То есть спасать тебя не надо?

Торжество прошло пышно. Один и Фригг ждали их во дворце в золотом тронном зале. Музыка и громкие приветственные речи сыпались со всех сторон. В воздухе мерцали разноцветные звезды, искрились и таяли тончайшие узоры магических нитей – сегодня видимые, явные для всех. В небе буйствовали фейерверки, и волшебная белка Ротатокс прыгала по золотым веткам изображения Иггдрасиля. А Тор смотрел на собственные босые ноги и узкие длинные ступни своего суженого и думал, что замерз, устал и больше всего хочет спать, а не пить и веселиться. Но сон откладывался. Они прошествовали по залу, осыпаемые цветами, цветными искрами, добрым золотым зерном и многочисленными благословениями. А когда подошли к трону, перед ними возникла и расцвела золотая арка из волшебных яблонь. На ветках ее распускались цветы, зрели золотые сияющие яблоки, воздух заполнялся дивным ароматом весенних садов, даром что на дворе царила зима. От знакомого нежного запаха Тору стало легче, он вскинул голову, ловя взгляд матери – одобряющий, и взгляд отца – холодный и надменный. Под этим взглядом Тор взял за руку Локи и с вызовом посмотрел в лицо царю. На сердце вновь стало легче и теплее. Он, Тор, бог-громовержец, его задача – защищать 9 миров. Какой из него защитник, если он не сможет отстоять собственного, пусть и навязанного супруга? Наверное, это было слишком явно написано на его лице, потому что отец нахмурился сильнее, а матушка заулыбалась. От яблони сильнее повеяло запахом, цветы заблистали и осыпали сияющими лепестками золотоволосую голову. Скидывать благословенные цветы нельзя. Тор фыркает, старясь избавиться от прилипшего к верхней губе лепестка, сам смеется и не видит, не замечает, как во взгляде Всеотца появляется обреченность. Династический союз, заключенный ради избавления от проклятия, получил благословение Норн. Это ли не проклятье рода Одина? Потом снова следуют клятвы, и осыпание солью, и питье из одной чаши, и связывание рук шелковой красной лентой и отрезание волос. Тор легко режет локоны ножницами: не так там и много, чтобы было, о чем жалеть. Локи приходится тяжелей: толстая, мало не в его руку толщиной коса плохо поддается. Он рвет и пилит ее кинжалом и от его мучений становится тошно. Сзади из толпы даже сквозь заунывную музыку обряда слышатся вздохи сожаления и Тор отводит глаза. И ждет, пока коса, как черная змея не сворачивается под его ногами, мешаясь с пшеничными прядями. А потом Идунн преподносит Локи яблоко. Тор внезапно думает, что понятия не имеет как плод вечной асгардской молодости может повлиять на йотуна? А вдруг сейчас растает как снежная девочка? Обряд ведь уже совершен, он, Тор, женился, договор закреплен. Он сам удивляется столь страшным мыслям. Однако страх продолжает глодать его, пока Локи не откусывает от яблока кусок и не глотает. Один протягивает копье и кладет острие на плечо йотуну. - Да будет с тобой сила Асгарда младший принц, супруг моего сына. Да будет с тобой благословение Идунн, мой новый сын. Локи тает. Тор дергается и пытается вновь ухватить лазоревую руку, но она выскальзывает, вытекает из его пальцев. Тор кричит и хватает Локи за плечо, но от его касания снежное тело обрушивается как лавина, осыпается снегом. Талая вода бежит с упавшей головы, рот кривится в безнадежной усмешке и Тор кричит снова. Кричит как дикий зверь, как волчица, у которой отняли дитя, как воин, у которого вынимают сердце. Он просыпается от собственного крика и садится на постели тяжело дыша. Страшный сон раздирает сердце. Он старается унять дыхание и прислушаться. Но в покоях Локи стоит тишина, если бы Тор не знал о своем соседе, то ввек бы не заподозрил там чьего-то присутствия. Он пытается успокоиться, вспомнить, что видел Локи сегодня утром. Тот молчаливой тенью восседал по его левую руку и напоминал ледяное изваяние больше, чем, когда носил облик йотуна. С ним все в порядке, ему просто приснился дурной сон. Тор повторяет себе это несколько раз, параллельно вставая, натягивая портки и решительно открывая двери во вторую часть королевских покоев. Ему нужно убедиться в том, что это сон. Он извинится, принесет подарок, если надо, но он должен удостовериться. За дверью стоит не только тишина, но и полная темнота. Занавесы на окнах не пропускают и толики света, не горит ни одной свечи. Тор думает, что нужно вернуться за огнем, но не возвращается, а упрямо продвигается к опочивальне. Здесь чуть светлее – балкон и окно полностью открыты, но ни Мунн, ни Света еще не взошли над горизонтом, так что ничего по большому счету не видно. Тор едва ли не наощупь продвигается к кровати, прислушиваясь к тишине. Однако звука дыхания уловить ему не удается. Возле ложа он едва не опрокидывает туалетный столик и чудом обнаруживает на нем огниво и свечку. Даже слабого света одной свечи достаточно, чтобы понять, что в покоях никого нет. Постель застелена, бархатные складки покрывала безупречно красивы, а полотенца свернуты затейливыми цветами. На столике кроме огнива ничего нет. На столе возле окна тоже чисто, даже канцелярских принадлежностей нет. У самого Тора они были, пылились за ненадобностью, а здесь нет. Страх подкатывает к горлу и вцепляется мертвой хваткой. Он помнит, что свадьба была. Ритуал был завершен. Копье коснулось Локи и его тело наполнилось золотым и синим сиянием, оно окутало йотуна, смешалось, вспыхнуло столбом зеленого света, а на месте йотуна появился асгардец – высокий, тонкий и статный, со смоляными кудрями и белой кожей. Плащ Тора превратился в зелено-золотые одежды, самоцветы легли на его голову короной, а зеленые глаза засверкали ярче драгоценных камней. - Приветствую тебя, Локи, принц Асгарда, - громогласно сказал Один и зал подхватил его речь. Тор помнил, как… обозлился? Он все это суртурово время привыкал к мысли, что рядом с ним будет ледяной великан, синекожее создание, обжигающее одним прикосновением и ростом в полтора раза выше. А вместо этого у него есть настоящий принц? А я? Почему отец ничего ему не сказал? Почему матушка ни о чем не предупредила? Почему он один ничего не знает и не понимает? Он помнит настороженный взгляд Локи и одно единственное движение к нему: Локи протянул руку, когда Тор передал ему венчальную чашу. Казалось, он хотел коснуться его ладони, но Тор так резко дернул чашу вверх, что вино чуть не выплеснулось, а рука йотуна соскользнула на основание малахитового кубка. Больше ничего и не было с тех пор. Ни взгляда, ни слова, ни движения. Ночью троица воинов на правах друзей довели их до дверей в покои. Тор показал, где половина Локи, и последний без звука удалился в свою опочивальню. А на следующее утро Тор удрал на границу с ванахеймцами, вспомнив, что из-за свадебного бардака не разобрался с нападениями саламандр. Потом он нашел себе еще какое-то занятие и не возвращался, пока вместо нежной весточки матери, его не настигло послание от отца. Гнев Одина был страшен. Тору вспомнили все: и несогласие на брак, и отсутствие ответственности как будущего правителя Асгарда, и нарушение ритуала, и пренебрежение своими обязанностями по отношению к младшему принцу, и попытку перехода в Муспельхейм во время преследования саламандр. Тор старался молчать, но, когда среди града упреков услышал о своем безобразном поведении на границе, воспрял духом. Нет. В этом отец не может его упрекать. Так он оказался под домашним арестом почитай на месяц. И первую неделю вообще не мог выходить даже за пределы своих покоев. Однако мысль о том, чтобы проведать Локи в его комнатах, к нему в голову даже не приходила. Но ведь Локи видел кто-то еще. Фригг, например. От Сиф он знал, что матушка занимается с младшим принцем, и кажется не только законодательством, но и магией. Но тогда почему здесь никого нет? Почему даже свеча на столике была новой, нигде нет одежды, нет никаких, даже маленьких вещей? - Граррараххх! Тор автоматически занимает боевую стойку. Он видит на подоконнике птицу, не ворона, что-то вроде ястреба, хотя с каких пор ястребы летают по ночам? Птица рассматривает его, слегка склонив голову и Тор почему-то ощущает ее недовольство. - А ты то кто такая? Кыш отсюда! Ночной ястреб опять издает клокочущий гневный звук, опускает крылья, словно рукава одежды, а потом превращается в Локи. Голого и злого. - Это мои покои! Тор понимает, что это первые слова Локи, которые он услышал за полгода брака.