***
Нудное тиканье настенных часов раздражало чуткий слух, с каждой секундой сильнее накаляя и без того распалённые нервы. Муза всё никак не могла набраться решимости постучать в дверь, потому мялась за порогом, неловко переступая с ноги на ногу. В отличие от Фары, Розалинда не обзавелась помощником — прежнее место Каллума и Аиши теперь пустовало. Муза думала, что его займёт верная директрисе Беатрикс, но приёмная встретила её оглушающей тишиной и отсутствием людей. Пытаясь оттянуть встречу, Муза осматривала помещение, надеясь отыскать что-то, подсказывающее причину её вызова к Розалинде, но взгляду было даже не за что зацепиться. Всё выглядело стерильно нетронутым и безжизненным. Совсем не так, как при мисс Даулинг. На фоне утратившего яркость кабинета особенно выделялась сложная ажурная вязь странных искрящихся серебром символов. Замысловатым узором она оплетала дверной проём, придавая ему необычный почти сказочный вид. Муза готова поклясться: никогда в жизни она не сталкивалась с подобным, но отчего-то символы кажутся отдалённо знакомыми, сродни призрачным отголоскам полустёртого прошлого или уже едва слышному шёпоту, теплом обдавшему кожу и прочно поселившемся в памяти. Чем дольше она смотрела на них, тем в более зловещую и пугающую цепочку они преобразовывались. Неожиданно дверь отворяется, и Муза застаёт себя с протянутой к узору ладонью. Она испуганно отдёргивает руку и одолевшее её наваждение спадает. По ту сторону стоит Розалинда, прожигающая Музу негодующим взглядом. — Не прошло и часу, — она шире раскрывает дверь и возвращается к рабочему столу. — Заходи. Муза послушно выполняет приказ. Пробравший ещё с утра мандраж накатывает с новой силой. Занятия с Розалиндой проводились исключительно по вторникам, в остальные дни с учениками занимались другие преподаватели. С прошлого урока Муза, поддавшись эмоциям, сбежала, совершенно не думая о последствиях, но вот, спустя неделю, они настигли её. К сожалению, Розалинда не забыла о самовольности Музы. На сегодняшнем занятии в каменном кругу директриса едва обратила на неё внимание. Она поручила привычное задание, с которым Муза привычно не справилась, и сразу, без лишних комментариев, подозвала к себе Блум, которой ныне магия давалась на редкость легко. Муза расслабленно выдыхает, посчитав, что пронесло и выговора не последует. Но она ошибалась. По прошествии нескольких часов, когда с дозволения Розалинды все постепенно расходятся, она подзывает к себе Музу. — В полдень жду тебя в своём кабинете. На это время Андреас запланировал дополнительную тренировку для желающих. И, разумеется, Муза собиралась пойти. Только властную Розалинду это нисколько не волновало. Зайдя в кабинет директрисы и закрыв за собою дверь, Муза замирает в растерянности, не зная, чего ожидать. Розалинда молчала, но её цепкий ледяной взгляд легко осязался, мурашками бежал по спине. Не успев сделать и пару шагов, Муза вдруг чувствует, как нечто петлёй оборачивается вокруг тонкой шеи, сжимает её, перекрывая горло. Руки сами тянутся вверх, стремясь ослабить давление, но ничего не находят. Дышать становится всё труднее. Муза хочет закричать, но выходят лишь невнятные хрипы. Острая вспышка боли бьёт в голову, мигом распространяясь по всему телу. Глаза горят огнём, уши закладывает от бешеного стука собственного сердца. Ноги начинают неметь. Должно быть, она падает, но боль от столкновения с полом смешивается с распирающим ощущением под кожей, точно кто-то резал её изнутри, желая выбраться наружу и кромсая встречающиеся на пути органы. Пусть это прекратится. Пожалуйста. Ногтями Муза впивается в кожу, пытаясь прекратить это нестерпимое чувство, но оно лишь усиливается и подбирается к сердцу. Жёсткая когтистая рука сжимает его и тянет. Ей кажется, что сейчас сердце безжалостно вырвут из груди, и она умрёт. Всё исчезает так же внезапно, как и начинается. Перед глазами пелена из слёз, деревянный пол и чьи-то ботинки. Муза не сразу понимает, где она и что происходит. — Знаешь, что я сейчас сделала, Муза? Признать раздавшийся совсем близко женский голос выходит далеко не с первой попытки. Муза не чувствует тела, не осознаёт себя в нём. Она плавится в медленной фантомной агонии. Ей помогают подняться и усаживают на что-то мягкое. Муза проваливается в это нечто, утопает в странной рыхлости. Каждая мышца ноет от смены положения, руки лихорадочно потрясываются. Помутневшим зрением она замечает поломанные ногти, остатки крови под ними и исполосованную глубокими царапинами кожу. Горло дерёт от сухости, Муза пытается сглотнуть скопившуюся слюну и морщится от боли. Боже, ей казалось, она умирает. По щекам бегут горячие слёзы — у Музы не хватает сил сдержать их. С искусанных дрожащих губ слетают истеричные всхлипы. Зажавшие рот ладони никак не приглушали начавшийся приступ. Муза рыдает навзрыд, обняв себя руками. — Ты понимаешь, что я сделала? — вновь повторяет Розалинда, привлекая внимание. Захлебнувшись очередным всхлипом, только сейчас Муза понимает, что всё это время Розалинда сидела напротив, внимательно наблюдая за ней светящимися глазами. Чёртова стерва. Муза не рискует повторить вслух, боясь новой пытки. Ещё одну она не выдержит. Эта сумасшедшая сука чуть не убила её. — Я вложила ложные ощущения в твоё сознание. Искусственно вызвала сигналы в рецепторах, которые по спинному мозгу поступили в головной, — не дождавшись ответа, Розалинда самостоятельно отвечает на свой вопрос. — Если продолжать достаточно долго, человек может умереть от болевого шока. Самое сложное — вовремя остановиться, — с непревзойдённым безразличием она игнорировала полный ненависти взгляд Музы. Сердце тарабанило с такой силой, словно предпринимало попытки сломать рёбра и увидеть свет, выбравшись из трясущегося тела. — Если бы ты прилагала больше усилий и не отталкивала свою магию, умела бы так же. Муза ещё не до конца пришла в себя — смысл сказанных Розалиндой слов ускользал, не оформляясь в голове в чёткую мысль. Умела бы так же... О чём она? Муза старательно напряглась, заталкивая злость и страх подальше и концентрируясь на рациональном обдумывании происходящего. Розалинда заставила её корчиться от боли на полу своего кабинета, даже не притронувшись к ней пальцем. Она что-то сделала с её сознанием... — Вы, — глотку скребёт, поэтому приходится прокашляться, — фея разума? — Нет. Но я владею этой стихией. Насколько хорошо, думаю, ты успела заметить, — Розалинда тонко улыбается уголками губ, очевидно, довольная сделанными Музой выводами. Психопатка. Не может нормальный человек сохранять такое хладнокровие, практически убив другого. — Хотите сказать, что вы... — слова находятся не сразу, — пытали меня магией разума? — Формулировка не та, но смысл — вполне. Муза всё ещё плохо соображала. Просто в голове не укладывалось. Розалинда внушила ей адские страдания — настолько реальные, что ноги до сих пор сводило судорогой, а на светлой коже багровыми реками расстилались нанесённые себе же увечья. И подобное она сотворила магией разума? Это не вписывалось в привычную картину мира, где врождённое проклятье Музы изводило бессмысленными эмоциями других людей и не давало никаких преимуществ. Взглядом натыкается на разбитые в кровь коленки. Боль была искусственной, фальшивой. Только не для Музы. — Я тоже могу научиться подобному? — слова вырываются резко и слишком громко. — Эта малая часть того, чему ты можешь научиться, Муза. Это меняло абсолютно всё. — Мисс Даулинг не говорила о таком, — жмёт плечами Муза, вспоминая наставления прошлой директрисы — максимально простые и загоняющие в чёткие рамки. — Фара всегда была немногословной, — отмахивается Розалинда со знанием дела. — О чём ещё она умолчала? Розалинда оценивающе смотрит на Музу, задумчиво останавливает взгляд на поджатых губах и полных твёрдой уверенности и жажды знаний глазах. — О том, насколько могущественной может быть фея разума, когда познает свою силу. Огонь, свет, воздух — они направлены на окружающий нас мир, на материальное и осязаемое. Твоя магия же сконцентрирована на духовном и сокрытом от человеческих глаз. Ты способна властвовать над сознаниями людей, а в нас нет более беззащитного места, чем наши мысли. Искусный врач способен исцелить многие раны, но как лечить те, что даже не видны? Муза непонимающе качает головой, не находясь в ответе. — В этом и дело. Никто не знает. Ты не можешь сжечь врага, не можешь утопить, ослепить или расщепить на атомы. Но повредив что-то вот здесь, — подносит палец к виску, — ты уничтожишь его раз и навсегда. Потому что нельзя назвать врагом человека, лишённого воли, подчинённого твоей силе и вывернувшего наизнанку душу перед тобой. Между ними повисает тишина. От благоговейного трепета и поразившего открытия перехватывает дыхание. Никто и никогда не рассказывал Музе о возможностях её магии, взращивая в ней убеждённость в их бесполезности и второсортности. Мама страшно злилась всякий раз, когда Муза невольно проникала в её сознание, совсем не желая понимать, что дочь не способна совладать с магией, долгие годы неизменно одерживающей верх над волей. Никогда Муза не ощущала контроль над жившей в ней с рождения силой. Никогда не могла смириться с ней. — Вы научите меня? — По-твоему, для чего ещё ты здесь? — Розалинда поднялась с дивана и отошла к окну. — Какие трудности у тебя возникают при контроле нескольких разумов? Задание, с которым Музе никак не справиться. Она пытается вспомнить мешающие ей ощущения при выполнении манипуляций с сознаниями. — Мне не сложно считывать поверхностные эмоции людей. Те, что они испытывают в конкретную секунду. У меня получается проникнуть глубже в одно сознание, но, как только я отвлекаюсь на второе, теряю обоих. Они словно... ускользают от меня. Отталкивают. Розалинда не поворачивается к Музе, продолжает задумчиво наблюдать за внутренним двором Алфеи. — В следующий раз попробуй взять контроль над несколькими разумами сразу, распределяя силу равномерно. Муза кивает. Прежде она не пробовала такой метод, действовала точечно — как учила Фара. — Уверена, с тобой, Муза, мы добьёмся небывалого успеха, — Розалинда оборачивается, растягивая губы в многообещающей улыбке, но глаза её — пустые и светлые — не трогают чувства. По спине пробежала непроизвольная жуткая дрожь. Розалинда позволяет Музе идти, но, стоит ей коснуться дверной ручки и нажать на неё, когда до долгожданной свободы рукой подать, жёстким тоном директриса заставляет пропустить испуганный вздох. — Впредь не смей покидать занятия, пока я не разрешу этого. Кто знает, может быть, в следующий раз я не смогу вовремя остановиться.***
— Не пора бы уже признать, что это бессмысленно? Вилкой подцепив ломтик хорошо прожаренного картофеля и закинув в рот, Муза тщательно прожевала его и запила гранатовым соком. После её слов за столом повисла тишина. И это слегка недоумевающее молчание звучало определённо приятнее неутихающих — уже как добрые минут двадцать — споров. Кажется, от повышенных тонов их удерживало только нахождение в столовой. Все удивлённо посмотрели на Музу, словно не верили своим ушам. — Кого-то в детстве не научили держать рот на замке, — сидящая рядом Стелла толкает её локтем под рёбра, показательно скосив глаза на сжавшуюся Блум. — Зато мне объяснили, что делать одно и то же, ожидая другого результата, глупо. И смахивает на помешательство, — Муза пожимает плечами, не понимая смысла разыгрываемого спектакля. Сносящей лавиной разум затапливает бурное возмущение, исходящее от оскорблённой Блум. — Муза, Фара пропала! Если мы не найдём её, значит, скорее всего, она мертва. Значит, Розалинда убила её, потому что я... — Блум замолкает на полуслове, не в силах вслух признать свою вину. Директриса Даулинг бесследно исчезла. Розалинда, вновь, как и когда-то, возглавившая колледж, устанавливала новые, далёкие от норм этики и морали, правила, каждое из которых, кажется, было направлено на усиленную подготовку алфеевцев к войне. Розалинда стала хаосом, грозовым смерчем, принёсшим с собой смуту и раздор. И Питерс была уготовлена роль в эпицентре торнадо. Все прекрасно понимали, кто отворил засов клетки, долгие годы являющейся тюрьмой для настоящего чудовища, что сейчас стремительно хищными лапами подминало Алфею под себя. Муза неловко потупила взгляд, ощутив некоторое смущение от своего неожиданно резкого выпада, прозвучавшего, должно быть, излишне грубо. Они с винкс решили не давить на Блум, не напоминая о сделанных ошибках — Муза и сама чувствовала клыкастые муки совести, сжирающие подругу живьём. Блум настояла на поисках Фары в окрестностях Алфеи, не оставляя надежды найти пусть даже крохотную зацепку. Под покровом ночи, дождавшись отбоя и спрятавшись магией света, Блум с Аишей и Стеллой выбирались за барьер и искали... очевидно, что-то необычное. Отправляться на вечерние прогулки с ними Муза не видела смысла — пользы от неё немного, будет мешаться под ногами, а в случае чего ещё и прикрывать её придётся. Терра и вовсе за последнее время сильно отдалилась от них. Новое руководство колледжа с особой внимательностью следило за семьёй Харви. Бен с большой вероятностью делился куда меньшей долей информации, чем обладал. Сэм рассказывал, что Розалинда не раз допрашивала его — Музе было искренне жаль мужчину, она представляла как проходили допросы. Втроём они коротали вечера в теплице, потому что так спокойнее, легче и проще. Муза с теплотой думала об их сплочённости. Сама она многое бы отдала, чтобы провести хотя бы час с родителями. Муза с горечью вспомнила, что Нимуэ и Трелош никогда не питали друг к другу тех самых настоящих окрыляющих светлых чувств из сказок, которыми ребёнком она так любила зачитываться. Сэм с Террой, следуя наставлениям отца, сохраняли нейтралитет, не лезли на рожон и избегали открытых конфликтов с кем-либо из новой власти Алфеи — не делали ничего, что могло принести Бену новую порцию проблем. Из-за этого Терра особняком стояла в стороне ото всех планов винкс «по спасению Алфеи» — как они сами называли попытки разузнать хоть что-то, — помогая чем может, не выходя из тени. Муза не понимала её, но и винить не могла. Ей, в принципе, никогда не нравилось судить кого-то. Ежедневно она сталкивалась с внутренними противоречиями людей, не знающими, что делать со своей жизнью, и мучающимися над выбором приоритетов, поэтому знала, что не существует хороших или плохих. — Извини, Блум, — Муза сконфуженно опустила глаза в тарелку, поморщившись от образовавшегося между ними почти осязаемого напряжения. — В общем, — Терра прерывает нервирующее её молчание, — за барьером не так уж и много мест, где можно кого-то спрятать. Старый амбар — тот, в котором держали сожжённого. Не думаю, что он подходит. Заброшенная теплица. Когда выставляли барьер, она оказалась по другую сторону, поэтому её перестали использовать. Но рядом с ней постоянно кто-то ошивается, поэтому, будь Фара там, её бы уже нашли. — А что, если она здесь? — Аиша обводит рукой помещение. — Серьёзно? — Стелла насмешливо улыбается. — Думаешь, Розалинда настолько глупа, чтобы спрятать Даулинг в столовой? — Да нет же! Я имела в виду в Алфее, — раздражённо закатывает глаза Аиша. — Ты просто невыносимая, знаешь? — Мне часто об этом говорят, — самодовольно заявляет Стелла, приняв сказанное за комплимент. Муза не сдерживает улыбки. Они стоят друг друга. Неожиданно Блум почти подрывается на месте. Её глаза довольно горят от пришедшей на ум идеи: — Я, кажется, даже могу сказать, где именно. Это ведь очевидно! Самое подходящее место... — она внезапно замолкает. Со всех сторон Музу окружают волны удивления и непонимания. Терра поперхнулась соком, который совершенно зря отхлебнула. Муза поднимает голову и замечает, что все негодующе смотрят куда-то ей за спину. Непроизвольно магия тянется к подошедшему, но растворяется в давящей пустоте чьего-то разума. Стоящий позади упирается руками о спинку стула, пальцами соприкасаясь с тонкой тканью красной футболки. Муза спешно оборачивается и растерянно хмурится, застав смотрящего на неё сверху вниз Ривена. Он некоторое время молчит, прожигая странным нечитаемым взглядом, показательно не обращая внимания на остальных. — В семь будь на месте. Опоздаешь — не стану ждать. И уходит, оставив озадаченную Музу ошарашенно провожать его отдаляющуюся спину. — О чём это он? — насупилась Стелла, дёрнув Музу за руку. — С каких пор у тебя какие-то дела с Ривеном? — она скорчила гримасу отвращения, всем видом демонстрируя своё отношение к специалисту. Муза отрицательно мотнула головой, старательно игнорируя витавшее в воздухе подозрение подруг. — Не знаю, никаких... — но тут до неё доходит. Тренировка. Она стремительно вновь посмотрела назад, но Ривен уже скрылся из виду.***
Муза опаздывала на десять минут. Терра ни в какую не хотела отпускать её, обосновывая тем, что преподаватель из Ривена никудышный и ничего хорошего показать он не способен — Дейн тому яркий пример. Но Муза не собиралась упускать неожиданно выпавший со второй попытки шанс научиться сражаться. Она не видела резон сначала отказывать, а после буквально самому предлагать помощь, но решает выяснить его по ходу тренировки. Если, конечно, Ривен не ушёл, как и обещал, не застав её. Это будет ужасно обидно. Завидев теплицу, Муза, чтобы не тратить потом время, снимает и выключает наушники, практически задерживая дыхание и одёргивая себя от скрещивания пальцев за спиной — в прошлый раз они не помогли. Хоть бы Ривен дождался её. Остановившись возле поваленного дерева, Муза с надеждой осматривается по сторонам, но никого нет. Блять. Она досадливо всплеснула руками, от негодования в приступе бессильного отчаяния пнула устилающие землю ветки и пожухлые листья. — Тебе повезло, что я недалеко ушёл. Ривен стоит, привалившись плечом к теплице и скрестив руки на груди, насмешливо взирает на неё из-под полуопущенных век. У его ног лежат два деревянных меча. Парень молчал и не двигался с места, словно ожидая первого шага от Музы. Её так и тянуло нарушить застывшую между ними неуютную тишину. — Мы начнём сразу с мечей? — невпопад говорит первое, что приходит в голову. — Я читала, что лучше сначала тренироваться на шестах или... Встретившись с раздраженным взглядом, Муза сразу же замолкает. Наверное, не лучшая идея перечить человеку, согласившемуся тратить на неё время. Муза уверена: сделай она что-то не так, Ривен, и глазом не моргнув, развернётся и уйдёт, оставив её одну разбираться со всем. — Хорошо, извини. Тебе виднее. Раздаётся обречённый вздох. Ривен выглядел крайне недовольным, закатывая глаза на каждую попытку наладить контакт. Муза не понимала смысла соглашаться помогать ей с видом мученика, словно его насильно принудили оказать услугу поистине вселенских масштабов. Неспособность считать разум Ривина, точнее его абсолютное безмолвие, всё значительно усложняли. — Спасибо, — осторожно начинает Муза, прощупывая почву с другой стороны. — Ты ведь совсем не обязан помогать мне и... — О, поверь, я знаю, — бесцеремонно перебивает Ривен. — Тогда почему передумал? — резонно спрашивает Муза, постепенно выходя из себя из-за надменности Ривена и действующей на нервы немногословности. — Видела бы ты своё разгневанное лицо, когда у тебя что-то не получается, не спрашивала бы. Смотря на тебя, мне даже кажется, что в моей жизни всё не так уж плохо. Ответ вполне удовлетворяет любопытство Музы. Едва ли он правдивый, но на первое время сгодится. Ривен, наконец, подходит ближе и садится на поваленное дерево. Тренировка начинается с разминки. Музе необходимо пробежать восемь кругов вокруг теплицы. Она, ожидаемо, выдыхается ещё на третьем, но Ривен безапелляционно заявляет, что, пока Муза не выполнит пробежку, дальше они не двинутся. Под конец ноги предательски дрожат и не держат твёрдо на земле. Но Ривен на этом не останавливается, решая отыграться сполна — в каждую руку вкладывает по тренировочному мечу и отправляет ещё на пять кругов, чтобы Муза привыкла к их тяжести. Она уверена, что справилась бы и без бега, но решает попусту не пререкаться. Будь её воля, Муза упала бы прямо на влажную траву и лежала, не шевелясь, давая мышцам отдохнуть. Но в голове отчётливо стоят картинки неудач на занятиях с Андреасом, звучат обидные колкие слова Люси и всеобщее пренебрежение. Воспоминания о собственном унижении придают сил, точно открывая второе дыхание. Хватает его на несколько метров, после чего Муза заходится кашлем и практически валится от изнурения, но успевает ухватиться за стену теплицы. Ривен, похоже, сжалился над ней, потому как подзывает к себе и даёт время отдышаться, прежде чем приступить к самой тренировке. Муза хочет сказать что-то из разряда «вау, ты, оказывается, не бессердечный», но сил не хватает даже на вдох полной грудью. Ривен сидит, прикрыв глаза ладонью, будто и смотреть не может на её жалкие потуги. Показушник. — Да уж, — удручённо тянет Ривен, окидывая Музу беглым взглядом, — мы здесь надолго. Муза не обращает внимания на его комментарии, искренне жалея, что не взяла с собой воды. Дав немного отдохнуть и прийти в себя, Ривен говорит принять боевую стойку, чтобы оценить масштабы работы. Видимо, она выходит слишком ужасной — Ривен на какое-то время просто отворачивается в сторону, тяжело вздыхая и шепча что-то нецензурное под нос. Он подходит ближе и подсказывает правильное положение: — Выстави левую ногу вперёд и слегка согни. Расслабь её, — не получив желаемый результат, он бьёт Музу по бедру, заставив вскрикнуть от неожиданности, — расслабь, я сказал. Вторую отставь назад, тоже согни. Колено направлено наружу. Перенеси весь вес на правую ногу. Плечи в профиль, корпус прямой. Прямой, Муза, — пожалуй, ему не хватало терпеливости и понимания. — Подними локти выше. Ещё выше. Ещё. У Музы физически не получается настолько вывернуть руку. Она вопросительно поворачивается к Ривену, натыкаясь на его глумливую ухмылку. — Ты издеваешься? — сердито насупилась Муза. — Скажем так, меня немного возбуждает то, как беспрекословно ты следуешь каждому моему слову, — он двусмысленно ведёт бровями, склоняя голову набок. — Ты отвратительный, — Муза поражённо качает головой, нисколько не впечатлившись. — Ты знала, на что шла, — пожимает плечами Ривен, самостоятельно сгибая её руку под правильным углом. Ривен даёт ещё несколько наставлений, что-то поправляет и отходит в сторону, чтобы посмотреть на стойку Музы со стороны. — Ноги шире. Муза задыхается от гнева. Озабоченный придурок. Неужели нельзя разговаривать по минимуму и только по делу? Встретившись с её раздражённым взглядом, он смеётся: — Не о том думаешь, извращенка. Расставь ноги шире, иначе упадёшь при первом же ударе. Щёки вспыхивают от смущения. Сколько ещё раз она пожалеет о решении тренироваться с Ривеном? Что-то подсказывало — великое множество. Ривен объясняет базовые правила классического ведения рукопашного боя: руками можно защитить голову, шею и грудь, центр тяжести тела смещён к правой ноге, что позволит легко оторвать от земли пятку и придаст большую подвижность, левая нога, подобна сжатой пружине, голова свободна и подвижна, позволяет уклоняться от ударов. До практики дело так и не доходит. Разъяснение теоретической части занимает слишком много времени, ведь Муза не знала практически ничего. Начинает стремительно темнеть и холодать — верное приближение скорой зимы. Муза слушала внимательно, впитывая каждое слово и записывая на подкорку, чтобы ненароком не забыть. Она повторяла их про себя, пока они вдвоём в тишине медленно возвращались к барьеру и дальше, к воротам Алфеи. На подходе к крылу фей Муза поворачивается, чтобы в очередной раз поблагодарить Ривена, но он, даже не попрощавшись, уже шагал на базу специалистов, чтобы, должно быть, вернуть деревянные мечи, почти никак не пригодившиеся на тренировке. Муза раздосадовано поджимает губы от его невоспитанности. Она с трудом поднимается на свой этаж, морщась от тянущей приятной боли во всём теле. В гостиной её встречает недовольная Терра и с подозрительностью следящая за каждым движением Стелла. Сделав вид, что не заметила их, Муза немедленно направляется в душ, решив уйти сегодня к Сэму пораньше. О предстоящих тренировках Муза сразу же рассказывает Сэму, совсем не желая возникновения неловких ситуаций и недопонимания в дальнейшем. Сэм не одобрял кандидатуру Ривена в качестве тренера, однако ничего не говорил, доверившись выбору Музы. Она была благодарна ему за это — ей хватало нравоучений подруг. Постучав в дверь, ведущую в апартаменты Сэма, и не дождавшись разрешения войти, Муза заходит без приглашения. Гостиная пуста, из ванной комнаты доносится шум включённой воды. Муза магией прокладывает путь к Сэму, пытаясь понять, где он. Сэм находится в своей комнате. Муза потихоньку отворяет дверь и старается бесшумно подкрасться к сидящему за письменным столом парню. Она замирает за его спиной и почти накрывает глаза ладонями, но Сэм опережает её будничным тоном. — Как тренировка? Сэм оборачивается, внимательным ласковым взглядом осматривая Музу на наличие повреждений. — Кажется, у меня сломаны все рёбра, — Муза показательно хватается за них. Сэм смеётся, поднимается со стула и резко подхватывает Музу за талию, двигаясь к кровати. Они вместе валятся на неё, и Муза оказывается прижата Сэмом к постели. Он осторожно заправляет прядь её волос за ухо, заставив сердце биться в ускоренном темпе. Довольно улыбнувшись, Муза первая тянется к манящим губам Сэма и мягко целует, обнимая за шею. Его прерывистое дыхание опаляло нежную кожу, сладкий цитрусовый аромат, присущий одному Сэму, заполнил нос, заменяя воздух в лёгких. Лёгкими поцелуями Сэм покрывает скулы Музы, трепетно спускаясь к шее. Пропустив судорожный вздох, Муза нетерпеливо возвращается к губам Сэма, проникая языком в его рот, увлекая в жадный поцелуй. Муза чувствует тёплые руки Сэма, забравшиеся ей под футболку, оглаживающие живот и подбирающиеся к оголённой груди. От звука открывающейся двери Муза вздрагивает крупной дрожью и ощущает недовольный выдох Сэма ей в губы. На пороге застывает крайне смущённый Саймон. Он бормочет невнятные извинения и спешно выходит, забыв закрыть дверь. Поняв свою ошибку, Саймон вновь возвращается, спрятав глаза за ладонью. Положив голову на плечо Музы, Сэм глухо смеётся. — Никак не приучу его стучаться. — Считаешь, это не мы должны были закрыться? — Вряд ли, — улыбается Сэм. Он приподнимается на локтях, любовно оглядывая лицо Музы. — А если серьёзно, как всё прошло? Волна одушевления от первого занятия накрывает Музу: — Ну, если я буду тренироваться каждый день, то, возможно, когда-нибудь стану сильной. — Ты уже сильна, Муза, — одёргивает Сэм, точно ребёнка. Расслабленная улыбка медленно сходит с лица вместе со возбуждённым настроем: — Перестань, не надо меня утешать. Я всё прекрасно понимаю, Сэм. — Думаешь, я вру тебе? — Думаю, ты хочешь, чтобы я чувствовала себя лучше, поэтому приукрашиваешь реальное положение дел. Муза отворачивается, недовольная снова поднятой темой. Сэм не понимал её стремления преуспеть во всём и показать миру, на что она способна. Он перекатывается на спину, обнимая Музу за плечи. Послушно, следуя движению парня, она положила голову ему на грудь. — Давай попробуем по-другому, — задумчиво говорит Сэм, пальцами зарываясь в мягкие волосы Музы. — Что, в твоём понимании, сила? Муза серьёзно и долго обдумывает ответ, мысленно перебирая людей, которых считает таковыми. — Ну, я могу назвать сильной Блум, потому что у неё уникальная мощная магия. Она уничтожила сожжённых, спасла тебя, — на мгновение в голосе проскальзывает улыбка, — да и всех нас. Блум смогла получить крылья — настоящие крылья впервые за долгие столетия! Или, например, Скай. Он всегда побеждает на тренировках. Он лучший не только на втором курсе, но и во всей Алфее, — Муза замолкает, пытаясь сформулировать логичный вывод. — Поэтому, наверное, сила — это умение защитить себя и своих близких, это полный контроль над собой... и, может, иногда над другими. Сила — то, без чего не выжить. Рука Сэма останавливается, прекратив поглаживание. И сам он молчит. До Музы доносятся колыхания его внутреннего протеста из-за её слов. — Ты не согласен со мной, да, — больше утверждение, чем вопрос. — Хм, не думаю, что сила зависит от магии или количества выигранных спаррингов. Это нечто, скрывающееся гораздо глубже. Например, оставаться верным своим идеалам, не поддаваться тёмным порывам. Настоящая сила — власть интеллекта над грубым насилием, — Сэм спускается ниже и поворачивается лицом к Музе, испытующе смотря в глаза. — Мой отец могущественный фейри, обученный солдат. И что с того? Пришли люди посильнее, надавили на слабые места, и он уже не может ничего сделать. В голосе Сэма сквозит плохо скрываемая боль от ситуации, не дающей спать спокойно уже вторую неделю. Всякий раз, когда он говорил о Терре и Бене, его разум заполоняла тревога. — Значит, нужно быть сильнее всех. И не иметь слабостей, — руки находят его большие ладони и сжимают в знак поддержки. Сэм качает головой на её простой и наивный ответ: — И то и другое невозможно, Муза. Всегда найдётся кто-то лучше нас. А слабости... они есть у каждого. Даже у Блум и Ская, — он усмехается. Глядя на его открытую улыбку, Муза никогда не могла сдержать свою, но на сей раз её занимала нарастающая растерянность. Научиться обороняться недостаточно, потому что рано или поздно найдётся тот, кто сможет пробить защиту. Мало научиться контролировать разумы. — Тогда никто не должен узнать о них. Человек без слабостей непобедим. Нужно что-то ещё. То, что позволит стать лучше и мощнее других. Сэм хмурится, поражённый её словами. — Человеку без слабостей нечего терять. Такого уже не спасти. — Не каждый нуждается в спасении, Сэм, — Муза поднимается и садится на кровати, ощущая направленный на неё удивлённый взгляд. Прежде не знакомое, пугающее непонимание вдруг возникает между ними. Сэм тянется к ней, успокаивающе гладит по голой коленке. — Как проходят занятия с Розалиндой? — Она назначила их на завтра. Спустя мгновение, Муза оборачивается, не понимая смысл заданного вопроса. — Причём здесь... Ну да, думаешь, она плохо повлияет на меня? Сэм неопределённо ведёт плечами, и Муза легко догадывается о его мнении насчёт интереса Розалинды. — Ты не понимаешь, — Муза сильнее поворачивается к нему. — Все эти годы я считала себя никчёмной из-за магии. Просто потому что никто не удосужился рассказать о её возможностях. Даже Фара! Хотя кто, если не она, должен была понять меня? От Розалинды я узнала о другой стороне моей силы. — Она пытала тебя. За пропущенный урок, — с расстановкой повторяет Сэм, в который раз пытаясь донести весь ужас случившегося. Перед глазами вновь появляется исполосованная царапинами, дрожащая от издевательств Муза, рыдающая на его плече. Муза отрицательно машет головой, объясняя свою правду: — Она показывала, на что способна магия разума. — И другого способа показать не было? Был. Конечно, был. Муза понимала, что поступок Розалинды — чрезмерно жестокий и выходящий за рамки морали — не имел оправдания. Не нуждался в нём. Потому что магия есть магия. Она не подразделяется на светлую и тёмную. Муза хотела научиться подобному, но использовать в совершенно иных целях. — Розалинда сделает меня сильной. Розалинда и тренировки. — Но какими методами? — Иногда они не имеют значения. Взгляд Сэма, полный изумления и неописуемого волнения за неё, преследовал Музу всю оставшуюся ночь. Впервые за долгое время кошмары одолели её с новой силой.