MIA MARTINA feat. WAKA FLOCKA FLAME — BEAST
— О, — улыбается Наён. — Мне нравится эта песня. — Значит пойдём потанцуем? — предлагает ей Уён и она соглашается, потому что почему бы и нет? Она пьяна, красива и сексуальна, хотя и танцует редко, но пусть Минхо смотрит и понимает, что потерял. Для пущей атмосферы Сонхва выключает часть света, который исходил от настенных люстр, и оставляет лишь две лампы из семи. Он знает, что плейлист его наполнен горячими и мелодичными треками, под которые хочется двигаться раскрепощённо, трогать себя и того, кто рядом, поэтому улыбается, глядя как Уён и Наён растворяются в музыке и, к слову, друг в друге. Парень поочерёдно касается талии Ким, её живота, спины, шеи, после опускается к бёдрам и ягодицам. Она же скользит возле него подобно ядовитой змее, опускается на полусогнутые колени и тут же вставая проводит по мужской ноге. Поворачивается спиной и ощущает горячее дыхание Уёна на разгорячённой шее; он обнимает невесомо и желает поцеловать, да так, чтобы все слышали её стон. Он, в целом, не против, чтобы она стонала от него. На нём, под ним. Ему алкоголь в голову бьёт и возбуждение никак не опускает, а Наён ещё и дразит, ягодицами о член трясь, прежде чем лицом обернуться, и когда между ними снова такой сладостный зрительный контакт, парень не выдерживает — целует в губы, недолго, потому что они здесь не одни. Ему кажется Сонхва и Сан прямо сейчас переглядываются и улыбаются, потому что "вау, малыш Уён-и целуется, когда такое было?". Отстранившись, смотрит на девушку улыбаясь и тут же взгляд опускает, а она губу кусает, снова смазанно целует его, в губы, в спайку, в скулу, касается линии челюсти и чувствует, как парень руки ниже поясницы опускает, сквозь тонкую ткань платья сжимает пальцами зад. Наён знает, чего хочется Уёну, и она это желание, наверное, разделяет. Ей кажется, что если бы они были здесь одни, то он давно бы отымел её прямо на том диване, где прямо сейчас краснеет Хёнджин. Когда Уён целует её в шею — хочется не то, чтобы стонать, хочется кричать. Он осторожно кромку платья отодвигает, касается губами ключицы и возвращается выше. А Наён ловит на себе взгляд Минхо, о котором ни на мгновение не забывала. Между ними образовывается некая опия и никто из них разрывать это чувство не торопится. Его чёрные пожирающие душу глаза заставляют девушку провокационно запустить пальцы в мягкие волосы Уёна и прижаться к парню ещё ближе, ногу приподнять, открывая тому доступ к самым сокровенным местам. А Минхо кажется, что его стакан с недопитым виски вот вот, глядишь, и взорвётся.JONAS BLUE, MAX — NAKED
Песня заканчивается, начинается другая, но эти двое продолжают действовать Минхо на нервы. Да, он обещал Чану не трогать Чон Уёна, но как здесь сдерживаться, если ты психопат, а тебя ещё и провоцируют. — Мин-мин, — над ухом раздаётся бескрасочный голос Ынджи, всё это время сидящей рядом. — Может перестанешь так смотреть на них? — она наклоняется сильнее и проводит рукой по его груди. — Давай я отвлеку тебя? — рука опускается ниже и как будто случайно коснувшись члена, останавливается на бёдрах. — Не сомневаюсь, что ты в этом профи, — усмехается Ли, а глаз от парочки не отводит. — У тебя такое крепкое тело, особенно твои бёдра и ноги... — Мне все об этом говорят, — он наконец поворачивается лицом к Ынджи, которая для поцелуя тянется, однако парень тут же встаёт с кресла и уходит выкурить пару сигарет. — Наён, — Уён снова рвано целует вишнёвые губы. — Он так сильно тебе нравится? — Что? О ком ты? — разум затуманен, но она прекрасно понимает парня. — О Минхо, я же вижу как ты весь вечер на него смотришь. — Это не так... — Так, — опять целует. — Ты знаешь? Он не очень хороший. — А ты хороший? — Я говорю это не потому что ревную, хотя ревную страшно, — Уёну очень хочется, чтобы не только тело Наён было сейчас с ним, но и все мысли; полностью все. — Ты должна знать... — Хёнджин говорил, что у него были проблемы с законом. Не знаю какие, правда. — Все знают, — он поворачивает голову в сторону кресла и видит, что парень ушёл. — Это произошло, когда мы учились на первом курсе, в ноябре или декабре, я не помню точно. Он покалечил нашего одногруппника, знатно так покалечил. — Боже... серьёзно? — Наён чувствует как внутри всё холодеет, алкогольное опьянение как рукой сняло. — У того парня сотрясение было, куча переломов, чувак месяц в больнице лежал. Его на три года закрыть хотели, папочка заплатил копам и семье того парнишки, дело замяли, Минхо отстранили от учёбы до конца семестра, отчислить хотели, но опять же — деньги решают всё. — За что? — почти дрожжащим голосом произносит Наён. — Спроси у Чана, я не знаю, правда. Просто держись от него подальше и... не влюбляйся. — Поздно. У Уёна сердце пропускает несколько ударов, он слабо руки убирает, отстраняясь, и отвечает: — Жаль. Уходит из комнаты в тот момент, когда возвращаются Чан, Ксэюн и Чонин. — Где Чанбина потеряли? — интересуется Сонхва, делая музыку тише. — В моей спальне, — смеётся Чан. — Ты ж видел, пацанчик конкретно нажрался. — Вы тут самое интересное пропустили, — сидящий на диване рядом с Хёнджином Феликс тянет к себе Ксэюн. — Уён-хён и Наён такие танцы показывали. Жаркие. — Танцы? — девушка смотрит на подругу, которая к стене прижалась, задумалась и в себя ушла. — А где оппа? — Только что ушёл куда-то, — отвечает Ликс. — Ладно, — Ксэюн пальцем касается уголка губ Феликса. — Торт. — Лучше слижи, — и Ксэюн слушается, языком губ Ли касается, как бы остатки крема убирая. — Что ж, говоришь "самое интересное пропустили"? Ксэюн встаёт с Феликса, подходит сначала к Сонхва, заказывает песню и идёт к Наён.ARIANA GRANDE — 34 PLUS 35
— Мне пришлось переодеться в мужские шмотки, — она протягивает руку девушке. — Думаю я сейчас похожа на своего брата. — Ты знаешь о чём эта песня? — смеётся Наён. — Я не сильна в английском, но Феликс знает идеально. О сексе, да? — Да, о сексе. — Но ты же любишь Ариану Гранде? Поэтому потанцуй со мной! Наён всё же идёт за подругой в центр комнаты, и Сонхва прибавляет громкости. В эту минуту с балкона возвращается Минхо и ему такие танцы нравятся гораздо больше, чем до, поэтому он даже улыбается. Ксэюн двигается не хуже брата, раскрепощённо и нагло, позволяет себе трогать онни везде, даже там где Уён не успел. Она ослепительно улыбается, зная, что все смотрят на них, к Наён прижимается, трется о её тело, а та отвечает. Танцы местами получаются пошлыми, местами забавными, а Чон часто смотрит на Феликса, подмигивает, посылает воздушные поцелуи. Сан уже не ревнует, он привык, ему танец кажется милым, а не сексуальным. Конечно, ему хочется быть на месте Наён или Феликса, но он — это он; ему можно только смотреть, любоваться. Бан Чану песня тоже нравится, он пританцовывает и смеётся, потому что тоже идеально знает её перевод. Чонин и Хёнджин на него смотрят и не понимают почему хёну так весело. Ынджи сидит в кресле Минхо и злится, осознав, что тот одержим только красоткой Наён. Уён на улице, успокаивает нервы, курит, ему даже повезло, что он не видит безумия, на которое способна младшая сестра. Стоит Ариане Гранде перестать петь про позу шестьдесят девять, Ксэюн просит Сонхва включить другой заказ, а тот и рад побыть диджеем.ASHNIKKO — DAISY
Девушка тут же подходит к Феликсу, поднимает его за запястья, затем к Хёнджину руки тянет, тоже зовёт танцевать. И если Ликс соглашается без колебаний, Хвана нужно поуговаривать, но Чан его заставляет оторвать зад от дивана и размяться. Теперь в середине комнаты четверо, на слишком коротком расстоянии, и это так соблазнительно! Особенно когда музыка проникает в организм, а Ксэюн разрешает Хёнджину трогать Феликса, сама руки первого на бёдра второму кладёт, практически позади Хвана находясь и прижимаясь к старому другу всем телом, однако всё же немного влево поддаётся, чтобы видеть опьянённое лицо Феликса, который закинув руку на плечи Наён вообще не понимает какого чёрта они сейчас творят и почему ему это нравится. Почти не меняя своих позиций ребята танцуют так, словно в последний раз; дыхания смешиваются, они смеются, понимая как странно ведут себя на глазах удивлённых приятелей. В это время Ян Чонин уходит из гостиной, и хотя Чан провожает младшего взглядом, его чрезмерно долгое отсуствие замечают только когда танцы прекращаются, и Сан предлагает выпить. — Пойду найду его, — опустошив стакан произносит Феликс, а когда спускается по лестнице встречается с Уёном. — Не видел Чонина, хён? — Сидит на терассе. — Спасибо, — Ликс медленно идёт к стеклянной двери и на расстоянии видит спину младшего. — Ты чего тут? Убежал втихоря, — он садится рядом с парнем. — Не надо было за мной идти, — немного виновато произносит Чонин. — Здравствуйте, я ваша тётя. — Ты так классно веселился с ними, зачем пришёл? — Ты чего, Лисёнок? — у Чонина улыбка поваляется на лице, когда хён его так назвает. — Извини, я немного перебрал с алкоголем. — Тебе нехорошо? — Мне нехорошо по другой причине, хён... — По какой? — Ты давно мне нравишься, хён, — слова даются тяжело и Чонин знает, что потом пожалеет. — С первого курса. — Боже, — Феликс взгляд прячет, смотрит куда-то на свои ноги, потому что это неожиданно до ужаса. — Я даже не знал, что ты, ну... — Я сам не знал, пока тебя не встретил. Чонин сидит близко, глаза опустив, рассматривает свои руки. А Феликс действительно не понимает почему в него так много людей влюблено. Его это терзает, он устал потому что сам того не желая делает больно другим людям; почему он просто не может со всеми дружить? И пока Ликс думает о том, чем заслужил столько любви, Чонин тянется к хёну, взглядом пьяным изучая каждую чёрточку лица, все созвездия веснушек и острую, как бумага, линию челюсти. Феликс голову поднимает, ему не по себе, а младший на несколько секунд замирает, когда лишь дыханием касается губ хёна. У того всё сжимается внутри, сбежать хочется, но он не успевает, потому что Чонин целует, аккуратно так, но напористо при этом. У него губы сладкие после персикового сока, и Феликс невольно в голове сравнивает их со сладким нежным фруктом. — Не помешал? — голос Хёнджина за их спинами раздаётся подобно грому средь бела дня, а парни резко, сгорая от стыда отстраняются, Феликс на ноги вскакивает. — Хён, я... — Пиздец, — Хван истерический смешок подавить пытается и мигом с терассы уходит, не ожидая, что Ли за ним последует. — Хёнджин, подожди, — за руку хватает, стоит им в пустой комнате оказаться. — Я не понял даже как это произошло. — Зато я понял, Ликс. Тебе стало скучно и ты решил развлечься с другом, ты же часто так делаешь. Особенно когда напиваешься. — Да не было ничего, он просто взял и поцеловал меня. — А ты и не прочь, да? — Хёнджин глаза поднимает к потолку, но предательские слёзы всё равно наружу стремятся. — Ты меня так разочаровываешь, Феликс. — блондин понимает, что не имеет права устраивать сцен или вроде того, но ему до острых спазмов обидно. — Ты и Ксэюн обманываешь, какого тебе вообще? — Хёнджин, я виноват, знаю, — Феликс делает к хёну два шага, понимая, что всё ещё держит его за руку. — Только не плачь. — Вы чё? — прерывает их Наён, и Хёнджин мгновенно от Феликса отходит, хватается рукой за сердце и упирается спиной в стену; если бы она не знала парня как себя, то решила б, что ему требуется медицинская помощь. — Напугала, — стоит произнести ему, как следом за Наён входит Ксэюн. — Ёнбок, я тебя ищу ищу, — она подходит к парню, касаясь его плеча. — Мы в прятки играем тут? — но он не отвечает, только берёт девушку за запястье, и они уходят прочь. — А если бы она шла впереди? — шёпотом говорит Наён. — С ума сошли уже? — Даже если так, мы просто говорили, — уныло отвечает Хёнджин и оставляет подругу одну. — Я как будто в манхву попала, — она идёт вперёд и выходит к терассе, но Чонина там не оказывается: Наён замечает лишь направляющуюся к морю фигуру и идёт за ней. Феликс и Ксэюн целуются в тёмном углу как сумасшедшие. Они не пошли в гостиную, потом скажут, что заблудились. Вместо того, чтобы вернутся к остальным, Ксэюн прижимает парня к стене и шепчет горячо: — Хочу кое-что попробывать... — Ч-что? — Феликса настораживает поведение Чон, потому что если она хочет заняться любовью — они это обязательно сделают, а он не готов, ведь только что получил признание Чонина и поругался с Хёнджином. — Твой член, зайчик, — отвечает Ксэюн, ладонью орган сквозь ткань сжимая, от чего Феликс тихо вздыхает. — Хочу попробовать на вкус, — она целует Феликса очень мокро, горячо и размашисто. — Прям тут? — парень вроде как и возбуждён, однако перспектива быть застуканными его не радует. — Прям тут, — Ксэюн опускается на колени, жадно молнию брюк расстегивая и приспускает их, радуясь отсутствию белья. — А если кто-то... — Феликс и сказать ничего не успевает, потому что ощущения все мысли вытесняют, когда девушка осторожно член в руку берёт и проводит несколько раз. Тело Феликса весьма податливо и на малейшие ласки реагирует моментально. Парень хриплый стон едва сдерживает, стоит девичьим губам коснуться головки, языком провести вдоль чувствительного органа, а затем полностью в рот взять, даже воздух из лёгких вытесняя. Ли руками собирает светлые волосы Ксэюн в хвост, держит их, а сам голову откидывает, закрыв глаза от блаженства. Он слегка вперёд толкается, помогая девушке, которая ещё и щёки втягивает, усиливая давление и делая ощущения Феликса ещё более яркими. Она управляется ловко и смело, а когда парень вновь смотрит так развратно на неё, та на секунду отстраняется, а на пухлых губах блестит смесь слюны и предэякулята. Феликса эта картина заводит зверски, поэтому когда Ксэюн вновь к ласкам возвращается и хрупкой ладонью помогая, он больше не сдерживается и с тихим стенанием изливается прямо в расслабленный рот. Ксэюн сперму проглатывает, словно это не первый её минет, и пальцами губы вытерев встаёт, помогая парню одеться. — Где ты... где ты научилась? — пытаясь отдышаться спрашивает Феликс. — Ты научил меня, — улыбается Ксэюн, рубашку парня в брюки заправляя. — Только что. Он слабо улыбается в ответ, а после, немного придя в себя, оба идут в гостиную, взявшись за руки. В комнате уже не так душно, чем было прежде. Чан убрал пустые бутылки, лишние стаканы и недоеденные закуски. Теперь несколько парней сидели на полу возле дивана и говорили о всяких вещах, которые не принято обсуждать на трезвую голову. — А где все? — по приходе спрашивает Ксэюн, замечая что остались только Чан, Минхо, Хёнджин и Сан. — Уён ушёл спать, — отвечает хозяин коттеджа. — Сонхва трахает Ынджи, Чонин так и не вернулся, он не отвечает на мои звонки и сообщения. Где Наён я тоже не знаю. — Что? — смеётся Ксэюн. — Сонхва и Ынджи? Предсказуемо. — Наён с Чонином, я писал, — говорит изрядно выпивший Хёнджин, глядя на почти допитую бутылку "баллантайнса". — Я сейчас спрошу когда они уже придут...— он открывает переписку с подругой, а перед глазами плывут отправленные больше часа назад сообщения.01:21 dramaqueen: ты где 01:27 dramaqueen: наен? 01:29 dramaqueen: чонин с тобой?
01:37 nayeonkim: все ок. да я с чонином01:38 dramaqueen: 👀
Пытаясь попасть пальцами по маленькой клавиатуре, Хван печатает:02:46 dramaqueen: вс нрмаль но?
02:49 nayeonkim: ты очень пьян да ? 02:49 nayeonkim: скоро придём — Сейчас придут, — кладёт телефон на столик Хёнджин и наблюдает, как Феликс и Ксэюн устраиваются на диване напротив. — Минхо-оппа, а почему Ынджи приехала с тобой, а проводит время с Сонхва-оппой? — Потому что ты еще маленькая, Ксэюн-щи, чтобы понимать такие вещи. — Маленькая, — усмехается Феликс, вспоминая какую потрясающую "вещь" она с ним только что делала. — Будете ещё? — протрезвевший Чан берёт в руки бутылку с виски и предлагает друзьям. — Мне плесни, хён, — просит Сан. — Была не была, — Минхо ставит полупустой стакан рядом с другом. — Мне тоже. — Джинни-Хёнджинни? — обращается Чан и к нему. — Нет, с меня хватит, — парень понимает, что уже слишком пьян и наутро, а точнее когда он поспит и проснется, и без того будет жалеть. — Чуть-чуть осталось, как раз для тебя, м? — Хён, зачем заставляешь? — вмешивается Феликс. — Ты же видишь ему и так нехорошо. — Вижу, Феля, — улыбается Бан. — Котик, может тебе таблетку дать? Сразу полегчает. — Всё хорошо. О, — Хван поднимает взгляд на тёмный дверной проём. — Пришли. Чонин и Наён останавливаются возле ребят, и парень тихо произносит, глядя Ким прямо в глаза: — Спасибо, нуна, — и обняв тепло и по-детски, отправляется в комнату, которую приготовил для него Чан, когда они ходили переодеваться. — Что это было? — спрашивает Хёнджин. — Не важно, — то, о чём они говорили с Чонином на протяжении двух часов останется только между ними; маленькой тайной, небольшим секретом.— Минхо, дай пожалуйста сигарету, — звучит из её уст как "Нам нужно поговорить". — У меня закончились, — отвечает парень, не смотря на Наён. — На, — Чан протягивает пачку девушке, она берёт одну сигарету и возвращает. — Забирай всё, — отказывается тот, и Наён уходит на балкон, произнеся краткое "спасибо". Её голова одержима суетливыми мыслями: о том, что Чонин влюблён в Ликса; о том, что Сану, возможно, нравится Ксэюн; о том, что между Хёнджином и Феликсом происходит; о том, что рассказал ей Уён о Минхо и о самом Минхо, который по неясным причинам привёз блудливую девушку на вечеринку друга. Помимо всего её гложет то, как после долгих поцелуев и прикосновений она сказала Уёну о том, что ей нравится другой человек. Сейчас, стоя на балконе и глядя на часть Мирового океана, она чувствует себя разобщённо и одиноко, зажимает губами сигарету и понимает, что её нечем зажечь. Наён поворачивается, чтобы вернуться, но дверь приоткрывается, и она едва ли не врезается в Ли Минхо. — Забыла зажигалку, — произносит она, пряча взгляд куда-то в темноту, а Минхо подходит ближе, заставляя сделать пару шагов назад; достаёт из кармана серебристого цвета "данхилл", проводит большим пальцем по наружному механизму и подносит огонь к лицу девушки. — Спасибо, — она неуверенно сжимает во рту помявшуюся сигарету и подкуривает. — Говорила вредно, — Минхо прячет зажигалку обратно. — Вредно. — И нравится? — парень в один шаг сокращает расстояние и между ними оказывается не более половины метра. — Нет, — держит сигарету в руке дрожащей и не понимает отчего вообще дрожит, а Минхо этой руки касается, вынуждая наконец на него посмотреть. — Значит не кури. Практически выветрившийся при разговоре с Чонином алкоголь всё ещё будоражит сознание. И когда Наён встречается своими глазами с глазами Минхо, кошачьими, с длинными ресницами и чёрными, словно ониксы, она вдруг осознаёт наконец — Ли является причиной её дрожащих рук. Он пальцами забирает тлеющий в бумажной оболочке яд и к своим губам тянет, не прекращая в лицо Наён смотреть. Он даже курит красиво, токсичный туман дыма выпускает в тьму. И для самого себя неожиданно свободную ладонь девушке на подвзошную кость кладёт, при этом тянет слегка к себе. Запах табачного дыма въедается в ноздри и режет глаза, поэтому Минхо кидает сигарету куда-то с балкона, мусорит и Чан ругался бы, но это не "мальборо голд". — Злишься? — голос Ли напоминает мурлыканье, ласкает слух. — А ты? — в голове сразу всплывает всё, что Наён говорили про него. — Да. — И я. — Зря. Меж кратчайших фраз тянутся долгие паузы, во время которых они просто смотрят друг на друга, стоя непозволительно близко. — Почему отталкиваешь меня? — чуть ли не шёпотом спрашивает Наён. — Это не так. — Так. — Тебе видней. — Ты исчез. — Боялся. — Чего? — Что влюблюсь, Наён. — Что плохого? — Нельзя. — Почему? — Столько вопросов... — Так ответь. Минхо вздыхает. Проходит мимо Наён, скрещивает запястья на перилах балкона, опираясь. — Я не хочу. — Пожалуйста, — она подходит сзади, упирается лбом в крепкое плечо. — Я не боюсь тебя. — А стоит. Наён напоминает Минхо котёнка, который хочет есть. Под лёгкий шелест колеблемых ветром листьев он чувствует как вокруг талии скользят женские руки, обнимая нежно. Девушка щекой прислоняется к тонкой ткани рубашки, и ей, почему-то хочется плакать. Ей плевать, что Минхо избил какого-то парня год назад, плевать, что едва не попал в тюрьму за это и плевать, что ударил Хёнджина, потому что даже совесть не способна превалировать над чувствами. — Ты можешь рассказать мне всё, Минхо. — Нет, я не могу. И нам правда не стоит продолжать всё это. — Но ты же хочешь продолжать, нет? Скажи, что я не права. Меня тянет к тебе, и я чувствую, что тебя ко мне тоже. — Твои чувства, — он убирает её руки и поворачивается. — Тебя обманывают. — Прости, думала, что нравлюсь тебе, — она отходит, убеждая себя, что правда придумала всё у себя в голове. — Глупо вышло. Минхо смотрит ещё около минуты и уходит. Без слов. Без эмоций. Он уходит в свою комнату, и там даёт волю эмоциям. Впервые за долгое время Минхо плачет. Сидя на холодном полу и закрыв ладонью лицо; он ненавидит себя за эту глупую слабость, но боль душевную остановить уже не может.