Вниз по кроличьей норе

Барбара смотрит на платье, привезенное курьером пару минут назад. Элегантное, сдержанное и, насколько это возможно для вечернего наряда, комфортное. Такое, чтобы она смогла сама надеть. Привычная посылка от Брюса в день гала-вечера. Правда, обычно это черное или желтое. Типичный уровень юмора в бэт-семье. Но сегодня из-под глянцевого прозрачного чехла виднеется легкая лавандовая ткань. Барбаре нравится. Но чем дольше она смотрит на то, как душный пластик прижимает и обездвиживает летящий шифон, тем сильнее ее подташнивает. Ей приходится вдыхать немного глубже. Перевести застывший взгляд стоит кучи усилий. «К черту это. Никуда я не пойду». Разворачиваясь, она чуть ударяется колесами о ножку кровати. Платье остается лежать неподвижно. Когда оставленный на кухне телефон дважды жужжит, она уже знает, что прочтет на экране, взяв его в руки. «Ты ведь идешь со мной, да?». Она медлит с ответом, и это критическая ошибка. «Пожалуйста, скажи, что идешь». Вслед за синим баблом сообщения сразу появляются новые три точки. «Не бросай меня, Бабс». Она начинает набирать «тогда приезжай за мной сам», но сразу удаляет, и просто отправляет эмоджи. Барбара поднимает взгляд на время вверху экрана. Еще около четырех часов. Что ж, самое время для эсцитама, если она хочет пережить этот вечер. «Шли машину через 2» улетает к Тиму, а Барбара включает яркую лампу и тянется за полупустым тюбиком тоналки. Позже, когда она выходит из квартиры, лавандовый шифон не летит, а просто лежит на коленях неаккуратными складками. -Ты же возьмешь оттуда еды, да?- Джейсон прикуривает очередную сигарету, не поднимая глаз от книги на коленях. -Само собой, утащу, что смогу. На что-то обратить особое внимание? -Да там все всегда было... Хотя! Если будут те здоровенные креветки – бери, сколько влезет. -Принято! – Дик натягивает идеально выглаженные темно-синие брюки, прыгая на одной ноге. Экран его телефона загорается – Альфред уже внизу. Сегодня Дик первый раз не настаивал на том, что бессмысленно делать такую тайну из того, где он живет, и забирать его лично. Пока Джейсон тут, пусть лучше об их местонахождении знает поменьше народу. Да и поездка с Алом перед длинным напряженным вечером – то, что надо. Закончив одеваться, Дик заходит в спальню, все еще приглаживая волосы. -Ну что, я пошел? -Он прислал тебе эту бабочку? -Вообще-то, прислал галстук. Но бабочка лучше. -Нет. -Ты даже не видел его. -Мне и не надо. -Но… -Да как хочешь, мне-то что. Дик поджимает губы и решает не обращать внимания. -Ты точно не против, что я иду? -Грейсон, прекращай. Какая тебе вообще разница? И с чего мне быть против? Хочешь идти веселить тупых богатеев – твое право. -Это семейная традиция. -Ну-ну, - Дику кажется, что тон Джейсона становится чуть горше. -И это благотворительный вечер, ты же знаешь. -У него самого денег же не достаточно, я и забыл. -Это не про то. Брюс… -Тебе не пора уже? – Джейсон обрывает его таким голосом, что Дик не сразу находится, что ответить. За первым уколом обиды, накатывает ноющая, словно прижатый синяк, догадка, что Джейсон просто скучает по этим вечерам. -Слушай, я же могу остаться. -Иди. Я хочу те креветки. И не вздумай говорить ему, что я тут. Хоть я и, все равно, уже скоро ухожу, - Джейсону действительно уже заметно лучше, и оставлять его одного больше почти не страшно, но Дик надеется, что он это еще не всерьез. -Само собой. Все лекарства на сегодня - на столе в кухне. Ноут там же, если заскучаешь. Джейсон молча кивает, и очень сосредоточено струшивает пепел в чашку. Дик разворачивается и уходит. Перед тем, как спуститься вниз, он наскоро меняет бабочку на узкий матовый галстук. Хоть этот гала-вечер и одни из немногих, на который не пришлось ни газовых атак, ни попыток вооруженного ограбления, ни похищений, поймать Брюса на нем было не легче обычного. Попозировав журналистам первые пятнадцать минут, он отсиделся в кабинете, выйдя лишь дважды, чтобы перекинуться ничего не значащими словами с мэром и представителем Фальконе, а еще – заметить, что Гордон так и не пришел. Он пил достаточно демонстративно, чтоб потом объяснимо неловко танцевать первый танец с очередной завербованной Альфредом моделью. А после все по накатанной – Брюс спускается на остаток вечера в пещеру, а девушка уезжает с заднего двора в машине с тонированными окнами. Гости и журналисты делают очевидные выводы, у них есть повод ля разговоров, а у него – время на работу. Но если быть честным, работы сегодня, как назло, мало. Ну как мало. Не достаточно, чтобы не дать ему взяться за след Джейсона. То есть Рыцаря. То есть Колпака. Каждый раз это больно. Чем больше он узнает, собирая крупицы информации и строя догадки, тем сложнее становится оставлять в памяти дерзкого, улыбчивого, своего сероглазого Джейсона мертвым. Тем невозможнее печет внутри, и тем страшнее от того, что все это время у него была своя жизнь. И что Брюс мог быть в этой жизни. Мог бы, если бы только знал. Он в который раз обрывает себя на этой мысли. Нет. Нельзя. Насколько же легче было, когда его до краев заполняла злость. Ярость поднималась, когда он думал о том, как страдал Джейсон, и точно так же – о том, как после он заставлял страдать других. Она заливала все остальные чувства, и была похожа на анестезию. Но теперь, когда она начинает медленно сходить на нет, это становится невыносимо. -Мастер Брюс, я не думаю, что это честно, бросать детей там наверху. Опять. Брюс дергается, больше от желания стряхнуть с себя неудобные мысли, чем от неожиданности. -Я занят Альфред. Уверен, они прекрасно справляются. -Я вижу, - холодным тоном тянет Альфред, заглядывая ему через плечо, и Брюс в точности понимает, что чувствовал пятнадцатилетний Дик, моментально сворачивая при нем вкладки на личном компьютере, - Несомненно, это очень важно. Но там наверху – ваша семья, которая уже здесь. Люди, которые пришли к вам, и нуждаются в вас так же, как вы нуждаетесь в них. -Я услышал тебя, Ал. Передай, пожалуйста, Тиму, что я ему очень благодарен за выдержку. Альфред выпускает сдержанный вздох, громкий ровно настолько, чтобы Брюс уловил его. Уже подходя к лифту, он добавляет: -Если когда-либо мастер Джейсон решит вернуться, хорошо бы чтоб эта семья еще держалась вместе. Брюс резко оборачивается, но бронированные двери перед лицом Альфреда уже сомкнулись. Ветер приятно касается слегка горящих щек Тима, когда он передает Дику начатую бутылку шампанского, которую они втроем утащили на крышу. -Серьезно, если Брюс и в следующем году ее позовет, я – не приду. -Да конечно, рассказывай. Это же племянница Ричмонда, Брюс не может ее не позвать. Она на тебя глаз положила, еще со времен, когда ты в Титанах был, я помню. Сколько раз она тебя приглашала? -Четыре, Бабс, четыре! Последние два я уже специально на ноги ей наступал. Каждый год одно и то же. Тим сочувственно кладет руку Дику на плечо, но улыбка у него на лице явно издевательская. У Барбары - такая же. -Нет, ну ты задумайся. Это выгодная партия. Она же единственная наследница? Если их компанию присоединить к нашей… - Тим ловит летящий в него кусок креветки, какое-то время вертит его в руках, не зная куда деть, и в итоге съедает, - Просто говорю. Подумай о семье. -Да-да, хоть ты, - подхватывает Барбара, - Ты же старший. Тим вот уже прогадал. -Половина моего участка с тобой бы не согласилась. Барбара закатывает глаза, когда Тим легко толкает ее в бок, а после тычет указательным пальцем Дику в плечо. -Зато ты неплохо отыгрался на Зельмане. -Хм, ну да. После третьего коктейля мне его даже жалко стало. И сама ты тоже хороша. -Ну, все-таки есть преимущества в том, чтоб быть людям по пояс – разлитые напитки выглядят куда эффектнее. И по ногам можно проехаться. Тим делает два больших глотка из бутылки и передает ее Барбаре с теплой улыбкой и взглядом, которым они всегда спрашивают друг друга «Ты как?». Она отпивает, и с улыбкой чуть наклоняет голову. «Все в порядке, все хорошо». -Но вы явно скатились в обыденность, ребята. Я слышал легенды о ваших пранках. -Стареем, что поделать. -И мы явно их так не называли. Дик посмеивается и, пока Бабс с Тимом о чем-то живо препираются, на минутку разрешает себе соскользнуть в теплую воронку воспоминаний. У него перед глазами проносятся розыгрыши, которые они устраивали на таких же вечерах почти десять лет назад: привидения, ждущие любопытных гостей в длинных коридорах, как только Бабс освоила голограммы, песни Аббы, начинающие играть на хакнутом диджейском пульте, «вывернутые» чужим рукопожатием запястья Дика – фокус, который он притащил еще из цирка. А еще те, в которых им помогал Альфред, когда они решали пошутить над Брюсом. И как они смеялись тогда все вместе. Наверное, именно это время, именно этот смех, появляется перед глазами Дика при словах «настоящая семья». Иногда они, с особым трепетом, даже пытались разыгрывать Альфреда, но он все повторял, что после того, что детьми ему устраивали Брюс с Томми Элиотом, уже ничего не страшно. Прошло не так много времени, и он перестал это говорить. Потому что это больше не было правдой. Мысль о Хаше, о том, как близок он когда-то был Брюсу, неизбежно вырывает Дика из этого комфорта, и он невольно думает о Джейсоне. -Как же вышло, что мы ему такая плохая семья? -Кому? -Брюсу? Дик смотрит на помрачневшее лицо Тима, и немного жалеет, что вообще сказал это вслух, но уже поздно, и еще это кажется сейчас почему-то правильным. -Нет, Джейсону, - он немного медлит, - Он ведь тоже мог бы быть сейчас здесь. -Ты правда хочешь начать этот разговор? Сейчас? – Барбара смотрит на него, сведя брови, и несколько раз механически заправляя рыжую прядь за ухо. -Ну…Не знаю, просто мне, если честно… Понимаешь, мне немного странно думать о том, что сейчас мы сидим, как будто все нормально, и, не подумайте, я очень рад этому моменту, но… Все же, почему получилось так, что он не может быть с нами? Как будто мы не семья? -А Брюса кто-то сегодня вообще видел после… – пытается начать Тим, но Барбара перебивает его. -Ладно, хорошо. Раз уж ты начал, Дик. Вариант один - может, мы и правда не семья, а просто кучка детей, выросших под крылом у мрачного психа, как и говорит папа. А может, потому что он не вписывался с самого начала. -Не говори так. Ты знаешь, что это не так. -Что именно, первое или второе? -Думаю, оба, - бубнит Тим. Дик вскидывает руки чуть резче, чем хотел. -Слушай, это у вас двоих было свое, нормальное представление о семье. Вы росли по-другому. Окей. Но для меня… После цирка, Брюс был нормальным. Он дал мне все. Дом, знания, цель. И нам было хорошо вместе. Я был счастлив. И да, мы делали важные и иногда пугающие вещи, но нам было весело. Так что не говори так. Как бы там ни было, он любит нас. По-своему, но любит. Каждого из нас. И я уверен, что Джейсона тоже. -Весело, это еще не все, Дик, хоть ты и пытаешься так жить, - сужает глаза Барбара. -И Дик, вообще-то, Джейсон же пришел позже. В смысле, старше. И у него никогда не было семьи, насколько я знаю. В смысле, ты же помнишь своих родителей, любишь их. У тебя есть само понятие семьи. А он вырос на улице. Может… Ну я к тому, что для него это все может быть по-другому, - Тим еле заметно вжимает голову в плечи, когда заканчивает. Барбаре как-то удается пожать плечами и кивнуть одновременно. Дик чуть запрокидывает голову и прикусывает губу. -Я так не думаю. Я… Я не знаю. Но я думаю, что мы нужны ему. -Слушай, ты хочешь быть хорошим и понимающим, и великодушным, я вижу. Но почему… - голос Барбары немного срывается, и она тяжело сглатывает, останавливаясь на пару секунд. Ее глаза предательски краснеют, и рука Тима моментально оказывается на ее ладони. Барбара мягко, но уверенно, высвобождает ее и немного вытягивает в предупредительном жесте. Она выдыхает, и переводит взгляд прямо на Дика. -Почему тогда ты не хочешь так подумать обо мне? Он выкрал меня, вез связанной черт знает куда, я была у Пугала. И ты забываешь, что я единственная видела его. И говорила с ним. Я предлагала ему вернуться. Он не послушал. Он просто ушел и оставил меня там. А я… Я до сих пор разбираюсь с этим чертовым токсином в моем теле! В горле у Дика очень сухо и колко. -Бабс, я знаю. И я не представляю, через что тебе пришлось пройти в этот день. И мне очень жаль. Это неправильно. Я… Я просто не думаю, что он до конца осознавал, что он делает. И что он правда хотел тебе зла. Он запутался. -Запутался? Запутался, это когда пошел грабить ночной ларек. Да, может, он и не травил меня газом, и не пытал. Лично. Но всех остальных? Как с ними? Знаешь, я тоже прошла через кое-что, но я не похищаю и не убиваю людей, и не травлю, и не расхерачиваю полгорода! -Да, ты права Бабс, но слушай, не думаю, что нам стоит меряться, кому больше досталось, - Дик начинает жалеть о сказанном в тот самый момент, когда последний звук отделяется от его губ, но уже поздно. -Пошел ты, - Барбара говорит это тихо, потому что если сейчас она позволит себе быть хоть чуть-чуть громче, то вырвется столько всего. Все, что крутится у нее в голове каждую ночь, и чему она специально не дает названия. И то, как же бесит, что она не может сейчас просто встать и уйти. Потому что они на чертовой крыше. А эти два дурака, из которых хоть кто-то должен снести ее обратно, пьют вторую бутылку шампанского. И это, мать вашу, несправедливо. Несправедливо, что, как бы она не хотела сдержаться, когда Дик начнет извиняться, а Тим ее успокаивать, она разревется. -Бабс, прости, я такую глупость сказал. Я не подумал, я… - Дик переводит паникующий взгляд на Тима, но тот не смотрит на него, - Я не знаю, что я вообще подумал. Правда. Извини, пожалуйста. Я не хотел. Тим аккуратно берет Барбару за руку, и в этот раз, она сжимает ее изо всех сил. А другую ладонь через какое-то время неуверенно протягивает Дику. Он хватает ее, как утопающий, и сам выпускает тихий всхлипывающий звук. Чуть повыше места, где сходятся ключицы, у него собирается в горящий комок вся несправедливость того, что происходит с его семьей. Того, что Брюс не хочет сейчас быть с ними. Того, что Ал сидит там в столовой один. Того, что они с Бабс никогда не приглашали в свои шалости Джейсона, пока могли. Что разбитому и уставшему Тиму приходится весь вечер отдуваться за главу семьи и корпорации. Что он не знает, как это все исправить. Барбара притягивает Тима к себе и зарывается лицом ему в плечо, а он ловит пустой взгляд Дика и разводит руку, пуская того ближе. Так они и сидят втроем, обнявшись, под тяжелым готэмским небом, на крыше большого мрачного поместья, пока их спины не затекают окончательно.