Затягиваясь всё сильнее

- Стоп! Снято! - прозвучал грубый голос, исходивший из крупного мужчины, лет сорока. За громким голосом тут же последовали тихие и уставшие вздохи кучки парней, что наконец были не под вниманием нескольких камер. Софиты переслали нагревать воздух и противно жужжать, пряча свой надоедливый треск в ворохе голосов и звуков. Этот длинный день кончился. Неужели. Юнхо устал. Не физически, нет, скорее - морально. Устал от этого постоянного внимания огромных камер, постоянных указаний, пререканий и извечного контроля. Да, он знал на что идёт, когда переступал порог небольшого агенства, что занималось продюсированием, но он не думал обо ВСЁМ этом. Об этом тотальном контроле, что преследует их группу уже год. Год без свободы. Год без желания выходить на связь с фанатами, потому что почти каждая трансляция идеально вылизана. Почти каждая трансляция сопровождается удушающим вниманием и безмолвными указаниями. Кажется, что даже их фанаты это поняли. Ведь внимательный взгляд куда-то в сторону и секундное выпадение из реальности, потому что ты читаешь то, что тебе нужно сделать на белой дощечке - слишком сложно скрыть. Спасибо, что хоть наушники не вставляют в уши, транслируя указания прямо в мозг. Группа устало двинулась в сторону их довольно удобного автобуса, попутно обсуждая весь отснятый материал. Что в итоге получится - они не знают, да и, если честно, это их особо не волнует, так как они всё равно ничего не могут сделать. Их вмешательство - минимально, их контроль - чрезмерен. Пока менеджер о чем-то договаривается со стаффом, а водитель закрыл маленькое окошко, отделяющее айдолов от него, Уён грубо ругается. Его раздражает всё это. - Серьезно, словно лабораторные крысы какие-то! - вступает Ёсан, откидываясь на спинку сиденья. - Не говори. Я уже заколебался от постоянных " скажи это", "скажи то", "сделай это", - поддержал Пак, сидя спереди, - Понимаю, конечно, что всё в рамках контракта, но это уже перебор. - Нет никакого желания выходить в VLive. Раньше мы хоть могли нормально посидеть и поговорить с эйтини, а сейчас что? - Уён возмущённо выглянул из своего места, передвигаясь ближе к Сонхва. - А сейчас мы едем домой, - отозвался с заднего сиденья макнэ. Чонхо. Парень выглядел немногим лучше остальных одногруппников, пряча усталость в тяжких вздохах и лёгком треморе рук. Расписание удавкой сдавливало руки, приказывая следовать предписанию на белёсой бумажонке. Он всё ещё ребенок, который старается строить из что-то или кого-то, но в такие моменты всё его притворство рушится, оседая каплями конденсата на окне, к которому тот провалился. Они наконец едут домой. Юнхо наблюдал за младшим, сидя напротив другого окна. Он прокручивал в голове слова лидера о том, что это младший ничего не делает для поддержания хороших отношений. И правда. Спустя месяц, после их плотного общения, Чон сам не подошёл к макнэ, предлагая поиграть вместе, а Чонхо так и не появился в их комнате. Ни через день. Ни через два. Ни через неделю. Чон хотел бы и дальше зависать с Чонхо по вечерам, шумно играя в приставку , собирая вокруг себя всю группу, в качестве зрителей и группы поддержки, хотел бы и дальше болтать на кухне, выслушивая очередную историю о том, что Чхве не хочет слушать учителя по пению, ведь он лучше знает, как ему петь, хотел бы просто быть рядом с их младшим участником, но он устал тянуть эту упряжку один. Да и Чон слишком гордый для всего этого, поэтому сейчас он сидит напротив Чонхо, который так же, как и Юнхо, воткнул в уши наушники, наверняка, включив очередной ОСТ из дорамы, и незаметно посматривает на Чхве, через тонированное окно, в котором мелькают огни ночного Сеула. Разговаривать не хотелось не с ним, не с кем бы то ни было, но он всё же не мог оторвать карих глаз от отражения профиля младшего. От его красивых вишневых волос, на которые тот постоянно жалуется из-за испачканных полотенец и любимой белой рубашки, на которой остался красный след от крашенных локонов. Его губы были нервно сомкнуты. Было видно, что Чонхо о чем-то думает, но о чём или о ком - неясно. Впрочем, это не впервой. Никто из группы, за исключением Уёна, что чаще всего просто игнорирует Чонхо, не в силах прочитать их макнэ. Кажется, что даже сам Чхве периодически не может это сделать. Поездка закончились как-то слишком быстро, то ли из-за раздумий, то ли водитель нашёл какой-то новый маршрут, по которому они преодолели половину города, по ощущениям, за 15-20 минут. В любом случае, Юнхо вовсе не хотелось покидать своего насиженного места. Но надо. Надо. Повернув голову, он заметил, что объект его мыслей спокойно себе задремал, окунув голову в мягкий пуховик, прижимаясь виском к окну. Чонхо выглядел как ребенок. Его не хотелось будить. Хотелось только укрыть одеялом и, аккуратно взяв на руки, отнести в общежитие, уложив на кровать - лишь бы только он не проснулся. Вот только сделать это незаметно - невозможно. Чонхо весит не меньше самого Юнхо, ну, может разве что с разницей в пару килограмм. А сам Чон недостаточно развит физически, чтобы легко поднять свой собственный вес, да и вряд ли кто-то из одногруппников согласится ему помочь. Все слишком устали. Юнхо, превозмогая невероятное желание шлёпнуть пальцем по чуть выдвинувшейся в дрёме нижней губе, невесомо потрепал Чонхо по плечу, смахивая с него нахлынувший сон. Вид его раскосых глаз, которые он так старательно собирал в кучку, чтобы сфокусировать взгляд, выбил из Чона лёгкую улыбку, которая привлекла к себе внимание тех самых агатовых камушков, что наконец смогли чётко показывать реальность своему владельцу. - Я не хотел тебя будить, но мы уже приехали, поэтому… - Чон виновато улыбнулся, подавая руку ещё сонному макнэ, чтобы помочь тому встать, но тот лишь благодарно отодвинул ладонь в сторону, поднимаясь с мягкого сиденья. Юнхо следовал за вишнёвой макушкой, сжимая в карманах, от кипевшей злости и разочарования, свои большие ладони. Его раздражало поведение Чхве. Словно его ничего не волновало, хотя он же сам и просит, чтобы парни брали его в компанию, но дальше слов он не заходит. Никогда не заходит. И даже сейчас, когда ему, буквально, протянули руку помощи, он просто оттолкнул её. В общежитии Уён устало уточнил, что сегодня не хочет готовить, как собственно и не хочет ничего делать, в принципе. Даже есть не особо хочет, а точнее жевать и пользоваться руками. Хва, что безжизненно упал на большой диван, рядом с Уёном, согласно промычал, утыкаясь в руку Чона, утомлённо шепча о том, что ему даже открывать глаза или дышать - лень. Но, несмотря на абсолютную истощенность, никто не отказался от предложения Ёсана - заказать еду на дом, ведь он как раз раздобыл карточку лидера, который развалился на кресле. Даже странно, что он не бежит в студию, а просто обессиленно сидит, ожидая еду. Пока каждый озвучивал свои предпочтения на ужин, Чонхо, бросив своё, - Мне как обычно,- прошмыгнул в душ. Раз все так устали, что им даже разговаривать сложно, то можно лишних десять минут погреть молодые косточки под струёй воды, смывая макияж и хоть пару грамм своего груза, что походным рюкзаком висел на плечах. Как давно он уже избегает Юнхо? Месяц? Или может больше? Чхве уже и сам особо помнит. Ему нравилось общество Чона рядом с собой, но...он устал. Сам не может толком понять от чего. То ли от самого Юнхо, то ли о своих мыслях, что возникают, стоит старшему появиться в его поле зрения. Чхве хочется показать себя с лучших сторон, из-за чего он периодически выглядит ужасно глупо, но понимает он это лишь в конце дня, или вообще на следующий день, когда оказывается один. И каждый раз, когда он прокручивает в голове очередную попытку показать, как он может петь, красуясь перед старшим, он говорил себе, что больше не будет так делать, но через какое-то время обнаруживает себя кричащим очередную балладу рядом с Чоном, словно и не было никакого разговора с собой. Чонхо не понимает, что с ним происходит и как перестать вести себя как придурок. Не понимает и не может остановиться поэтому ему легче просто не контактировать с Юнхо, чтобы не ругать себя в очередной раз, за какое-то странное поведение. Ему легче просто не приближаться к своему хёну, чем пытаться что-то сделать со своим поведением или просто постоянно контролировать каждое свое движение, что всё равно слишком сильно выдают Чонхо. Выдают то, что он хочет понравится. Понравиться главному танцору их группы, что слишком недоступен и недосягаем для Чхве. Вода и правда помогала. Уставшие мышцы полуприятно тянули, разливая по телу то боль, то сладкое наслаждение, да так, что было сложно понять - ему это нравится, или всё же нет? Махровое полотенце мягко гладило карамельную, разгоряченную кожу, убирая капельки воды, но только не полностью, из-за чего мельчайшие частички мгновенно испарялись, охлаждая тело. Из-за этого, кожа тут же покрылась мурашками. Выходить...не хотелось. В гостиной, если можно так сказать, кипела жизнь, в виде ноющих парней, что развалились на диване и тяжело вздыхали. Еду уже заказали и сейчас им оставалось только ждать. Сонхва лениво побрел в сторону кухни, чтобы разложить закуски, расставить тарелки и стаканы. Чонхо тут же вызвался помочь, чем вызвал измождённую улыбку Пака. Он был рад и благодарен, просто устал. И ему не стоит знать, что макнэ вызвался помочь не по доброте душевной, а чтобы лишний раз не быть в одной комнате с Чоном. Правда тот не ожидал, что рука Юнхо остановит Сонхва, призывая его вернуться в насиженное место, которое уже благополучно занял Уён, своими ногами. Чон нырнул в светлую кухню, где Чонхо уже подошёл к верхним полкам, беря в руки несколько тарелок. От голоса старшего, находящегося позади, из его рук чуть не выскользнули блестящие тарелки, рассыпавшись по паркетному множеством острых осколков. Успел. Тарелки не упали. - Ты чего? - выхватывая столовые приборы, поинтересовался Чон. - Я? Нет. Ничего. Я просто устал и, кажется, уснул на секунду. - Может тебе лучше тоже пойти отдохнуть? Ты выглядишь не очень, - в голове Чхве тут же вспыхнул ответ, что он выглядит ТАК и ведёт себя ТАК, как раз таки из-за Юнхо, но, вместо этого , тот лишь буркнул под нос, что всё в порядке. В голове бурили желания остаться на кухне, в компании Чона, или же выбежать из комнаты, чтобы вновь не выглядеть глупцом, в глазах старшего. К тому же, был ужасно неловко. Перед глазами, словно бегущая строка во время новостей, мелькало " мы целый месяц помогали им и поддерживали, но Чонхо сам отдалился от Юнхо". Да, он отдалился. Лишь чтобы вздохнуть полной грудью, без постоянного контроля над собой, но Чонхо сам же и стал тем, кому плохо от этого расстояния. Ему хотелось быть ближе к Чону, но он хотел быть собой а не тем, кого он из себя строит перед ним. Даже прямо сейчас. Он несёт какую-то неведомую белиберду о том, что Чонхо вовсе и не устал, да и откуда тут может взяться усталость, он ведь сильный парень. Сам говорил, а в голове красным кричало, - Что ты несёшь, придурок?! Ты можешь говорить нормально? " - Чонги, мы можем поговорить? - Мы и так разговариваем, хён, разве нет? - Чхве сел на стул, уставившись понурыми глазами на старшего, который доставал стопку салфеток - заключающийся штрих их стола. - Я не об этом… Я о наших отношениях. - О каких? - Вот имен… - звонок в дверь прервал Юнхо. Он пошел открывать дверь, оставляя Чхве одного на кухне, переваривая странную фразу. Пришёл их менеджер. Хун Джунхо вот уже два года является для юных исполнителей кем-то, кто совмещает в себе отца и старшего друга, с которым можно поговорить на серьезные темы, но и спокойно поиграть в приставку. Хун принёс немного кимчи, который приготовила его жена, и жареное мясо из соседнего кафе. Если бы не усталость, то парни бы с грохотом побежали к менеджеру, выхватывая контейнеры с едой из рук, но сил не было. Хотя, Сан всё-таки вскочил с кресла, забирая еду. Видимо, в этом кусочке энергии всё ещё теплилась сила, что питалась за счёт еды и ждала своей законной подзарядки. Пока Джунхо говорил о расписании на следующую неделю, еду наконец привезли. Нехотя, тяжко вздыхая и перебирая ноги, все побрели на кухню, чтобы восполнить силы, подкрепившись вкусной едой. Ёсан с завидным энтузиазмом заглатывал острую курицу, игнорируя очередное высказывание лидера о том, что тот получит себе проблемы с желудком. Уён ел суп, не забывая подворовывать у Сонхва кусочки говядины в островатом соусе. Джун, то и дело смотря на телефон, периодически попадал мимо рта ложкой с рисом и морепродуктами. Чонхо смотрел на свою тарелку с чачжа-мёном, ковыряясь палочками в тарелке. Он не мог понять - а хочет ли он вообще есть? Хун то и дело говорит какие-то слова поддержки, подкладывая закуску и кусочки мяса в тарелки к парням, спрашивал о самочувствии и добавлял, что скоро он выбьет для парней пару дней на отдых, чтобы они смогли съездить домой или же просто сходить по своим делам, а может, чтобы просто ничего не делали и повели весь день дома. Это всё таки их дело. На этой радостной новости, парни окончили свой поздний ужин. Юнхо вызвался убрать всю посуду. - Чонги, поможешь? - специально громко сказал, Чон, беря тарелку из рук Ёсана. Все услышали. Этого он и хотел. - Ладно… - Чхве подавил в себе желание тихо послать старшего, уходя в свою комнату. Кухня вмиг опустела. Их новая квартира четко отделяла кухонную, обеденную и гостиную зону от жилого пространства, поэтому ночные разговоры на кухне никогда не беспокоили одногруппников, даже если те шли в ванную или туалет. Как раз сейчас парни следовали своему расписанию, расходясь по двум ванным комнатам. Первыми шли Сан и Сонхва. - Как ты? - Чон поставил кружку с зелёным жасминовым чаем напротив Чонхо. - Да как обычно. А что? Юнхо глубоко выдохнул, садясь напротив младшего. Ему хотелось коснуться его руки, но он остановил себя на полпути, оставив руку рядом со стаканом. Кажется, что ещё немного и их пальцы соприкоснуться, но Чон не решается придвинуть свою руку даже на сантиметр в сторону Чхве. - Чонг, я не хотел поднимать эту тему при всех, но сегодняшняя запись меня заставляет, - старший в сотый раз грузно выпустил воздух из лёгких, опуская глаза на колени, и, вновь поднимая их, встречаясь глазами с Чонхо, - Я тебя как- то обидел? - Что?Нет. - Я тебе неприятен? - Нет, хён, нет, - Чхве несогласно мотал головой. - Ты от меня устал? Макнэ сразу остановился. То ли Юнхо попал в самую суть вопроса, а то ли он просто затащил макнэ в свою ловушку, из которой он не может вырваться. Чон настойчиво заглядывал в хмурые глаза напротив, стараясь прочитать в них хоть что-то. Хоть одну мысль. Но в них стелился холодный туман, не пускающий вглубь никого. Единственное, что можно было сказать точно - Чхве придумывал очередную отмазку. И самое ужасное в том, что у него НИКОГДА не получалось выдумать НИЧЕГО правдоподобного. Он слишком плохо врёт. Слишком. Ему бы поучиться у Ёсана или Сонхва, но Чон никогда об этом не скажет, нет, он оставляет за собой хотя бы эту способность в чтении Чонхо - чтение лжи. - Просто на меня столько всего свалилось. Знаешь же, что я главный вокалист, так ещё и в интернете меня называют лучшим вокалистом четвертого поколения. Мне нужно очень усердно стараться, чтобы не потерять это звание, - Чхве прятал глаза, перемещая взгляд на всё, что было в его поле зрения кроме самого центра - Юнхо. Он запинался и немного заикался от напряжения, заставляя голос скакать по тональности, подобно маленькому щенку, - Плюс наши съёмки в дораме. Ты же знаешь, как режиссер придирается ко мне, когда я не… - Ты можешь прекратить юлить и нести чушь? Хоть раз в жизни? Или я - исключение, с которым ты можешь общаться только глупыми отмазками? - Юнхо глазами вцепился в макнэ, сводя глаза возле переносицы. Его ноздри были широко раскрыты и старательно втягивали воздух, в котором всё ещё витали слабые ароматы специй. - А что я не так говорю?! - Чонхо инстинктивно двинулся вперёд, проскрипев ножкой стула по паркету. Получилось громко. Он надеется, что этого не было слышно в комнате старших. Иначе… - Да ты месяц только и делаешь, что не отлипаешь от Уёна, Сана и Ёсана! Постоянно зовёшь их играть, в магазины, погулять. Меня для тебя вообще не существует, или что? - губы Чона вытянулись в тонкую, напряжённую и раздражённую нить. Он старался выплескивать необидные вещи, но сдерживать себя с каждой секундой было всё сложнее и сложнее, - Почему каждый раз когда я пытаюсь сблизиться с тобой, ты шлёшь меня нахуй? Да ещё и так культурно! То "ох, хён, я так устал", то "знаешь, хён, у меня так много дел", и при этом, ты идёшь к любому человеку, кроме меня! Я НАСТОЛЬКО тебе противен? Если да, то какого хрена ты не можешь нормально сказать об этом, так ещё и полтора года буквально не отходил от меня. Что мать твою поменялось? Чонхо искренне хотел крикнуть, что изменилось то, что он к нему чувствует. Изменилось всё. Буквально всё и ему не к кому иди со всем этим грузом, который только и делает, что копится на его плечах, так ещё и упрамбовываясь ежесекундным вниманием к своей персоне. Он правда уже был готов выплеснуть на старшего свой поток мыслей, которые он уже давно обрабатывает в своей голове, но взлохмаченный Хонджун, который влетел на кухню, яростно бросая тапок в сторону посудомоечной машины, прервал их словесную перепалку. - Если вы сейчас же не закроете рты, то блять оба пойдете в мою комнату! Хотите этого? - лидер поймал на себе две пары злых, но напуганных глаз, - Тогда живо пошли спать! Оба! Ещё хоть один звук от любого из вас, и вы будете спать в туалете! Я понятно излагаю мысль? Чонхо первым вылетел из кухни, попутно извиняясь перед Джуном. В комнате он благополучно проигнорировал вопросы Ёсана о том, почему они так громко кричали друг на друга. Ему просто хотелось, чтобы этот день кончился как можно скорее. Завтра он с утра отправится...он не знает куда, но менеджер точно решит, чем его можно занять. Главное, чтобы он не пересекался с Юнхо. Это самое главное. - Юнхо, ты как? - проводив взглядом красную макушку, Хон перевел взгляд на сидящего на стуле Чона, который всё ещё сжимал руки в кулаки, душа раздражение. - Хён...я устал. Я не понимаю, что я делаю не так. Почему он просто отдалился от меня. Почему….я...я пошёл спать. Прости за беспокойство. Спокойной ночи. - Джун остался один на кухне. Он безысходно выпустил воздух из лёгких, зарываясь пятерней в чёлку. Лидеру не хотелось лезть во всё это. Он никогда не любил влазить в отношения двух людей. Во-первых, это совершенно не его дело, во-вторых, он никогда не умел подбирать правильные слова, в-третьих, что он вообще может сделать? Кто вообще может сделать хоть что-то, когда один парень влюблен в другого, а к ним проставлены десятки камер, которые удавкой сжимают каждый их выдох, с каждым разом, затягиваясь на шее всё сильнее и туже.