***
К полудню все уже добрались до Сэйрая. Люмин соврала, если бы сказала, что ей очень нравилось здесь — это место казалось мертвым, а после знакомства с Ру ситуация совершенно не улучшилась. Буквально все напоминало о его плачевной истории: тот высоко парящий в небе остров, эта однотонно синяя трава и тонкие белые деревья с фиолетовой листвой. Но она из раза в раз приходила сюда. Эта мрачность, отсутствие какой-либо живности помимо хиличурлов, Фатуи и призраков проникала под кожу — и это не могло не завораживать. Девушка, влюбленная во все светлое, теплое и радостное, покрывалась мурашками от прохлады, такого странного фиолетового неба. Отовсюду звенел гром — и точно такая же звенящая, мертвая тишина была его соперником. Но на фоне всего острова выделялось одно место — храм Асасэ. Здесь было достаточно светло по сравнению с другой частью острова, а пушистые коты не могли не умилять. Даже облака, казалось, приобрели форму кошек. В этом храме была одна интересная «персона» — Нэко. Это была маленькая говорящая черная кошечка, поражавшая своей твердолобостью. Первое впечатление было не очень хорошим, но потом отношения стали улучшаться, и каждое прибытие в Инадзуму сопровождалось последующим походом в храм. — Нэко! Мы пришли навестить тебя! — Паймон быстро подлетела к Жрице. — Давно не виделись, Паймон, Путешественница. Рада видеть новые лица, — промурлыкала свой ответ кошка, — Нэко была бы рада поговорить с нами, но боюсь, у нас пропал котенок, рыжий такой, — Компания быстро переглянулась, — Нэко может попросить вас найти его? — Да, конечно, — чуть помедлив ответила Люмин. Никого эта ситуация не порадовала. Помощь кому-то явно не входила в их планы. — Есть какие-то предположения, где он может быть?***
Получив примерные догадки, где этот несносный котенок может быть, троица пошла на поиски. Смотреть на постепенно опускающееся Солнце было достаточно неприятно — задерживаться на Сэйрае не хотелось ни на секунду. — Паймон устала! Может, название «Охотники за пушистиками» не так уж и мотивирует, — все это время Паймон летала и придумывала название для их команды. Проще говоря — надоедала. И если бы Икигаи с Люмин не согласились на это «Охотники за пушистиками», то, возможно, названия бы так и сыпались, — Может, Паймон стоит придумать ещё названий? — Паймон, просто продолжай искать котенка, — Люмин встала с колен и разогнулась, после чего последовал хруст в спине и тихий стон. — Нет, мы в жизни этого кота не найдём, — глубоко вздохнул Странник, — Пока мы ищем его здесь, он может перебежать в совершенно другое место, а потом в другое — и так далее. Не знаю как вам, но провести здесь весь день мне совершенно не хочется. Икигаи был прав. Они обыскали лишь одно из предполагаемых мест, но уже потратили больше двух часов. — Мы не можем просто взять и вернуться без котёнка. Мы же пообещали Нэко. — Люмин, если этот рыжий комок захочет вернуться — он вернётся, — Странник провел рукой по лицу — он устал. Только, если Паймон с Люмин устали физически, он — морально, — просто давай вернёмся и все объясним. Во время дороги назад никто не произнёс ни звука — было не до этого.***
Подходя к святилищу, послышалась ругань Нэко. Икигаи и Люмин переглянулись и ускорили шаг. Подойдя ближе, они увидели Нэко и рыжего котенка. Того самого рыжего котенка, которого они искали несколько часов. Люмин чуть-чуть расслабилась. — Я так понимаю, это тот самый кот? — тихо сказал Странник, обращаясь к девушке. Получив в ответ лишь лёгкую улыбку, и чуть задержав взгляд на девушке, продолжил смотреть на «сцену отчитывания» котёнка. Спустя примерно минуты три, Нэко все же заметила «охотников за пушистиками»: — Ой-ой-ой, вот и вы! — Нэко быстро подошла к ним, — Нэко уже хотела позвать кого-то искать вас! Спасибо огромное за помощь, — чёрная кошка наклонила голову в знак признательности. — Что ты, не стоит, мы всегда готовы тебе помочь. — А что насчёт награды? Паймон очень устала, пока искала рыжего пушистика! — Когда маленькая фея протиснулась между своими спутниками, Икигаи вздрогнул — совсем забыл про её присутствие. Люмин шикнула на Паймон, на что она проворчала что-то и отлетела чуть назад. — Не стоит. Мы в любом случае не нашли котёнка, а он сам пришёл. Нэко хмыкнула: — Как знаете, Нэко же лучше. Мы даже не успели толком поговорить перед вашим уходом. Чем храм Асасэ может вам помочь? — Мы просто решили навестить тебя, пока находимся на острове, — глаза кошки заблестели. Было видно, что компании из Эйко, Тайсукэ и Осимы Дзюмпэй ей не было достаточно, — Прости, но мы ненадолго. — Хм, ничего страшного. Нэко хватает и тех людей, — было видно, что не хватает, — Ну да ладно, Нэко рада видеть вас снова. Ах, да, как тебя зовут? — Икигаи. — Рада знакомству. Что ж, если это все, то мне пора идти. Мне все ещё нужно многое здесь переделать и украсить, — Нэко слегка поклонилась и попрощалась с «охотниками». — Ой, стойте! Паймон забыла отдать Нэко брелок! Я быстро вернусь! — насколько быстро она это сказала, настолько же быстро она и улетела. Странник и Люмин даже не поняли, что только что произошло. — Что ж. Нам нужно собрать несколько плодов облачной травы. В принципе, я могу сама этим заняться, — говорила девушка, продолжая смотреть в сторону исчезнувшей подруги, — Я знаю, что тебе не нравится этим заниматься. — Не помню, чтобы ты спрашивала меня, нравится ли мне этим заниматься, — парень посмотрел на Люмин. Глаза чуть сузились. — Я помогу тебе. Так мы быстрее закончим. Девушка повернулась лицом к парню. Удивлённое лицо медленно начало приобретать черты улыбки — улыбки, которую, наверное, ещё никто в жизни не видел. Такой, какой ещё в своей долгой жизни не видел Икигаи. — Спасибо. И опять, как в ту проклятую ночь на Ватацуми. Уши предательски покраснели, а сам юноша не мог вымолвить ни слова. Лишь молчать, впиваясь взглядом во все деревья, в каждую травинку, в каждый камешек — но только не в эту девушку. Не смог бы. Как бы сильно не хотел — не смог бы. Боялся, что сойдёт с ума ещё сильнее. В ответ парень лишь опустил голову и кивнул. Тело пробивало лёгкой дрожью — не от холода. — Где примерно находятся твои эти… Голова плавилась. Так всего много хотелось сказать, так много, что не хватило бы и нескольких дней. Он всегда призирал романтику, любовь, считал бессмысленным, ненужным. И сейчас он млел перед девушкой. Перед девушкой, которая в прошлом была его противником. Да, он и тогда интересовался ее личностью. Было интересно увидеть «бесстрашную героиню», узнать ее пределы, узнать мотивы и в конце растоптать. Но банальный интерес перешел в нечто большее, в нечто опасное. При каждом таком моменте «нежности» что-то теплом разливалось в зоне груди, а потом резко било в живот, и эта боль не прекращалась — распространялась по всему телу, перерастая в тревогу. Откуда эта тревога? Почему Шестой Предвестник Фатуи боится? Боится стать похожим на человека? Абсурд. Боится влюбиться? Кукла не может любить. Почему не может? Так заложено. Кем заложено? И каждый раз вопросы продолжали сыпаться, а тревога нарастать. Он не боялся смерти, а теперь боится чего-то, что ему неизвестно. И пугала неизвестность будущих событий. Вдруг любовь? Что тогда делать? Пытаться избавиться, начать избегать или признаться? А если не любовь, то что тогда? Страх, симпатия и уважение к товарищу, помощнику? От Предвестника, который старался ни с кем не связываться — особенно с нижестоящими по статусу — уважение к сопернику? Но разве все не в прошлом? Разве не стоит отпустить прошлое, забыть про тот статус? Юноша дернулся. — Ты в порядке? Золотые глаза блеснули. В один момент все прекратилось. Он о чем-то думал? Имеет ли это сейчас значение? Ее рука, словно кукольная, аккуратно касалась его плеча. Хотелось коснуться ее, но боялся спугнуть. Глаза немного сузились. Вдох. Выдох — Я видимо устал, — голова немного болела. Иногда перед сном он всегда думал, насколько они с Люмин похожи. Она много времени проводит на открытой местности, тогда почему она выглядит как бутон сесилии? Может быть, она тоже создание какого-нибудь божества? Или, может быть, просто кукла, созданная великим мастером? Ответа он не знал, а очень хотел. — Тебе необязательно мне помогать. — Я правда в порядке Волновалась ли она за него? Или это просто банальная вежливость? Сумели ли они сблизиться за месяцы скитаний вместе? Или это просто он себе выдумывает? — Паймон вернулась! Куда нам нужно идти? — Нам нужно обойти главный остров… А дальше он не слушал. Лишь покорно шел за спутницами, оставаясь погруженным в мыслях. Его присутствие не несло никакого смысла. Тогда зачем он здесь? В чем его миссия, предназначение? Почему тревога стала тошнотой и презрением, причем презрением ко всем? К Люмин, к кошкам, к людям, к Паймон, что появилась так не вовремя и вовремя. К себе. Почему к себе? Потому что позволил взять вверх чувствам. Он знает, что ему не избежать плачевной судьбы, не избежать разбитого сердца. Признается — настанет конец скитаниям, не признается — будет вечно мучиться надеждой: а вдруг взаимно? А если и взаимно, то насколько долго? Как скоро она покинет это место? Когда ее путь подойдет к концу, она уйдет? А разрешат ли ему уйти с ней? И на каждый вопрос нет ответа. Загадочность тревожит, хочется приоткрыть занавесу, но страшно, до безумия страшно. Эта девушка итак стала для него одновременно сладким и тошнотворным хаосом, так теперь может и привести к гибели. А если откажет — переживет? Переживет. А что будет дальше? Он вернется к Кусанали и проведет там всю жизнь? А вся жизнь — это сколько? Он прожил чуть менее пяти столетий, а он остался таким же. Взгляд на небо. Икигаи устал, устал от постоянной неопределенности, устал от человеческих чувств, которые он так хотел заполучить и которых вместе с этим презирал. Просто устал. Хотел вернуться в свою комнату в отеле, заварить чай, взять книгу про какой-нибудь ботанике и зачитаться. Это успокаивало, уходил в самого себя, был как рыба в воде. — Сколько нам еще осталось? — Немного, не беспокойся. Мы скоро пойдем обратно, — Люмин и Паймон вздрогнули. Икигаи, наконец-то, присоединился к их компании. Тошнота отошла на задний план, теперь остались только возмущения, легкий смех и обсуждением, какой соус лучше подходит к собе.***
Приятные обсуждения долго не продлились — после долгой беготни по островкам усталость начала передаваться сначала только на ноги, а потом уже и на все тело. Меньше чем на половине пути все пришли к решению передохнуть. Паймон улетела искать хворост, а Люмин со Странником начали устанавливать печь искателя Адептов — на первый взгляд бесполезная вещица порой очень пригождалась. Вдали звучал гром, продолжавший свою извечную битву с тишиной — никогда они не поймут, как сильно они подходят друг к другу. По отдельности вгоняют в страх, а вместе могут создать нечто большее, нечто прекрасное, что будет понятно лишь потерявшим от любви голову поэтам и бардам. Такие мысли очень помогали во время перетаскивания хвороста — Паймон уж очень плохо с этим справлялась. Когда же все было готово, а маленькая спутница ела уже вторую пожаренную рыбу, Люмин начала вспоминать о своих путешествиях по мирам. Она рассказывала про традиции, особенности, одежду — ничего не укрывалось от ее памяти. Потом, кажется, ностальгия слишком сильно повлияла на девушку — на пару минут воцарилось молчание. — В моем мире была одна легенда, — светлые глаза были устремлены куда-то вдаль, словно пытались найти что-то. — Легенда о Дифилее. — Две Богини — Муза и Диана — завели спор. Первая говорила, что искусство важнее, что оно рано или поздно заменит природу. Диана же отрицала — есть чудо-цветок, одинок, а лепестки, словно чистый хрусталь, которого нет у Музы, и имя ему было Дифилея. — И что произошло дальше? — При помощи ювелиров Муза создала идентичный цветок — из редчайшего жемчуга и огня. Но души в нем не было — ведь не дышал, — девушка чуть помолчала. — Если честно, я не помню конца легенды. Знаю лишь, что с тех пор он зовется цветком Вечной Красоты. Я нигде не встречала их, даже в моем мире они были редкостью. — Жаль, Паймон бы хотела увидеть их в живую. — Я бы тоже хотела их увидеть вживую. Слышала, что как только на них попадает вода, лепестки становятся прозрачными. Воцарилось приятное молчание. Взгляд девушки был полон тоски. Была ли это тоска по дому, по брату, по мирам? Может, все вместе? Она поймала на себе задумчивый взгляд Икигаи. — Ладно, думаю, нам уже пора идти. Скоро совсем стемнеет, а Чайник оставлять снаружи опасно, — Люмин медленно встала и начала поторапливать Паймон. На лице красовалась печальная улыбка. Кажется, в этот момент он был готов сам вырастить этот цветок.***
Так настал последний день Иродори. Праздник прошел слишком бурно для Странника — открытие новых чувств, эмоций, путей развитие (а если быть точнее, то их отсутствие), осознание чувств к Люмин и даже почти полное их принятие. Это путешествие можно назвать как и полным провалом, так и успехом. Ближе к ночи будут последние соревнования в прозе, а после объявления результатов — фейерверк. Как бы не врал себе Странник — его увидеть очень хотелось. Поэтому все оставшееся время он был как на иголках, пытаясь подобрать, в чем он пойдет.***
Черное кимоно с журавлями неприятно сидело на юноше. Он не помнил, когда в последний раз носил его, и носил ли вообще. Поправив одеяние еще раз, он вышел из здания отеля. Пылающее Солнце заходило за горизонт, уступая место своей тайной любовнице. Улицы были переполнены людьми — съехалась не только вся Инадзума. Перед глазами пестрили самые разнообразные цвета — все, особенно девушки, были одеты, как с иголочки. На головах дам из благородных семей можно было увидеть серебряные, а иногда даже и золотые хираути, а совсем молодые девушки выбирали кусудаму. «Интересно, она тоже будет в кимоно?» Рванул поток ветра. Сзади открылась дверь. Нежно-розовое цумами канзаши свисало с заплетенных светлых волос. Красное кимоно с белыми цветами на нем было из сшито из дорогой ткани, а в руках была вагаса, так подчеркивавшая девушку и ее наряд. Яркие, налитые золотом глаза блеснули, а на лице появилась теплая улыбка. — Надеюсь, мы не сильно задержали тебя? Одеть Паймон в кимоно оказалось непосильной задачей даже для меня, — передние пряди подхватил ветер. — Нет, — юноша произнес эти три буквы и мигом отвернулся. Все лицо начинало багроветь. — Нам нужно поторапливаться, а то ничего не увидим, — Странник подал ей руку. Люмин смотрела на протянутую ей руку. Секунда. Две. Его руку обожгло теплом. Он неуверенно подтянул ее к себе. Три. Четыре. Именно столько он позволил себе рассматривать ее лицо. Женская рука ловко юркнула под его плечо. Теплый ветер начал подгонять их. — Предлагаю убежать от Паймон, — на девичьем лице появилась легкая ухмылка. — Раскричится же, — близость придавала некий дискомфорт юноше. Спина выпрямилась, а ноги понемногу становились ватными. — Твоя правда.***
Окончание фестиваля проходило относительно нормально, не учитывая постоянной толкучки и опасения встретить людей из прошлого. Но все еще находившаяся под плечом рука уже придавала некую уверенность. Очередной поэт ушел с импровизированной сцены, уступив точно такому же. — Интересно, он будет рассказывать про пылкую любовь, горькое расставание или про тяготы жизни без любимой? Ставлю на первое. — Счет 2:4, я в любом случае выиграла, — с самого начала толпа была в нетерпении от предстоящего фейерверка. — А вообще, ставлю на второе. — Поблагодарим Чибо-сан за его выступление! Хочу также поблагодарить всех участвовавших и присутствующих! Также хочу сказать, что уже совсем скоро мы запустим долгожданные фейерверки! — Может, отойдем подальше? Там наверняка будет лучше видно, — увидев легкий кивок головы, юноша крепко взял волю в кулак и руку девушки, и поспешил пробраться через толпу — было бы неприятно пропустить все зрелище. Через некоторое время пара сидела возле какого-то камня, приятно болтала и пристально смотрела в небо. На небосводе уже давно показались редкие, но завлекавшие взор звезды. От "сцены" послышался гул. Две секунды. Вспышки всех возможных цветов: красные, фиолетовые, желтые озарили небо. Теперь уже они перетягивали на себя взор. Радостные возгласы были слышны отовсюду: со стороны сценки, деревни. Даже природа подхватила празднование. Лица окрасились как от красок, а глаза впивались в хаос из красок - хотели запомнить все до единой, незначительной мелочи. И ничего не имело смысл в этот момент для него: ни пьяница возле домов, ни громкая заводящая музыка, ни нежно смотревшая на юношу девушка - все это не имело смысл. Но уже совсем скоро он заметит этот взгляд. Он удивится, смутится, сделает много не имеющих значения движения. Смутится еще раз уже от ее улыбки. Попытается вымолвить слово, бросит попытку. Она лишь пододвинется ближе и опустит голову на плечо. И в тот момент он осознает: он сделает все, чтобы она всегда была рядом. Чтобы этот нежный взгляд был направлен только на него.