Брют

      Цзян Чэн ожидал худшего исхода, но услышав такие заветные слова, Вэй Ин замер. Он практически не дышал, смотря куда-то в пустоту.       — Я был бы счастлив исполнить твою мечту, но к великому счастью, Яньли жива и здорова, воспитывает прекрасного мальчика, наследника ордена Цзинь, нашего с тобой племянника, — спокойно говорил Цзян Чэн, поднимая брата на руки. Тот дрожал от холода, но даже звука не издал. — А сейчас, тебе нужно в постель, ты совсем замерз.       Они вышли из храма предков, на улице было солнечно, но все еще морозно из-за сильной влажности. Только на середине пути Усянь отмер, прижимаясь ближе к родному человеку, выдыхая облачко пара. Он несильно сжал отворот ханьфу Ваньиня, удобнее укладывая свою голову на чужое плечо.       — Жива… — на выдохе произнес Вэй Ин, поджимая губу, лишь бы не зарыдать от облегчения.       «Ты причина гибели всей семьи, что была так любезна тебя приютить. Ты убил свою шицзе. Она умирала в муках. Она захлебывалась кровью. Она ненавидела тебя».       Он не сдержался, заливая своими слезами светлую ткань чужих одежд. Из горла вырвался тихий всхлип. Цзян Чэн лишь мог представить, какие мысли одолевали Усяня, тот так отчаянно цеплялся за него, доверяя ему.       «Даже если и сбежишь, то думаешь попадешь в лучшее место? Каково это понимать, что все, кто тебе был дорог желают твоей смерти? Убожество…».       Он помнил все эти слова, что за тринадцать лет стали для него железной истиной. Когда он бежал, то просто надеялся, что сможет каким-то неведомым даже для себя образом, почтить память Яньли и искренне попросить у нее прощения. Только это спасало его от мысли о собственной смерти. Казалось, что это был единственный выход из его положения.       Он действительно хотел умереть. И сейчас тоже хочет.       — Спишь? — спросил Цзян Чэн, осторожно подкидывая Вэй Ина на руках, чтобы схватиться поудобнее, идти оставалось совсем немного. Людей на улицах было немного, в основном адепты все еще были на своих занятиях, а слуги могли уйти на обед.       — Нет.       — У тебя такое постное лицо, что у меня складывается ощущения, что ты не рад?— стараясь придать своему голосу невозмутимость спросил Ваньинь, краем глаза наблюдая за реакцией брата.       Вэй Ин поднял свои покрасневшие глаза, всматриваясь в столь знакомое лицо, что когда-то считал самым родным. Ему хотелось кричать и плакать. Он все это время считал мертвым того человека, что дал ему смысл жить, как в детстве, так и сейчас.       В тот злополучный день, он мог предсказать, чем все закончится, но какое же было его удивление, когда Лань Ванцзы пронзая его тело своим мечом, произнес лишь тихое:       «Наконец-то ты мой».       Тогда он потерял сознание от боли и потери крови. Последнее что он видел было лицо Цзян Чэна, что старался отбиться от полчища мертвецов, защищая себя и свою сестру. Тогда он уже считал, что Яньли мертва. Как же он ошибался. Единственно, чему он был рад в тот момент, что ему все же удалось уничтожить стигийскую тигриную печать, что несла невероятную угрозу для всего заклинательского мира.       После он лишь почувствовал, как Лань Чжань поднимал его на руки, унося с поля боя. Очнулся он уже в тайной пещере, в которую они еще во времена обучения в Облачных Глубинах попали по чистой случайности. Он лежал на холодном камне, но для Вэй Усяня казалось, что это был алтарь и его вот-вот преподнесут кому-то в жертву.       Его руки и ноги были связаны, хотя он и пошевелиться не мог, не говоря уже о побеге. Рана на его груди все еще кровоточила и это было больно, настолько больно, что он едва ли мог держать себя в сознании. Лань Чжань же на помощь не спешил. По началу он лишь просто наблюдал на приличном расстоянии, не подходя ближе чем на несколько метров. Не кормил, не поил. Вэй Усянь считал, что Лань Ванцзы упивался его муками, смотрел, как медленно из него утекает жизнь. Сейчас же, Вэй Ин был бы рад умереть именно в тот момент, не ощущая на себе глубину фантазий второго молодого господина Лань.       — Ты даже не представляешь, как я счастлив, — произнес Вэй Ин, скривившись, как от острой боли. Воспоминания прошлись острыми когтями по сердцу. — Я просто очень удивлен, пока еще не могу осознать, прости.       — Ты же ненавидишь эти слова — «прости» и «спасибо», что изменилось? — как бы между прочим поинтересовался глава Юньмэна, заходя в лекарскую комнату, укладывая брата на кушетку. — Укрывайся одеялом, я сейчас промою твои раны.       — Действительно… Наверное, для меня эти слова утратили прежний смысл… — Вэй Ин все еще чувствовал себя неуверенно, так, как будто он был чужой. — Цзян Чэн, сейчас моя душа спокойна, я не стану лютым мертвецом и преследовать тебя не буду, поэтому прошу, не затягивай.       Его голос был наигранно веселый, сейчас он мог сказать об этом точно, хотя в детстве он никогда не различал фальшь в его голосе и мимике. Вот и назревал вопрос, либо актерская игра Вэй Ина стала в разы хуже или же Ваньинь стал лучше в этом разбираться.       — Благослови меня, небожители! — отчаянно протянул глава ордена, что уже понадеялся, что его брат понял тонкий намек, что никто его убивать не собирался. Он рыкнул, напугав брата до мелкой дрожи. — Почему ты такой?! Ты же не идиот! Почему ведешь то себя так? Ты действительно думаешь, что если бы я хотел тебя убить, то возился бы сейчас с тобой? Да плевать я хотел на твое самобичевание и желание сдохнуть! Ты будешь жить!       Вспылил. Уничтожил то, что еще не смог построить. Как всегда.       — Ох, черт, гуль меня дери, я не хотел… — прошипел Цзян Чэн, ударяя себя по лицу. — Я не это хотел сказать… Точнее это, но не так…       Посмотрев на брата, Цзян Чэн увидел лишь напуганное, дрожащее создание, что смотрел на него глазами, наполненными болью. Это сбивало с толку.       «Неужели, я так сильно его напугал…»       Дыхание Вэй Усяня сбилось, а его лицо вновь стало белее снега, на месте брата он увидел своего мучителя. Лань Чжань редко повышал голос, еще реже переходил на крик, но когда это случалось, то после были лишь мучения и ничего более. Цзян Чэн же кричал регулярно, просто потому что иначе разговаривать не умел, ну Вэй Ин так раньше думал, сейчас же он мог сказать, что глава ордена стал чуть более сдержан.       — Не надо… пожалуйста, — слезно умолял темный заклинатель, вытягивая руки так, чтобы Ваньинь не смог к нему подойти. — Отпусти меня…       Цзян Чэн растерялся, но довольно быстро сообразил в чем же дело. Он сделал несколько шагов назад, сохраняя дистанцию, но помогло это несильно. Вэй Ин все так же смотрел на него волком, по щекам текли слезы.       — Вэй Усянь, ты в безопасности, «его» тут нет, — медленно и четко сказал глава Юньмэна. — Давай, дыши глубже, все хорошо.       Что делать дальше Ваньинь даже не подозревал, успокаивать людей он не умел совершенно. Даже собственного племянника успокоить не мог, всегда отдавая ребенка обратно матери. А у Цзинь Лина был невероятно капризный характер.       — Прошу, пощади! Только не снова! Я больше не могу!       Говорил Вэй Ин очень отчаянно и совершенно разбито, так, как будто он готов был отдать свою жизнь, лишь бы ему больше не делали больно. Вспоминая, каким характером обладал раньше Вэй Усянь, становилось не по себе. Волевой, сильный, умный и невероятно обаятельный темный заклинатель, что мог за один день перевернуть любой орден с ног на голову.       Вэй Ин неожиданно ослаб. Его глаза закатились, и он тяжелым грузом упал на кровать, теряя сознание. Его волосы разметались по всей кровати, вырисовывая необыкновенные узоры. Цзян Чэн в ту же секунду оказался подле кровати Вэй Ина, нежно сжимая его запястье, высчитывая пульс. На деле все оказалось не так печально, как могло показаться. Пульс чуть замедлился, но в остальном было все хорошо, конечно если не считать золотое ядро, заместо которого зияла пустота.       — Как же мне тебе помочь…? — в пустоту произнес Цзян Чэн, осторожно перекладывая Вэй Ина, чтобы голова покоилась на подушке.       С этого момента Ваньинь поклялся внимательнее следить за языком и своим тоном, чтобы Вэй Ин не слышал того, что могло бы его спровоцировать на подобные приступы. Оставив брата набираться сил, Цзян Чэн решил, что необходимо позвать лекаря, на всякий случай.       Лекарь нашелся быстро. Он, как и в прошлый раз был в своей комнате, перебирая сухие листья каких-то растений. Глава Юньмэна кратко объяснил, что произошло, но почему-то получил в ответ невнятное бормотание, на грани громких обвинений главы ордена в сумасшедшем поведении и легкомыслии.       — Да что же я не так сделал?!       — Начнем с того, глава ордена, что ему необходим покой! Покой! А это значит, что никаких ситуаций, где он бы смог испытывать стресс, а уж тем более такие сильные эмоциональные встряски, которые вы ему устроили! — лекарь едва ли не ударил нерадивого главу ордена по голове своим веером, чтобы такие гениальные мысли ему больше в голову не приходили, но все же решил себя сдержать. — А также мой вам совет на будущее. Если человек только что пошел на поправку, это еще не значит, что он полностью здоров! Если он вновь свалится с жаром, лечить будете самостоятельно!       Цзян Чэн нахмурился, недовольный тем, что мужчина начал его отчитывать, словно он ребенок несмышлёный. Хотелось бы сделать замечание, но сейчас он действительно чувствовал себя виноватым.       — Он своими глупыми словами вывел меня из себя! Он буквально говорил о том, что я должен его убить!       — Молодой господин Цзян, я понимаю ваше негодование, но к сожалению господин Вэй действительно считает, что вы должны его убить, из-за того, что эта навязчивая мысль была с ним на протяжении более тринадцати лет, он принял это за истину. Хочу напомнить, что именно вы были одним из тех, кто возглавлял осаду на гору Луаньцзан, для того, чтобы убить Старейшину Илина. Почему же он должен считать иначе?       Цзян Чэн нахмурился, внимательно слушая, что говорит ему мужчина. С одной стороны, он был согласен, Вэй Ин действительно имел право так считать, но с другой же стороны, он просто не мог принять это как факт.       — Я действительно поступил не особо разумно, признаю, — сказал Цзян Чэн, покачивая головой в знак согласия. — Но пусть мои действия и повлияли на состояние Вэй Усяня, но сейчас он хотя бы не будет винить себя в том, чего он не совершал. Вэй Ин теперь знает, что Яньли жива.       Лекарь хмуро на него глянул, но продолжать разговор не стал, лишь торопливо зашел в лекарскую комнатушку. Вэй Ин тихо лежал на кровати, мирно посапывая, как в детстве. Лекарь измерил пульс в нескольких точках, потрогал лоб, грудную клетку и конечно же проверил поток Ци, что все так же был слабым. Издав тяжелый, усталый выдох, лекарь вновь прошел к своим запасам различных настоек, доставая серый, грязный флакон.       — Прошу прощения, а это точно можно употреблять внутрь? — скривившись от брезгливости, Цзян Чэн боязливо посмотрел на флакон. «Я бы такое никогда в жизни не выпил…» — подумал глава ордена, но лекарь смерил его суровым взглядом, совершенно точно не собираясь отвечать. — Хотя… Вы явно лучше меня в этом разбираетесь. Доверяю его жизнь вашим рукам.       — Вот так бы сразу, глава ордена Цзян.       Откупорив флакон, лекарь накапал несколько капель желтой жижи в маленькую тару, разбавив все чистой водой и добавив какой-то зеленый порошок, что он достал из рукава своего ханьфу. Получившуюся смесь он осторожно влил в рот Усяня, придерживая его голову так, чтобы ничего не вылилось.       — Это должно помочь. Тут используется дурман-трава, чтобы обезболить все раны, ну и конечно же это должно помочь с его паническими атаками. Сейчас он максимально расслабится и наконец сможет отдохнуть от навязчивых мыслей и от воспоминаний о прошлом. Концентрация небольшая, но эффект сильный, — лекарь отошел от больного, укрывая его до шеи тонким одеялом. — Проспит до вечера. Думаю, сейчас сидеть с ним смысла нет, идите по своим делам. Если будут изменения в его состоянии, то я пошлю адепта за вами. Хорошо, глава ордена?       Цзян Чэн лишь кивнул головой. Дел было действительно много и все из них требовали личного вмешательства главы ордена. Напоследок взглянув в сторону Вэй Ина, Ваньинь скрепя сердце все же вышел из лекарских покоев, направляясь прямиком в свой кабинет. По дороге ему встретились лишь пара адептов, что очень уважительно ему поклонились, приветствуя главу ордена. Цзян Чэн вспомнил, что обещал лично провести пару уроков боевой практики для адептов постарше, но сейчас на это не было ни сил, ни времени, но обещание все же нужно было сдержать.       В кабинете его ждали лишь килограммы свитков и ничего интересного. Когда Ваньинь был маленьким, то искренне считал, что глава ордена занимается лишь тем, что решает важные проблемы на собраниях, да и ходит вместе с адептами на серьезные ночные охоты. Сейчас же он не видел ничего, кроме кучи разных бумаг. В основном это были прошения от горожан, но многие из них были попросту невыполнимы. Также были письма из разных мелких орденов, что просили покровительства и предлагали совершенно невыгодные предложения для Пристани Лотоса, лишь бы поднять собственный авторитет.       — Ох, нагонять придется долго… — настроение неожиданно испортилось, стоило лишь посмотреть на еще одну стопку свитков, которых еще утром тут не было.

***

      Когда большая часть документов была разобрана, а на все прошения был дан хоть какой-то, но ответ, Цзян Чэн выдохся окончательно. Его спина от долгого сидения без движения ужасно ныла, ноги вспомнили как ходить далеко не с первого раза. Да и вообще глава Юньмэна терпеть не мог бумажную волокиту, после нее он уставал в разы больше, чем от тренировок и ночных охот.       Время было уже позднее. Ваньинь совершенно забыл про обед. Теперь же оставалось лишь попросить слуг подать ужин. Он даже попросил сделать что-то легкое, вроде бульона, чтобы покормить Вэй Ина нормальной едой, тот наверняка был ужасно голоден.       — Глава ордена, лекарь просил передать, что господин Вэй пришел в себя, — голос прозвучал настолько неожиданно, что Цзян Чэн вздрогнул. — Хотите что-то передать?       — Нет, я сам, спасибо.       Тут же Цзян Чэн услышал, как адепт быстро отходит от двери и удаляется прочь. Сначала Ваньинь хотел отужинать в одиночестве и попросить собрать ужин для Вэй Ина с собой, но раз темный заклинатель очнулся раньше, можно было разделить ужин на двоих.       На кухне повара удивились, увидев главу ордена собственной персоной, но на просьбу откликнулись вполне охотно. Забрав две корзины с горячей едой, Цзян Чэн не спеша отправился уже по хорошо знакомой дороге, очень надеясь, что еда за это время не остынет.       Лекарь стоял на улице, укутанный в теплый, меховой плащ. Он стоял, опираясь руками о перила помоста, внимательно всматриваясь в даль. Весь его вид изображал крайнюю степень озабоченности. Он даже не заметил, как Цзян Чэн подошел к нему почти вплотную.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил глава ордена, пытаясь по лицу понять серьезность произошедшего. — Что с Вэй Ином?       — Глава ордена, вы так тихо подкрались… — лекарь вздрогнул, но в лице не изменился. — Господин Вэй чувствует себя вполне хорошо, лишь небольшая слабость.       — Тогда что вас так расстроило?       Лекарь лишь тихо хмыкнул, пробурчав что-то непонятное. Он выглядел очень изможденным, как будто за этот день ему пришлось вылечить более десятка человек.       — Господин Вэй поистине невероятный человек, — с грустной улыбкой сказал лекарь, совершенно точно не торопясь зайти обратно в комнату. — Сначала я провел полный осмотр, уточнил некоторые нюансы. Потом побеседовал с ним насчет того, что происходило с его здоровьем за все это время, он многое мне поведал, как лекарю, но боюсь лечение может затянутся на более долгий срок… У него много травм, которые на первый взгляд определить невозможно.       — Что же такого страшного вы там нашли? — Цзян Чэн старался не выдать своего беспокойства через голос, но получалось совсем никудышно.       — Прошу меня простить, но это останется тайной. Господин Вэй сам вам поведает, когда посчитает нужным.       Ваньинь нахмурился, сводя брови на переносице. Кольцо на пальце затрещало от зарядов неконтролируемой энергии. Вовсе не это он хотел услышать. Его так утомили вечные тайны его брата, что сил терпеть подобное уже нет, но если он хочет наладить отношения с Вэй Ином, то нужно играть по его правилам.       — Ясно. Вэй Усянь как всегда в своем репертуаре… — проворчал глава ордена.— Ответьте только на один вопрос: его жизни ничего не угрожает?       Лекарь внимательно посмотрел в глаза Цзян Чэна пытаясь что-то отыскать в его взгляде. Улыбнувшись лишь краем губ мужчина вкрадчиво сказал.       — Знаете, жизни действительно ничего не угрожает, только вряд ли Господин Вэй желает эту самую жизнь проживать. Проблемы в сознании и в душе оказались куда серьезнее, чем я по началу считал. Также переговорив с господином Вэем, я выяснил, что на его теле множество травм старой давности, еще со времен Аннигиляции Солнца. Множество переломов срослись неправильно и для их исцеления нужно заново ломать большинство костей. Без золотого ядра это будет больно и заживать будет более двух месяцев. Понимаете?       — Получается, что в таком случае, он будет более двух месяцев прикован к кровати?       — Именно.       Выругавшись про себя Цзян Чэн, едва ли смог сдержать в себе все чувства и эмоции.       — Я могу его переместить в другие покои? Насколько ему сейчас нужно постоянное ваше присутствие? — стараясь держать себя в руках, Ваньинь поставил корзины с едой на пол, оперся руками о перила, всматриваясь в красоту заходящего солнца. — Ему нужно как можно раньше вернуться к людям, ему нужно общение.       — Как я уже сказал, его жизни ничего не угрожает. Операцию можно будет проводить не раньше, чем через неделю, когда болезнь окончательно отступит, — лекарь провел ладонью по своей бороде, обдумывая что-то важное. — Мне нужен будет помощник, но я не уверен, что в Пристани Лотоса есть достаточно компетентные специалисты.       Цзян Чэн цокнул зубами. Действительно, после падения ордена Юньмэн Цзян все опытные лекари были мертвы, оставалось лишь пара их учеников. Они набирались опыта уже на войне, помогая лечить раненых. Сейчас же в ордене был всего один главный лекарь, остальные были еще совсем юные стажеры, что знали конечно много, но на практике были совсем зеленые.       — У вас есть кто-то на примете?       — Хотелось бы конечно попросить о помощи орден Гусу Лань, но думаю, это будет очень бессердечно по отношению к господину Вэю, — лекарь горестно вздохнул, ему за эти несколько дней пришлось хорошенько поработать. Его почти месячные запасы лекарственных настоек ушли за два дня. Необходимо было наварить новые, но времени и ингредиентов было очень мало. — Как насчет вашей сестры, госпожи Цзинь?       Цзян Чэн удивленно посмотрел на мужчину. Такие мысли в его голову даже не приходили. Яньли после «смерти» Вэй Ина с головой ушла в лекарское дело. Сейчас ее знания и мастерство сравнивали с покойной Вэнь Цин, что была невероятной заклинательницей и лекарем. Яньли бралась за самые тяжелые случаи, иногда помочь больным уже было нельзя, но она всегда боролась до последнего.       — Я отправил ей письмо не так давно, думаю она сама приедет через пару дней. Она не откажет вам в помощи.       Лекарь удовлетворенно кивнул. Он до сих пор не совсем отошел от слов Вэй Ина, ведь тот подробно рассказал ему о всем случившемся в стенах ордена Гусу Лань. Все происходящее там было просто чудовищным и было совершенно неудивительно, что Вэй Усянь после всего пережитого испытывает панические атаки. В душе лекарь надеялся, что у Цзян Яньли получится спасти душу Вэй Ина, а то, что Цзян Чэн будет помогать в лечении и дальше он не сомневался.