звезды.

звезды падают. им тоже больно

минул семнадцатый год. казалось бы, кто может нести скорбь и траур столько лет... только умалишенный. но не забывайтесь, мои дорогие господа. называть хозяина севера сумасшедшим может стоить и вам, и мне целой жизни. она мимолетна, но неимоверно ценна. дороже изысканных богатств любого из царств, дороже звезд на небосводе, дороже луны и солнца. и на чаше весов её может перетянуть лишь чувства, что мы за эту жизнь получаем. берем и пользуем без остатка все годы, что коптим небо. и воистину ценна та жизнь, которая этими чувствами наполнена до краёв. когда окончить её не жаль- все мечты исполнены, цели достигнуты, а ты сам пребываешь в спокойном блаженстве. шан цинхуа умирал именно так: счастливым и свободным, не жалея ни о чем. ни о испитой горечи, ни о съеденной из рук своего короля лапше. по крайней мере, так хотел думать ледяной демон, дабы спустя столько лет все же отпустить свою печаль и скорбь. снять траур, не думая о том, что оскорбит тем чувства его маленькой погасшей звезды. несмотря на свою явную телесную смерть, духом заклинатель все же находился подле мобэя. всегда. он исполнял свой долг даже спустя годы после собственной кончины на руках возлюбленного. созданная им система была по-настоящему идеальной и не давала никаких огрех. север процветал, и мобэй-цзюнь был готов целовать ноги бывшего слуги. за каких-то пару десятков лет он смог довести внутреннее устройство до идеала, как и управление дворца. каждый был при деле, все бумаги приходили вовремя, а поставки и экспорт жили своей жизнью в которую и вмешиваться было бы равносильно смертному греху. сейчас, стоя на все том же широком мраморном балконе, мобэй-цзюнь со спокойной душой отпускал траур и свои горячие, греховные чувства к этому человеку. меньше их не стало, наоборот, с каждым годом они лишь усиливались, затмевая всю печаль и тоску. поколебавшись всего миг, мужчина сорвал с шеи тонкую, словно седой волос, цепочку. два кольца, слегка побитые годами, все еще находились на ней, позвякивая в ладонях хозяина, и тихо шепча признания друг другу. надев одно на безымянны палец левой руки, второе мобей без зазрений совести выкинул в беспроглядную ночную тьму. одежды его уже не были белы, как снег, но и не стали вновь черны, как ночь. на широких плечах ледяного демона висело светло-голубое ханьфу, словно то, что носил шан цинхуа. демон с улыбкой на устах отпускал ту боль, что улетала в небытие на пару с фамильным кольцом, оставляя заместо тьмы светлое, слегка печальное, безответное чувство. уязвленное и разбитое сердце не зажило, но перестало кровоточить и пускать гематомы мнимой боли по всему телу. сейчас в груди не было той сильной болезненной рези, лишь легкая тягость, присущая любой утрате. печальная любовь. с печальным началом и печальным концом. стоя на том самом балконе мобэй-цзюнь поклялся, что это кольцо с него снимут лишь после смерти, если посмеют. его любовь будет вечной, пусть и усопшей. проказницы-звезды игриво звенели в ответ, заливисто мерцая и поздравляя новобрачных. ледяной демон не грустил, что не сможет поцеловать шан цинхуа, не сможет трижды поклониться ему, как принято у людей. одна из них, самая яркая и стеснительная, ринулась к горизонту, осыпая искрами небеса. то падал шан цинхуа, скорее всего в обморок, как всегда не выдержав напора эмоций. сиял счастьем и летел навстречу, пусть и боясь, что может разбиться о далекий горизонт. шан цинхуа падал вниз, но не ниц, осыпая искрами улыбки своего жениха. -надеюсь, это было твое "согласен", шан цинхуа. пусть их свадьба без алых одежд или тысячи свидетелей, но она будет записана на небесах. их одежды- снежная белена их традиции- пустой и холодный балкон их свидетели- звезды и небеса их поцелуй- упавшая на губы демона снежинка.