Как Се Лянь увидел в зеркале черта

Гадание на Рождество, как утверждала мать-императрица, было уделом крестьян. Царственным особам не пристало обращаться к нечистой силе. К тому же для поиска суженого. Гадать на любовь будущему императору не следует. Все равно жениться по любви ему не светит. Се Лянь отлично осознавал свою ответственность перед государством и поданными. Незачем играть с огнем и прибегать к помощи колдунства для столь глупой затеи. Однако в глубине души Се Лянь, как и любой другой юноша, желал верить, что в глубине зеркального коридора действительно можно увидеть лик своей судьбы. Фэн Синь, приставленный к его светлости еще когда тот был совсем юнцом, скептически относился ко всему потустороннему. Для него колдовство и гадания были ни чем иным как заговором с темными силами, с которыми ему, как праведному мужу, надлежало бороться. Му Цин же, выросший в деревне, легче воспринимал все эти обряды и капанья воском в стакан. Но и личный слуга царевича не верил, что в зеркале можно увидеть кого-то кроме себя, бросаться обувью он и вовсе считал опасной затеей. Мало ли кому попадешь по голове. Главный священник накануне каждого рождества твердил, что лично будет следить под окном царевича, как бы тот не свернул с пути праведного, задумав поиграть с темной силой, и наслал на себя гнев богов. Но каждый год, сколько Се Лянь не проверял, под окнами никого не было. Глава церкви явно забывал о своем обещании и в очередной раз играл с помощниками. И как такой азартный человек не боится ходить в храм? В любом случае, старания даром не пропадали. Се Ляню уже исполнилось семнадцать лет, а он так ни разу и не притронулся в канун рождества к свечам или зеркалам, да и к ботинкам тоже. Но в этот год все пошло иначе. Дело в том, что еще летом, во время ярмарки царевич выступал перед людьми, обходя с процессий города по кольцу возле самой стены, демонстрируя свои превосходные навыки и таланты. Не только жители столицы, но и многие с окрестных деревень и городов приехали в тот день. На площади образовалась невыразимая толпа. Неудивительно, что поглощенные выступлением императорского сына, никто не заметил ребенка падающего со стен кремля. Маленький мальчик непременно окрасил бы своей кровью вымощенную дорогу, но судьба была к нему благосклонна. Нежные руки подхватили тощее тельце, не позволив коснуться земли. Царевич Се Лянь спас мальчонку. После разрешения ситуации на площади, главный священник позвал имперского сына в заднюю комнату центрального храма. Там, перед ликами божеств он сказал царевичу, что боги могут разгневаться на империю, ведь Се Лянь нарушил ход выступления. Праздник в столице проводился в честь богов, они наверняка следили за его ходом, нарушение порядка их оскорбит. — Но я не сделал ничего дурного. Если боги так поступят они будут неправы. А правые перед неправыми не извиняются, — вот что ответил тогда Се Лянь и ни секунды не жалел о своих словах. Прошло уже несколько месяцев, на улицах теперь лежал снег. Вьюга билась в окно горницы царевича. Ранним утром пара крепостных служанок вновь позвала Се Ляня погадать с ними после наступления темноты. Юноша отказался. Теперь его мучили сомнения. «Если боги уже разгневаны на меня, то ничего плохого от гадания не будет, так ведь? Я и так, по словам главного священника, взял на душу грех, ничего не будет от еще одного?» Так рассуждал Се Лянь, сидя за столом и вслушиваясь в завывания ветра. Царевич знал, что его родители женились не по любви. Их брак пошел на благо укреплению южных рубежей страны. Император уважал и в некоторой степени любил свою жену, но их отношения и близко не походили на те, о которых слагали легенды да сказки. Се Лянь любил простой народ и желал помогать ему, он часто пробирался тайком в деревни, наблюдая за жителями и помогая чем мог. Не раз и не два он видел, как пара влюбленных милуются посреди улицы, а старшее поколение прикрикивает на них, впрочем, без особой злобы. Царевич слушал рассказы дочерей придворных, об романтических историях прочитанных ими в книгах, привезенных из дальних стран. Сердце юноши хотело любви и счастья, таких же, как в сказках, передаваемых из уст в уста, таких же, как в тех книгах. Может быть, нечистая сила поможет ему? В дверь постучали. — Император с императрицей уже отправились почивать. А ты собираешься али нет? — разумеется это был Му Цин, пришедший проверить своего господина пред сном. В комнату заглянуть слуга не осмелился, потому говорил из-за двери. — Му Цин, иди спать. Я сам скоро лягу. Как только шаги в коридоре утихли, Се Лянь встал на ноги и взял из сундука пару зеркал и свечей. Крестьянские девки часто рассказывали друг другу шепотом результаты своих ночных гаданий, в тех разговорах они подробнейшим образом объясняли тем, кто не знал, как именно стоит проводить обряд. Поставив зеркала напротив друг друга, а по бокам расположив зажженные свечи, царевич прошелся по комнате, задувая фитильки, пока лишь два маленьких огонька не остались в горнице. Се Лянь снова сел на стул и прикрыв глаза заговорил тихим голосом: — Суженый-ряженый, покажись мне в зеркале! Глубоко, как перед прыжком в прорубь, вздохнув, юноша открыл глаза, устремив ясный взор в зеркальный коридор. Се Ляню сначала показалось, что в последнем зеркале коридора никого нет. Вьюга все так же выла за окном, будто смеясь над наивностью мальчишки. Разочарованный царевич уже было хотел оставить все это и идти спать, как вдруг огни свечей колыхнулись, а в зеркале показалась фигура. Но, даже получив желаемый результат, Се Лянь не был обрадован. Каким бы неверным не был приглушенный свет, какой бы неясной не была фигура, хорошо углядывалось нечеловеческое происхождение существа, стоявшего в конце зеркального коридора. Длинная темная фигура с рогами да при оружии, рядом кружат бабочки. Черт. Как есть черт. В страхе Се Лянь отпрянул от зеркала. Резкое движение вызвало порыв ветра, потушивший свечи. Трясущимися руками юноша поспешил вновь зажечь их, боясь, что во тьме существо из зеркальной глади сможет достать его. Вой ветра теперь казался не насмешкой, а зловещим предостережением. Не стоило тебе гадать, юный царевич. Ох, не стоило. И пусть вновь оказавшись при свете, молодой человек ничего в зеркале не обнаружил. В глубине души он знал, что ему не показалось. На зов императорского сына явился черт.

***

Все следующее утро царевич ходил как в воду опущенный. Батюшка с матерью несколько раз спрашивали сына в чем дело, а от вопросов Фэн Синя и Му Цина и вовсе спасу не было. Но Се Лянь молчал. Он сам не мог понять своих чувств. А как представит будто расскажет родителям, что его суженым оказался черт… Уж лучше молчать. Последующие несколько дней юноша потратил на расспросы и чтение. Он стремился узнать о нечистой силе все, что возможно. Особенно его интересовали самые видные персоны подлунного темного мира, черти. — С чего такой интерес, ваша светлость? — удивлялся главный священник, но покорно рассказывал. Оказалось, что во многих деревнях шепотом из уст в уста передавалась легенда о страшном существе, за которым даже зимой следовал рой бабочек. Говорили, что это бес. Или черт, так принято было называть таких существ в столице. Молва описывала нечестивого как ужасное, уродливое горбатое существо. Это описание удивляло царевича. Если он прав, и в ту ночь в зеркале показался именно этот бес, то что-то явно не сходится. Как бы напуган не был Се Лянь, он ясно разглядел, что черт высок и худ, но уж никак не горбат. По неясной фигуре о внешности судить не приходилось, но отчего-то царевичу думалось, что его суженый, он даже в мыслях боялся его таковым признавать, отнюдь не урод. Неделя шла за неделей. Метели прекратили терзать своими завываниями души людей. Наступила весна. Ужас рождественской ночи поутих. Царевич, осмелев, решил снова улизнуть из покоев. Нарядившись подобно обычному крестьянину Се Лянь, забыв бояться своего суженого, отправился в близлежащую деревню. В той деревушке недавно произошел странный случай. Брат богатого купца пошел в лес купаться на речку, а вернулся весь в тине да с рассказом о мужчине в черном, называя его то лешим, то кикиморой. С тех пор люди опасались ходить в лес. Мало ли. Но пару дней назад произошел пожар. Сгорело несколько сараев с дровами. Теперь мужикам приходилось наведываться в лес с топорами в руках да с молитвами на устах. Вот Се Лянь и решил помочь, к тому же с тем братом купца он был знаком, так что прекрасно знал, то существо в черном вовсе не показало себя злым и жестоким, наоборот вывело из леса. Люди то не слушали, а вот царевич подметил этот факт и решил не бояться ни лешего, ни кикиморы или кого там встретил этот господин Ши. Се Лянь напросился в телегу к какому-то деревенскому мужику, что тоже ехал в ту местность. Но только царевич устроился, как заметил, что не он один решил воспользоваться помощью доброго извозчика. Совсем рядом развалившись словно на перине полулежал молодой юноша в красной рубахе. Ясный взор черных глаз взирал на царевича, выбравшего простые, белые одежды для этого путешествия. — Ох, доброго вам дня. Тоже направляетесь в деревню каштанов? — неловко спросил Се Лянь, присев рядом. — Можно и так сказать. Просто иду, куда глаза глядят. Из дома сбежал, — легко ответил молодой человек, улыбаясь и обнажая белые ровные зубы и пару миниатюрных клыков. Се Ляню подумалось, что перед ним своенравный барский сын, покинувший родной двор ради путешествий. Царевич улыбнулся и сказал: — Я Се Лянь. Обычно юноша старался не называть своего настоящего имени, но сейчас решил не лгать, если сразу не узнали, то всегда можно будет отбрехаться похожестью имен или особым желанием родителей назвать в честь царской особы. — Я третий в семье. Все зовут меня Сань Лан, — провозгласил юноша в красном, продолжая сверкать улыбкой. А Се Ляню показалось, что он уже где-то видел этого человека. Но вот где?