На следующий день Лиам отправляет ему много грустных смайликов, умоляя его прийти писать песни. Он старался не приезжать с тех пор, как видел его в последний раз, но он, наконец, пишет ответ после того, как высаживает клиента у отеля.
ХОРОШО… но не сегодня, завтра может?
Остальная часть его смены проходит медленно, он болтает с людьми, которых он подбирает, высаживает их, а затем повторяет все с начала. Когда он наконец возвращается домой, Зейн сидит на кухонной столешнице и ест кусок пиццы.
— Привет, бро, — здоровается он с набитым ртом, когда Луи входит в комнату. — Есть с колбасой и халапеньо. Попробуй.
Луи смотрит на часы, решая, что у него достаточно времени, чтобы поесть и избавиться от привкуса во рту, поэтому он берет кусок из открытой коробки и запрыгивает на стол рядом с Зейном, на свое обычное место.
— Итак, — начинает он, откусывая кусок пиццы. — Ты хочешь о чем-нибудь поговорить? — Он двигает бровями, очень заметно намекая.
Зейн качает головой, но не может сдержать улыбку и счастье, которое загорается в его глазах.
— Да, возможно, ты был прав, — признает он, опуская корочку в коробку для пиццы и вытирая руки о джинсы. — Типа, он позвонил мне и сказал, что скучает по мне, и он пришел, и это было просто, я не знаю, это было просто по-другому. — Он пожимает плечами и краснеет, изо всех сил стараясь не улыбаться. — А потом, прошлой ночью, когда ты уснул, это просто случилось.
— Я знаю. Я не спал, тупица. — Говорит Луи и закатывает глаза.
Даже при этом Зейн не может нахмуриться, как бы он ни старался.
— Чувак! Это отвратительно, бро.
— Я не смотрел! — Луи поднимает руки, чтобы защититься от колбасы, которую Зейн кинул в него. — По крайней мере, не все время.
Зейн бросает еще один кусок колбасы, его глаза радостно блестят сквозь его притворный гнев. Луи легко уклоняется, затем успокаивается, улыбаясь своему другу.
— Что-то кроме поцелуев на диване? — спрашивает он, с любопытством приподнимая брови. — Я знаю, что не просыпался от стука изголовья кровати о стену или что-то в этом роде.
Зейн смотрит вниз, качая ногами под собой, ударяя ими об шкаф.
— Я не хотел пугать его или что-то еще, но… — он колеблется, пожимая плечами. — Но да, мы… мы сделали многое.
После этого Зейн спрыгивает со стола и также сбрасывает Луи, повалив его на пол. Когда Зейн пытается схватить его за запястья, чтобы прижать, Луи чувствует что-то подозрительно похожее на колбасу под своей головой, и это определенно не время, чтобы какой-либо мясной продукт запутался у него в волосах.
— Черт, отвали, — хрипит он, подняв руки, чтобы вытащить колбасу из волос с недовольной гримасой. — Отлично, мило, — бормочет он, отталкивая Зейна от себя.
— Не самое худшее, что было в твоих волосах, — говорит Зейн, отступая и скатываясь на пол рядом с Луи.
Прежде чем Луи успевает возразить, в дверь стучат, и он шепчет «блять» себе под нос, прежде чем подняться. У него изо рта пахнет холапеньо и колбасой от волос, и это просто катастрофа.
Когда он открывает дверь, то видит Джека, который, как всегда, выглядит великолепно. Его прическа немного отличается от той, которую Луи видел в последний раз. Его волосы по-прежнему темно-коричневого цвета, но он уложил челку назад, а не набок, как обычно.
— Привет, — говорит он, улыбаясь, когда видит Луи, и на его щеках появляются ямочки.
Луи всегда был падок на ямочки на щеках.
— Привет, — говорит Луи, глядя на знакомое лицо. — У меня изо рта пахнет халапеньо, но если ты дашь мне секундочку...
Прежде чем он успевает извиниться, чтобы избавиться от привкуса во рту, Джек притягивает его к себе и целует прямо в дверном проеме. Луи издает немного удивленный звук, но быстро растворяется в поцелуе. Он забыл, как хорошо целуется Джек, но теперь он вспоминает, чувствуя, как нежно тот проникает к нему рот, медленно касаясь языка.
— Хорошо, что я люблю халапеньо, — говорит Джек, отстраняясь, заставляя Луи затаить дыхание. — Я рад, что ты позвонил.
Он встретил Джека много лет назад в клубе, когда Луи только переехал. Они вместе пошли домой, обменялись номерами, и это стало обычным делом. Когда они оба чувствовали себя одинокими, то довольно часто развлекались, без всяких обязательств.
Он именно то, что нужно Луи прямо сейчас. Ему нужен кто-то, с кем он может побыть вдвоем, кто-то, с кем он потрахается, а затем пообнимается, пока не заснет. Ему нужен кто-то, с кем можно посмеяться, кому он доверяет.
Но больше всего ему нужно забыть о прошлом и начать жить своей проклятой жизнью.
Когда он втягивает Джека внутрь, Зейн все еще сидит на полу кухни, только теперь он достал свой телефон и улыбается чему-то, что там написано. Луи вздыхает, кладя руку Джеку на спину, он впечатлен хорошей формой, в которой он держит свое тело.
— Зейн, наконец, поцеловал парня, в которого он был влюблен, прошлой ночью, — громко шепчет Луи, поворачиваясь к более высокому мужчине. — В результате он стал немного сентиментальным и грубым. — Это правда, но, честно говоря, Луи счастлив за него. Лучше сентиментальный, чем несговорчивый.
— О, привет, — говорит Зейн, наконец заметив нового человека в их квартире. — Черт, извини, я не... — Он вскакивает с пола на ноги. — Давно, не виделись, — с удивлением говорит он, переводя взгляд на Луи, когда он наклоняется, чтобы быстро обнять Джека одной рукой.
— Да, приятель, рад тебя видеть, — отвечает Джек и обнимает Луи за талию, когда Зейн отступает. — И поздравляю с поцелуем.
Зейн бросает на Луи смирительный взгляд, но, по крайней мере, он не бросает в него колбасу перед Джеком. Он возвращается к сообщениям в телефоне, но Луи замечает, как он украдкой бросает на них любопытные взгляды каждые несколько секунд.
— Так ты уже кушал? — тихо спрашивает Джек, наклоняясь, чтобы поцеловать Луи в губы.
— Немного, да, — шепчет Луи в ответ. — Но, если ты голодный, мы могли бы могли сходить куда-нибудь. Если хочешь.
Джек мычит, скользя рукой по пояснице Луи, чтобы слегка сжать его задницу.
— Думаю, здесь есть другой вид еды, который я бы хотел съесть, — бормочет он достаточно громко, чтобы Луи мог его услышать. Зейн находится всего в нескольких шагах от них, и Луи определенно уверен, что он слышал. Однако ему все равно, он прижимается к груди Джека.
— Этот, — отвечает он, кивая ему в губы. — Определенно этот.
После этих слов Джек одним движением поднимает его, сжимая его задницу, и выносит из комнаты.
— Было приятно увидеть тебя, Зейн, — кричит он через плечо, затем тащит Луи в спальню и захлопывает за собой дверь.
Джек хорош тем, что он простой. Они занимались сексом достаточно, чтобы знать предпочтения друг друга, чтобы чувствовать себя комфортно друг с другом. Поэтому, когда Луи раздвигает ноги и позволяет Джеку пролезть между ними, это не так неловко, как с незнакомцем.
Два оргазма спустя Луи прижимается к мужчине, дрожа, когда чувствует, как кончики пальцев скользят по его позвоночнику.
— Останешься? — тихо спрашивает он грубым голосом.
Джек не отвечает, просто притягивает Луи ближе и расслабляется на подушках.
***
С этого момента он попадает в некую закономерность. Работать, писать с Лиамом, трахать Джека, тусоваться с Зейном и Найлом, которые все еще кажутся очень неуверенными друг с другом. (Луи узнает в одну из редких ночей, когда они с Зейном сидят вдвоем, что они все еще не трахались по-настоящему, потому что он беспокоится, что Найл внезапно поймет, что он с парнем, а не девушкой, и убежит. Луи ударяет его за это и говорит ему перестать быть идиотом.)
Может быть, это не идеально, но все равно неплохо. Джек всегда остается на ночь, согревает Луи, целует его на прощание утром. Когда Луи едет домой, Джек пишет, чтобы убедиться, что он благополучно вернулся домой. Это не отношения, но этого достаточно, чтобы немного ослабить одиночество Луи.
Но когда он идет к Лиаму, он пишет не о Джеке. Песни ни о чем, кроме влюбленности на заднем сиденье дерьмовой машины, о надежде, бесстрашии и самом красивом мальчике, которого он когда-либо видел. И, в конце концов, обо всем, что рушится вокруг него, о том, как он сидел в одиночестве в своей машине в парке и позволял своему сердцу истекать кровью, слушая компакт-диск, который оставил Гарри.
В такие вечера Лиам бросает на него озабоченные взгляды, а Луи выходит на балкон в одиночестве, чтобы заглушить боль.
Он никогда не спрашивает, но на самом деле он и не обязан. Вся история записана на страницах, разбросанных по его полу. Тихо бренча на гитаре, он поет историю Луи от начала до конца.
И это нормально.
***
Три недели спустя Найл у них, а Джек уже подходит, поэтому Луи решает все сделать правильно и готовит ужин для всех. Ему удается не переварить макароны, но с курицей повезло меньше, поэтому он решает назвать ее «черныш» и сказать, что сделал это специально.
Когда приходит Джек, Луи открывает дверь, целует его, затем приглашает его внутрь и возвращается к нарезке помидоров для салата. При этом он чувствует, как парень прижимается к его спине, целует его шею, и он оборачивается посмотреть через плечо.
— Я чему-то помешал? Выглядит аппетитно, - бормочет он, приближаясь губами к уху Луи, а языком скользя по ушной раковине.
— Нет, идиот, — отвечает Луи, вздрагивая, когда Джек зажимает мочку уха зубами и нежно кусает. — Мы обедаем. Ты, я, Зейн и Найл.
Он берет кучу нарезанных помидоров руками и бросает их в салат, решив, что салата-латука и помидоров достаточно, чтобы назвать это салатом. Джек отступил, но Луи просто берет салатник и, улыбаясь, ставит его на стол.
Пока они едят, Зейн корчит гримасу, жуя по общему признанию сухую курицу, но Найл достаточно вежлив, чтобы сказать ему, что она хорошо приправлена, и в этот момент Луи решает, что он теперь предпочитает Найла. Джек молчит, но он своего рода новичок в тусовках с его друзьями, поэтому он считает, что это нормально. Луи кладет руку мужчине на колено и сжимает его, затем снова спрашивает Найла о футбольном матче, который он пропустил, когда был на работе.
После ужина Луи затаскивает Джека в свою спальню и вытаскивает его член, делая ему благодарный минет за то, что он выдержал вечер. Когда они оба заканчивают, они вместе падают на кровать, и Джек кончиками пальцев рисует абстрактные формы на коже Луи, долгое время молча. Затем, наконец, он говорит тихим голосом.
— Хей, могу я спросить кое-что?
Луи мычит и поворачивается к нему с довольной улыбкой.
— Давай.
Он выглядит нервным, глядя на то, как его пальцы скользят по бедру Луи, прикосновение такое мягкое, что почти щекочет.
— Я не знаю, как спросить об этом, чтобы это не прозвучало ужасно, — говорит он, морщась. — Я имею в виду, что я большой придурок, если спрашиваю, я знаю...
— Джек? — мягко перебивает Луи, поднимая руку к подбородку и поднимая его, пока тот не посмотрит Луи в глаза. Он боится того, что его ждет, гадая, связано ли это с его прошлым или, может быть, с сексом, но он предпочел бы, чтобы тот просто спросил об этом, что бы это ни было. — Просто спроси.
Джек кивает, глубоко вздыхая.
— Мне очень нравится то, что мы здесь делаем, правда, — говорит он, скользя взглядом по лицу Луи, прежде чем снова остановиться на его глазах. — Но может не будем больше делать все это... готовить домашнюю еду, устраивать двойные свидания?
Лицо Луи поникает, и Джек быстро продолжает.
— Просто это не то, понимаешь? Типа, я иногда рад поужинать с тобой, но все эти штучки для парочек не для меня. — Он вздыхает, обхватывая пальцами бедро Луи. — Я бы хотел оставить все как было. Никаких условий, никаких сложностей.
Луи собирается открыть рот, чтобы объяснить, что это не было двойным свиданием, он даже не думает, что Зейн и Найл встречаются, но останавливается, понимая, что, возможно, это оно и было.
Может, он пытался создать отношения из бессмысленного секса, потому что он чертовски
одинок и так чертовски устал писать песни о любви для парня, которого для него больше не существует, что он превратил это в нечто большее в его голове, чем это было на самом деле.
Он садится, опустив голову на руки, униженный.
— Тебе нужно уйти, — бормочет он, его кожа пылает. — Просто уходи, блять, уходи, пожалуйста.
Его руки дрожат, когда Джек молча встает с постели и начинает натягивать одежду. Он пытается оставаться абсолютно неподвижным, опасаясь, что заплачет, если пошевелит мускулом, но Джек наклоняется и нежно касается его руки.
— Детка, я не... извини, я не знал, что это так много значило для тебя, — с сожалением говорит он, поглаживая большим пальцем кожу Луи.
— Пожалуйста, просто уйди, — умоляет Луи, прячась за руками, быстро проигрывая в битве неподвижности, чтобы не развалиться.
Как только он слышит щелчок двери, слезы наворачиваются на его глаза, и он трет лицо, не веря, что они даже не для человека, выходящего из его квартиры.
Потому что для Луи это
не значило ничего, с Джеком не было ничего большего. Он пытался сделать что-то из ничего, пытался убедить себя, что у него может быть что-то настоящее.
Но он все еще знает как любить только одного человека.
И это полный пиздец, Луи едва может дышать.
***
На следующий день он говорит Лиаму, что закончил писать. Он может использовать все, что есть, но большего он не напишет. Он сказал все, что ему было нужно сказать.
