Подняться выше

      Прошло еще полгода, за которые изменилось еще куча всего. Во-первых, некие изменения произошли в облике Цзинь Лина. Он становился все лучше и лучше, выше и выше. В двери Башни Кои непрерывным потоком стекались скульпторы и молили будущего Главу ордена позировать для них, ведь «как можно не превратить груду камней в столь величественное и невероятное каменное изваяние в лице молодого господина Цзинь Лина»? Не стоит забывать и других деятелей искусства, например, художников, готовых сутками писать портреты своего господина.       Во-вторых, отношение народа к этому молодому человеку в корне изменилось. Несмотря на свое положение, вечные разговоры со своими подчиненными об иерархии и субординации, сам Цзинь Лин не считал чем-то неприемлемым помогать простому народу в простых вещах. Он не раз шокировал горожан, помогая обычному мужчине починить колесо тележки, подержать дверь для женщины, поднять игрушку для ребенка. Он казался недосягаемым, но в то же время и приземленным. Отчитывал только своих адептов, если они непочтительно относились к простолюдинам.       В-третьих, отношения с советником Цзинь Бэем можно назвать неоднозначными и очень запутанными. Иногда они совершенно спокойно обсуждают какие-либо дела вместе и ни одной грубой фразы от них не услышишь, а иногда после спора расходятся по разным частям Дворца, ибо не могут вынести присутствия друг друга. К слову, с остальными советниками дела обстояли гораздо лучше, по большей части потому, что они более покладистые и слишком часто поддаются мнению Цзинь Лина, засовывая свое собственное куда подальше. Именно поэтому Цзинь Бэй успевал собачиться и со своими коллегами, а те старались не обращать на него своего внимания.       В-четвертых, наставник Цзинь Лиу за все это время все-таки уговорил господина на знакомство со своей дочерью. Цзинь Мейфен, как и описывал ее отец, действительно славилась своей внешностью и всеми умениями, что он перечислял неоднократно: готовка, уборка, пение и танцы. Но девушка оказалась куда интереснее: она также является заклинательницей и помогла не одному селению расправиться с силами зла. Ее меч Хуаньцзин (Huanjing — 环境 — «окружающая среда») разрубил немало тварей различных уровней, славится остротой своего лезвия. Именно поэтому Цзинь Мейфен никогда лишний раз не обнажает его, чтобы самой не пораниться, а раны он оставляет достаточно глубокие. Только по этой причине Цзинь Лин желает встретиться с ней и даже сойтись в бою. Ни для кого не было секретом, что наставник всего-то хочет выдать свою дочь за него.       В-пятых, в орден Ланьлин Цзинь прибыло довольно много людей из малоизвестных кланов, также попытать счастья может и обыкновенный ребенок, не принадлежащий ни к одному ордену или клану. Цзинь Лин организовал фонд помощи бездомным детям на своих территориях и за их пределами, насколько это возможно, построив для них дома, в которых за ними будут денно и нощно приглядывать няни. А достигнув определенного возраста, они имеют право, как и другие дети, начать свой путь совершенствования тела и духа.       Прямо сейчас Цзинь Лин обсуждает с Главой ордена Гусу Лань Лань Сичэнем данный вопрос. Он отправил ему красноречивое приглашение, которое последний был счастлив принять.       Честно говоря, Цзинь Лин надеялся, что также приедет и Лань Сычжуй, даже несмотря на то, что в приглашении о нем не было и слова. Он положился на инициативу Лань Сичэня, но напрасно.       Цзэу-цзюнь преспокойно пил вкуснейший чай в Ланьлине, сидя на удобнейших подушках, и наслаждался умиротворенной обстановкой в Башне Золотого Карпа, в зале для принятия важных гостей. Кроме того, в этом зале раздавалась чарующая музыка женского оркестра, наводящая на романтичное настроение.       — Господин Цзинь преисполнен благородностью. Как-то даже совестно, что я ни разу в жизни не задумывался о создании фонда помощи сиротам и бездомным детям. Раз уж вы намерены помочь этим детям, сделав своими адептами, то я обязательно приму их на обучение в Облачные Глубины, если вы запросите.       — Благодарю Цзэу-цзюня за согласие на мою просьбу. Я счастлив от одной только мысли, что смогу сделать чью-то жизнь лучше, — лик Цзинь Лина украшала ни с чем несравнимая по мягкости и нежности улыбка.       — Не Хуайсан был прав, когда говорил о том, как сильно вы изменились за прошедшее время. Это достойно уважения. Как и ваш дядя, я горжусь вами, господин Цзинь.       Хотя официальность этой встречи несколько угнетала Цзинь Лина. Теперь к нему обращаются исключительно на «вы» и зовут исключительно «господином Цзинем». Впрочем, это дело каждого. Лучше подумать о другом: Цзян Чэн действительно гордиться им?       — Спасибо за теплые слова. Как поживает… Глава Цзян? — они не виделись столь долгое время, что он больше не знает, как лучше к нему обращаться.       — Глава Цзян? — слегка удивленно переспросил Лань Сичэнь. — Он поживает очень даже хорошо, как и всегда. Ни на что не жалуется, здоров, как бык.       Цзинь Лин почувствовал неловкость и решил отныне именовать его снова дядей. Иначе может показаться, что они слишком отдалились друг от друга. Впрочем, скорее всего, так и есть. Цзян Чэн ничего не писал своему племяннику, равно как и Цзинь Лин.       — А что насчет Лань Сычжуя и Лань Цзинъи? — робко поинтересовался он.       На лице Цзэу-цзюня заиграла странная ухмылка, а взгляд стал более мягким:       — С ними также все в полном порядке. Они периодически отправляются с Вэнь Нином на ночную охоту, даже пристрастились к ловле фазанов вместе с Вэй Усянем и запуску летучих змеев. Но и про свои обязанности не забывают. Хотя Цзинъи все же более расслабленный и любит побольше отдыхать, нежели Сычжуй.       — Вот как. Славно.       «Славно», — повторил про себя Цзинь Лин. В зале воцарилось недолгое молчание. Лань Сичэнь прервал его первым:       — Сычжуй довольно часто посещает Пристань Лотоса, общаясь с Цзян Ваньинем. Они проводят немало времени вместе не только днем, но и ночью на охоте. Ваш дядя не раз неплохо о нем отзывался, но также выказывает непонимание.       — Непонимание? — Цзинь Жулань насторожился.       — Именно. Он не понимает, почему Сычжуй пытается близко с ним общаться и всячески помогать. Говорит, что он готов даже подавать Цзян Чэну чай и массировать голову, когда она начинает болеть. А еще Сычжуй хорошо поладил с Феей. И с адептами Юньмэна тоже.       — Неудивительно, ведь у Лань Сычжуя большое сердце. Видя, что дядя остался без племянника, он решил составлять ему компанию.       — Сычжуй никому не рассказывает, что и почему он делает. Многие ходят в догадках, но я знаю одну тонкость. Лань Сычжуй пытается понравиться вашему дяде.       Цзинь Лин не то от изумления, не то от радости поднял брови. Глаза его просияли. То, чем все это время занимался Лань Сычжуй больше не загадка для него.       — У Главы Лань имеется необыкновенная способность — приносить с собой только радостные вести, — от нахлынувших чувств сердце молодого господина, словно обзавелось крыльями и было готово выпорхнуть из груди.       Все было прекрасно ровно до тех пор, пока двери этого зала внезапно не распахнулись настежь. Цзинь Бэй ворвался сюда без приглашения, а сзади него взволнованно металась прислуга, умоляющая уйти, пока не поздно. Советник не стал слушать их и захлопнул двери.       Цзинь Лин и Лань Сичэнь обратили внимание на вторженца. Прекрасное настроение первого сменилось на гнев, он встал и стальным голосом вопросил:       — Кто разрешал тебе влетать сюда, как вихрь?       Лань Сичэнь тоже поднялся с места, повернулся к советнику и поприветствовал его. Советник проделал те же движения в адрес гостя. Своему господину он ответил:       — Я тоже живу в этом Дворце и волен открывать любые двери.       — Снова противишься моей воле? Немедленно покинь этот зал, если должность дорога.       Цзинь Бэй хотел держаться достойно перед Цзэу-цзюнем, но прямо сейчас Цзинь Лин выводил его из себя, как никогда.       — Господин Цзинь, если этому господину угодно находиться здесь, то у меня никаких возражений нет, — произнес Лань Сичэнь.       — Угодно ему или нет — роли не играет. Я говорю в последний раз, Цзинь Бэй: уходи.       Цзинь Лин как бы невзначай опустил руку на рукоять Суйхуа, пристально глядя в глаза советнику.       — Господин Цзинь, я всего лишь хотел встретиться с достопочтенным Цзэу-цзюнем. Вы даже эту возможность хотите у меня отнять?       Советник подошел поближе. Его слова были правдой. Он питал глубокое уважение к этому человеку в безупречно белых одеяниях и налобной лентой с вышитыми плывущими облаками. Он впервые видит Лань Сичэня так близко и от этого к его горлу подступает ком, мешающий разговаривать.       — Прими мои поздравления, ведь ты осуществил свое желание. Теперь можешь ступать прямиком из Башни Кои, куда глаза глядят.       Цзинь Лин совершенно неожиданно совладал со своими эмоциями и его рука на рукояти меча расслабленно повисла. Цзинь Бэю показалось, что от счастья он на секунду утратил возможность слышать и попросил будущего Главу ордена повторить. Цзинь Лин со вздохом выполнил его просьбу:       — С этой минуты ты свободен. Я более не намерен терпеть твои выходки, твое неуважение к моей персоне и ко всем остальным, твои непослушание, дерзость и глупость.       Голос Цзинь Лина звучал размеренно, не быстро и не медленно, настолько четко, что советник затрясся. Затрясся, как от землетрясения, поглощенный праведным гневом. Он перевел беспомощный взгляд на Лань Сичэня и их глаза встретились. К великому сожалению Цзинь Бэя, глаза Цзэу-цзюня не выражали желания заступиться за него, как в прошлый раз.       — Сам уйдешь или мне отдать приказ вышвырнуть тебя?       Восемь слов приравнялись к восьми до крайности острым клинкам. Больше не выдерживая, Цзинь Бэй развернулся и покинул зал.       Цзинь Лин вернулся на свое место с тяжким вздохом. Лань Сичэнь заполнил его чашу душистым чаем и спокойно произнес:       — Вы действительно умеете оказывать давление на людей и заставлять их умолкнуть, господин Цзинь. Это достойно высших похвал. Думается мне, этот господин еще легко отделался, верно?       Цзинь Лин кивнул и принял чашу с чаем, налитым самим Цзэу-цзюнем.