Над Гусу Лань встают прекрасные рассветы и закаты

Над Гусу Лань прекрасные встают рассветы и закаты В одеждах белых, груз неся главы, Сидит, закрыв глаза, Сичень, рисует дни когда-то... Казалось, слышит голос милый в шелесте травы. И вновь и вновь рисует перед взором Улыбки мягкой свет прекрасного лица, Глаза, которым не взглянуть вовек с укором - Они - души образчик дивной красоты юнца. В них отражались и любовь, и ласка Невинностью горели ярче звезд они: Коснувшись рук Сиченя раз, попал он в сказку, Где обществом он не отвергнут, где они равны. Мэн Яо ране проживал в страданьях, Лишеньям и насмешкам подвергался каждый день... А так ли важен род? - в глазах огонь желанья, Желанья встать с колен, отбросить миру тень. Величия иль славы он желал? Быть может, смерть врагам давал Для утоленья самолюбья? Быть может, чин его "Верховный заклинатель" звал, Чтобы явить в мир эталоны дружелюбья? Хотел ли для жены и сына лучший мир построить? Иль предпочел бы прошлое скорей забыть? Но по итогу, чтобы все устроить, Кривую Избрал он тропу, и этого не изменить. Как мог пион столь чистый и прекрасный Вмиг девственные запятнать цветы? Начать плести Арахной сеть интриг опасных, Разрушив добродетели мосты?.. Переживая вновь и вновь момент разлуки, Сичень стирает с бледных щёк потоки слез. Былому кануть в лету в пору, но душевны муки Ему без боли не позволят вырваться из царства грез. Ведь если вырваться - придет момент расплаты, И даже тень улыбки с лика пропадет. Признать придется, что грехи чреваты Лишив последней силы, боли дать черед. Из памяти воскреснут вдруг глаза, пронзенны болью, И хриплый вздох сорвется с бледных губ, Душе Мэн Яо - светлый меч, покрытый кровью Из раза в раз удар смертельный нанесет. На смертном одре, обольясь слезами, Дрожащими губами молвит он: "Прости, эр-гэ, за все: за ложь и за страданья, Я не обеспокою тем тебя, что был давно влюблен, Сражен твоею грацией и силой, Ты так прекрасен был, сияя с вышины. Как ни старался стать еще красивей, Я, запятнав себя, не смою груз вины. В твоих глазах я пал: не искупить злодейства, Твое доверие мне больше не вернуть. Хотел, чтоб ты, идеал мой, сего не видел действа, Ах, как желал я, чтобы общим стал наш путь! Увы, судьба нам уготовила другие роли - Ты для меня - герой, я для тебя - злодей. Коль небеса позволят грешнику переродиться вскоре, Ради тебя готов пройти сквозь тысячу огней. Увы, судьба иное нам снарядила Мне в храме сем согнить, тебе - светить для всех. Желаю я тебе отныне быть счастливым! Иди и будь свободен, не бери на душу грех! Меня столь грязного, прошу, не тронь руками - Страшусь я кровью запятнать твоих одежд. Последний раз позволь взглянуть глазами, Пред смертью внемлить шорохам разрушенных надежд. Всего на свете больше не желал я Причиной для твоих явиться слез. Прошу, не плачь! Ты дорог мне, а значит, Мне в сердце боль впивается шипами роз. Прощай! Скажу, эр-гэ, я откровенно: Стремился я к вершине, не жалея сил, Я плел интриги, лгал проникновенно - В душе желал я, чтобы ты меня любил! За все простил..." Над Гусу Лань безжизненно встают рассветы и закаты, Неспешно жизнь адептов протекает, как река, Сичень же, сделав вздох, не открывая глаз, как и когда-то... Играет на Лебин. Во власти дивной сна. Один. От слез дрожит рука...