То есть спасать тебя не надо?

В следующий раз он увидел названного супруга еще через полгода. Не вдаваясь в объяснения и не пытаясь слушать объяснения, Локи выдворил Тора из своих покоев. Тот даже рот открыть не успел, как стена зеленого холодного огня окружила его и буквально вышвырнула. Тор приземлился на пятую точку, дверь перед ним закрылась. Мигнула по контуру зеленым пламенем и Тор понял, что Локи вход к себе заблокировал магией. Громовержец кряхтя поднялся, помассировал задницу и затылок, которым приложился к спинке кровати и крепко помянул предков Локи до седьмого колена. Побеспокоился о здоровье и благополучии называется. Ну и Суртур с тобой, принцесса. На завтрак Тор опоздал, на вечерний пир Локи не явился, на следующий день он увидел только край плаща, исчезающего за дверью. Тор пожал плечами – то же мне принцесса, и чтобы позабыть дурацкое происшествие, отправился с отрядом на учения. А когда вернулся, дурной сон снова лег с ним в его постель. Ломиться в покои он не решился, но подергал дверь, убедился, что зачарована и отправился на кухню. Сердобольная матушка Ванга напоила расстроенного наследника теплым молоком с медом и сонными травками и мимоходом объяснила, что его высочество младший принц Асгардский отбыл в гости к отцу уже 2 дня как. Тор совсем расстроился и обозлился уже на всех: и на странного супруга, с которым непонятно что делать и на матушку, которая почему-то даже не упомянула об отсутствии Локи, и даже на отца. В конце концов, визит отныне супруга будущего короля – дело официальное и должно оговариваться с этим самым будущим королем. А утром ему пришла в голову очень неприятная мысль. - Мама. Почему Локи уехал? - Мальчик мой. Локи решил увидеться с отцом. - - Который его считай продал Одину. - Не говори так. Ты унижаешь и Лафея, и Локи, и себя. - Ма… я знаю, что Локи… не был близок своему отцу. Так получилось. Так почему он уехал? - Тор. Даже если сын не в очень хороших отношениях с отцом, это не означает, что он не любит его или не любит свою семью. - А вот меня об этом поставить в известность разве не полагается? Я ведь тоже семья, супруг как никак. Тору хватает совести слегка покраснеть под взглядом матери. Ну да, за год двумя словами перемолвились. Но дела это не меняет. - Локи предупредил Одина и меня. Тор хмурится: - А Один велел молчать и не говорить мне, ожидая, когда я замечу. Фригг молчит, глядя на сына сочувственно и понимающе. Все время после свадьбы она ощущает эту отчужденность, появившуюся между ней и ее мальчиком. А ведь она так гордится его поведением там, на границе. - Мам. Я боюсь, что я обидел Локи. Взгляд Фригг становится серьезным. Под обидой ее золотовласый сын подразумевает разное, так что она со всем внимание слушает, как Тор путанно рассказывает ей дурацкий сон, злясь на себя за бесполезное беспокойство, и о том, как пытался убедиться, что Локи дома и ему ничего не грозит. А Локи кажется не так его понял, но и объясниться не дал. Пока она раздумывает, Тора посещают самые невеселые мысли. Кто их знает, йотунов этих. Может превращаться птицей по их обычаям зазорно, хотя с чего бы это принцу делать что-то позорное? Может он решил, что Тор захотел на него голого посмотреть, раз на границе не дал. Может еще что. Наконец Фригг ласково гладит его волосы и говорит: - Нет. Ты не мог обидеть Локи. Ты поступил честно и правильно. Но жаль, что он не послушал тебя. Слова Фригг необыкновенно успокаивают Тора, но вопрос остается. Куда и почему исчез его нареченный? Нареченный появляется спустя пару месяцев, когда Тор уже как-то подзабыл и свои сны и свое беспокойство. Йотун снова превратился в йотуна, странное существо, до которого ему в общем-то нет дела. Это было правдой ровно до того момента, как этот йотун снова вступил в пределы дворца. Точнее въехал на огромном белом волке в сопровождении еще десятка клыкастых тварей. Страшные гигантские звери двигались беззвучно, выдыхали клубы пара в сырой осенний воздух, а за ними какие-то другие магические твари – синие и призрачные, тянули гору льда. Глыба медленно плыла над полоской Радужного Моста, который под ней казался опасно тонким, и грозила погрести под собой весь Золотой Дворец. На площадь высыпала не только стража и половина всего гарнизона Асгарда, но и все поместившееся население. Уничтожить стаю чудовищных зверей еще на мосту помешала тонкая фигурка всадника в черно-золотом одеянии и громовой голос Хеймдаля, возглашающего возвращение принца Локи. - Похоже, твоему супругу стало жарко, – комментирует Фандрал с опаской глядя на подъезжающую гору. Тор хмуро молчит, не зная ни что делать, ни о чем Локи договаривался с Одином. И снова удивляется сам себе: почему он сам, Тор, никого не спрашивает? Локи спрыгивает с волка. В облике аса он изящен и грациозен как эльфийская статуэтка, да и вообще больше похож на эльфа: тонкий, но статный, не велик силой, но подвижный и верткий как уж. Локи – обман сам по себе. Кажется, одно, а на самом деле другое. Это сбивает Тора с толку и злит. - Приветствую тебя, супруг мой. Голос Локи звучит как скрипка: чистый, мягкий, переливчатый. Так бы деве говорить. Тор кивком принимает приветствие, не размениваясь на слова и спрашивает: - Что это такое? Лицо Локи – спокойное, какое-то умиротворенное, неуловимо меняется. Голос ползет вниз, шелестит, набирает мягкой кошачьей вкрадчивости. Он наклоняет голову и спину в поклоне, изображая почтение: - Дар моей земли могучему Тору. Без сомнений, ему только что сказали гадость. Но какую? - И зачем мне глыба льда? И стая волков? - Волки станут твоими питомцами великий Тор. А из глыбы льда наделают ледяных шаров и мороженого для пиров асгардских. Ведь твои воины любят пиршествовать. Кажется, его и его воинов только что упрекнули в обжорстве. И склонности к роскоши. - Мне волки не нужны. Не люблю кровожадных тварей. - Что ж, значит на ужин тебе сегодня подадут волчатину. Волчатина – редкое блюдо при дворе. Мясо невкусное, но почитается как тяжелая охотничья добыча. Убивать же волка ради мяса, а не шкуры или доблести никому и в голову не придет. Позор это. Вот теперь он кажется действительно оскорбил Локи. Принц стоит, выпрямившись как струна, но слегка наклонив голову. На губах змеится любезная улыбка, глаза сверкают из-под опущенных ресниц, а под направленным в землю взглядом Тор ощущает себя мишенью для кинжалов. Вот же берова борода. - Мне нет дело до волков, но двор Асгарда посчитает иначе. Пусть тв… зверей отведут в загоны для кентавров. Тор с трудом вспоминает, что надо поблагодарить хотя бы формально за дар от Йотунхейма и выдавливает: - Спасибо за дар твоему отцу. Уголки губ супруга чуть дергаются, он наклоняет голову сильнее, но Тор понимает, что опять что-то ляпнул неправильное. Да что ж такое! И с этого момента опять все идет кувырком. Ледяной глыбе прежде всего обрадовались оба Одиновых советника и несмотря на возраст бодро попрыгали следить за ее размещением. Клыкастые звери вызвали явное удовлетворение Одина, так что животных отправили в специальные загоны. Потому что волки оказались тварями не только страшными, но и магическими. И под контролем Локи. Синие твари, по счастью, докатив глыбу до подготовленного, как выяснилось, заранее сухого озера, растворились. На вечернем пиру в честь его возвращения, или в честь Большого Мороженого как смеется Фандрал, Локи мерцает любезной улыбкой, чудесными манерами и вежливыми отказами. Шелковый его голос пробивается, кажется, через музыку, тосты, здравицы и грохот пляски прямо в мозг Тора. Нет, Он Локи, не танцует, нет, он не может принять приглашение, нет, он не может совершить визит нет, он не пьет мед. Тору становится интересно, на что его супруг может сказать да. - А со мной выпить не откажешься? За меня? Локи возводит на громовержца зеленые колдовские очи и тому кажется, что он летит вниз, потому что небо неожиданно распахивается под ногами и оно зеленого цвета. Но тут улыбка супруга становится воистину ядовитой, а голос обволакивает как мягкий гладкий шелк. - Супруг мой. Разве могу я вам в чем-то отказать? Локи поднимает тяжелую чашу, и тем же голосом, но только полным и звонким, провозглашает: - Выпьем за моего супруга могучего Тора Одинсона! И тогда Тору становится так тошно, хоть плачь. ++++++++ Тор мается еще несколько дней, пока в учебной схватке с Сиф пропускает элементарный удар. Сиф смотрит с откровенной тревогой: - Тор, что происходит? Громовержец усаживается на лавку, рассеянно отряхивая порванную одежду. Смурное противное чувство, поселившееся с момента возвращения Локи, никак не отпускает его. И что с ним делать, и откуда оно взялось, Тор не понимает. - Если бы я не была так уверена, я бы решила, что проклятый йотун тебя заколдовал. Предположение удивляет Тора безмерно. Йотун? Его? Тора? Который не сочетается с магией ни в каком положении? - Что за ерунда! На меня магия не действует, ты же знаешь. Мне броню заколдовать – задача на пару лет. - Наша магия может и не действует. А как работает йотунская, никто не знает. Сиф сжимает учебное тупое копье в руке так, что оружие начинает трещать. Она злобно смотрит на железку и небрежно бросает на утоптанную землю ристалища. - Я не знаю, Тор. Но как только он рядом появляется, ты как не в себе. Может и впрямь у йотунов особая магия? А может вообще у Локи особая магия? Это ведь правда. Как только Локи здесь появился, все идет кувырком. Вечером супруга на ужине снова нет, но легче от этого не становится. Тор мается до конца пирушки, но, когда друзья предлагают закончить вечер в более веселом месте, неожиданно для самого себя отказывается. Локи нет рядом, а легче не становится. Дело не в этом. Дело в том, что он его опять обидел. И даже не так: дело в том, что он не понимает, как говорить с ним так, чтобы он не обижался. Да как вообще говорить с тем, что ускользает из рук как вода? Кого даже найти нельзя? Следующий день Тор морально готовится. И неморально тоже. Благо Локи так и не появился ни на приеме, ни на совете, ни даже в саду никто царевича не видел. Хотя Тор догадывается, где теперь пропадает его высочество: с волками своими тешится, чертов йотун. Тор делает вид, что ему это интересно и необидно, но твердо требует от Хеймдаля предупредить, когда засранец явится во дворец. Если он опять захочет полетать, может выйти совсем глупо. Реальность оказалась еще хуже. Засранец явился в виде целой стаи гадов, ящериц и крыс. Тор сначала не понял, что за нашествие мерзких тварей случилось возле черного хода. Но когда мимо него к покоям проскользнуло сразу несколько гадов – догадался. Громовержец унылым взглядом окидывает свой эскорт – с десяток эйхинериев в парадном облачении, подношение – редкой красоты шкуры, и безнадежно машет рукой. Вот и встретил. Утром Локи, выходя из покоев, вступает ногой в миску с молоком. Она лопается, парное молоко растекается лужицей, а принц застывает с нелепо задранной ногой, в недоумении переводя взгляд от подпирающего стенку громовержца на собственный сапог. - Это что? - Молоко. Парное. - А что оно тут делает? - Гадюки любят молоко. Я видел, как ты вчера вернулся. Решил, что ты голоден. Локи ошалело смотрит на Тора и тот внутренне готовится. Сейчас нареченный превратит его самого в какую-нибудь гадюку. Хотя нет, змей он сам любит – в паука какого-нибудь, в склиза, в птицу Говорун. Или выскажет все, что думает об умственных способностях супруга. Или, что самое плохое, шелковым тоном поблагодарит за заботу. Локи снова смотрит на молочную лужу, на лицо Тора, снова на ноги. Его лицо странно дергается, кривится, а потом Локи запрокидывает голову и смеется. И Тору становится так хорошо, как будто он только что победил всех цверговых чудищ вместе взятых.