Сокрушенные

День 249 15:00 В ушах гудело, а перед глазами все плыло, когда Гермиона впервые открыла глаза. Она смутно помнила то, как оказалась в убежище, знала только, что в какой-то момент перед ней расплывчато показалось лицо то ли Падмы, то ли Парвати, схватившей девушку под руку с ужасом в глазах. Дальше ноги сами добрались до деревянного дома, где уже на пороге Грейнджер все же отключилась. Адреналин и шок отступили, и на место им пришли жуткие усталость и боль в районе ушибленной головы и поврежденной лодыжки, где кровь на ране успела запечься вместе с клочками разодранной ткани джинс . Гермиона осторожно приподнялась на локтях, стараясь оценить обстановку места, где сейчас находилась. Ничего примечательного, как всегда. Мрачные серые стены с пробоинами, стул с ее одеждой у самой двери, небольшой стол и кровать, на которой лежала сама девушка. Грейнджер даже не могла точно сказать в какое из убежищ она угодила, потому как большинство домов, выделенных Орденом в качестве укрытий, были однотипны. Ком в горле заставил закашляться, и Гермиона не успела заметить, когда к ней в комнату проскользнула Патил. Сейчас шатенка отчетливо смогла разобрать, что перед ней находится Парвати. — Ты пришла в себя! Мерлин, мы все очень волновались! Что с тобой стряслось?? — ее однокурсница замельтешила рядом с кроватью, попутно доставая что-то с прикроватного столика. — Долго я здесь нахожусь? — Грейнджер была не в состоянии пересказывать предшествующие события. К тому же не все фрагменты она могла сразу восстановить в памяти. — Полтора дня. Я нашла тебя вчера ночью в лесу, ты была в плохом состоянии. Мерлин, ты бы знала, как я перепугалась. На тебе не было лица, и весь твой внешний вид кричал о том, что ты сейчас рухнешь в снег, — Парвати неосознанно переходила на высокие ноты в голосе, что, несомненно, говорило о ее волнении, но также это вызывало дискомфорт у Гермионы, которая периодически хмурила брови. Пока Патил говорила и расспрашивала о чем-то еще бывшую однокурсницу, шатенка отвела карие глаза в сторону окна, наблюдая за хлопьями снега, что медленно кружились. Постепенно она вспоминала о той ночи, пожирателях и моменте, когда напарники сумели воспользоваться заветными портключами. Маркус! Грейнджер не знала, каким было второе заклинание, угодившее прямо в Белби, отчего и не знала был ли он сейчас жив или уже нет. Затем она вспомнила лицо Малфоя, что гневно кривилось на снегу, пока под ним растекались лужи крови. Это воспоминание заставило ее прикрыть глаза и тяжело вздохнуть. 17:45 Шатенка склонилась над унитазом. Ее выворачивало наизнанку. От того пожирателя с фляжкой с мыслями о фигуре волшебницы, от полумертвого Малфоя и от самой себя. Казалось, что ее организм отторгает все то, что произошло днями ранее. Он таким способом пытался очиститься от того гадкого и мерзкого чувства, что преследовало Гермиону с самого пробуждения. Вытерев голыми руками бледные губы, Грейнджер с тяжестью в ногах поднялась с пола и поравнялась взглядом с висящим напротив зеркалом. Она смотрела на собственное отражение и не узнавала себя прежнюю. Больше не было той румяной озорной гриффиндорки с горящими глазами и вьющимися блестящими волосами, теперь на нее смотрела разбитая, с выделяющимися синяками под глазами, бледной кожей и отросшей тусклой копной девушка, у которой что-то треснуло внутри. На мгновение Гермиона задумалась о том, что, если бы ее такой увидели Гарри и Рон, и какими они сейчас стали сами. Также ли два близких друга изменились, также ли надломилась их душа? Девушка хранила в памяти моменты с друзьями, когда все они еще были счастливы, даже в начале войны, когда все не воспринималось всерьез, и на их лицах еще виднелись улыбки. И как же она боялась и желала одновременно увидеть их вновь. Гермиона боялась, что те хрупкие воспоминания чего-то светлого перекроет груз войны, и три лучших друга окажутся друг другу чужими людьми со своим ворохом проблем, заморочек и отстраненности. Девушка вновь подняла взгляд на собственное отражение и замерла. По ту сторону зеркала на нее смотрели стальные серые глаза Малфоя, которые были готовы испепелить ее. Он не двигался и не говорил, лишь наблюдал, пока на его теле проступали красные полосы. Малфой умирал, глядя ей в глаза, а она стояла, не в силах смахнуть наваждение. В какой-то момент юноша поднял руку, выводя указательным пальцем в воздухе слова: Ты лжешь. Тело Гермионы бросило в холод, пока она, не моргая, смотрела в зеркало на Малфоя за своей спиной, что белел с каждой секундой, принимая сине-зеленый оттенок трупа. Шатенка моментально сопоставила фразу слизеринца со своими словами, брошенными ему в лесу. Я не ты, Малфой. Я — хороший человек... Больше не выдержав такого напряжения, Грейнджер резко развернулась назад, делая глубокий вдох. Боясь увидеть за спиной знакомую высокую мужскую фигуру, она лицезрела лишь тускло освещенное помещение туалетной комнаты, где была совершенно одна... Включив кран, Гермиона судорожно умыла дважды лицо, а после в порыве злости брызнула набранной водой в зеркало и вылетела из уборной. Ее трясло. Казалось, что она уже не сходит, а сошла с ума, раз теперь кошмары донимали девушку не только во снах, но и наяву. Позднее выяснилось, что Парвати дала какую-то лечебную настойку Грейнджер, которая могла вызывать непродолжительные галлюцинации, но легче от этого на душе не стало. 19:22 — Гермиона... а, ты не знаешь, как моя сестра, Падма? — Патил посмотрела на девушку через стол, пока шел ужин в кругу малоизвестных орденовцев для новой гостьи. — Последний раз я видела ее перед тем, как оказаться здесь. Она в порядке, правда. Надеюсь, вы скоро увидитесь, — шатенка с теплой грустью в глазах посмотрела на одну из близняшек, понимая, насколько сестрам было тяжело находиться в разлуке. Грейнджер пару раз становилась невольной свидетельницей слез Падмы после очередного оглашения имен погибших волшебников по радио. Она плакала от облегчения. — Надеюсь... Две сестры никак не могли пересечься на этой войне из-за разных частей Сопротивления, в которых находились, и незнания точного местонахождения убежищ. Им ни разу не удалось застать друг друга в одном и том же укрытии, и это не могло не удручать. Уже ранним утром следующего дня Гермиона застала Парвати с радиоприемником в трясущихся руках на кухне, пока остальные обитатели дома молча готовили завтрак. День 250 12:02 Драко видел разочарование в глазах Лорда и знал, что тот уже в курсе об оплошности Малфоя-младшего. Ему, несомненно, успел все донести Уолтер, который днями ранее был тем, кто с недовольным лицом приводил тело юноши в здоровый вид, при этом вечно бубня что-то о халатности Малфоя. Драко в ту злосчастную ночь сумел воспользоваться аппарацией и очутиться в ненавистном лагере, где его уже ждали. Он плохо помнил весь период восстановления, только отвратительные запахи мазей, жуткое обморожение и собственную злость . Но Малфой отчетливо помнил те карие бесстрастные глаза, коими Грейнджер смотрела на него перед тем как уйти. В какой-то момент он даже пожалел,что гриффиндорка не позволила ему умереть, но Драко быстро отбросил эти мысли в сторону, вовремя вспомнив о своей семье. Когда юноша предстал пред Волдемортом, с которым у него установились удивительно доверительные отношения после разговора об ошибках его отца, Малфой понял, что сейчас он сделал не один, а сразу три шага назад. — Драко-Драко... ты медленно становишься своим жалким отцом, мой мальчик. Сегодня ты меня разочаровал. Круцио! — его змеиный голос был чрезмерно спокойным и низким, лишь сузившиеся глаза отражали истинные эмоции.— Надеюсь, Драко, ты исправишься, ведь ты подаешь столько надежд. 18:30 Люциус Малфой стоял на предпоследней ступени лестницы, вглядываясь в массивные высокие окна в пол, за которыми сейчас разливался вечерний закат. Мир за стеклянными витражами не стоял на месте, чего нельзя было сказать о поместье. Время здесь встало. Сознание мужчины впервые за последние дни прояснилось, и он осознавал, что ту жизнь, которую проживает его семья катастрофически неправильна. Если бы у него было больше храбрости и мужественности, Люциус никогда бы не совершил той роковой ошибки, когда отдал своего единственного сына на службу Темному Лорду. Малфой-старший видел, как Драко борется, как ему страшно и тяжело, но Люциус был слишком труслив. Каждое собрание, когда мысли главы семьи были чисты, он наблюдал за тем, как изменился его сын, и как становилось внутри не по себе от понимания, что юноша взрослеет без необходимой поддержки отца, а под чутким присмотром их общего Хозяина... День 251 19:14 В убежище, где временно жила Грейнджер, с громким хлопком прибыл Ремус Люпин, который уже долгое время руководил Южным Сопротивлением. Всего командиров было трое: Кингсли, отвечающий за Западное Сопротивление, Грюм, взявший на себя Северную и Восточную части, и ранее упомянутый член Ордена. — Гермиона, можно тебя, — Люпин сбросил провизию на стол, кивком прося одного из юношей разобрать все, и обратился к Шатенке, сидевшей на диване на кухне. Девушку не нужно было просить дважды. Она тут же поднялась со своего места и проследовала вслед за бывшим преподавателем в гостиную. — Я слышал, что твои ребята потеряли тебя после вашей последней вылазки, — его голос всегда звучал мягко и успокаивающе, поэтому мужчина никогда не внушал страха в душе Гермионы, чего нельзя было сказать о Грюме, которого она иногда побаивалась, особенно после своей лжи ему. — Да, у меня нет возможности связаться с ними лично, так как координаты их убежища у нас отсутствуют, как вы знаете, но я посылала в Штаб письмо Грюму. — Я слышал об этом, именно поэтому у меня состоялся с Аластором разговор, и сейчас я здесь, — Люпин медленно прохаживался по комнате, оглядывая помещение и проводя ладонью по поверхностям мебели. Он лишь на мгновение обернулся в сторону Гермионы, понимая, что девушка ждет от него продолжения своей речи, поэтому решил не затягивать. — Мое Сопротивление потеряло много людей за последнее время, и я попросил Грозного Глаза временно перевести тебя ко мне в часть. Не могу точно сказать надолго ли, но, надеюсь, ты не будешь против, хоть распоряжение уже и подписано. У гриффиндорки неприятно кольнуло где-то внутри, ведь она всем сердцем хотела вернуться к своим товарищам, и, когда Гермиона писала Грюму, она надеялась, что тот вышлет ей портключ в одно из привычных убежищ, где она могла ориентироваться и знала, как добраться от одного места до другого. Тот ключ, которым Грейнджер воспользовалась в лесу, дал ей один волшебник из Южного Сопротивления, когда они еще все вместе жили в общем доме с ребятами, куда к ним часто захаживали орденовцы. Соответственно, именно по этой причине Гермиона перенеслась сюда. И сейчас, слушая слова Люпина, Грейнджер понимала, что ей придется тут задержаться. — Да, конечно. Введите меня только в курс дела... 23:45 Гермиона сидела в чужом для себя доме, притянув колени к гурди. Ей было одиноко и тоскливо. Девушку вновь бросили в непривычные для нее условия, а она ведь только недавно успела адаптироваться к жизни с ребятами, заменивших ей временно Гарри и Рона. Грейнджер никогда бы не подумала, что однажды сможет считать кого-то близким другом, кроме Поттера с Уизли, но война повернула все на 180 градусов, и, по правде говоря, Гермиона была рада такому обстоятельству, ведь она познакомилась ближе с прекрасными людьми. А сейчас девушка вновь осталась одна. Она не хотела впускать к себе в душу кого-то еще, делиться с ними переживаниями, которых, как ей казалось, не поняли бы. Хотя это и было глупо, ведь каждый на войне делил примерно одни и те же чувства и эмоции. Шатенка не знала как ладить с новой командой, не знала их привычек в работе и быте, и ей вновь нужно было этому учиться. В сердцах Грейнджер ругала Грюма за то, что тот согласился на ее переход, а также на Люпина, который предложил эту абсурдную идею. Но это война, и тут никто не волен выбирать то, что ему удобней и комфортней, тут нужно брать, что дают. День 254 Маркус Белби оказался больно удачливым, вытянув счастливый билет под названием «жизнь». Юноша пришел в себя после трех непростительных и серьезного обморожения в палате Св. Мунго, куда его ранее доставил один из целителей Ордена, найдя Белби полуживым в снегу. — Да ты счастливчик, парень... Маркус сохранил эти слова где-то на задворках памяти. День 255 Сегодня утром все орденовцы получили сообщение с требованием явиться в главные убежища для общего собрания. В трех разных точках их уже ждали Люпин, Кингсли и Грюм в весьма воодушевленном настроении, что замечали все прибывающие волшебники. Позднее выяснилось, что у Штаба была информация о днях, местах, предположительных задействующих лицах пожирателей на предстоящих миссиях, и Гермиона, стоявшая рядом с Парвати и внимательно смотря на Люпина, понимала, что та чертова сумка, из-за который они с Маркусом чуть не простились со свободой, а то и с жизнью, все же была найдена, и гибель Митчелла не оказалась напрасной. День 272 Пожиратели смерти не ожидали, что их появление в разных точках Англии не станет неожиданностью для Ордена. Только за последнюю неделю было предотвращено два нападения на маггловские районы, а до этого разгромлен несостоявшийся налет под Портсмуртом. Все указывало на то, что преимущество в этой войне впервые за последний месяц переходило на сторону Ордена... День 329 Время неизвестно. ...Все везение утратилось в один миг. Пожиратели сумели захватить Министерство, убив при этом практически всех сотрудников с разных отделов, выжили лишь те, кто вновь успел скрыться за вспыхнувшим порохом камина. Битва была кровопролитной, но не долгой. Беллатриса Лестрейндж с дикими сумасшедшим хохотом лично размазывала ладонями по холодным каменным стенам здания кровь погибших, в то время как Фенрир со своей группой пожирателей подвешивали несколько тел на выступы крыш Министерства. На главном шпиле колыхался обмякший труп Руфуса Скримджера, который стал Министром вскоре после отставки Фаджа. Увы, на должности он долго не задержался... Все это было лишь показательным шоу для Ордена, который до сих пор одерживал победу, и предупреждением для всех тех, кто не захочет самолично перейти на сторону Волдеморта. Он наглядно показал, что произойдет в случае отказа. Власть была свергнута. Министерство пало. Все кругом вселяло чувство безысходности. Даже Орден осознавал новые масштабы проблем. Их ряды волшебников были велики, но то не могло сравниться с резко выросшей армией Волдеморта. Многие переходили на его сторону по собственной воле, желая менять мир на радость новому Хозяину, другие же из соображений страха за собственные жизни и отчаяния. Начиналось темное время. Время, когда Орден ушел в тень в поисках новых решений. Каждый знающий понимал, что пока Поттер не сможет разобраться с крестражами, шансы на победу были ничтожны. Многие укрывались в убежищах, другие отступали в Хогвартс, который все еще защищал своих жителей с помощью защитного барьера, сотканного из сотни сильнейших заклинаний. Практически целый год Орден имел преимущество перед врагом, но сейчас фигуры на шахматной доске поменялись, и требовалось больше времени на раздумья, прежде чем делать следующий шаг. День 354 Три командира битый час сидели за круглым столом на Площади Гриммо, 12, пытаясь понять, что им делать дальше. Лондон кишил пожирателями, а Сопротивление постепенно редело. Грюм вслух ругал Поттера за то, что этот болван не оставил никаких способов для связи со штабом, и Орден не знал ничего о том, когда два друга вернутся и вернутся ли вообще. А действовать нужно было уже сейчас. Идея пришла слишком быстро, и теперь в голове Грозного Глаза крутилась одна единственная мысль. Это самоубийство, но от него будет много пользы. Уже через полчаса мужчина тяжелым взглядом смотрел на Люпина и Кингсли, молчавших за столом. Все понимали, что выбора у них нет. — Давайте попробуем, — нарушил тишину Бруствер. День 362 14:33 Гермиона не знала, когда вновь увидит товарищей, с которыми они шли нога в ногу на протяжении всей войны. Девушка чувствовала себя одинокой без привычных острых шуток Джинни в сторону Симуса, без ночных посиделок на кухне с Невиллом и Падмой, когда они обсуждали какие-то нейтральные темы или вспоминали школьные года, без своего дорого напарника Дина, постоянно закрывающего спину шатенки от летящих в нее заклинаний на миссиях, да даже без Маркуса Белби, с которым они виделись лишь на заданиях и частых собраниях. Все они стали ее маленькой семьей в это тяжелое время, и тот факт, что товарищи поневоле так долго находились в разных убежищах и были теперь под разным руководством, удручал гриффиндорку. Особенно сейчас, когда Грейнджер была вызвана на миссию с Парвати, еще тремя волшебниками, с которыми Гермиона успела вскользь познакомиться за тот промежуток времени, что жила с ними, и одним целителем для страховки. Кругом стояла пыль, слышались крики, пока две команды орденовцев продвигались к центру разрушенной улицы. Их отряд вызвали на самоубийство, как виделось это Грейнджер. Кто вообще додумался до такой паршивой идеи?! Видимо, Штабу было мало того, что людей Люпина убивали по десятку каждую неделю, ведь они и без того орудовали в городах и бились в центральных сражениях, а не перемещались по лесам, пригородам и поселениям, так теперь их отправили еще и следить за пожирателями на рожон двумя командами. Суть была одна: «Пока одни выполняют стандартные предписания по оказанию помощи и обезвреживании врага, другие отправляются вслед за пожирателями. При необходимости аппарируете вслед за ними. Нам нужны информаторы. » Это походило на предсмертную записку, с которой каждый волшебник теперь шел в бой. Они все подвергали собственные жизни опасности или вовсе умирали ради шкуры пожирателя, согласившегося бы сотрудничать с Орденом. Иронично. — Давайте решать, кто сегодня будет выполнять роль пушечного мяса? — подал голос парень по имени Терри Бут, когтевранец, который являлся командиром команды Грейнджер. Это был самый ненавистный момент между волшебниками, когда необходимо было подбрасывать чертову монетку, решающую вашу участь. — Орел. — Решка. Послышался звон упавшего золотого сплава о камень, и несколько пар глаз устремили взор вниз. — Ну-с, видимо, сегодня наша очередь. Гермиона внутренне затряслась, медленно сжимая кулаки. Ее команда будет пушечным мясом. 14:51 Грейнджер бежала за пожирательницей, которую она заметила минутами ранее. Ей было страшно, но она не смела остановиться. Штаб не простит Шатенке трусости. — Левикорпус! Остолбеней! Брюнетка, бежавшая впереди, ловко ускользала от заклинаний Гермионы, при этом она не бросала в гриффиндорку ответных лучей, а лишь неслась вперед. Звук двух пар женских каблуков от ботинок эхом расходился по переулку, куда обе недавно свернули, отбившись от основного сражения. Здесь было значительно темнее и сырее из-за близко стоящих зданий с практически соединенными сверху крышами, поэтому девушки могли расслышать дыхание друг друга. — Экспульсо! Брюнетка в одеянии пожирателя снова сместилась в сторону, и заклинание врезалось в каменную стену дома, где осталась вмятина, а в воздухе повисло облако пыли. В какой-то момент Гермионе все же удалось нагнать противницу и резко схватить ту за предплечье, но от того, что брюнетка сильно встряхнула рукой и развернулась лицом к Грейнджер, девушки рухнули на ходу и прокатились еще на метр вперед. Обе тяжело дышали, стараясь перевести дух, а после гриффиндорка тут же бросилась в ее сторону, но не успела заметить взметнувшейся кисти пожирательницы, отчего на нежной коже шеи Гермионы остались красные полосы от ногтей, которыми брюнетка полоснула Грейнджер в попытке защититься. Девушки драли друг другу одежду, волосы, руки, в промежутках пытаясь дотянуться до собственных палочек, но пока это не приносило никаких результатов. Два древка волшебниц валялись в разных сторонах, мимо которых пробегали в страхе крысы. — Я знаю тебя, гр-грязнокровка. — Брюнетка шипела нанося ранящие удары ногтями, ее глаза были сосредоточены, а на губах играла жуткая усмешка. — А я тебя нет. — ответный удар Гермионы заставил закашляться противницу, но в следующий миг тело гриффиндорки было откинуто в сторону ударом ног. Это неожиданно дало преимущество Грейнджер, которая сумела наконец дотянуться до палочки, и теперь ее кончик был направлен прямо на голову пожирательницы. — Стой! Стой.. Не убивай меня, прошу тебя! Я так хочу жить! Мои родители не смогут пережить моей смерти! Прошу тебя! Я так их люблю!! — раздался громкий вскрик, а на глазах брюнетки начали собираться слезы, что заставило гриффиндорку стушеваться, а руку слегка опуститься. Гермиона опешила и сначала не поняла, что происходит, ведь она не собиралась убивать девушку, наоборот, шатенка должна была взять ту в плен, но этого времени хватило, чтобы пожирательница вскинула кисть с появившейся в ней палочкой и со злорадной усмешкой исчезла в воздухе. — Черт! Шатенка отбросила древко в сторону, припадая спиной к холодному каменному зданию. Она упустила ее. Гермиона зажмурила крепко глаза до ярких вспышек, стараясь перевести дыхание. На лице, руках и шее выступала кровь из полосованных ран, где-то уже виднелись первые пятна от будущих синяков. Девушку трясло. Сейчас она понимала, что дико устала от всего, но в первую очередь от войны и от этой чертовой надобности сражаться каждый Мерлинов день. Грейнджер никогда не хотела себе такой жизни. Она должна была заниматься защитой прав волшебников и эльфов, помогать им, а не бегать по треклятым городам и лесам Англии в попытке отловить и взять в плен пожирателей, того хуже вести с ними переговоры. Гермиона не заметила в какой момент по щекам заструились обжигающие слезы. Ее била внутренняя истерика от несправедливости. Она одна... без Гарри и Рона, без своих друзей-товарищей по войне, в незнакомых ей местах, без помощи и поддержки, с чертовыми кошмарами по ночам. Она выгорела, ее копилка терпения сегодня переполнилась, разбившись вдребезги. Гермиона плакала, горько и надрывно. Она хотела мира, хотела обычной жизни, хотела впервые полюбить искренне и по-настоящему, хотела делиться с друзьями достижениями в учебе и просто радоваться этой гребаной молодости. Она просто хотела проснуться утром без чувства страха. 18:26 Лагерь пожирателей — Нас засекли, некоторые погибли. Драко сидел на стуле в палатке их предводителя Уолтера и размеренно постукивал длинными пальцами по деревянному подлокотнику. Юноша услышал прибывших пожирателей, громко переговаривавшихся за пределами помещения, но ни на секунду не прекратил прежнего занятия. Он был раздражен тем, что Лорд в который раз оставляет юношу вне поля сражений, и вместо этого вызывает его к себе на личную аудиенцию, где в, наверное, сотый раз начинает рассуждать с Малфоем о правильности выбора, войне, будущем, а после поддает тело Драко пыткам, аргументируя это тем, что так он учит его быть выносливей. Слизеринцу поперек горла не встало общение с Волдемортом, именно поэтому Малфой предпочитал находиться как можно дальше от этого психопата, но, увы, не всегда это являлось возможным. Вот и сейчас Драко буквально полчаса назад вернулся с аудиенции и теперь сидел у командира, оговаривая с ним дальнейшие выступления пожирателей. Иногда Малфою-младшему казалось, что он живет не свою жизнь, а чью-то еще, будучи замкнутым в другом теле. Каждое гребаное утро Драко просыпался с заведомым чувством усталости от всего происходящего. Ему было все равно на все вокруг. Он не искал понимания у пожирателей, родителей, Лорда. В этом не было необходимости. Малфой слишком привык держать все себе и делиться мыслями, разве что с собственной комнатой в Мэноре, где он мог выплескивать все скопившиеся эмоции, чего не делал уже давно. — Нас атаковали, Уолтер! В палатку без предупреждения влетели трое пожирателей, принося за собой легкий сквозняк с улицы. Пока мужчины переговаривались между собой, Драко все также бесстрастно смотрел в карты, разложенные перед ним на столе, и выстукивал пальцами по дереву. Его мало волновало происходящее. Кто убил. Кого убили. Сколько. Как. Ему было плевать, он находился здесь против своей воли и не сопереживал ни одному из этих людей. У них была разная война. У Драко за семью, у них за сумасшедшие идеи Волдеморта. Послышалось повторное шуршание тряпичной ткани и на пороге палатки показалась девушка с грязными темно-коричневыми волосами и разодранными рукавами кофты. Она вальяжно прошла в сторону присутствующих мужчин, плавно запрыгивая на стол и привлекая к себе внимание. — Херово выглядишь, — заметил Уолтер, выдергивая грубым движением бумаги, на которых расселась девушка. — Грязнокровку встретила, она меня потрепала. Кстати, Малфой, именно ту, что тебя уделала. Как ее там.. Гемриона..Гермиона Грейнджер, кажется, — брюнетка злорадно смотрела на Драко. Она постоянно пыталась высмеять его за прошлую оплошность. — Надо отдать должное, та еще резвая сука. Всю одежду мне подрала, — девушка лишь на секунду сделала паузу, подмечая, что Малфой ни разу не изменился в лице, отчего она даже успела расстроиться. — Но, жаль, что девчонка такая наивная и доверчивая, я ее обвела вокруг пальца в два счета. Даже не знаю, Драко, как ты да и не справился с ней. Малфой продолжал постукивать пальцами, сохраняя бесстрастность во всех своих движениях, даже дыхание его осталось ровным и спокойным. Но, стоит отметить, что слова возымели должный эффект, просто он не хотел давать еще один повод этой наглой пожирательнице насмехаться над ним. Драко сразу же вспомнил лицо гриффиндорки в том чертовом лесу. Что за блядская ирония всей его жизни, что из всех бывших сокурсников ему попадается именно эта чертова ведьма. Малфоя неимоверно раздражала даже не сама девушка, а тот факт, что из-за нее только ленивый не пытался пошутить о его неудачной «погоне » за ней. Он тогда быстро поставил всех на место так, что большая часть прихвостней заткнула свои поганые рты, но все же оставались те кто, желал плюнуть ему этим в лицо. Малфой просто хотел забыть о существовании Гермионы Грейнджер.