Затягиваясь всё сильнее

       - А ты не думал, что он просто устал от тебя? - Минги раскинулся на своей большой кровати, подминая мягкую подушку под грудь.        - Думал конечно, но...ты же видел его, он всегда так воодушевленно со мной разговаривал, всегда смеялся над моими шутками, всегда просил с ним поиграть и, - Юнхо запнулся, пытаясь обработать свои же слова, - Хотя, может ты и прав, - он откинул голову на кровать друга, продолжая сидеть на тёплом полу, - Просто он никогда не говорил об этом. Да и стал игнорировать меня он как-то в одночасье. Я не знаю, что делать, Ги.        - Знаешь, когда мы были соседями, мы могли не разговаривать несколько дней, даже если находились в комнате.        - Да? А почему мы этого не замечали?        - Потому что вне комнаты ему нужно было выплеснуть энергию, а вот уже в комнате её накопить, - Сон сделал пару глотков газировки, передавая баночку другу, - Ты просто слишком активный для него.        - И что же мне делать? - Чон перехватил газировку, делая большой глоток, из-за которого он поморщился. Газы попали в нос.        - А нужно ли что-то делать? Юнхо, я понимаю, он тебе нравится, но издеваться над ним тоже не стоит. Вы слишком разные по темпераменту. Минги был прав. Ужасно прав и правда эта сейчас комом стояла поперёк горла. Хотелось выкрикнуть что-то в противовес, но кричать было нечего, ведь Сон сказал ровно то, о чем думал сам Юнхо. При чём думал уже долгое время, но боялся признаться сам себе. А вот другу ничего не стоит бросить горькую правду в лицо Чона. Больно, но он благодарен ему. Благодарен с первого дня их дружбы, благодарен, что он не покинул его после того, как Юнхо признался в том, что к их младшему у него очень странные чувства, и благодарен за то, что даже сейчас, находясь на лечении в родном доме, Минги внимательно слушает всё то, что говорит Чон, понимающе кивая головой.        - Ты скажи мне одно, ну вот признаешься ты, а что дальше? - Сон переместился к другу на пол, включая приставку и передавая ему второй джойстик. Они давно не играли вместе.        - Я бы хотел его обнять и... может поцеловать…- Чон опустил голову, смотря на свои разноцветные носки, которые всегда забавляли Уёна.        - Фу…- Минги нарочито поморщился, показывая язык.        - Ты сам спросил, а я ответил. В любом случае, я никогда не признаюсь ему, - Чон начал игру.        Сон никогда не осуждал его за ориентацию, нет, даже прочел пару статей в интернете, чтобы понять, как стоит себя вести рядом с другом. Осуждения хоть и не было, но было непонимание, которое он всё же никогда не мог скрыть. Он не очень понимал, как парень, у которого были длительные отношения c девушкой, когда они ещё учились, резко переключился на парня, да тем более на их макнэ. Он бы ещё хоть немного понял, если бы Юнхо положил глаз на Ёсана, но Чхве Чонхо…        - Сложно всё это, - удушающе выдохнул Сон, смотря, как герой Юнхо делает завершающие удары, разбивая противника в пух и прах.        - А? Мне тебе поддаться? Ты давно не играл ведь, а тут я…        - Я не про это, - Минги отложил джойстик, кладя голову на руку. Он внимательно смотрел на друга, который сейчас выглядел ужасно растерянным. Его хотелось обнять, - Вся эта ваша ситуация. Всё было бы чуть легче, не будь мы айдолами. А так, - тяжёлый выдох. Он перевел взгляд на свою прикроватную тумбочку, на которой стояли различные таблетки и витамины. Выглядело жутко, - Мы - члены одной группы, все парни, у нас есть огромное число фанатов, за нами вечно следят репортёры, СМИ, фанаты, да даже сотрудники стаффа. Тут и так о личной жизни забудешь глубоко и надолго, а в твоей ситуации, когда даже признаться не можешь, ведь нам всем ещё работать вместе, а мы не знаем, как он вообще отреагирует…сложно всё это, - Сон понуро улыбнулся, пронзая лицо давящей улыбкой. Он пропускал через себя все чувства и эмоции друга, периодически топя их в себе. Собственно, это - одна из причин, почему он на лечении. Доктор говорит ему не перекладывать чужие проблемы на себя, но это так сложно, когда дело касается Юнхо.        - Сложно… - ком в горле застыл на месте, отказываясь двигаться даже на миллиметр взад или вперёд. Он не мог ни заплакать, ни отбросить боль. Он этого на душе было невероятно тяжело, - Спасибо, что всегда готов выслушать меня, - Чон всё же сдался, кутая такого же великана как и он сам в теплые объятия, которых так не хватало обоим, - Давай закажем еду? Я у тебя останусь до вечера, а потом поеду к себе домой.        - Не останешься ночевать?        - У нас всего пара дней на отдых. Мама расстроится, если я не переночую дома, ха-ха.              Оставшийся день никто не поднимал эту тему. Тем не менее, она незримой вуалью висела над головами юношей, утяжеляя воздух, с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Никто из них не подавал виду. Кажется, что это уже стало их профессиональной привычкой, которой страдаю многие люди, работающие в их индустрии. Юнхо понимает, что никуда от происходящего ему не деться, и это пугает ещё сильнее.        Рано или поздно он всё равно пересечься с Чонхо, это неизбежно, хотя, у младшего прекрасно получалось избегать Чона на протяжении целой недели. И даже когда они оказывались в одном помещении - макнэ не реагировал на него, стараясь повернуть голову в противоположную сторону. Раз за разом, видя скулу Чонхо, что намеренно сидел спиной к Чону, он тяжело вздыхал, пряча боль, что так и намеревалась окропить пол своей солью. Камеры рядом. Камеры всегда рядом. Нельзя забывать об этом. И каждый раз он поднимает яркий взгляд, полный звёзд прямо в объектив. Эйтини радуются блеску его глаз, не подозревая, что блеск - не результат хороших увлажняющих капель. Блеск- всего лишь убитые под софитами слёзы.       Слёзы никогда не были спутником яркого Юнхо, никогда. Но не сейчас, сейчас просто хотелось выть от непонимания. Что ему делать? Он не знает. Никто не знает.        Дома он старается вести себя как обычно: он шумит, пререкается с младшим братом, танцует под рингтон и старается выглядеть максимально счастливым. Вот только забывает, что мама знает его не первый год. Она видит то, что так старательно скрывает её сын, но на любые расспросы он даёт лишь один ответ - "Я просто устал. Не беспокойся обо мне" . На прощание она нежно целует его в щеку, шепча, что всегда готова выслушать его и поддержать. Женщина провожает сына, махая ему из окна из квартиры, наблюдая как черная макушка скрывается за крышей блестящего автомобиля, цвета мокрого асфальта. В машине Чон списывает свои слезы на обычную тоску по дому.              Для Чонхо неделя прошла так, словно он был загнанным кроликом, который скрывался от хищника. Стоит только раз посмотреть ему в глаза - ты труп, поэтому Чхве старательно избегал Юнхо. Благо, ему не нужно было притворяться, что всё в порядке. Всё таки в том, что в тот вечер все слышали их крики на кухне, была польза - никто не расспрашивал о том, что между ними произошло. Подобная практика стала обычной для их группы. Год карантина и постоянного нахождения рядом друг с другом давали о себе знать. Хотя, контроль над ними стал жестче ещё раньше - где-то в конце осени того года, после очередного громкого скандала, кто произошёл в их индустрии. И хоть скандал давно сошёл на нет, но удавка в виде контроля и указаний плотно осела на их шеях и запястьях, за которые так старательно дёргали люди с выше.        Чхве хотел бы и дальше бегать от старшего, кутаясь в свою ложь по отношению к нему и себе, но он понимает, что это невозможно. Всё же ему далеко не десять лет и работа обязывает его общаться со всеми участниками их группы. Таков контракт. Жаль только, что он не учитывает того, что оба контрактника начнут испытывать какие-то чувства друг к другу, что напрочь запрещены. Жаль. Очень жаль.        Ещё больше жаль, что никто из этих самых контрактников не понимает истинных причин, почему они бегают друг от друга уже более недели. Чонхо до ужаса боится, что всё же выдал себя, чем вызвал гнев старшего. Юнхо думает, что настолько надоел макнэ, что тот вечер, когда он накричал на него на кухне, просто напрочь убил любое желание общаться с ним. Оба возвращались в общежитие поздно, чтобы лишний раз не пересечься.        Утро их новой рабочей недели началось довольно спокойно. После неловкого приветствия утром, вся группа стала собираться в танцевальный зал, ведь участие в ужасном Road to Kingdom был не за горами, а это значит, что эти несчастные пара дней, были последними в этом месяце отдыхом. Дальше идут только жёсткие тренировки, упражнения и диеты, чтобы выглядеть на камере максимально привлекательно.        В автобусе Уён сел как можно ближе к Чонхо, опуская свою голову на мощное плечо макнэ. Он то и дело поглядывал на Хонджуна, который топил хитринки в лисьем взгляде, скрывая улыбку. О чём думали эти двое - никто не знал, да и, если честно, кроме Ёсана, который строил задумчивое лицо, никто не замечал этих замысловатых гляделок.        Пока хореографию решили сделать без особых акробатических элементов. Хореограф заявил, что их добавят чуть позже, когда они все отправятся в огромный спортивный зал, а пока, несколько дней, они будут отрабатывать сам танец, без перформанса. И даже так, тренировка была тяжёлой.        Чужая песня, которую они слушали не один раз вставала в разрез с их стилем. Кажется, кроме Уёна и Юнхо не у кого не получалось сделать всё правильно: Сан, как обычно, машинально добавлял резкости в движения, из-за чего, то и дело спешил, Ёсан двигался слишком чётко, из-за чего был больше похож на робота, у Хонджуна то и дело заплетались ноги, а Чонхо...с ним всё было сложно. Он старался, очень старался, убирая свой страх и мысли в самый дальний угол, но сам же и катался в них, из-за чего случайно задевал кого-то или опускал взгляд с зеркала на пол.        К счастью, через два часа, когда все достаточно устали и ничего, кроме твердого желания станцевать связку верно - не было, они наконец добили её, после чего радостно упали на пол. По ощущениям, он был таким же горячим как и они. Не спасала и вода, а понижать температуру с помощью кондиционера Ким строго- настрого запретил, чтобы ни у кого даже мыслей не было - заболеть перед шоу.        Сан сбегал за холодным пепси, раздавая каждому по спасительно холодной баночке из алюминия, который каждый прикладывал к красным щекам и потному лбу. Двигаться не хотелось хотя бы полчаса, если не всю жизнь.        Хореограф пожелал всем хорошего вечера и удалился из зала, давая указание Юнхо и Уёну, чтобы парни прогнали связку ещё хотя бы два раза, прежде чем те отправятся на отдых. Услышав согласное мычание от кого-то из них, или же от Ёсана, потому что он не понял, чей это голос, хореограф ещё раз пожелал им удачи и наконец удалился, закрывая дверь.        В зеркальном классе повисла особая тишина, в которой витали только тяжёлые вздохи и выдохи, становясь слабее с каждой минутой. Никто не двигался и не говорил до тех пор, пока дыхание каждого участника не выровняется, сводя шум на "нет". Тишина осторожно покрывала комнату, давая забыться в ней. Усталость приятно сдавливала тело, пол постепенно охлаждал разгоряченную кожу, а алюминиевая баночка так и манила своей прохладной газировкой.        - О чём думаешь? - синяя баночка, прикатившись со стороны Уёна, толкнула Чонхо в бок, выбивая из лёгкого транса.        - О том, что свет в зале очень яркий, - Чхве устало перевернулся на живот, перекатывая баночку своему владельцу.        - Мне, кстати, тоже нравился свет в старом зале! Он был таким… - Чон толкнул баночку обратно.        - Домашним? - Ёсан поднял голову, так же переворачиваясь на живот. Он открыл пепси, делая быстрый глоток, после которого сладко поморщился, кряхтя, из-за пузырьков газа, - Ва-а-а, как хорошо!        Кан так вкусно отпил, что следом за ним последовало многообещающее шипение со стороны остальных участников группы. Каждый довольно кряхтел от холодной газировки, кто-то даже сумел сесть, чтобы газы не пошли носом и только Уён сидел с закрытой банкой, то и дело толкая её в сторону Чонхо, которую он с каждым разом всё нервнее и интенсивнее катил обратно владельцу. Сан что-то рассказывал про фильм, которых он недавно смотрел, прося остальных, наконец, собраться в гостиной, чтобы посмотреть кино вместе, как в старые-добрые времена. Он даже пообещал, что принесет закуски и снэки, лишь бы собраться всем вместе.        Сан, кажется, сильнее всех переживал плотное расписание и то, что группа не так часто теперь собирается вместе. Ему не хватало общения, тепла и прикосновений, к которым он так привык. Из-за этого он стал буквально нападать на каждого, кто был рядом, когда у него начинался очередной приступ нежности. Он лез обниматься ко всем, просил поиграть, пообедать, да даже однажды попросился в душ к Сонхва, на что тот вежливо отшил его. Он устал без постоянного контакта, а все устали от него. Уён уже давно возвел вокруг себя невидимую баррикаду, которую Чхве старался не нарушать, как бы ему не хотелось. Он уже несколько раз обжигался о вспыльчивый характер друга, когда лез к Чону, пока тот не хотел. Больше он не хочет видеть всего этого, как и слышать нелестные высказывания в свою сторону, поэтому он молча ждал и наблюдал, когда Уён вновь позволит лезть к себе.        Между тем Юнхо предложил просто пойти в кино на ночной сеанс, чтобы шанс наткнуться на фанатов была меньше. Хонджун возмутился, что его оттуда будет выносить вся группа, ведь он, в любом случае, уснет во время фильма. Ёсан вспомнил их общий подход с лидером и Уёном в сиднейский кинотеатр, когда Ким уснул во время фильма, на что Чон припомнил ему, что тот сам сладко уснул и проспал до конца фильма. Хонджун, толкнув Уёна в плечо, добавил, что тот тоже очень сладко спал. В этот момент баночка с газировкой в очередной раз прилетела в сторону Уёна.       

Кажется, пора.

       Чон довольно взял всё ещё холодную баночку с газировкой в руки, начав открывать. Как он и ожидал - сладкая жидкость окропила его с головы до ног, обдавая брызгами даже Хонджуна. Майка, лицо, волосы и пол были окрашены коричневым, с зал наполнился возмущениями Уёна и лидера, что перебивались звонки смехом остальных группы.        - Твою мать, Чонхо, это ты виноват! - Чон злобно вытирал пэпси с лица рукой, которая тоже была мокрой.        - Да в смысле - я?!        - А кто в меня швырнул банку?! - чайкой закричал Уён, показушной убирая мокрые волосы от лица.        - Ты сам мне её катил, чего теперь возмущаешься?        - Айщ! Иди принеси швабру из кладовки! Это всё нужно убрать, пока ничего не впиталось в покрытие. Чонхо грузно поднялся, бурча под нос про вину хёна и очередную эксплуатацию младшего участника. На его высказывания Ким крикнул, что Чхве будет побольше и пострашнее многих своих старших, так что пусть не возмущается.        - Ай, блин, Юнхо, сбегай за салфетками и полотенцами, забыл сказать, - Уён театрально стряхивал капли с рук, тем самым брызгая на Ёсана.        Юнхо вскочил на ноги, скрываясь, вслед за младшим, за мутной стеклянной дверью. После чего, Ким и Уён в очередной раз за сегодня переглянулись, что вызвало пару вопросов у Ёсана, а когда Чон вскочил и пошёл в сторону двери, тот и вовсе опешил.        - А ты куда собрался? Они же сейчас всё принесут.        - А я пойду их мирить, - улыбаясь сказал Чон, сверкая мокрой головой в дверях.              Кан проницательно посмотрел на лидера, чьё лицо украшала шальная и крайне довольная улыбка. Заметив вопрошающий взгляд, Ким слегка повернулся в сторону Ёсана, увлекая в недолгую историю о том, как Уён придумал план, чтобы наконец с̶в̶е̶с̶т̶и̶ помирить парней, которые уже столько времени ходят, словно в воду опущенные. Кан внимательно слушал не задавая вопросов, лишь коротко кивая. Как оказалось, Уёна надоумил Минги, что позвонил несколько дней назад, а вот дорабатывали свою задумку уже сам Чон, Сан и Хонджун. Чтобы всё выглядело более правдоподобно, было решено не говорить Сонхва и Ёсану, потому что первый мог легко спалиться одним своим видом, а второй бы точно рассмеялся перед кем-нибудь из "братьев Хо".        Кан действительно обронил смешок, после подобного выпада в свою сторону, но, понимающе согласился, единственное, то его беспокоило - мотив.        - Я просто не очень понимаю, зачем их запирать вместе? Они и дома могут поговорить, чего тут такого?        - Ты серьезно не видишь, или опять притворяешься? - Сан с сожалением взглянул на Ёсана, убирая челку со лба. Его маленький хвостик, который он заплел ещё в самом начале тренировки, давно спал, а резинка, кажется, улетела в один из углов.        - Не вижу чего?        - Ёсан, они нравятся друг другу… - Чхве отпил немного газировки, бесшумно ставя баночку на паркет.        - То есть нравятся? Как…?        - Да, как парню нравится девушка, только вот тут… Юнхо и Чонхо.               Кан хотел было открыть рот, чтобы задать ещё хотя бы один вопрос, но остановился, давая мозгу хоть немного обработать услышанное. Он повернулся в Сонхва, который просто кивнул на немой вопрос, затем посмотрел на лидера, что пожал плечами. Ёсан никогда ты всерьез не думал о подобных отношениях. Да, их просили создавать фансервис, будоража фанатов, но это было другое. Несколько раз парни даже ругались с руководством, отказываясь творить какую-то "слишком гейскую херню". А тут это.        Их молчание прервал Уён, который вернулся зал, снимая с себя мокрую майку. Сан кинул ему полотенце и чистую воду, чтобы тот смог хоть немного оттереть с себя сладкую газировку, дабы хотя бы не быть липким. Чон откинулся на пол, выдыхая, что даёт парням около 20-ти минут на разговор, после чего они поедут домой.        - А что ты сделал? - Ёсан опустил взгляд на распластавшегося по полу Уёна, который уже залез в телефон, листая ленту, смотря посты со своим хештегом.        - Просто запер в кладовке.        - Они же могут дверь с той стороны открыть.        - Если ключ оставить в двери, то нет, - Чон довольно улыбнулся, оголяя зубы.        - А если они начнут кричать и их откроют?        - Ёсан~а, ты правда думаешь, что я глупый? - в ответ Ёсан только отрешённо посмотрел на него, - М-да, спасибо, лучший друг, - Уён театрально закатил глаза, - На дверь я повесил табличку, чтобы не беспокоили, да и на ресепшене предупредил, чтобы никого не выпускали и не выпускали оттуда. Предугадывая вопрос, где я взял табличку - на том же ресепшене.        - И что теперь? - Сонхва лег рядом с Уёном, который не упустил возможности и обнял Пака, закидывая на него ногу.        - А теперь у них три выхода: они выходят парой, они выходят друзьями, которые поняли, что это им не надо и... выходит один Чонхо, - Ким показушно загибал пальцы своей небольшой ладони, запинаясь на последнем варианте.        - А почему только Чонхо? - Сан придвинулся к Кану, обнимая того за талию со спины, укладывая голову на бедра.        - Потому что есть вероятность, что Чонхо его убьёт… - секундная тишина прервалась прыском смеха от Ёсана, который тут же подхватила остальная группа.       

      

Им остаётся только ждать.

             Чонхо вошёл в слегка затхлое помещение, разливая лампочный свет, нажав на выключатель. Переступая ведро, которое кто-то поставил прям посередине прохода, он направился в глубь комнатки, в поисках швабры. Она стояла, приставленная к стене, вместе с двумя похожими на неё. Насадка из микрофибры была снята, поэтому ничего, кроме как искать новую - не оставалось. Не успев схватить металлический стержень швабры, Чхве обернулся на звук открывшейся двери. Юнхо стоял в дверях.        - А ты…? - Чонхо попытался повернуться к нему лицом, но несколько коробок и пара вёдер не давали сделать этого нормально, поэтому он кое-как не упал, споткнувшись о коробку, видимо с каким-то моющим средством, - Да твою мать, - Чон подался чуть вперёд, выставляя руку, за которую тот машинально схватился.        - Уён забыл сказать тебе о салфетках и полотенцах. Я пришел за ними.        - А, хорошо. Знаешь где они?        - Да, примерно помню, - Юнхо отпустил руку, чуть потупив взгляд от короткого зрительного контакта. Чхве опустил голову, стараясь как можно аккуратнее обойти старшего, желательно, не касаясь.        - Тогда я пошёл вперёд, - Чонхо уже было подошёл к двери, намереваясь открыть, как услышал до жути знакомый щелчок. Дверь закрыли.        Макнэ ринулся к ручке, став маниакально теребить её вверх-вниз, стараясь открыть, но дверь не поддавалась. Он стал колотить по двери, в надежде, что его услышат хотя бы на ресепшене, но через пару секунд прекратил, остекленело смотря на серую дверь. Юнхо сам попробовал её открыть, но у него также ничего не вышло.        - Чонг, чего стоишь? Давай сильнее колотить! Нас обязаны услышать! - Юнхо стучал открытой ладонью о дверь, из-за чего так уже успела покраснеть.        - Смысла нет.        - Что? Почему?        - Нас заперли…        - Кто?        - Уён, - Чхве сел на ближайшую коробку, кладя голову на руки.        - И зачем он это сделал?        Чонхо раздражённо выдохнул, сказав, что услышал от Уёна. Их не выпустят отсюда, пока они нормально не поговорят. Юнхо, не поняв толком слова младшего, продолжил колотить дверь. Макнэ грустно смотрел в спину старшего, думая о том, что его опять не слышат. Как всегда.        К словам Чхве, относиться с неким снисхождением - стало особой нормой, за несколько лет. Конечно, парень тоже был в этом виноват, часто выдавая крайне интересные мысли, которые он где-то когда-то услышал, но всё равно. Сейчас любая попытка помочь с чем-то, совет или просто мысль, с которой тот хотел поделиться, воспринимались как безмолвное "опять он несёт какую-то херню" . В какие-то дни Чхве это отчётливо чувствовал, к примеру, как сейчас.        - Что он сказал, ещё раз? - Чон повернулся лицом к макнэ, сдувая челку с лица.        - Сказал поговорить…        - Блять, Уён. - из груди вылетел лёгкий рык, - Рано или поздно мы должны были это сделать, в любом случае, но, чёрт! - Юнхо сделал несколько шагов в сторону Чхве, но не решился подходить ближе, сохраняя расстояние в метр. Он смотрел на него сверху вниз.        Чонхо сидел с опущенной головой, смотря одновременно на носки своих кроссовок и, при этом, абсолютно в никуда. Ему не хотелось открывать рот, не хотелось сидеть тут, не хотелось принципе, ничего. В голове роились мысли о том, что было бы неплохо, если бы это всё было сном. Тогда была бы вероятность того, что в каморку ворвётся огромный слон, выбивая дверь, и Чхве отправится куда-нибудь на спасение мира. Или же, он бы мог схватить старшего за грудки и увести в глубокий поцелуй, не думая ни о чём. Да, была бы вероятность того, что он бы проснулся с утренним стояком, но, сравнивая реальность и вымысел, он бы предпочел второе.        Макнэ насколько погрузился в мысли о том, что было бы здорово, будь всё это сном, что на пару минут забыл о том, что заперт в одном помещении с человеком, с которым они не общались почти две недели. Из вороха мыслей его выбил чуть громкий вздох Юнхо, на которого впервые в жизни так сильно давило маленькое пространство.        Казалось, что воздух становится всё тяжелее с каждой секундой, стирая запах бытовой химии, к которой нос уже успел привыкнуть. Гул дешёвых ламп сдавливал виски из-за своего мерзкого звука. Ему хотелось бы не быть здесь, но судьба, в лице Уёна, решила по своему. Сам Чон бы просто оставил всё так, как есть, через месяц бы они с Чонхо стали бы снова разговаривать или даже играть, а сейчас... Сейчас всё стало слишком сложно.        - Я чем-то тебя обидел? - Юнхо перемялся с ноги на ногу, давая застывшей крови немного больше свободы, нежели самим парням, - Я знаю, что ты очень обидчив и, если я правда что-то сделал, что задело тебя, то прости.        - Нет, хён, ты не обижал меня, - Чонхо бессильно потер переносицу, жмуря глаза до хруста в ушах. Говорить не хотелось. Он задумался о том, почему нельзя просто передать свои мысли другому человеку, не заставляя себя выдавливая каждое слово, каждый слог, каждую букву.        - Тогда в чём дело? Почему ты шарахаешься от меня, будто у меня корона?        - Будь у тебя корона, я бы шарахался ещё сильнее.        - Тогда… Ты так устал от меня за тот месяц, что тебе легче не замечать меня, чтобы я тебя не раздражал? - один из тех самых вопросов, что клубились в черной макушке Юнхо сейчас вылетел так легко, словно он и не съедал парня уже долгое время, - Просто… ты давно перестал со мной нормально общаться.        - Если я скажу, что дело, действительно в этом, ты от меня отстанешь?        - Чонг, я готов отстать от тебя в тот момент, когда ты скажешь правду. Иначе мы отсюда не выйдем.        - Поверь мне, с нашим актерским талантом, мы можем притвориться очень хорошими друзьями. Как насчёт попробовать?        - Если ты начинаешь паясничать, то скоро начнёшь колоться. Знал об этой своей особенности? - Чон опустился на корточки, становясь с Чонхо на одном уровне.        - А ты знал, что ты ужасно назойливый?        В кладовке вновь звенела тишина, в виде гула холодных ламп. Атмосфера упала куда-то на уровень Марианской впадины и никто не знал, как же достать её со дна. Чонхо корил себя за острые высказывания, которых Юнхо совсем не заслуживает, а Чон пытался понять, как ему двигать разговор. Сложно было предугадать поведение младшего - нельзя было исключать, что он и правда мог наброситься на него с кулаками, если почувствует что-то неладное. Как сказать о своих мыслях и желаниях, когда те могут, буквально, разрушить твою жизнь, репутацию и дружбу ( то, что от неё осталось)? Один вопрос. Один, но он на двоих.        - Я знаю, что надоел тебе. Правда знаю, но, чёрт, мы раньше так часто играли вместе, болтали, гуляли. Я до сих пор помню, как мы смотрели вместе с Минги фильм ужасов и ты так мило схватил меня за плечо, когда не ожидал скримера, и твой милый голос, который тогда соскочил, - воспоминания о том вечере, когда Минги почти весь фильм просидел, сжимая плечо Чона, и неожиданная хватка макнэ, теплом разлилась по телу, вызывая унылую улыбку, которую Чонхо даже не видел сейчас, - Ты так резко перестал общаться со мной, не объясняя причин, что...Чонги, что произошло? - крупная ладонь легла на плечо, заставляя Чхве испуганно вздрогнуть.        - Да почему ты вечно лезешь? - Чонхо натурально взвыл, вскакивая с коробки, из-за чего Юнхо не удержал равновесие, сидя на корточках и упал, - Почему ты просто не можешь переключить внимание на кого-то другого? Ты...ты только всё усугубляешь, - макнэ прошёл вперёд, к двери, словно забывая, что находится в ловушке. Но он не забыл, просто не хотел, чтобы старший смотрел на него, - Я устал вечно держать лицо перед камерами, мне надоело улыбаться глупым ведущим, говорить, что всё хорошо, что мне всё нравится, а тут ещё ты! Я не могу расслабиться ни на секунду, потому что стараюсь не вести себя рядом с тобой как полный придурок, и всё равно нихера не получается! Так какого хуя ты не можешь оставить меня в покое и не забивать мои мысли собой! - голос Чхве скакал по нотному стану, перебиваясь с альта на сопрано и обратно, можно было подумать, что он скоро заплачет, но так просто слезу из него не выбить. Он стоял спиной к Юнхо, охлаждая лоб о прохладную дверь.        - Что ты имеешь в виду? - Чон поднял взгляд на широкую спину, которая сейчас казалась такой маленькой и слабой, из-за усталой сутулости. Её хотелось обнять, прощупывая каждый позвонок.        - То, что блять сам не понимаю, почему держусь от тебя подальше. Я не понимаю, что всё это такое…Я так устал от этой херни, - Чонхо безжизненно сполз на пол, смотря в никуда. Мысль о том, что теперь Чон будет сам игнорировать его, перемешивались с том, что он может его публично высмеять перед всеми, взбалтывалась в дикий коктейль их болезненных размышлений и разливалась по венам, словно в бокалы. Единственное, что украшало этот безумный напиток - понимание, что Юнхо вряд ли будет это делать, ведь это совсем не в его характере. По телу потекло усталое спокойствие, смывая адреналин.        - Чонхо, могу ли я это понять, как…        - Как хочешь, так и понимай, потому что я сам уже ничего не понимаю. Кажется, нужно записаться на приём к психологу, - Чхве отвел отсутствующий взгляд на стену, где висела форма уборщиков их компании. Некрасивый цвет. Зато, марать не жалко.        - Чонги, ты мне тоже нравишься, - Чон подполз чуть ближе, к самым кроссовкам, упрямо смотря на макнэ.        - Ужасно…        - Что в этом ужасного?        - Всё блять ужасно! Хоть раз возьми и подумай наперед, хён! Мы парни, члены одной группы, являемся какими- никакими знаменитостями, а тут ЭТО, - Чонхо зарылся пятернёй в рубиновые волосы, сминая крашеные пряди.        - Мне нужно думать наперед?! Об этой херне я думаю побольше тебя, малец! Я со счёта сбился, сколько раз обдумывал различные варианты, советуясь с Минги, пока ты нос от меня воротил!       Ты ещё и его к этому приплел?!       А что мне оставалось делать? Я вообще ничего не понимал! Да и как ты уже понял, видимо не только он знал, - Чон решил опустить тот факт, что лидер тоже был в курсе всей ситуации, но вот о том, что замешан Уён ( и не только он), юноша не мог и подумать.       И что, он тебе помог?       Он угодил в больницу, как ты должен знать... Ги слишком многое пропускает через себя, а тут ещё и я со своей проблемой, - Юнхо отвёл взгляд, отсутвующе смотря на коробку с химией.        - Оу, - тишина вновь сдавила гортань, оставляя возле себя лишь этот ужасный гул. Как же он раздражал! - Хён, давай сделаем вид, что ничего не было? Просто забудем обо всем этом. Будем общаться, как раньше?        - Чонг, ты серьезно сможешь забыть об этом разговоре?        -;Я не знаю, но...нам это не нужно. Будет проще просто остаться друзьями. Девушку на ночь мы уж точно найти себе сможем, если уж совсем станет не по себе.        - И у тебя правда встанет на неё?        - Это не должно тебя волновать, во-первых, а во-вторых, вставало же до этого, - Чонхо с усмешкой взглянул из под лба, поправляя волосы.        - И что даже целовал её?        - Кого?        - Ну, девушку.        ? Тебе зачем эта информация, хён? Я думал, что мы всё решили, - Чхве подтянул колено к груди, опираясь на него рукой.        - Ты может и решил, а вот я ещё не давал своего согласия, - Юнхо понял глаза на агатовые камни, которые внимательно наблюдали за каждым его движением. В голове была мерзкая каша, а глаза так и цеплялись за... - Я вот не мог… - Чон двинулся чуть ближе. Чонхо это заметил, но не сдвинулся с места, продолжая смотреть в глаза напротив. Кажется, мерзкий гул ламп окончательно поглотил его, став гипнотизировать парня, или же...дело было в этих кофейных глазах, что становились всё ближе. - Я думал только о твоих губах. Знаешь, они всегда мне казались такими мягкими.        - Твои мне тоже казались такими, хён, - Чхве подал голову чуть вперёд, сдаваясь гипнозу, - Чёрт...Хён.        - Что?        - Могу я поцеловать тебя?        - Так быстро отказываешься от своих слов, Чонги? Я думал, что ты более верный своим принципам, - Юнхо сократил расстояние между ними ещё сильнее. Каша в голове превратилась в тягучее болото, стирая последние границы разумного, своими мутными водами. Воздуха, в этих нескольких сантиметрах стало не хватать на двоих. - Я знаю, что пожалею об этом уже через несколько минут, но... - Только если ты умеешь целоваться, мелкий.        - Придур… - Чонхо не сумел закончить слово. Воздуха и правда не хватало. Губы вожделенно подрагивали в истоме, пока Чон резким рывком решили не разделить эти жалкие крупицы кислорода на двоих.              Уён выпустил их только спустя 30 минут, потому что вся группа слишком сильно увлеклась разговорами о том, как долго Чонхо будет бить Юнхо и в каком состоянии они его будут выносить, после чего они ещё какое-то время просто смотрели серию новой дорамы, вспомнив про парней, только когда на экране главного героя выпустили из СИЗО. К счастью юного Чона, Чонхо был слишком вымотан этим разговором, чтобы бить Уёна по его липким от газировки плечам. После того, как они вернулись, никто ничего не спрашивал, все умело игнорировали красные губы парочки, повторяя связку последние разы.        Вечерний Сеул, спустя год, наконец не казался таким тяжёлым и удушающим. Внимание к их персонам ничуть не уменьшилось, став даже напротив, ещё более пристальным. Контроль никуда не пропал, да и не пропадет ещё ближайшее время. Удавка их кабелей колонок, проводов музыкальной установки, тонны указаний и вороха документов сдавливали усиленнее, затягиваясь всё сильнее на шее каждого члена группы, но осознание того, что за руку тебя держит кто-то, кто разделяет твои чувства, смягчало её, превращая в шарф, который они делили на двоих.