю...       Наедине с ним она ещё более скована. Совсем не знает как вести себя с мужчиной. Лорд Феллон привык к опытным шлюхам, к лживым улыбкам и стонами, к соблазну изящному. Всё становится лишь яснее, когда ему стоит снять свой жилет — страх в её взгляде только возрастает, хотя она так отчаянно старается его унять. Внутренняя борьба её столь занимательна, что аж дух захватывает. Он Уэллс читает, как открытую книгу, с наслаждением перелистывая каждую страницу.       Живое воплощение Персефоны, его навязчивая фантазия...       Её трясёт, она едва ли семенами граната не давится и старательно сдерживает подступившие слезы. В глазах её не просто страх, а животный ужас сокрыт, а взгляд то и дело возвращается к лезвию ножа, к каплям гранатового сока, что напоминает кровь, на длинных мужских пальцах.       Люси страшит не жестокость, а неизвестность.       Он не моргает, впитывает каждый отблеск эмоции. Усмехается, нависает над ней, пачкает светлую кожу шеи гранатовым соком и приближается медленно к её лицу. Словно гипнотизирует, подавляет желание отвернуться, как она инстинктивно поступала с мужчинами, и приоткрывает губы для поцелуя, склоняясь всё ближе.       Люси чувствует, как сердце бешено колотится в груди, едва ли не ломая рёбра, и издаёт смесь писка и возгласа ужаса, отталкивая его дрожащими ладонями — для столь хрупкой фигурки получается весьма сильное движение. Феллон приземляется на пол и не может сдержать ликующий хохот. Несостоявшийся поцелуй отдаёт покалыванием на губах, которых коснулось её жаркое дыхание, и он спешит прижать пальцы ко рту. На языке чувствуется терпкие капли граната и лорд глотает этот привкус вместе с её страхом.       Теперь он хочет её даже больше.       Феллон поднимается на ноги, усмиряет животную потребность получить её прямо сейчас и отступает. Переводит дыхание, улыбается ей, а затем крайне медленно и осторожно нарушает вдруг её личное пространство вновь — склоняется к её лицу, подавляет стремление стереть катящиеся по впалым щекам горькие слезы. Он шепчет ласково ей на ухо:       — Однажды ты сама ко мне прийдешь, моя милая Люси.       Этого не случится, думает с уверенностью Уэллс, но озвучить не решается. Смахивает слёзы, едва за ним закрывается дверь, и подтягивает колени к груди. Лорд Феллон пугает её. Дико. До дрожи в теле. Пускай лучше будет череда других мужчин с понятными ей, пусть и низменными, намерениями, ведь каждая женщина в этом доме научилась терпеть, научится и она. Научится, обязательно, но в златой ад лорда Феллона она не попадёт ни за что в жизни.