Подняться выше

      Цзян Бэнчуй имела одну странную особенность — если в её жизни появляется что-то, о чём она не может перестать думать, то она почти не выходит из своей комнаты и проводит всё время в своей голове. На улице слишком много отвлекающих явлений, а внутри своего жилища тебе никто не мешает в большинстве случаев, и никто не видит, как ты на самом деле относишься к какой-то проблеме.       Девушка валялась в своей заправленной постели, глядя в потолок, воспроизводя в голове недавние события, связанные с этой необыкновенной заклинательницей Цзинь Мейфен. Удивительная женщина, добившаяся успехов в сражениях, танцах и пении. Цзян Бэнчуй стольким количеством навыков похвастаться не может. И это делает Цзинь Мейфен ещё более замечательной. Она настоящий пример для подражания, то, к чему деве Цзян стоит стремиться. Когда Бэнчуй бежала назад к месту сражения, то думала о том, что бы на её месте сделала такая сильная госпожа, как Мейфен. Наверняка что-то смелое и эффективное. В эту же секунду девушка сообразила, что ей делать с теми верёвками, которые она прихватила с собой. План, получившийся очень рискованным, сработал, но когда Цзян Бэнчуй увидела, что Цзинь Мейфен испугалась монстра, её представления о ней, как ни странно, совершенно никак не пошатнулись. «Даже сильные бывают слабыми» поняла в то мгновенье дева Цзян, и изнывая от усталости, встала на защиту этой госпожи.       От этого воспоминания Цзян Бэнчуй стало очень хорошо на душе, поэтому она радостно «закивала» своими ногами. А потом перестала, потому что вспомнила Цзинь Лина, который отчитал их обеих. Девушке было обидно даже не за себя, а за Цзинь Мейфен. Почему нельзя было быть более мягким?       Пора заканчивать думать о негативе, и подумать о позитиве — о Цзинь Мейфен. Теперь Бэнчуй знает слова той песенки из детства и прямо сейчас шепчет их себе под нос, представляя, будто Мейфен исполняет перед ней тот самый танец.       «Какая же она красивая!» — прокричала про себя Бэнчуй и начала кататься по кровати, прижимая руки к себе и морщась от счастья, пока не упала на пол. Падение привело девицу в чувства, она встала на четвереньки, залившись краской, и задаваясь вопросом: «О чём я думаю?». А потом: «Да ни о чём таком… Госпожа Цзинь ведь объективно красивая… Вот я и восхищаюсь…». Это дало ей пару минут спокойного нахождения на полу, сменив эту позу на сидячую. Не осознавая для чего, девушка вдруг представила, как толпа мужчин-поклонников обступили госпожу и осыпают комплиментами, а она нежно улыбается и благодарит, принимает подарки. Далее некто особенно смелый берёт её руку и целует, а певица мило смущается. Одни лишь мысли об этом начинают терзать Цзян Бэнчуй, и та готова сгрызть от злости самый ближний предмет. А потом её лицо вновь окрасилось в пунцовый цвет.       «А вот это уже точно не объективные мысли! Они… мои собственные… Как обычно, Цзян Дурачуй! Сама подумала, сама обозлилась, и потом изумляешься этому! — девушка с тяжким вздохом легла на пол на бок, — разве можно думать о таком в отношении госпожи Цзинь? Это как-то… неуважительно…».       Но в моменты безделья именно такие думы и будут виться в голове, так что Цзян Бэнчуй поднялась и отправилась на тренировочное поле. В ненастоящем или же в реальном бою она не думает о таких глупостях, как в своей спальне. Её меч ловко рассекал деревянные вражеские макеты и не оставлял и маленькой частички о былых размышлениях.       — Какое удовольствие видеть своего адепта на поле для тренировок, — сзади послышался знакомый голос. Голос Цзян Чэна, вышедшего на прогулку.       Похоже, он пребывал в неплохом настроении, несмотря на недавно произошедшее событие. Девушка прервалась, обернулась к говорящему и, отвесив поклон, поприветствовала:       — Рада видеть вас, Глава Цзян!       — Ты уже восстановилась?       — По правде говоря, не совсем, но оружие в руках держать могу.       — Замечательно. Позволь мне сегодня потренироваться вместе с тобой.       Цзян Бэнчуй сначала не очень поняла, что ей сказали, а когда это понимание пришло, то радостно улыбнулась во весь рот и начала благодарить Главу за такую возможность.       У Цзян Чэна же было одно в голове: «Пора бы вспомнить какого это — тренироваться вместе со своими адептами». Совершив недолгую разминку, люди из одного и того же Ордена скрестили свои мечи. Казалось, Цзян Ваньинь не испытывал никакой неловкости и не собирался быть мягким с человеком, который ещё некоторое время нуждается в отдыхе.       «Я не должна жаловаться. Не должна давать слабину. Всё должно быть точь-в-точь как тогда, когда я чувствовала себя ещё хуже, но могла также хорошо сражаться», — подумалось деве и та с ещё большей силой начала отбиваться от атак мужчины и даже наносить свои.       Давненько Цзян Чэн (если не учитывать этого монстра) не видел перед собой настолько хорошего бойца, просто отличного соперника для себя. Он никак не думал, что это окажется самая обычная девушка, что никому не известна. Рукоять меча она держала твёрдо, лезвие направляла абсолютно правильно, хоть и попасть в цель, которой являлся Цзян Чэн, она всё равно пока ещё не могла.       Однако девушка резко изменила тактику: сложила печать, отбросив Мэнсян, увернулась от атаки «колесом» назад на одной руке, а ногами приземлилась уже на своё оружие, на котором тут же направилась прямиком к сопернику. Цзян Чэн успел уклониться от прямого попадания мечом в солнечное сплетение, но целью ученицы было вовсе не это. Она рассчитывала на то, что он уклониться, чтобы схватить за воротник и на большой скорости полететь вперёд, прибив его к дереву. Цзян Чэн получил довольно сильный удар по спине и голове, и даже опомниться не успел, как холодное лезвие уже опасно «дышало» ему в шею.       «Если бы…», — шокировано думал он.       Если бы бой был настоящим, Цзян Чэн бы проиграл? Сколько же в этой девушке сил, раз она раскидывает и здоровых мужчин, и огромных монстров одной-двумя руками, как ей заблагорассудится? Такая скорость… Такая твёрдая решительность и точность в её действиях…       Цзян Бэнчуй отвела Мэнсян от шеи поверженного Главы Ордена и вернула в ножны, сама, тем временем, встав в свою обычную позу, в которой её руки располагаются по бокам. Грудь её высоко поднималась и опускалась, ко лбу, с которого стекал пот, прилипли волосы, да и сама одежда пропиталась этим потом. Ученица почувствовала стучащую боль в висках, но виду не подала. Цзян Чэн наконец собрался и выпрямился, отойдя от ствола дерева. Конец этого боя заставил его облиться потом, хоть он и понял это только сейчас.       — Я… неимоверно горд тем, что в рядах моего Ордена такие выдающиеся воины, как ты, дева Цзян.       «Быть может, я расслабился и поэтому ей так легко удалось победить меня», — не унимался мужчина.       — Я оправдала ваши ожидания, господин? — радостно вопросила она.       — Ты их превзошла, — Цзян Чэн не сдержался и улыбнулся. Он уловил в её глазах целое множество чувств: необъятная радость и гордость за себя, за нахождение в этом Ордене, твёрдые намерения достигать большего, побеждать… — Можешь не сдерживаться.       — Правда?! — воскликнула девица, и не услышав утвердительный ответ, запрыгала от чувств и эмоций, бьющих через край.       — Однако твои техники не отличаются особой грациозностью и изяществом. Но ты можешь обратиться к Лань Сычжую за помощью, — с улыбкой произнёс Глава Ордена слова, которые ему самому казались странными. Но что поделать, если нужно хоть как-то сблизить этих двоих? Лучший способ — занять их общим делом.       — Изящество? Грациозность?.. — задумалась Цзян Бэнчуй, остановившись. Она никогда не заботилась о таких вещах. Главное быть ловкой, смелой и сильной, а в некоторых случаях, по её мнению, эти два качества, названные Цзян Чэном, совершенно бессмысленны. Девушка бы отказалась от такого предложения, если бы в её голове не возник образ Цзинь Мейфен, которая, к слову, сражается также грациозно, как и танцует. Быть может, если дева Цзян научится также, то заслужит больше расположения к себе от девы Цзинь? «Я всего лишь стремлюсь быть такой же прекрасной в бою, как и госпожа Цзинь! В этом ведь нет ничего странного…».       — Хорошо, Глава Цзян, вы правы.

***

      Лань Сычжуй был очень рад провести уроки по изяществу техник для юной воительницы, и выехал в Пристань Лотоса почти сразу, как только получил письмо от неё. Правда это будет выглядеть несколько странно, если юноша будет учить девушку качествам, которые, по сути, уже должны быть в ней заключены природой или же воспитанием с детства. Но ни одно, ни другое не дало Цзян Бэнчуй этих характеристик. Тем более, не похоже, чтобы она была из хорошей знатной семьи, в которой бы её воспитывали как нежную девушку.       — Лань Сычжуй, — позвала девушка, и тот откликнулся, стоя на противоположной стороне тренировочного поля: — Ты собираешься учить меня также, как учили вас в вашем Ордене, верно?       — Конечно, иначе я не смогу, — подтвердил он.       — Жаль… Мне полюбился стиль боя госпожи Цзинь Мейфен. Мне кажется, если и стоит учиться грациозности и изяществу, то определённо у неё… — закончив фразу, она тут же осеклась и с поклоном заверещала: — Но я ни в коем случае не говорю, что техники Ордена Гусу Лань уступают, просто…       — Да, я понимаю, что ты хочешь сказать. В Ордене Ланьлинь Цзинь действительно высоко ценится изящество движений во время боя. Уж очень они любят сразить своего врага не только мечом, — по-доброму усмехнулся юноша, вспомнив, как сражается Цзинь Лин.       — Тогда может…       — Я думаю, что не стоит отвлекать госпожу Цзинь от её дел, да и ты бы всё равно не смогла полностью повторить чьи-либо движения. Я покажу тебе основные моменты, и тебе останется отрабатывать их, а затем выученное «проникнет» на «территорию» твоих собственных движений.       Цзян Бэнчуй кивнула и принялась внимательно слушать своего временного учителя. Но у неё ничего толком не получалось, ведь тело привыкло работать «мощно и эффективно», а не «красиво». И со временем девушке стало казаться, что она, будто не к настоящим поединкам готовиться, а спектаклям в жанре «боевик». К вечеру она так ничего и не усвоила и просто села на скамью подле поля. Лань Сычжуй присел рядом и спросил:       — Почему ты решила стать воином? Я думал, что девушкам надлежит содержание дома в чистоте, забота о детях и прочее.       — Я росла с человеком, которому было неинтересно, что должны делать мужчины и женщины. Поэтому с детства я делала разную работу, которую попросят, хотя при жизни родителей всё-таки были кое-какие ограничения, — ответила она, закрыв глаза от небольшой усталости за день.       — Не могла бы ты рассказать подробнее? — изумился первый Лань.       — Мои родители за неимением собственного жилища были вынуждены жить с братом отца и его женой. У них был сын и дочь, которых не они принесли в наш мир, а подобрали, не помню где. Когда тётя была жива, она не позволяла дяде смешивать обязанности для мальчиков и девочек. И мои родители были против этого. А когда тетю убили бандиты, отец скончался от болезни, а мама погибла в пожаре, вызванном ударом молнией, как рассказывали соседи, с нами остался только дядя. И вот ему было всё равно, девочка ты или мальчик — если он повелит, ты будешь зашивать его рванную одежду или таскать вёдра с водой, подавать ему дрова… Ни о каком образовании не было и речи, при том, что тому приёмному мальчику это было положено. Других детишек, например, учили петь различные песенки, а мы должны были сидеть дома и ждать, пока он нас о чём-нибудь не попросит. Поэтому я даже не знала, что мне вообще-то следует знать только как за детьми и домом ухаживать. А когда я узнала, что покойная жена предыдущего Главы Ордена тоже была воином, я поняла, что для меня нет никаких преград. Хотя мои товарищи не брали это во внимание, поэтому и смеялись надо мной, когда я пришла сюда. Но благодаря тебе все насмешки прекратились. Да и господин Цзян хорошо относится ко мне, поэтому и остальные адепты поменяли своё мнение.       — У тебя, оказывается, такое непростое детство! Но ты рассказываешь о нём без капли печали… — с сочувствием в голосе проговорил Сычжуй.       — Может, ты и прав, это было довольно печально. Но когда я смотрю на себя сейчас в зеркало, слышу похвалу от разных людей, да и просто нахожусь в кругу выдающихся личностей, меня охватывает радость и даже благодарность дяде за то, что он не растил меня такой, какой должна быть девочка. Я не чувствую себя лишней из-за того, что не знаю, как готовить и ухаживать за детьми, напротив… Я счастлива, что вместо этого я побеждаю страшных и сильных монстров!       Цзян Чэн наблюдал за этими юными душами издалека и тихо довольствовался тем, как они проводят время. Ещё несколько спокойных бесед наедине и можно считать, что они неровно дышат друг к другу. И тогда Цзинь Лин не пойдёт по стопам своего дяди… Вэй Усяня. Как и Лань Сычжуй по стопам Ханьгуан-цзюня.