Nightmare of my dreams.

— Я люблю тебя, Томми.       Голос вырисовывается из мирной тишины, будто окрашивая невидимые стены в светлый салатовый оттенок. Я вижу перед собой знакомый силуэт своего врага, Дрима. Плащ украшает его широкие плечи, развевается прозрачным ветром, маска прячет лицо, лишь гнусная улыбка на ней сияет перламутром. Капюшон скрывает волосы, пояс стягивает грудь, сзади виднеется рукоять топора из незерита.       Я отступаю. Голова не позволяет мыслить, заполняет остаток разума едким туманом. Пахнет тошнотворным дурманом, гадко и мерзко. Дрим приближается ко мне быстрее, чем я отхожу от него. Шорохи проникают в мои уши знакомым голосом «люблю тебя». — Куда ты, Томми? — он хватает меня за руку. На моем лице появляются слезы от одного ощущения его пальцев на моей коже. — Отойди, — мой шепот раздается эхом в воображаемой комнате.       Он все ещё сжимает мой локоть, пытаясь остановить меня от побега. Он усмехается, лёгким движением дёргает меня, отчего я чувствую неимоверную усталость. Вся комната сверкает, разливается знакомыми неоновыми красками. — А ты немногословен. Хотя, это поправимо, — он смотрит прямо в мои глаза, я чувствую, избегаю ответного взгляда. — Послушай меня, Томми, — парень щёлкает пальцами и что-то темное появляется в его руках. Два диска. — Ты хочешь их?       Сердце сжимается. Я бросаюсь к дискам, моя душа стремится заполучить отобранное. Так наивно. Почему я не могу контролировать себя? Я бы… Давно всёк ему и убежал с Мелохи и Кэт. Но всё равно я поддаюсь его игре и протягиваю тонкие руки к пластинкам. Он заламывает мои тянущиеся пальцы. Диски исчезли так же внезапно, как появились. Смеется. Вся комната заполняется смехом, противным смехом гиены. Он бросает меня на пол, где меня протыкает словно сотня копьев. Я кричу. Но он заливается новой волной игристого хохота. Больно ушам, больно спине. Он достает топор. — Нет, прошу, нет! — пытаюсь защитить лицо руками. Сердце замирает в ожидании. — Томми, — ласковым голосом он дразнит меня. — Никто не любит тебя так сильно, как я. Ни Вилбур, ни Туббо, ни Ники, ни Фанди, никто иной. Я люблю тебя, слышишь?       Он вонзает холодное лезвие в мою грудь. Я кашляю кровью, она смешивается с моими горькими слёзами. Боль пылает в моей груди, с треском Дрим вытаскивает топор, чтобы снова замахнуться. — Нет, нет, прошу! — умоляю его, но он не слушает, не слышит моих напрасных слов.       Шок помогает мне чувствовать меньше боли, но она всё равно стекает по венам, вытекает наружу с кровью. Багровая, свежая, она пачкает его ботинки с золотой пряжкой. Дрим ударяет меня со всей дури, из-за чего я вновь кашляю, пытаюсь дышать. Руки скрывают лицо, перепачканные слезами и кровью. Почему я ещё жив? Это просто очередной кошмар, чёртов кошмар, точно кошмар. Тогда почему мне так больно, как в реальной жизни, так больно и душно, я чувствую, что силы покидают меня, мысли путаются между собой, остаются лишь отдельные буквы. Сдавленные всхлипы падают с губ, льются бордовой жидкостью, алыми струями. Холодно и горячо одновременно. Не могу ни о чем думать. Пластинки, кровь, Дрим… Все путается, только чужой голос заставляет меня оставаться в сознании с этой чёртовой болью. — Почему ты просто не можешь сдаться, Томми? — он так глубоко вставил в мой живот топор, что ему пришлось поставить ногу на мой таз, чтобы вытащить оружие. — Почему тебе надо сопротивляться, начинать бессмысленные войны? Почему ты просто не можешь полюбить меня в ответ? Я терплю тебя и твои выкрутасы, — удар по рёбрам. — Я люблю тебя, несмотря на всё, что ты устроил. Люблю, когда ты так смотришь на меня. Твоя кровь для меня выглядит слаще любого пирога с джемом, — он с ядовитым оскалом вырывает мои истерзанные органы. — Хруст твоих костей, звук твоей разрывающейся плоти для меня — лучшая музыка, Томми.       Он снова бьёт меня, иронично, будто в такт какой-то мелодии, быстрый, небрежный. С новым ударом сила кажется мощнее, рана глубже, осталась ли у меня кровь? Остался ли у меня рассудок? Меня тошнит. Что я сделал не так? Что мы сделали не так? Я… Воевал за диски, за нацию, за друзей… Почему тогда душа помнит предательство, жесткость, вражду? Этот клубок противоречий пожирает меня изнутри, позволяя снаружи истекать блеклой сукровицей. Лаймовая комната окрашивается в цвета моей крови. Вязкая противная жидкость украшает его руки, его плащ, его чёртову маску. Гадко, гадко, гадко! Я ухожу. Я теряю сознание, последние надежды. Мне больно. Везде осталась только боль. На кончиках пальцев дрожь, в голове смерть, внутри кровь, кровь, кровь. Почему? Почему так вышло? — Я люблю тебя, — произносит он, прежде чем проткнуть меня насквозь.

***

      Я просыпаюсь в холодном поту. Живот болит. Слёзы наворачиваются на глазах. Везде темно, только возле моей кровати горит мягкий свет лампы. Больно. Всё ещё больно. Ощущения правдоподобные, хотя я никогда не получал раньше таких ранений. От беспомощности начинаю рыдать. Ненавижу его, ненавижу то, что он хотел сделать со мной и пластинками. — Томми? Что случилось? — обнадёживающий голос Вилбура рассекает тьму. — Тебе приснился кошмар?       Я не могу ответить, бесконечные всхлипы и стоны боли не дают мне возможность говорить. Вил обеспокоенно встает со стула. Он закрывает книгу, которую, видимо, читал, и кладёт её на ближайшую тумбочку. Парень садится возле меня, гладит по волосам, доставая из сумки какую-то розовую жидкость. — Всё в порядке, я рядом, — он открывает колбу и подносит ко мне, слегка поднимая мне голову. — Вот, выпей. Должно стать легче.       Жадно выпиваю содержимое, чуть ли не давясь им. Вилл продолжает успокаивать меня, пока мне не становится немного лучше. Я перестал резко вздрагивать, ныться и дышать отрывисто. — Всё будет хорошо, Томми. Ты многое сделал для нашей нации, для Л’манбурга. Скоро мы отвоюем твои диски обратно. А еще я… Планировал устроить выборы… Мы выиграем, обязательно выиграем, будем жить счастливой жизнью, все вместе. Это ли не прекрасно? — он мечтательно смотрел вперёд, пока мои веки медленно слипались.       Надеюсь, что Дрим не сможет меня убить. И во снах, и наяву. Я стану сильнее. Встречу этого долбоёба в реальности, сразу убью его, не задумываясь. И одержу победу. Раз и навсегда. Укутываюсь в одеялко, расслабив брови. Вилбур гладит меня по плечам, я снова падаю в сон, но теперь хороший, лечу меж цветных облаков, забыв о печали и утратах настоящей жизни. Всё будет хорошо, я не сдамся.