Уединение

      Возвратившуюся после выходных у Питерсов Музу Алфея встретила недружелюбно и холодно. Прежде распростёртые объятия сменились стальными тисками, норовившими вовсе не пригреть, а задушить. Место пропавшей мисс Даулинг заняла Розалинда — женщина крайне скользкая и неприятная, не внушающая доверия и не вызывающая симпатии. Особенно после рассказов Блум о её обмане и манипуляциях.       Враждебная обстановка ощутимо отличалась от нескольких дней, проведённых в родном доме Блум. Ванесса и Майк производили приятное впечатление любящих и заботливых родителей, возможно, отчасти не понимающих, что делать с девочкой-подростком, выросшей отличной от их ожиданий и представлений. Муза сильно сомневалась, что в их даже самых смелых предположениях Блум оказывалась чужим волшебным ребёнком, подкинутым злобной феей. Их непонимание, страх и растерянность от открывшейся правды о смертоносной магии, все эти годы томившейся в Блум, и чуждом новом мире были вполне обоснованными.       Они любезно приняли четверых совершенно незнакомых девушек в своём доме. Муза чувствовала, как Майк с Ванессой не могли нарадоваться, что у их нелюдимой и закрытой Блум появились друзья.       Терра была в восторге от поездки. Найдя в Майке идеального слушателя, за вечер она просветила его об устройстве Алфеи и успехах Блум, о преподавателях и всей своей родословной — Муза и не знала, что у них столько кузин и кузенов. Уже уезжая, Терра посоветовала купить побольше комнатных растений — их полное отсутствие до сих пор шокировало её.       Стелла, цепким взглядом осматривающая завешенную плотными шторами комнату Блум, заявила, что у неё в семейном склепе светлее и уютнее. Она обещает привезти Ванессе в следующий раз парочку солярийских журналов моды и заверяет, что приоденет Блум получше.       Аиша сходила с ума из-за отсутствия возможности заняться плаванием. Пожалуй, она больше остальных торопилась вернуться в Алфею, но вежливость и нежелание показать себя с плохой стороны не позволяли демонстрировать это открыто.       Знали бы они, какой сюрприз ожидает их по приезде.       Неожиданная и стремительная смена власти в колледже повергла в шок и смятение. Причём не только винкс, но и всех в Алфее, за малым исключением в лице феерично вернувшейся Беатрикс в компании — о чудо! — «ожившего» отца Ская, воспитавшего её.       Беатрикс ходила по коридорам Алфеи с видом полноправной хозяйки. Окидывала студентов надменными взглядами, всем нутром демонстрируя своё превосходство над ними, и вела себя, как самая настоящая сука — хоть что-то оставалось неизменным.       Розалинда, став директрисой, наделила её неограниченными полномочиями, которыми та не гнушалась пользоваться. Привычные неприметные последние парты, открывающие хороший обзор на весь класс, остались в прошлом, ныне Беатрикс занимала лишь первые, с подобострастным восхищением взирая на Розалинду.       Пока Беатрикс сполна упивалась своим триумфом, Розалинда наводила порядок в учебном процессе фей. Преподавала она жёстко, требовательно и строго. Теории уделялось времени вдвое меньше, чем прежде, упор делался на практику. И если мисс Даулинг советовала начинать с малого, концентрироваться на светлых и спокойных эмоциях, то нынешняя директриса наставляла о прямо противоположном. Она учила перенаправлять злость и раздражение в магию – уничтожающую, сильную, пугающую, больше походившую на взрыв, сносящий всё на пути, чем на ровный прирученный поток энергии, о котором неустанно твердила Фара. Музе, теперь постоянно сталкивающейся со скопом негатива, наполняющего кабинет, приходилось нелегко. Утомлённое сознание раскалывалось от боли, концентрация снизилась до минимума, а задания Розалинды отнимали последние силы.       — Прекрати отталкивать эмоции людей, Муза, хватит бояться их. Вцепись в них и не отпускай, пока не почувствуешь, что они в твоей власти — не ты в их, — наставляла Розалинда беспрекословным тоном. — Сейчас ты ощущаешь разумы всех в классе, верно? — Муза кивнула. — Хорошо. Не пытайся закрыться от них. Загляни в каждый, разложи чувства по полочкам и приступай к следующему. Не дай им слиться в единый поток информации, — глаза Розалинды заискрили серебром.       Проще было сказать, чем сделать.       Уроки Розалинды разительно отличались от наставлений Фары. Мисс Даулинг учила Музу нащупывать эмоцию у какого-то конкретного человека и исследовать её, двигаясь в одном направлении. И у Музы начинало получаться: в толпе она находила комфортное спокойное сознание, погружалась в него и, таким образом, словно выстраивала барьеры от ощущений других людей. Розалинда же просила о невозможном. Проникновение и полный контроль нескольких разумов одновременно.       Заранее уверенная в неудаче, Муза закрывает глаза и пробует. Она направляет магию в сторону подавленной Терры, глубже считывая её эмоции. Тревога, неловкость, растерянность, возмущение и, если копнуть сильнее, злость. Удерживая его, следует к торжествующей Беатрикс. Удовлетворение, восхищение. Муза пытается продвинуться дальше мимолётных поверхностных чувств, прилагает усилия и почти дотрагивается до них. На задворках пылает гнев и... Муза теряет разум Терры. Предпринимает попытку вернуть его, но теперь ускользает и сознание Беатрикс.       Голова начинает кружиться от перенапряжения, тело гудит и потрясывает. Появляется невыносимо сильное желание послать Розалинду куда подальше с её заданиями.       Муза недовольно выдыхает и открывает глаза, натыкаясь на внимательное серебряное свечение напротив.       — Ты недостаточно стараешься, — отчеканила Розалинда, отклоняясь от Музы.       — Недостаточно? — Муза едва не задохнулась от возмущения. — Я сознание чуть не потеряла.       — Значит, стоило потерять, но выполнить, — высокомерно, точно объясняя известные всем непреложные истины. — Пора бы уже определиться, чего ты хочешь, Муза. Фара ограничивала тебя, жалкими крохами выдавала информацию о том, на что на самом деле способны феи разума. Я же убираю все выставленные рамки. Но ты по-прежнему недовольна. Всё также стоишь на месте и не замечаешь своих возможностей.       Розалинда неодобрительно качает головой и отходит в сторону, приступая к следующей ученице. Муза немного расслабляется, перестав ощущать на себе её тяжёлый взгляд, но вдруг слышит брошенные напоследок слова.       — Я помню твоего отца, Муза. Крайне способный юноша. Жаль, что в тебе нет и крупицы его таланта.       Муза потрясённо замирает. Казалось, ей на голову вылили целый пуд ледяной воды. Она судорожно сглатывает, не слыша больше ничего из произнесённого директрисой. Поднимается, не глядя на дёргающую за рукав лавандового свитера Терру, призывающую вернуться на место. Ноги сами уносят её прочь из душного кабинета, из ставшего тесным крыла фей и дальше, за ворота Алфеи.       Глаза режет от яркого света и обилия зелёного, в нос бьёт запах хвои и влажной свежести. Лишь тогда Муза приходит в себя, прислоняется к дереву и выдыхает скопившееся напряжение.       Отец всегда был запретной темой в их семье. С его смерти Нимуэ — мать Музы — пресекала любые расспросы дочери. Она усердно делала всё, чтобы уничтожить любые следы его прежнего присутствия в их жизнях. На следующее же утро после похорон они собрали вещи и спешно покинули родной дом и Солярию, отправившись на родину Нимуэ. Муза помнит, как её соседка Бетти делилась с ней ходящими по школе отвратительными слухами, будто Нимуэ жестоко расправилась со своим мужем и скрывалась от правительства Солярии. Другие твердили: она выкрала Музу у отца-тирана, и теперь тот ищет их по всему Иномирью. Муза не обращала внимания, прекрасно зная, что всё это грязная ложь и правда значительно хуже.       Муза поднимается и медленно отдаляется от Алфеи, успокаиваясь и приводя мысли в порядок.       Спустя столько лет услышать об отце из уст Розалинды оказалось весьма неожиданно и отчего-то неприятно. Хотя, наверное, нечему удивляться. Он, скорее всего, учился в Алфее, и Розалинда, бывшая тогда директрисой, могла преподавать ему.       Каменный круг остаётся позади, но Муза не останавливается, продолжая шагать к дикому лесу. Она решает достигнуть границы барьера и пройтись вдоль него, таким образом, возвращаясь к Алфее.       Было ли Розалинде известно, чем он занимался? Насколько хорошо она знала его? В любом случае, лучше Музы. Нимуэ постаралась на славу.       Муза проходит большую половину пути, вдалеке уже виднеется задний фасад Алфеи, как что-то привлекает её по ту сторону барьера. За деревьями под лучами солнца мелькает постройка. Прежде Муза не ступала на эту часть территории, потому не знала, что скрывается в здании.       Может ли оно быть старым военным объектом, вроде закрытого западного крыла Алфеи?       Муза колеблется, раздумывая и осматриваясь по сторонам. Сожжённых в лесах за барьером уже не осталось — Блум уничтожила всех. Она достала телефон из кармана джинсов: пропущенный от Терры, оповещения в инстаграме и несколько сообщений в чате «винкс». Муза смахнула их все и посмотрела на время. До занятий с Андреасом оставалось чуть меньше часа — пропускать их не хотелось. Постройка находилась совсем рядом, Муза точно успеет. Вдруг там найдётся что-то полезное или связанное с пропажей Фары. Или вовсе сама мисс Даулинг. Что, конечно, маловероятно.       Ещё раз осмотрелась, убедившись, что поблизости никого нет и переступила барьер. На мгновение мир загорелся синим пламенем, тут же схлопнувшимся за спиной Музы, оставляя её без защищённого укрытия.       По мере приближения Муза понимает, что впереди скрывается теплица. Обычная парниковая теплица, подобная той, в которой постоянно обитают Харви. Возможно, более старого образца. Или такое впечатление производил заброшенный опустелый вид постройки.       Заметив дверь, Муза пытается открыть её и попасть вовнутрь, но она не поддаётся. Если дело не в магии, запечатавшей её — Муза такую не умела распознавать, — то в заржавевших петлях и замке. Справиться с ними у неё не хватило бы сил.       Муза разочарованно вздыхает. Зря потратила время. Недалеко от теплицы тропинку перекрывало поваленное дерево, и, недолго думая, Муза садится прямо на землю, облокачиваясь о него.       Вокруг тихо, спокойно и, главное, безлюдно. Хорошее место для уединения.       Муза вдыхает свежий воздух полной грудью и вслушивается в голоса природы. Щебетание птиц, шелест листьев, копошение муравьёв, тихое перешёптывание ветра, уносящееся вглубь леса.       Как же глупо она поступила, поддавшись минутной слабости, подстрекающей убежать подальше от Розалинды и её заумных речей. Не хотелось и думать, что директриса сделает с ней за дерзкий поступок, нарушевший дисциплину класса. Врождённая вспыльчивость однажды – видит Бог – обернётся Музе боком.       Долгожданный безмятежный покой разрушается звуком ломающихся веток под неторопливыми шагами. Муза вздрагивает от неожиданности и оборачивается в сторону шума. В нескольких метрах на месте замирает парень с почти поднесённой ко рту сигаретой, слишком поздно заметивший её и оттого недовольно вздыхающий.       — Посидел, блять, в тишине.       Какое-то время он стоит в раздумьях, крутя в руках зажигалку с крайне раздраженным выражением лица. Досадливо втягивает воздух сквозь зубы и неохотно движется к Музе, буквально падая рядом на землю, так же облокачиваясь о поваленное дерево и подтягивая к себе одно колено.       — Не то чтобы я собиралась с тобой говорить, — насупилась Муза, совершенно не прельщённая внезапной компанией.       Ривен насмешливо фыркает и закуривает, нисколько не оскорблённый недружелюбием Музы.       Они не смотрят друг на друга, молча сидят, старательно игнорируя чужое присутствие. Муза искренне надеется, что Ривен докурит и оставит её разбираться со своими мыслями и проблемами в уединении, что встанет и уйдёт искать себе более подходящее место. Но он выкидывает бычок и сразу же, не теряя времени, лезет в карман за следующей сигаретой.       Муза искоса удивлённо глянула на Ривена. Пачка, что он достал, полупустая и помятая, будто кто-то сильно сжимал её в ладони. Муза поднимает голову и встречается с притупленным взглядом его усталых глаз. Должно быть, Ривен неправильно понимает её, интерпретируя обращённое внимание по-своему — протягивает открытую пачку сигарет.       Муза отказывается кивком головы. Она не курила. Пробовала в прежней школе в кругу сверстников — не зашло. Дымом неприятно скребло горло и хотелось блевать от запаха табака.       Ривен только пожимает плечами, мол, как знаешь, и щёлкает колёсиком зажигалки.       Что ж, это неловко. Самую малость.       Муза знала парней, подобных Ривену — с избитыми плоскими шутками, проблемами с самоконтролем и неизменной слезливой историей из детства. Она не была из тех девушек, что западали на «плохих парней», коим Ривен, несомненно, считал себя. Муза поняла бы, как реагировать, если бы он пришёл и стал разбрасываться похабными остротами, естественно, крайне забавными, по его мнению. Но унылый растерянный Ривен, нервно курящий сигарету за сигаретой, сбивал с толку.       Что он вообще забыл у богом забытой теплицы на кромке барьера в разгар учебного дня? Прогуливал? А если и так, то почему не в обществе Беатрикс или Дейна — видеть Ривена без них давно стало непривычным.       Муза незаметно осматривает его бледное лицо: тёмные круги под глазами, саркастично изогнутые высокомерные брови, острая, как нож, переносица. Ривен казался измученным и помятым. Хотя, может быть, это его привычный вид — Муза не так уж и часто виделась с ним, чтобы говорить наверняка.       Появляется идея воспользоваться магией и считать состояние парня, ведь незачем бессмысленно гадать. Муза почти решается, но потом вспоминает с какой агрессией Ривен отреагировал на прошлое вмешательство в его разум.       — Тупое и растерянное выражение лица — это его привычное состояние? Или моё присутствие так влияет на тебя?       Щёки Музы вспыхнули маками от нахлынувшего смущения, когда Ривен спалил её с поличным за разглядыванием. Муза замялась, стараясь подобрать правильные слова, способные пояснить, что её просто взволновал отвратительный внешний вид парня.       — Да давай уже, феечка, не тужься. Вперёд, — морщится Ривен, украдкой наблюдающий за ней. — Расскажи, что у меня в голове.       Как сильно он погряз в отчаянии, раз позволяет ей пробраться в своё сознание?       Муза раздражённо цокает на обращение и выполняет своеобразную просьбу, фиолетовой нитью прокладывая путь к разуму Ривена. Магия крадётся к его эмоциям, но натыкается на пустоту. Ничего.       — Не получается, — хмурится Муза, пробуя снова.       Это не похоже на безразличие или спокойствие. За долгие годы Муза научилась легко узнавать их и отличать от иных эмоций. Нет, у Ривена в разуме вакуум. Словно он бездушная кукла, не способная ничего испытывать.       Муза пошутила бы про пустоголовость Ривена, не будь столь напугана. Что с ним не так, чёрт возьми?       Или может с ней? Должно быть, она слишком переутомилась на занятии Розалинды. Но прежде такого не случалось даже в моменты крайней усталости — не было ни одного сознания, прятавшего эмоции от Музы, если не считать директрис. Мисс Даулинг закрыла свой разум от чужих глаз непроницаемыми шторами, Розалинда — нерушимыми стенами.       Ривен хрипло смеётся:       — Что-то твой радар хромает, — он поднимает руку на уровне глаз и вертит пальцем, будто и правда считает, что внутри Музы находится электрический прибор, считывающий эмоции людей.       — Не может такого быть, — резко обрывает Муза, пытаясь сконцентрировать магию в сознании Ривена.       Но попытка не увенчивается успехом. Разум Ривен чист и лишён чувств. Не бывает такого.       Наблюдающий за её потугами Ривен скептически щурится:       — Скажи честно, — он выдерживает короткую драматичную паузу, — ты чокнулась? Но я не осуждаю, нет. Должно быть, тяжело не поехать, когда в голову лезут чужие эмоции и мысли. Мне-то от своих порой на стену лезть хочется, что уж говорить о сотне алфеевцев, — вновь глубоко затягивается сигаретой.       Муза опешила. Он действительно сейчас назвал её чокнутой?       — Но ты не переживай, у всех есть недостатки. Да, беды с башкой — это нихуёвый такой недостаток, но...       Наглый бесцеремонный идиот.       — Ну всё, достаточно, — потеряв терпение, Муза поднимается, отряхивая джинсы от мусора и травинок. — Посидела, блять, в тишине.       Муза уходит прочь от теплицы, слыша позади нестихающий громкий смех Ривена.

***

      Раньше Муза думала, что нет ничего хуже, чем сидеть на скамье запасных. Но на скамье проигравших ей нравилось даже меньше.       Единственным плюсом новой системы обучения Розалинды, как ни странно, стал Андреас Эраклионский. Или, точнее, его подход к преподаванию. Сначала Муза была вне себя от радости. На тренировки допускались абсолютно все!       На первых порах она, окрылённая энтузиазмом и перспективами, счастливая летела на занятия, готовая, наконец, проявить себя. Всё выглядело до банального простым. Благодаря танцам Муза обладала спортивным гибким телом, она легко обучаема и старательна. Казалось, от успеха её отделяло только стереотипное мышление Сильвы и Даулинг о феях разума, как о непригодных для сражения существах. Но с лишённым подобных предрассудков Андреасом дела определённо должны пойти в гору. Иначе и быть не может.       Сейчас Муза уже не могла вспомнить, почему решила, что украдкой подсмотренных сражений специалистов и нескольких туториалов по самозащите на ютубе хватит, чтобы после первого же занятия стать гуру боевых искусств.       На вступительной совместной тренировке первых и вторых курсов Андреас велел потратить половину занятия на разминку, а после разбиться на пары и показать, кто на что способен, будь то боевое мастерство или магическое. Уже на этом этапе возникла проблема. Практические навыки сражения Музы находились на минимальном уровне: она умела неслабо врезать в нос — в школе её часто задирали — и знала, что в случае чего лучше бить логтём или в пах. О своей бессмысленной магии Муза не хотела и заикаться, толку-то.       В противники попался фейри огня — улыбчивый дружелюбный парень с её курса, пару раз оказавший ей помощь на истории Иномирья. Он перестал выглядеть таким милым после того, как поджёг концы её хвостиков и сковал в кольцо из пламени.       Муза провалилась. С треском.       На следующий день Андреас появляется с исписанным листочком в руках. Он разбивает всех на заранее подготовленные по результатам прошлого занятия группы. Образуются семь отрядов по восемь человек от самых сильных к, соответственно, самым слабым. Муза сразу понимает, куда распределили её. Вместе с ней к аутсайдерам попадают остальные феи разума и парочка специалистов-первокурсников. Их Муза считает даже большими неудачниками, чем себя. Как можно было за несколько месяцев обучения не научиться сражаться, когда это буквально единственное, что от вас требуется?       Андреас говорит им практиковаться друг с другом, постоянно меняя партнёров, изучая их технику боя и находя слабые места, учась подстраиваться под ритм или вовсе задавать его. Муза демонстрировала средненький результат — три проигрыша из семи. Это ничуть не успокаивало. Одно дело быть посредственной, но посредственной среди худших...       Всегда тяжело понимать, что всё это время проблема заключалась лишь в тебе.       Последний спарринг против специалистки Люси заканчивается меньше, чем за минуту. Муза лежала на лопатках, наблюдая за проплывающими мимо облаками и не собираясь вставать. Краем уха слышится голос Андреаса, сообщающего о конце занятия. Все облегчённо вздыхают и, перешёптываясь, спешат покинуть тренировочную площадку.       Внезапно на Музу падает тень, перекрывающая весь обзор на небо — кто-то садится совсем близко к ней. Повернув голову, она понимает, что рядом приземлилась Люси. Её совершенно спокойное размеренное дыхание ужасно злило, противным узлом скручивалось в животе. Надо же, она нисколько не вымоталась.       — Я ведь не одна считаю решение Андреаса объединить нас в одну команду глупым? — Муза вздрагивает от неожиданности, не сразу понимая, что Люси обращается к ней. — Типа, нам, будущим защитникам Иного мира, приходится сражаться с... феями разума? — её пренебрежительный тон заставил Музу сесть и удивлённо посмотреть на Люси.       — Зачем ты говоришь об этом мне?       — Чтобы ты не принимала проигрыши близко к сердцу. Ну... победить тебя — это даже немного унизительно. Как победить ребёнка, — Люси жалостливо улыбается и ободряюще хлопает по плечу, точно считает, что сумела успокоить Музу и подняла ей настроение.       Муза поражённо качает головой, в замешательстве не находя подходящих слов, чтобы выразить уровень своего негодования. Она молча сбрасывает руку Люси, поднимается на ноги и уходит в школу, игнорируя непонимающий оклик специалистки.       На следующий день Люси даже не смотрит на Музу, побеждая за рекордные тринадцать секунд. Муза сильно ударяется головой и на мгновение в глазах всё темнеет. Без сомнений, Люси сделала это специально. Муза скрипит зубами от гнева и с трудом встаёт, чуть пошатываясь. Проходящий неподалёку Андреас замечает случившееся и отправляет Музу отдохнуть, абсолютно не реагируя на её протесты.       Не зная, куда выплеснуть энергию, Муза со всей силы бьёт себя по ноге, но всё равно плетётся к скамейке у пруда. Оттуда открывался хороший вид на тренирующихся студентов. Совсем рядом сражались ребята из первой группы — почти играючи, переговариваясь и смеясь. Муза завистливо отвернулась. Ей порой не хватало сил на лишний вдох, не говоря уже о словах или целых предложениях.       В «элитный отряд» входили в основном незнакомые Музе второкурсники, но некоторых она всё же знала — Ская, Ривена и Беатрикс. Распределение последней долгое время воспринималось очередной доступной ей привилегией, как названной дочери Андреаса и приближённой Розалинды. Но наблюдая за сражающейся девушкой, Муза начинала сильно сомневаться.       Беатрикс умело уклонялась от ударов, разряды молний змейками обвивали стройное тело, делая его недоступным для открытых атак. Глаза загораются сиренью, и магия поднимает противника в воздух, лишая способности двигаться. За считанное мгновение она обезоружила специалиста и победила.       Никогда раньше Музе и в голову бы не пришло восхищаться Беатрикс. Но отрицать её мастерство откровенно глупо.       Самодовольно приподняв бровь, Беатрикс сладко улыбнулась проигравшему парню, но, заметив движущегося к следующей площадке для спаррингов Ская, она переключает внимание на него.       — Эй, Скай! Погляди-ка, кажется, быть лучшими — это у нас семейное.       Скай не оборачивается и ничего не отвечает. Но Муза ощущает скопившиеся у него внутри гнев и обиду, преследовавшие с возвращения Андреаса и заключения Сола под стражу. Вся ситуация вырисовывалась странной и мутной, с огромным количеством тёмных пятен и знаков вопроса. Почему Андреас скрыл, что выжил? Зачем воспитывал Беатрикс, бросив родного сына на произвол судьбы? С какой целью позволил королеве Луне присвоить себе Эраклион? И позволил ли?       Не хотела бы Муза очутиться на месте Ская, узнавая, что долгие годы жила во лжи. Его воздушные замки разрушились в одночасье небрежным мановением руки Андреаса.       Подойдя к ожидающему его Ривену, без лишних прелюдий Скай наносит первый удар, вымещая отчаянную ярость и безмерное огорчение. Ривен едва успевает отскочить в сторону, не готовый к такому резкому наступлению.       Они не виделись с того случая, как он назвал её чокнутой. Днём позднее Муза сворачивает к теплице, но не пройдя и ста метров, замечает сидящего там Ривена. Не собираясь растрачивать на него нервы, она разворачивается и уходит.       Муза ищет глазами Сэма, но не находит поблизости. Должно быть, он тренировался по другую сторону пруда. Нанесённая сожжённым неделю назад рана полностью зажила, оставив после себя тонкий шрам под рёбрами. Он с усмешкой называет его боевой отметиной, но Муза чувствовала, как сильно Сэму не нравилось напоминание о той смертельной агонии.       Они не обсуждали произошедшее, но их отношения определённо перешли на новый уровень доверия. Первое время — отрицать это бессмысленно — Муза искала встреч с Сэмом только из-за его феноменально упорядоченного разума, позволяющего ей передохнуть от гомона сотни эмоционально нестабильных подростков в пубертате. Позже выяснилось, что он приятный собеседник и хороший слушатель. Сэм восторженно рассказывал о Камю с его философией бунта и о пугающе абсурдном Кафке. У зачарованно слушавшей Музы никак не получилось ухватиться за нить разговора — всё-таки она была далека от высокого. Пожалуй, тогда Муза и поняла, что влюбилась.       После ранения Сэма их наполненные флиртом и долгими поцелуями отношения потеряли налёт лёгкости. В ночь, когда она уснула на плече Сэма в больничном крыле, их пробудил крик. Муза не сразу понимает, что кричит она сама. Во сне перед ней снова предстаёт палата, на сей раз пустая и тихая, но, приблизившись, Муза замечает лежащее у стола тело, отдалённо напоминающее человека. Череп неестественной формы был немного приплюснут, вокруг простиралась кровь вперемешку со слизью и чем-то серым. Лишь однажды Муза видела подобное.       Она не осознаёт, что сон отступил, до тех пор, пока не на шутку перепуганный Сэм не встряхивает её за плечи и не прижимает к себе, крепко обнимая и поглаживая по спине. Поняв, что истерика позади, Муза какое-то время молчит, обдумывая увиденное, а потом рассказывает о преследовавших с детства кошмарах. Впервые говорит о них кому-то. Нимуэ и Фара не в счёт — мать наяву следила за их первыми проявлениями, мисс Даулинг прочитала в личном деле.       С тех пор они подолгу говорили. О родителях и детстве, о проблемах Музы в прошлой школе, о многочисленных родственниках Сэма, которые ему совсем не нравились. Каждую ночь теперь Муза засыпала с ним, прекрасно зная, что Сэм укроет её от любого кошмара.       Сэм делил апартаменты с Саймоном, фейри воды. У них были общая гостиная, совмещённый санузел и по отдельной комнате на каждого. Поэтому проблем не возникало. Лишь Стелла насмешливым взглядом встречала её по утрам, отпуская ехидные неловкие комментарии. Терра морщила нос в притворном отвращении и заявляла, что не хочет знать, почему Муза перестала ночевать в своей комнате.       Рядом на скамейку подсаживается Андреас. Муза удивлённо глянула на него и сразу отвернулась. Он поразительно сильно не походил на Ская, несмотря на схожие светлые волосы и выразительные черты лица. Андреас производил впечатление серьёзного и беспринципного человека, скупого на похвалу, но знающего цену себе и другим. Удивительно, как такой мужчина мог воспитать кого-то, вроде Беатрикс.       — Возвращайся в Алфею, Муза, — продолжая следить за тренирующимися, говорит Андреас.       — Но занятие ещё не закончено, — непонимающе хмурится Муза, осматривая студентов — никто никуда не собирался.       Андреас бросает беглый оценивающий взгляд на Музу:       — Иди.       Муза предпринимает попытку воспротивиться, ведь сегодня она участвовала лишь в трёх спаррингах. Муза ещё могла... Что? Позорно проиграть?       — Муза, — тон Андреаса жёсткий и не требующий обсуждений.       Досадливо поджимая губы и сдерживая слёзы, Муза поднимается, чувствуя себя до ужаса бесполезной и ненужной. Она в последний раз смотрит в сторону «элитной группы» и встречается взглядом с Ривеном. Он стоял на одной из площадок для спарринга, рядом лежал кашлявший побеждённый им специалист.       Муза отворачивается и широкими шагами уходит в школу, стараясь не сорваться на бег.       Всю следующую ночь она ворочается и не может уснуть, тревожа тем самым и сон Сэма.       Муза не собиралась быть слабой.       Муза не будет.       Вечером она уверенно несётся к теплице за барьером, надеясь, что он не изменяет своей «традиции» и сегодня тоже прячется вдали ото всех.       Ривен, услышавший Музу издалека, встречает её раздражённым взглядом.       Муза на секунду теряется в нерешительности, но быстро берёт себя в руки.       — Научи меня сражаться.