Морфей

Просыпаться. Это стало привычкой… Спать тогда, когда не надо, спать во сне… Определенно, эти дни были особенно тяжелыми и странными. Запах в этой комнате был… не то что отвратительным… но ужасно удушливым. Жара, здесь царившая, была едва переносима. Я вспотел. Простыня прилипла к коже и очень болело в боку. Я не мог шевельнуться без того, чтобы не нахлынула волна боли по всему телу. С трудом, я открыл глаза, борясь с желанием снова окунуться в царство сна, пытаясь не закрыть их. Я оглянулся вокруг – комната была пуста. Избавлена от всякого человеческого присутствия, исключая меня конечно. Однако, здесь кто-то был. Наполненная чаша холодной водой, и влажная тряпка были этому доказательством. Кто-то ухаживал за мной. Я повернулся на бок, пытаясь встать так, чтобы не задеть рану. Безуспешно. У меня вырвался стон от такого легкого напряжения. Запыхавшись, я сел на ложе, белые пятна играли перед глазами. Я поднялся, вызвав этим сильное головокружение. Я прекрасно знал, что это было очень глупо. Но я так долго спал. Я пошел ко входу шатра, к свету. Пошатываясь, я дошел туда. А после увиденного, окончательно пал духом. Там поставили громадный шатер, где лечили раненных. Тент поддерживаемый свайной основой, укрывал несчастных от дождя. Запах был ужасно зловонным. Казалось, можно задохнуться от этого. Он был благоуханием смерти и болезней. Везде люди стонали, мухи радостно жужжали… Эта картина совсем не была привлекательной. И кровь… эта ярко-красная жидкость, что сочится из каждого! Меня стошнило от этого. Я был еще слишком слаб, и не мог спокойно смотреть на такое скорбное зрелище. Надо было прислушаться к своему телу… я согнулся пополам - мой желудок стал таким же пустым, как и эта пустыня. Холодный пот катился по спине, я чувствовал себя плохо. Должно быть, рана ужасна. Я услышал, как кто-то отдал приказ, а потом ко мне вошел врач, и стал утверждать, что я просто бедный безумец, и что я не очень уж почитаю богов, которые подарили мне второй шанс. Несмотря на мои слабые возражения, он заставил меня встать, вернуться в шатер и лечь в кровать, специально подготовленную для меня. Мне было так стыдно! Я такой же человек, как и другие, зачем же показывать какую-то разницу между мной и остальными воинами? Какой позор. Я хотел, пылко желал лечиться как другие. Но если бы не случайность… я был бы убит. С такой серьезной раной, я должен был уже умереть. Обычно о сильно раненых не заботятся. Своей жизнью я должен Александру, и его дружбе ко мне. Ибо я его знаю… он бы никогда не позволил кому-то дотронуться ко мне. И никогда, никогда, он не даст это проклятое согласие. Лежа в своем углу, я снова начал бредить от лихорадки. Врач ушел, предпочел оставить бедного безумного отдохнуть, с безмолвной надеждой на то, что я больше не встану. Однако в одиночестве я лежал недолго, ибо вскоре почувствовал, как кто-то положил мне на чело мокрую тряпку. Холодное прикосновение к моей слишком горячей кожи. Повернув голову, я не был столь удивлен увидеть своего возлюбленного. Все же я несколько сомневался. С такой горячкой, я уже не знаю, во что могу верить. Был ли это на самом деле Александр, иль бог, принявший его обличие, чтобы поиграть со мной. - Александр? – прошептал я, со страхом снова обнаружить, что человек передо мной, не тот, кого я так люблю. - Я здесь, мой милый друг… успокойся. - Это точно ты, да? Не уловка ли это? - Да, любовь моя. Это я. Я здесь. - Я так рад. – Вздохнув, я улыбнулся. Его присутствие меня ободряет. Он мне нужен сейчас, как никогда. Он ответил мне такой мягкой нежной улыбкой! Несмотря на горячку, я мог прочитать в ней его любовь! С той же бесконечной нежностью он гладил мои волосы, а после его рука спустилась к щеке. Наклонившись, он подарил мне невинный поцелуй. - Мне так жаль, Гефестион. Надо было послушаться тебя. Ты всегда прав, благоразумен и ты хороший советник. Мое упрямство едва не стоило тебе жизни. Я поднялся немного, чтобы поцеловать его, показать, что все уже позади, и что он не должен продолжать этот разговор сейчас. Он лег возле меня осторожно, так чтобы не сделать больно… И так мы лежали, прижавшись друг к другу, несколько часов. Пальцы Александра продолжали нежно гладить меня, мои волосы. - Я встретил бога. Накануне битвы. Александр, выпрямившись, повернулся ко мне. Весь внимание любопытство, он попросил меня продолжить. Он не сомневался в моих словах. Он был уверен, что я говорю правду, какой бы маловероятной она не кажется. - Это был Морфей. Он сказал мне… спасти тебя. Что если я ничего не сделаю, ты умрешь. Что твоя смерть будет причиной моей, и он этого не мог допустить. Он… Мой возлюбленный мягко улыбнулся, оставил поцелуй на уголке моих губ, просив меня продолжить. - Он поцеловал меня. Сказал, что любит. Но что сейчас Арес и Аид против нас. Александр, я рассердил богов… - Но, кажется, и ты имеешь бессмертных союзников также. Никто не в силе устоять перед тобой, мой прекрасный полководец. - Я не шучу, Александр. - Я тоже. Перестань тревожиться. Если Аид заберет тебя к себе, я с удовольствием последую за тобой. Клянусь. - Я люблю тебя, Александр. – Ответил я, ища его губы. Наклонившись слегка, он ответил на мою просьбу с нескрываемой радостью. Попросту, мы были нужны друг другу. Наши губы были созданы для того, чтобы быть соединенными. Было бы кощунством их разъединять! Но он прервал поцелуй, и пристально посмотрел мне в глаза. На его лице играла дразнящая тень… ревности. Повелительная тень! Что-то его беспокоило, сейчас я это вижу. Сначала он ничего не говорил, продолжал задумчиво гладить меня. Я вздохнул. - И я тебя люблю. И всегда буду тебя любить, до самой смерти, и после, у Аида. - Но? - Не предпочитаешь ли ты Морфея? Ты казался особенно взволнованным, когда вспомнил о его поцелуе… В конце концов, он может принять любое желаемое подобие… Я не мог прийти в себя. Александр… ревнует! Я, с трудом, удержался от смеха! Из нас двоих, он последний, кто смел бы показаться таким ревнивым собственником! Не я женился на дикарке, и спал с ней. Не я целовался с евнухом перед всеми на празднике. Я хотел немного наказать его, за все те страдания. - Это не плохой выбор. Он бог, я уверен, что не смогу найти лучшего. - Что?! Он встал с кровати, вне себя от гнева. Я смеялся исподтишка. Люблю видеть его таким… взволнованным, рассерженным на себя. Он отдавал себе отчет в том, что пришлось испытать мне по его же вине. Немного выпрямившись, я сел так, чтобы лучше видеть его. Почти невинная улыбка играла на моих губах, и я немедленно продолжил: - В конце концов, как ты сказал, он может принимать разные подобия… менять разные части своего тела, увеличивать их, не так ли? Признаю, это может быть занимательным. Я взглянул, недвусмысленно, на Александра. Но до того как посмотреть ему в глаза, я закончил простыми словами: - И потом, ему, без сомнения, не будет нужен иной смертный. Ему хватит и меня, не думаешь? Наконец, ты мне всегда говорил, что я… как же ты точно говорил? Ах, да! «Бог любви»! - Прекрати. – Прошипел он, ибо не мог больше слушать меня. Я медленно качал головою, лукаво улыбаясь. Каким же глупым он был. Но и каким прелестным. Он всегда будет избранником моего сердца. Что бы он ни сделал, я прощу. Но он должен знать, что даже если я принимаю все, что он делает, даже если я знаю, что спал он с женщиной ради наследника… я все же человек, мужчина, и у меня есть чувства. - Мне жаль, - пробормотал он через мгновение, - ты всегда рискуешь своей жизнью ради меня, ты всегда рядом, открываешь мне глаза. А сейчас… ты не считаешься с моим гневом и бросаешь мне вызов… только, чтобы показать мне, что я заблуждаюсь. Ты, однозначно, был бы лучшим царем, нежели я. - О, нет…. Я лишь маленький царь теней. Ты создан для того, чтобы блистать. Твое имя увековечится в истории. - Но также и тебя всегда будут помнить, мой нежный Патрокл. Полководец, который не разрешил своему царю погибнуть от клинков, и от его предательского безрассудства. Он подошел ко мне, взобрался на ложе, нависая надо мною. Он наклонился и на ухо пробормотал: - Я хочу тебя. - Это от хорошей битвы… - ответил я, обвив его шею руками. Я могу позволить ему показать свою власть в постели. И я уверен, что он отлично справится! В конце концов… он нашел превосходного учителя в моей особе.