Необъяснимая игра

dj z-trip — walking dead Из-за нехватки светлых тонов в комнате, два силуэта были едва различимы. Из-под теней, разбросанных по помещению, можно было распознать трудно заметные очертания шкафа с полками, наполненными разносортными книгами, окно с плотно закрытыми шторами и прикроватная тумба, на которой расположились очки с темной оправой. В самом темном, чуть ли не черном месте комнаты, находилась дверь, означающая, что люди, занимавшиеся любовными утехами, могли остановится в любой момент. Мужчина с оголённым торсом, но до сих пор мятыми брюками, медленно подводил к краю кровати его партнёршу, попутно оставляя влажные следы на шее, что так удобно подставилась под его рот, и поглаживая одной рукой талию, другой бедро, в успокаивающем жесте. Матрас по мягкости сравнимый с облаком прогнулся под тяжестью двух разгоряченных тел. Действия мужчины становились с каждой секундой всё более настойчивыми. Его позыв, что так глубоко обитал на краю его души, резко всколыхнулся, стоило только увидеть эти кобальтовые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Девушка прогнулась в пояснице от руки, чуть надавившей ее. Из-за освещения, которого тут по правде-то и вовсе не было, волосы девушки казались черными как мгла и не было видно слегка выступавших проседей, что в последнее время находились под маскирующими чарами, без которых люди обычно не могли оставить без внимания внешность волос, отделяющую девушку от своих сверстников. В помещении прозвучал жалобный стон брюнетки, что в отличии от мужчины была уже полностью нагой. Со стороны ее партнёра послышался хриплый смешок. Из-под штор, закрывавших красивые виды на французские улочки, выбился маленький лучик света, что остановился на мужчине. Благодаря ему получилось как следует рассмотреть человека, которого так возжелала голубоглазая. Мужчина этот был, несомненно, величиственен. Белые волосы, что обычно красиво уложены, были в беспорядке и некоторые пряди спадали на лоб, мускулистое тело, на котором поблёскивали капельки пота. Карий и небесно-голубой глаза, направленные исключительно на молодую особу, неестественно поблёскивали в темноте, выдавая не только происхождение человека, но и его явные намерения в данный момент. Выглядел он сейчас как мужчина, которого во влажных фантазиях представляли не то что девушки, не имевшие отношений, но и замужние дамы, что уж говорить о девушках лёгкого поведения. Альбинос тем временем расцеловывал женское тело, попутно оставляя багровые отметены, как бы хотя доказать всем «Моё!». Наблюдая за этим действом, полагаю, все мы могли бы сказать, что девушка полностью была с ним солидарна, собираясь отдаться ему полностью — включая не только тело, но и душу. Сняв с себя всю лишнюю одежду, мужчина раздвинул ноги девушки и почти лег на нее. Альбинос резко вошёл, не сделав предварительное растяжение, заставляя вырваться на ружу надрывный женский вскрик. Мужчина входил резко и почти полностью, задевая все чувствительные места девушки, доставляя ей этим не только так давно желаемое удовольствие, но и лёгкую боль. Эта боль не была нестерпимой, нет, скорее именно она была той необходимостью, была чем-то вроде зелёного света, что давал паре полностью забыться в ощущениях, давал знать, что все происходящее реально. — Геллерт… — из всей этой какофонии звуков, выделилось имя, слетевшее с губ молодой особы. Из уст мужчины раздался хриплый рык, он прекратил все свои действия. Девушка грустно застонала, но в ту же секунду ее резким движением перевернули на живот, так, как будто она ничего не весит, и  сильное тело вновь навалилось на нее, в голубоглазку начали вдалбливаться с новой силой. Место на руке, где была расположена метка, с силой начала гореть, прибавляя новых специй в ощущения.     *** Восхитительная сонная дрёма невозвратно покинуло мое сознание. Я поморщилась от яркого луча, что не прерывал своих попыток установить контакта с моим лицом. Слегка поворочившись в постели, я ощутила как рядом со мной лежало что-то подозрительно напоминающее тело другого человека. В моем, до сих пор туго сооброжающем сознании, всплыли картинки недавнего сна. Мне стоило больших усилий не потереть с силой свое лицо и не издать шумный вздох. Мои глаза проследовали от кончика покрывала, около моего лица, до пола. На нем же были разбросаны вещи не только мои, но и мужские. Вот на этом моменте я чуть было не впала в уныние, но мой взгляд зацепился за те самые вещи рядом спящего со мной человека и я, кажется, наконец более-менее начала соображать. Так, на полу лежали не черные брюки, белая рубашка, темно-синего цвета жилет, а простая болотного цвета толстовка в клетку и джинсы. Ещё немного поисследовав увлекательный паркет, я заметила несколько маленьких прозрачных шариков, внутри которых находилась густая белая смесь. Моя память потихоньку начала подкидывать мне воспоминания вчерашнего дня. Вот я в очередной раз пришла в бар, в котором мне уже известны имена всех постоянных посетителей… вот я поздоровалась с барменом, заказав порцию виски, на что он только покачал головой, улыбнувшись… вот в мое горло опрокидывается ещё одна стопка обжигающего напитка… я замечаю новое лицо… мы дискуссируем чуть ли не весь вечер, в который я выпила половину запасов виски заведения… мы выходим на улицу… я запинаюсь по своей неосторожности… меня ловят сильные руки… я поворачиваю голову в сторону парня… наши взгляды пересекаются и мы оба уже знаем как проведем эту ночь… вот я уже каким-то образом оказалась в чужой квартире… Дальше следуют только обрывки: стоны, поцелуи-укусы, рваные толчки и белая пелена оргазма. Я прислушалась к мирно посапывающему парню, лежащему поодаль от меня. Медленно отодвинула от себя одеяло и плавно встала с кровати — славно, что никаких лишних звуков после этого не было слышно. Я прошла вперёд, попутно поднимая вещи с пола и пытаясь натянуть штаны на ходу. Застёгивая последнюю пуговицу на серой рубашке, стоя в вестибюле, мой взгляд плавно перешёл на зеркало, находившееся передо мной. Отросшие волосы спадали до лопаток. Несмотря на то, что я старалась посещать парикмахера по надобности, моя память регулярно откладывала эти планы в дальний ящик. Волосы, по не понятной мне причине стали кудрявыми. Молочная кожа, что с рождения у меня была бледнее чем у других людей, стала ещё более фарфоровой, из-за чего меня запросто можно было принять за какую-нибудь нечисть. За все время прибывания здесь, — где «здесь» объясню чуть позже, — я значительно исхудала, все больше и больше напоминая Дракулу из так популярных маггловских фильмах. Я всмотрелась в свое лицо и на меня вновь обрушились воспоминания о недавно приснившемся сне. Сон этот был через чур реалистичен. Я как будто бы окунулась с головой в Омут памяти. В какой-то момент перед глазами заплясали картинки полуголого Грин-де-Вальда. Тут мой мозг решил выбрать наиболее подходящий «кадр порнофильма» и я поняла, что уже несколько минут не могу перестать воображать как Темный-Лорд-который-черт-побери-заключён-в-самую-охраняемую-тюрьму, нависает на до мной, прижав мое тело в матрац, тяжело дыша, как его грудная клетка вздымается при каждом вдохе, на коже переливаются капельки пота, на его лицо спадают пряди цвета снега, в ярко блестящих глазах виднеется необузданное желание, и последний штрих этой картины благодарно подносит луч солнца, выбравшегося из-под плотно запахнутых штор. Тут как будто оператор переместил камеру и мне стало хорошо видно мое тело, да и в принципе все прелести только что открывшегося ракурса. Я вгляделась в свое лицо из сна, как бы хреново это не звучало (серьезно, я будто бы над омутом памяти уже как восемь минут нагибаюсь и, зная что это не так, могу с уверенностью в девяносто процентов сказать, что сейчас мне бы позавидовал даже самый ярый любитель каких-нибудь ЛСД. Ну, а остальные десять процентов наслаждаются «моментом»). Мне почему-то вспомнилось все мое времяпровождение в Нью-Йорке, после того как я первый раз прибыла к Серафиме Пиквери. Я потёрла правое плечо привычным движением. После того как Темного мага упекли за решетку, моя метка разрослась и теперь доходит чуть ли не до ключиц. Это странно, но я по-тихоньку начинаю привыкать. Да и моим партнёром на ночь очень даже нравится эта «татуировка» и некоторые даже умудрились спросить в каком салоне мне набивали тату. В такие моменты мне действительно становилось не по себе, так как метка доходила чуть ли не до шеи, а это место я оголяла только если хотела кого-то возбудить. Я резким и давно отточенным движением  раскрыла дужки и нацепила очки на нос, после чего вновь подняла голову и с прищуром посмотрела в собственное отражение глаз. Нет. Во сне, сквозь тьму, виднелись кобальтовые глаза, от которых знаменитый революционер, Геллерт Грин-де-Вальд, потерял свою хвалёную выдержку. Сейчас же они карие как мой любимый сорт коньяка.     *** Выйдя на улицу, я с силой зажмурила глаза из-за беспощадно сверкающего солнца, что, видимо, решило искупить все пасмурные дни, что были на протяжении нескольких месяцев. Решив наконец открыть глаза я завертела головой в разные стороны, возродить в своей памяти все виды улиц и понять где же именно я сейчас нахожусь. Повернувшись всем телом в правую сторону, я начала идти только мне одной известным маршрутом. После того как Грин-де-Вальда заключили под стражу, я решила покинуть этот город. Перед отправкой я заглянула в Министерство доложить Госпоже директору о своем отбывании из Нью-Йорка. На удивление, — хотя, кого я обманываю, во время этого разговора на моем лице не дрогнул ни один мускул, Серафина посчитала информацию довольно тривиальной и, по-видимому, не достойной её внимания (из-за чего на мгновение мне захотелось разукрасить её лицо смачными «поцелуями луны"[1]), даже бровью не повела. К Тому мне заглядывать не пришлось — встретились с ним в моем любимом маггловском баре, когда я прощалась с барменом, кажется, единственным человеком, которого было грустно оставлять. Заприметив знакомую макушку и  хмыкнув, я бесцеремонно плюхнулась рядом с Ригнером на стул с высокими ножками. Пообщались с ним о «трудностях быть приспешником самого разыскиваемого человека в Америке», пропустили пару стаканов виски и коньяка, в ход конечно же пошли шутки по типу «нам теперь если жениться, то только в каком-нибудь пабе» или «наши встречи по другому не проходят». Когда уже моя пятая точка начала подавать сигналы о том, что сидеть на плоскости несколько часов подряд — это не тоже самое, что бегать вместе с одной девушкой в неизменном берете по всему Нью-Йорку, я распрощалась  с Томом, и по-видимому я сказала это чересчур громко, так как на это прощание мне ответил не только Ригнер и бармен, но и все присутствующие в баре. К слову о Розье, её или ещё каких-либо «знакомых» Гринд-де-Вальда я никак не оповестила о моем скором отбывании. Правда, позывы совести и инстинкта самосохранения, иногда навещавшие меня, самую малость надоедают, типо, а то вдруг в будущем как-нибудь пересечёмся с Виндой — мне мои нервные клетки ещё очень дороги. Я завернула за угол и передо мной засверкала яркая вывеска названия магазина — хотя точнее будет сказать магазинчика — несмотря на это, место является одним из самых востребованных. Я слегка надавила на ручку двери и колокольчик, подвешенный на неё, приветственно заиграл короткую мелодию. Поздоровавшись с кассиршей, я начала бродить между стеллажами в поисках важных мне вещиц. Ни от Ригнера, ни от каких-либо знакомых письма не приходили, ибо они они не знали где я нахожусь в данный момент. А магазинчик этот расположен в городишке, даже нет, точнее будет сказать в какой-то деревне, что расположена в самой гуще леса. Из-за чего сюда от внешнего мира не попадало ни одной новости и все газеты были местными. Здесь живут только маглы, не-магов я здесь не встречала, да и в брошюре, что мне так любезно выдали в отеле где я разместилась — даже как-то странно, что в такой маленькой деревне присутствуют почетные места — я не заметила ничего присущего миру «волшебства». И я, к слову, ещё не знаю сколько буду тут прибывать. И, на самом-то деле, я до сих пор не понимаю для чего покинула Нью-Йорк. Мой взгляд упал на пластиковую палочку, обрамленную разными переливающимися полосками и на конце которой была золотая звезда. Я судорожно выдохнула. Моей палочкой, сделанной из древесины тиса, я не пользовалась с момента прибывания здесь. Так же не пользовалась беспалочковой магией или вообще магией как таковой. Трудно, конечно, жить без того, что даёт твоей жизни смысл, но я стараюсь об этом не думать. Смысл моей жизни уже давно стоит в моей голове под подсвеченным знаком вопроса. Хах, не хватало только покинуть мир живых и перенестись в мир философии прямо в магазине. Странно, наверно, я буду выглядеть в глазах кассирши — стоит девушка рядом со стеллажами, наполненной туалетной бумагой и пялится в ёршик для чистки туалета. Усмехнувшись собственным мыслям, я продолжила леветировать меж стиллажей. Спустя семь минут я наконец подошла к кассе, водрузив на неё все выбранные мною ништяки. — Доброго дня. — вновь кивнула я миловидной женщине, на вскидку сорока лет. — Доброго, дорогая. — в помещении послышались пищащие звуки, методично прерываемые мимолётной тишиной. Пробив все вещи, кассирша подняла голову, спрашивая меня с лёгкой улыбкой на губах, из-за чего вокруг глаз собрались морщинки. — Будете брать что-то помимо этого? — Да, ещё пачку Винстон. — женщина слегка отвернулась от меня корпусом, открыв дверцу шкафа, странно прикреплённого к стене. — Какие? — Ну… Эм… Белые…? — достав сигареты и закрыв дверцу шкафа с соответствующим звуком, она привычно повернулась ко мне на стуле с колёсиками. — Продолжаете губить свои лёгкие? — грустно хмыкнула женщина, задавая скорее риторический вопрос. — А вы продолжаете мучить меня своей заботой. — меня так и подначивало сказать «неуместной заботой», но женщину обидеть всё же не хотелось. И когда это я успела встать на сторону слабых и униженных? (я никогда не жаловалась заниженной самооценкой. эх, печально, что она не такая) Расплатившись за свои покупки, — удивительно, как после вчерашнего захода у меня в кошельке ещё осталась пара купюр — и попращавшись с женщиной, я покинула магазинчик. На улице уже смеркалось: слышились сверчки, жужжание каких-то особо настырных насекомых и изредка пение птиц. Насвистывая прикипевшую мне милодию, я, медленно переставляя ноги, отправилась в «зарезервированный» мною номер. Повернув за очередной переулок, меня парализовало и я остановилась. Сделала я остановку из-за того, что почувствовала резкий взгляд, устремлённый на меня. Слишком тяжёлый взгляд; все мое тело покрылось мурашками и по кончикам пальцев прошёлся ток, заставивший мои руки потряхивать. Я рефлекторно хотела потянуться к поясу, на котором обычно располагалась моя палочка, но вспомнив, что она осталась в отеле, я пересекла было начавшееся действие. Завертев головой в разные стороны так, что все мои волосы растрепались, я поняла, что рядом со мной, да и вообще, кажется, за несколько метров, не было не единой души. Ощущение чьего-то взгляда на себе пропало так же быстро, как и появилось. Ещё немного постояв на месте и взвесив все «за» и «против», я продолжила свой изначальный маршрут. Все мое сознание было готово ответить на атаку, если бы такая произошла. Но спустя тринадцать минут напряжённой ходьбы, я позволила себе перевести дух, хоть и не до конца оставаясь спокойной. Где-то на корке сознания понимая, что померещится мне это не могло, а значит рядом со мной мог быть довольно сильный маг, ибо только у мага мог быть такой напор, ощущавшийся одним лишь взглядом. Моя давно позабытая натура дуэлянта просто пела от подобной перспективы, но трезво мыслящая часть меня пыталась затолкать подальше эти чувства. Ещё спустя десять минут, я уже начала мериться с мыслью о разыгравшемся воображении.     *** Прошло шесть дней после того происшествия, и я уже позабыла о нем. Выученной дорогой возвращалась в отель во время, давно перетёкшее за полночь, неся в руках пакет, что изредка сталкивался с моим бедром. Я вновь насвистывала мелодию себе под нос, чтобы хоть как-то скрасить возвращение в номер, к заждавшейся меня облачной подушке. Проходив рядом с самым темным углом, что встречался на моем пути, я услышала писк, подозрительно похожий на мяуканье кота. Резко развернувшись на пятках, я направилась к источнику звука. Прищурив глаза, пытаясь разглядеть во мраке хоть что-то, я сильно пожалела, что в данный момент моя палочка находилась за несколько километров от меня. Сделав ещё несколько шагов вперёд, я заметила серый комочек, забившийся в уголок. Луна видимо решила смилостливится и осветила переулок своим светом. Мне удалось разглядеть кота уже полностью: идеально белая, не серая, шерсть, — что странно, в последнее время часто лил дождь, а значит должно быть много луж, из-за чего шерсть должна быть неимоверно грязной — это был первый звоночек об осторожности, но я его успешно проигнорировала — черный носик, такого же цвета лапки и кончик хвоста, и ярко светившиеся глаза голубого цвета. Я присела на корточки рядом с этим прекрасным созданием — коты, это моя слабость ещё с детства. Осторожно протянув правую руку, я прикоснулась к мордочке и начала несмело поглаживать. Кот навострил уши и вперил в меня свой, как мне показалось, слишком сознательный взгляд, — тут прозвенел второй звоночек, который я с таким же успехом послала куда подальше — и по-птичьи наклонил голову в бок, а хвост принял вертикальное положение. Улыбнувшись, я медленно отстранилась, на последок мягко потеребив кошачий носик и поцеловав за ушком — удивительно, что кот позволил; видимо, хозяева хорошо его приучили. Я развернулась, и с поднятым настроением собралась продолжать свой путь в угрюмый отель и в такой же номер. Кажется, меня успокаивала только ждущая меня облачная кровать. Проделав несколько шагов, я уловила как-то изменившийся воздух и в то же мгновение почувствовала лёгкий ветерок, направленный мне в спину. «Как если бы кто-то…» не успела эта мысль завершиться, я почувствовала, как меня обняли со спины чьи-то крепкие руки, из-за чего я сама чуть не издала писк. В этот момент в моей голове пронеслись все способы убийства с подобной позой. Я даже успела задуматься: существует рай и ад или, все же, тлен и черви? На мое плечо опустилась чья-то голова, и я почувствовала как в мои волосы размеренно забирается чье-то дыхание. Мое сердце уже готово было вылететь из горла. Краем глаза я заметила белые волосы и возможная догадка парализовала мой мозг с такой силой, что я чуть не выронила до сих пор находившийся в моей руке пакет. Мысли со скоростью света проносились в моей голове, образовывая пчелиный рой, и из всего этого мой разум смог вычленить лишь то, что Темного мага посадили, а метка не подаёт признаков жизни. Я ощутила как вес с моего плеча исчезает, тем же боковым зрением уловила движение руки и почувствовала как мне заправляют прядь за ухо. В ту же секунду мою кожу за левым ухом обожгло от неожиданно трепетного поцелуя. Я рвано выдохнула. — Возвращаю долг. — послышался где-то в районе левого полушария головы низкий баритон, сопровождающийся лёгкой усмешкой в голосе. В моей перегрузившейся от последних моментов жизни, — тут без двойного смысла; черный юмор я, конечно, уважаю, но не в такой момент — голове, промелькнули мысли от «о, Мерлин, меня только что поцеловал мужчина и это было не так, как я ощущала это, когда ко мне прикасались — сухо и по-надобности, а чувствовалось тепло, жару, так, что ноги подкашивались!» до «какого Дамблдора до этой деревни не довозят газеты от внешнего мира?!». С моей талии медленно пропадали руки, оставляя дорожку от жарких прикосновений, и в низу моего живота образовался тугой узел. В этот момент мне захотелось со скоростью света открыть мою пачку Винстон и, мелькнув в темноте крошечным огоньком, затянуться сигаретой. Медленно развернувшись лицом к ночному коту, — отныне я придумала прозвище альбиносу — я, все ещё надеясь на везение, взглянула в глаза мужчине. Я вдохнула, закрывая глаза, медленно поднимая руку и накрывая ею опущенное вниз лицо. Идеально уложенные белые волосы, того же цвета рубашка, растёгнутая на несколько пуговиц, черные брюки, того же цвета ботинки и глаза — один голубой, другой карий. Все мои молитвы были проигнорированы так же, как я до этого игнорировала все предупреждающие звоны предчувствия, означающие, что опасность близко. И это сейчас была не метафора. Вспомнились все мои миссии, на которые меня посылал Грин-де-Вальд и все встречи с «Персивалем». Во мне разбушевался гнев, смешанный с растерянностью и смирением. Я резко подняла голову, смотря альбиносу в глаза. — Мистер Грейвс, какая встреча. — медленно протянула я, складывая руки на груди. Видимо, этот защитный жест не остался не замеченным, так как со стороны Темного мага послышался смешок, а на его лице расползлась ухмылка, так ему не свойственная. Впрочем, она быстро исчезла, а собеседник начал неизбежно ко мне приближаться. — Для чего ты покинула Нью-Йорк, предпочтя ему это село? Мне пришлось долго повозиться, дабы тебя отыскать. — яркие глаза все приближались, а я все отступала назад, пока не уткнулась спиной о стену. Как она вообще тут оказалась? Какой-то здесь странный план строения зданий. — Для чего нужно было прикидываться животным? Могли бы сразу явить себя мне. — из моего голоса так и сочился яд. Я попыталась перекинуть стрелки или хотя бы перескочить на другую тему. Как известно, лучший способ защиты — это нападение. — Мало ли, я в вас могла целую консерву тушенки насильно вложить. У меня особая страсть к котам. — я не переставала язвить Темному магу, что фактически мог меня жизни лишить прямо в каком-то темном углу от неизвестного здания, в неизвестной деревне. — Я бы не позволил — рыбе предпочитаю качественный огневиски. — его лицо было близко к моему, но я упрямо смотрела в разноцветные глаза, чуть приподняв голову. — Хах. Это улыбаюсь, но я, вообще-то, не шучу нихрена.[2] — я усмехнулась, а в душе бушевал целый тайфун ярости, что выливался сквозь мои слова и интонации. Его глаза предупреждающе сверкнули и в секунду поодаль от моей головы, по разные стороны от нее, оказались руки Грин-де-Вальда. — Слишком уж интересно мне было посмотреть на то, как ты тратишь моменты жизни без своего Господина. — я поняла, что он вернулся к изначальной теме разговора. Мои руки уже чесались залезть в пакет, но меня остановила метка, что наконец начала жечь мою правую руку и вместе с ней ключицу, отдаваясь болью в шее. Минута молчания затянулась и вскоре начала прерываться моим шипением. Боль стала практически нестерпимой, а глаза с быстрой скоростью намокали. Из моей руки выпал пакет, а пальцами обеих ладоней я вцепилась в пальто Темного мага, прильнув к его телу и уткнувшись носом куда-то ему в грудь, подсознательно искав помощи, неосозновая это до конца. Боль по-тихоньку начала спадать, но позу я так и не поменяла, не уверенная, что все не повторится вновь. В это время Грин-де-Вальд ощущал какую-то правильность всего этого. То, что Кеннет льнет к нему, доверчиво отдавая ему право на дальнейшую судьбу. Он подавил в себе утробный рык и желание положить руки на её талию, сильнее сокращая между ними расстояние, хотя казалось куда больше. Он не хотел причинять Эйше боль, но видимо в нем сыграло то, что вернувшись на свободу он не встретил девушку, о которой думал все время пребывания в камере. Когда ее след отыскали, он готов был послать куда подальше войну, что идёт всем ходом за окнами и чёртового Альбуса Дамблдора, дававшего о себе знать куда не глянь. Геллерт почувствовал, как руки у него на рубашке исчезают, как и тепло близкого тела, из-за чего он был готов со всей силой ударить рукой о стену, но вместо этого просто сжал руки до побеления костяшек пальцев. Я медленно отстранилась, так как мое сознание начало по-малому, но возвращаться в прежнее русло. Медленно, но чувствительность к правой части тела начала возвращаться и я заметила, что привычного пакета в руке нет. Опустив голову вниз, я с ужасом заметила, что весь мой возможный завтрак сейчас купается в луже. Ещё с минуту разглядывая вещи у своих ног, я наклонилась и подняла пачку Винстон и новую зажигалку. — Так значит, Вы меня искали. Навряд ли просто для того, чтобы передать привет. — я достала из все-таки выжившей пачки долгожданную сигарету. Приложив ее к губам и сомкнув их, во тьме на секунду показался маленький огонек, но его пылающий жар резко прекратила крышка, захлопнувшаяся с тихим щелчком. Я засунула правую руку в карман, дабы убрать зажигалку, после перехватила указательным и средним пальцами той же руки сигарету, наполняя лёгкие дымом и отодвигая ее от лица, выдыхая пар, предварительно сделав несколько шагов в право от Темного мага. Его руки уже не создавали тюрьму для моей головы. Выдыхая едкий дым, я поднимала голову вверх. Маггловские сигареты были в разы лучше сигарет из «мира единорогов и горящих пламенем птиц». Эйша не знала как выглядит со стороны. Лунный свет играл на ее лице и волосах. Каждый раз поднимая голову вверх, черные пряди спадали назад, открывая вид на соблазнительный изгиб шеи, не защищённой из-за распахнутого пальто. Грин-де-Вальд сглотнул образовавшийся вязкий ком в горле. Хотелось провести дорожку поцелуев от левого уха до ключиц, попутно оставляя укусы. Его взгляд упал на оголённую ключицу. Белая футболка была слишком велика девушке, из-за чего можно было чуть ли не разглядеть ложбинку. Черная метка была хорошо видна на молочной коже. Тёмный маг сглотнул повторно. Собственнические чувства разрывало внутренности, заставляя хотеть запереть Кеннет в своем поместье и никому никогда не показывать. С усилием воли он вернул свой взгляд на глаза девушки, цвета его любимого огневиски. Голубой или карий? Проницательность или ещё и нежность? — Идёт война, без твоей помощи может многое пойти не так. — Ого. Тёмный маг сказал, что что-то может пойти не так. Это нужно записывать как историческое событие. — слегка хриплым голосом отозвалась я, хмыкнув себе под нос и хитро сверкнув глазами. — Я помогу раз ты так просишь, котик. — весело сказала я, улыбнувшись во все тридцать два и затушив окурок носком подошвы. Сердце Геллерта сделало кульбит, а внутренности скрутило. С одной стороны это прозвучало, Мордред тебя дери, интимно, но с другой стороны… — Не забывайся. — зло сверкнул Грин-де-Вальд глазами в который раз за весь наш с ним диалог. — Для начала нужно сделать что-либо особенное, чтобы ко мне был преминён термин «забыться», а я что-то не припомню, чтобы между нами было что-то неоднозначное. — я вновь ухмыльнулась, попутно доставая новую сигарету из пачки, отточенным движением зажимая ее губами, чиркая зажигалкой и в этот раз засматриваясь на огонь, так и не убирая зажигалку в карман. Проморгавшись, таким способом сняв с себя наваждение, я выдохнула дым, подняв голову вверх. Заметив промелькнувший в тени предмет гардероба — берет, — что отпечатался на корке моего сознания так, что если бы меня разбудили в три часа ночи, я незамедлительно смогла описать его в мельчайших деталях — я даже не удивилась, только фыркнула, закрывая крышку зажигалки, вновь обрекая огонек на временную тьму.