***
С переходом на новый корабль стало ясно, как команда адмирала смогла догнать Блэк Черри: чужаки просто повыкидывали за борт припасы, оставив лишь минимум. Судно оказалось практически пустым, если не считать лишь каплю запасов, которой прокормить даже половину команду на минимальный срок было просто невозможно. Чем руководствовался адмирал, когда вместе со своими моряками облегчал таким образом судно — уже узнать не суждено. Может, просто понимал, что это будет последнее сражение. Но даже так, это было слишком опрометчиво и безрассудно. А если бы они выиграли? Если бы победили Красную Акулу и одолели его команду? Чтобы тогда они делали без шансов на выживание? Может, он просто даже не верил в победу, а просто сражался. Но ведь его матросы яростно бросились в бой, убивая пиратов, заставляя их понять, что есть ещё порох в пороховницах. Тогда может… Нет, строить свои теории о чужой команде нет смысла — всё равно уже все мертвы, у мертвецов даже если спросишь, не ответят. Да и что думать о прошлом, когда надо с настоящим разбираться? Но он всё же мог подсолить пиратам. — Бакуго, позови Джиро и Аояму, — внезапно проговорил Красная Акула, стоя у фальшборта, в то время, как маленький канонир повернулся к нему и недоумевая уставился на него. Почему он должен их звать? Но… — Мы уже здесь, капитан, — сказала Джиро, приблизившись к Киришиме. Аояма встал рядом с ней и поправил свою рубаху, отряхнув невидимые пылинки. Капитан кивнул и глянул на Бакуго, что стоял сбоку от него, раздумывая, прогнать ли его работать или пусть слушает. Хотя… Он всё равно узнает то, о чём они сейчас будут говорить, так что пусть стоит и слушает. Пусть ругается, пусть ворчит, и лучше уж сейчас, чем потом из других уст. Да и Белл с Юки сейчас трюм разбирают, помощников им там пока что не требуется. — Джиро, сколько времени займёт путь до Мадагаскара? — спросил Киришима, на что Бакуго поднял на него взгляд и застыл. До Ма-чего? До Мадагаскара?! Что?! Он же говорил про Европу и какие-то там дела. Отсюда до этого острова плыть и плыть, они же не протянут до него. Что за глупость ты несёшь, капитан? — Недели две, может ещё дня два. Мы сейчас находимся на юго-востоке Африки, плыть не так далеко, — ответила девушка, холодно смотря на Красную Акулу. Какой Мадагаскар?! Какой к чёрту юго-восток Африки?! То есть он его обманул тогда? Но зачем говорить про Европу? А Урараке он что шептал? Столько вопросов — ни одного ответа. Кацуки продолжал сверлить мужчину, пока тот даже не замечал этого, а может и замечал, просто виду не подавал. — Аояма, ты знаешь, что делать, — Киришима повернулся к кормчему. — Sera fait, capitaine, — пропел Аояма и отправился к штурвалу, чтобы заменить пирата, которого временно поставили ему на замену. — Джиро, ты тоже, — Красная Акула посмотрел на штурмана, на что та лишь кивнула и отправилась следом за кормчим. Киришима проводил их холодным взглядом и наконец глянул на Бакуго, который пристально, не отрываясь, смотрел на него и ожидал ответа. И капитан даже знал, какого именно ответа или объяснения ждал от него маленький канонир. — Если ты меня так взглядом сверлишь из-за того, что я тогда в лавке Урараки наврал, то можешь перестать, — скривился мужчина, но Бакуго продолжил зло глядеть на него. — Если бы ты тогда убежал, то мог бы сдать наше местоположение. К сожалению, это сделала Урарака. Интересно, какую цену заплатил Деку, чтобы выведать эту информацию… И вот я снова оплошал, — последние слова Киришима прошептал и наклонил голову набок, задумавшись. — То есть Урараке ты сказал правильное наше местоположение? — переспросил Бакуго. — Да. Но всё не так просто и не так глупо, как ты можешь думать. Тебе я более рассказывать не собираюсь, — сказал капитан, и Кацуки воздухом подавился. — Ты и так слишком много знаешь, и это уже не хорошо. Красная Акула развернулся и пошагал в сторону трюма, даже не обернувшись на Кацуки. Не улыбнувшись, как он это делал постоянно. Он просто молча скрылся под палубой, оставив ошарашенного канонира стоять около фальшборта и недоумевать, что же всё-таки сейчас произошло. Капитан до сих пор ему не доверяет? После их постоянных бесед, после сражения он так и не смог понять, что теперь Бакуго за них? Маленький канонир опустил взгляд и глянул на верёвку, обвивающую его запястье. Однажды, когда все спали, и лишь его глаза даже и не думали смыкаться, он схватил кинжал и отрезал конец троса, за который его хватали и тащили, словно собачонку. Парень оставил лишь кусочек, что отрезать он так и не осмелился. Да, это легче лёгкого: одно лишь касание лезвия — и всё, запястье свободно. Но… То ли совесть не дала, то ли просто хотелось оставить этот «браслет», как напоминание о всех его трудах — сути не меняет. Он не срезал его. Никто даже и не заметил, что верёвки нет и держать Кацуки на привязи теперь не получится — уже давно никто его не таскал, а трос волочился за ним и мешал работать, что и послужило к его частичному избавлению. Теперь это лишь небольшое напоминание о том, что когда даже и здесь ему не доверяли, когда-то. Но… Красная Акула ведь ему доверял, они же вместе разговаривали, он ему всё рассказывал, и Бакуго даже подумал было, что они теперь близки… Или нет? И это просто жалкая иллюзия, созданная капитаном? Это больше походит на правду, ведь когда человек расстроен или зол, именно тогда он может проговориться, сказать всё, что гложет его душу. И Киришима был и расстроен, и зол одновременно. Да, он не показывал, что ему больно, чтобы команда не видела в нём слабака, не Бакуго не слепой, проблем со зрением не было и нет: капитану было больно. И именно сегодня, именно сейчас, он проговорился, сдал себя с потрохами и свои истинные мысли. Он не доверял маленькому канониру и никогда не доверял. Сколько бы он там чего не говорил, сказанного уже не вернуть. Да пропади ты пропадом этот чёртов Блэк Черри и этот чёртов Киришима! Значит не доверяет, да? Так и пусть дальше не доверяет, Бакуго будет плевать! Жалко только времени, потраченного на эти пустые разговоры, из-за которых канонир «и так слишком много знает». Он даже свою часть сделки выполнять не станет. Да пусть Киришима катится к Дейви Джонсу! Он не дождется от него теперь ни слова, ведь и Бакуго теперь ему тоже не доверяет. «Раз ты не хочешь мне доверять, то и я тебе не стану», — ещё раз убедил себя Бакуго и плюнул на палубу от злости.***
Припасы на нуле. Половина команды, что смогла выжить, измученная и уставшая, еле-еле справлялась со своими обязанностями. Пока трюм разберёшь, пока припасы считаешь — вот и день прошел. Жестокая реальность показала все прелести пиратской жизни. Только взойдя на Блэк Черри, Бакуго восхитился, насколько слаженной, дружной оказалась команда Красной Акулы. Он думал, что все слухи о их кровожадности, о многочисленных победах были правдой, что им всё подвластно: и моря, и океаны, и даже ветер, что наполняет паруса и несёт вперёд корабль. Но как же он был не прав… Не всё могут пираты: сражения косят всю команду, не щадя никого. Потеря близких, множество мёртвых товарищей — ничего не обошло их стороной. Всё это слишком ярко отпечаталось в памяти. Сколько бы не говорили обычные пьяницы в трактирах (коих Бакуго наслушался вдоволь, живя юнгой на торговом судне) о том, что Красная Акула словно дьявол из преисподней, уничтожает всех ему неугодных, не оставляя никого в живых — правдой оставалось лишь одно. Пираты — тоже обычные люди, только жестокие. Они боятся: боятся неизвестности, боятся потерять товарища, боятся видеть, как их корабль идет ко дну и починить его не удастся, как и плыть на нём, а ведь это дом, их дом. Бакуго ещё не признал себя пиратом — он только недавно появился на судне, не все его ещё уважают. Но… Он здесь, среди пиратов, и видел всё, что даже не ожидал увидеть. Жизнь морских разбойников наполнена опасностями, это Кацуки знал давно. Но он даже предположить не мог, что они будут так горевать об утрате. Когда он слышал, что пиратам плевать на мёртвых товарищей, они просто сбрасывают тела за борт. Но оказалось совсем наоборот: их «похоронили» и отправили в последний путь. Они не плакали, но по их лицам было видно — им больно, очень больно. Маленький канонир не знал, что злодеи, которые сами убивают и грабят, будут так относиться к мёртвым противникам. Будто… Им не плевать на мёртвых чужаков. Странно, но это даже вызывало уважение у Бакуго: он даже себе представить не мог, что у пиратов, у простых разбойников будет хоть капля уважения к другим. Не к своим, а к противникам, к тем, с кем они сражались. Да, в конце концов, те всё равно оказались за бортом, но они не стали издеваться над телами: не стали отрубать головы или другие конечности, чтобы просто позабавить себя. Нет, они этого не делали. Может быть, если бы Урарака не знала о курсе Блэк Черри или адмирал бы не стал так безрассудно действовать, то… Да что уже горевать о прошлом? Всё произошло, ничего уже не вернуть, ни товарищей к жизни не возвратишь, ни корабль, что теперь уже скорее всего на дне морском лежит. Такие размышления посещали Бакуго две недели, пока пираты плыли на новом корабле до Мадагаскара. Команда заметно осунулась, запасов не хватало. Шигараки, а он же судовой врач, смог подлечить раны других, чтобы не началось заражение, а ещё хуже болезни, которые бы точно убили бы выживших. Каминари почти не говорил, постоянно молчал, хотя раньше часто можно было услышать его голос. Сейчас же он просто отводил глаза и не хотел никого видеть, всё время протягивая руку к груди, к своей броши и ещё к одной, брошке Тсую. Он забрал её, а точнее капитан, вернувшись с Блэк Черри, протянул её парню. Чтобы хоть какая-то память осталась от мёртвой девушки, наверно, думал Красная Акула. Хоть какая-то… Всего лишь брошь в виде лягушки из цветастых болотных камушков, которые переливались в лучах солнца разными оттенками. Эта брошь теперь красовалась на его груди, рядом с его черной молнией. Денки постоянно притрагивался к ней, глубоко вздыхал и болезненно жмурил глаза, вспоминая о чём-то. О чем-то таком, что связано с Асуи. Но выдыхал и продолжал монотонно выполнять свою работу: ставил паруса да такелаж проверял. Сейчас часто с ним рядом можно было увидеть Джиро: чаще всего она молчала, просто наблюдая за работой мастера парусов, но бывает выдавала лишь короткие фразы или что-нибудь спрашивала, пытаясь разговорить мужчину. Тот отвечал, не сразу, неохотно, но всё же отвечал, и штурман хмыкала, стоя рядом с ним. Она старалась не оставлять надолго того, чтобы у него был хоть какой-то человек рядом. Ему больно, Кьёка это прекрасно понимала. А тут теперь он ещё один на один со своими обязанностями: раньше они вместе с Тсуей работали, вместе распределяли помощников и паруса вешали, а с недавних пор мужчине приходится делать это всё самому. Сил не хватает на всё, Денки еле-еле справлялся, но молчал. Ведь все молчат, все работают, всем плохо, не ему одному. И Джиро всё же старалась ему помогать, чтобы хоть как-то облегчить его ношу. Помогало ли это самому мастеру парусов или нет — Каминари не скажет, ведь он и так благодарен штурману за то, что она всегда рядом. Эри тоже старалась быть рядом с Денки. Она ото всех шарахалась, никому не отвечала и постоянно держалась в стороне. Пара пиратов пытались заговорить с ней, но ничего не выходило, и они просто уходили, так и не добившись ответа. А отвечала она, как ни странно, лишь Каминари, и то, когда тот лишь что-то спрашивал и просил что-нибудь сделать. Они оба — братья по несчастью (брат и сестра, если быть точнее). И оба были очень замучены одной мыслью, что так и крутится в их головах: Это моя вина. Нет, эта была не их вина, не вина самой Асуи. Просто… Судьба распорядилась так, чтобы именно в тот день мастер парусов погибнет, спасая маленькую девчушку. Чтобы именно мачта прибила её к палубе, а пуля, застрявшая в голове, убила её. Бред сивой кобылы, но именно так думали пираты, часто вспоминая этот случай. Жаль, что Каминари с Эри думали по-другому. Они уже убедили себя в том, что именно из-за них погибла Тсую: Денки не смог её спасти, а девчушка стала виновницей её смерти. И таких людей было много: каждый из пиратов хранил в себе свои тайны, о которых он не хотел говорить, но они, словно собаки, грызли изнутри, не давая даже и минуты отдохнуть, перевести дух. За те две недели, что они провели на новом корабле, ничего не происходило. Лишь почти гробовая тишина, нарушаемая лишь цоканьем ботинок и командами боцмана, которая продолжала драть глотку, заставляя других работать. Работать… Работать. Работать! Сейчас не время сдаваться или умирать! Они смогут прожить эти чёртовы две недели, и не такое ведь пираты переживали!***
Волны вновь шумно плескались где-то внизу, с корабля было видно их. А ещё виднее их было видно с рейда одного порта под названием Фахотана* в бухте Сент-Мари. Пристанище пиратов было намного, гораздо меньше, чем Порт-Ройал. Небольшие домишки сливались в какое-то разноцветное пятно, от яркости которого дурно становилось. Даже отсюда можно было увидеть торговцев, которые в своих лавочках продавали многочисленные сочные фрукты, плоды которых так и кричали, чтобы их купили. Именно таким предстал порт пиратам утром: освещенный рассветным солнцем, встречающий разбойников заводной музыкой. Он излучал какую-то свою, задорную атмосферу, словно команда попала в какой-то другой мир. Целый день, проведенный здесь, пошёл на пользу. Жители этой маленькой «страны» встретили чужаков с распростёртыми объятиями. Как узнал Бакуго, этот порт был предназначен лишь пиратам и тем, кто тесно связан с их жизнью. Недалеко проходили некоторые торговые пути, здесь можно было скрыться от погони и прикупить запасов или же растратить награбленное — именно это сподвигло к созданию этого порта. Фахотана был довольно маленький, но в этом и есть его прелесть: многие здесь знали друг друга, дружеская атмосфера царила в этих лавочках, что так не хватало новоприбывшей команде. Целый день, как и тогда, в Порт-Ройале, пираты ходили по лавочкам и домишкам, покупали припасы и ядра с порохом на деньги, что у них остались. Сыграло на руку то, что один торговец знал бедную команду и даром отдал целый ящик со свечами и бочку каких-то фруктов, которых Бакуго не знал. Мина же, с которой ходил маленький канонир (Белл и Юки решили сходить вдвоём, отдав своего помощника на попечительство боцмана), таща ящик на плечах, рассказала о том, что когда-то они помогли этому торговцу, просто так отдав часть награбленного. Оказалось, что за всё то время, пока Блэк Черри рассекал океанские просторы, не заплывая в этот порт, этот мужчина смог очень даже хорошо подняться, и его лавочка теперь очень ценилась в Фахотане. Торговец не мерзавец, про свой долг он помнил и решил расплатиться с пиратами. Ашидо слегка улыбалась, впервые за две недели пути. Новый корабль пришлось чинить. Хатсуме Мей, а по совместительству плотник, смогла где-то накупить досок и инструментов, сразу же приступая к работе. Её помощники тоже не отставали: днем и ночью, пока корабль стоял на рейде, они работали, чиня и совершенствуя судно. На нём было не так много «увечий». Всё-таки мачта не падала на него, лишь дыры от ядер, да царапины на палубе. Они успешно справлялись, неделя — и корабль будет, как новый. Все что-то делали, все трудились. Почти все. Как ни странно, капитана не было видно. Ни день, ни два, всё его нет — будто след простыл. Кацуки было решил, что Красная Акула тоже ходил по лавочкам, скупая с полок всё, но не тут-то было. На третьи сутки подходили к концу, а Мина с Бакуго уже еле ноги волочили, на своих плечах таща ещё ящики с продовольствием, боцман сказала: — Могу я тебя кое о чём попросить? — О чём же? — пропыхтел Кацуки, скидывая припасы в один из углов трюма. Потом разберётся, сейчас лучше больше нанести. Мина повторила за ним и отряхнула руки о свою штанину. — Можешь сходить проведать Киришиму? Бакуго повернулся к ней и застыл, пытаясь разглядеть её лицо. В трюме темно, хоть глаз выколи, лишь редкие лучи света пробирались сквозь щели палубы, но их было недостаточно, чтобы разглядеть, смеётся ли над ним боцман или говорит всерьёз. — Что? — переспросил парень. — Можешь сходить проведать Киришиму? — более громко сказала Ашидо и вроде повернулась спиной, так как голос стал тише и будто улетал в совсем другую сторону, от Бакуго. — Знаешь… Я понимаю, что тебе тоже сейчас не очень легко, но пойми… Красная Акула — капитан, он потерял своего старпома. Ты не знаешь, но Серо был для него почти что братом. — И зачем ты мне сейчас говоришь об этом? — прорычал Кацуки, перебивая её. Его бесили разговоры о капитане, теперь он не хотел даже имени его слышать. — Затем, чтобы ты сходил к берегу моря и посмотрел, как там он. Я не могу, он… Он сказал не идти за ним и не беспокоить его. Ты сблизился с ним в последнее время, так что тебя, если даже увидит, он не оттолкнет… Хотя бы ради меня, — последнее предложение девушка прошептала, будто стесняясь своих же слов, вырвавшихся изо рта. Бакуго задумался. Раз Мина просит — то почему бы и не выполнить её просьбу? На Красную Акулу ему плевать, просто Ашидо жалко, этот болван заставляет её волноваться. Так ещё и сказал не беспокоить, а как боцман не может беспокоиться за капитана после случившегося? — Да к чёрту все! Схожу я! — сдался маленький канонир, понимая, что выбора-то всё равно нет. — Он находится совсем недалеко, на самой границе порта. Как выйдешь с корабля, поверни налево и иди по берегу моря, — ответила Мина. — Только на глаза ему не попадайся. Просто посмотри, как он там и иди обратно. И не заговаривай с ним сейчас. Поверь, Киришима очень страшен в гневе. — Я и так это знаю, — отмахнулся Кацуки отправился к люку трюма, даже не обернувшись к боцману. Как и сказала Мина, Бакуго спустился рейда и отправился на поиски капитана. Солнце уже закатывалось за горизонт, последние лучи падали на песок, который становился настоящим золотом, стоило его осветить. Он был горячим, но подошва ботинок спасала от него. Парень ступал по берегу и смачно ругался, стоило ему споткнуться или подвернуть ногу на нём. Песочная зона довольно быстро сменилась кустарниками и зелёным лесом, кроны деревьев которые склонялись к самой земле. Какие-то необычные и причудливые фрукты висели на их ветках, а некоторые даже лежали на траве. Кацуки нахмурился и зашёл вглубь этого небольшого леса, но всё равно стараясь держаться ближе к берегу. Пару метров пешком, и парень наконец-то увидел красноволосую макушку. Киришима сидел на каком-то большом камне, лицом к морю, а в руке держал зелёную бутылку с чем-то внутри. «Ещё и пьёт значит, пока все там трудятся», — подумал Бакуго и цокнул, смотря, как мужчина подносит пойло к губам и шумно отхлёбывает. Он вытер рот рукавом, когда последний глоток был выпит. Сколько он тут сидит? Парень не видел его с начала их остановки в этом порту. Красная Акула будто испарился с корабля, не прошло и часу — его и след простыл… — Чёртов Деку… — прошипел внезапно капитан, отвлекая канонира от размышлений, рассматривая бутылку, что он подкинул и ловко схватил, расплескав последние капли на песок, который тихо зашипел и впитал их. Бакуго нахмурился и снял повязку с глаза, чтобы получше разглядеть, что он там делает. Ветки деревьев отлично скрывали его, но к тому же ещё и загораживали вид и мешали смотреть. — Чёртовы сражения… И чертова смерть! — закричал он, заставляя Кацуки невольно вздрогнуть и отшатнуться. Он встал, размахнулся и со всей силы бросил пустую бутылку в море, отчего та, с характерным бульканьем, начала тонуть. Киришима сжимал и разжимал кулаки и вдруг ни с того ни с сего начал пинать песок, поднимая целые песчаные бури. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Бакуго смотрел, как он, злой, словно зверь, продолжал беситься и кричать слова ненависти куда-то в небо, будто ругая Бога за всё то, что произошло. Они были достаточно от порта, так что тут его никто не услышит, и Киришима это знал. Он, не беспокоясь ни о чем, бранил все и вся, к нему лучше было сейчас не приближаться, Мина была права. Хоть сейчас это больше похоже на простой всплеск эмоций, неизвестно, что было бы, если бы Кацуки подошёл. Маленький канонир ничего не делал, он просто стоял в кустах и смотрел на злого капитана, даже и шагу не вступая навстречу ему. А что он сейчас может сделать? Подойти и попробовать что-нибудь сказать? Да чёрта с два он будет это делать после того, как узнал, что Киришима его просто обманывал. К тому же Ашидо сказала не приближаться. Да и… Что он ему скажет? Успокойся, всё будет хорошо? Банально до ужаса, да и не поможет вовсе. Особенно такому человеку, как Киришима. А Красная Акула тем временем наконец-то кое-как успокоился и снова сел на камень, сложил руки в замок и уронил на них голову. Теперь он просто сидел и не двигался, шумно дыша, что даже отсюда было слышно. Даже не дышал, а вздыхал. Бакуго, стараясь не издавать лишнего звука, сделал шаг назад и отправился в сторону корабля. Не успел он пару шагов пройти, как какая-то ветка под ногами предательски хрустнула, и Кацуки застыл, повернув голову к капитану. То ли судьба ему навстречу шла, то ли Красная Акула был так погружен в свои мысли, но он даже не пошевелился, хотя дурацкая ветка издала довольно громкий звук. Маленький канонир постоял ещё минуту, дожидаясь, пока что-то уляжется, и всё же продолжил свой путь. Лишь отойдя на приличное расстояние, он глубоко выдохнул и уже более смелым шагом отправился к кораблю, попутно размышляя об увиденном. Значит вот почему он ушёл… Не хотел, чтобы кто-то видел его терзания самого себя. Ну и песка. Он тоже пострадал. Бакуго невольно вспомнил своего бывшего капитана. Тот тоже не хотел, чтобы команда видела, как он боится. Эта ответственность… Она огромных грузом лежит на таких людях, как Киришима. Что подумает команда, когда увидит, что их капитан слаб? Командир ведь должен быть сильным и смелым, половине людей ведь плевать, что капитан — такой же человек, как они. Что они скажут, когда увидят слезы на глазах или дрожь в коленях мужчины, которого они выбрали за храбрость, чтобы он вёл их в бой и помогал во всем? Это звучит глупо, но как бы вы себя повели, увидев слабость своего командира, когда вы ожидаете от него большей смелости, чем она была у вас? Вам бы стало страшнее, гораздо. Капитан — тот человек, который вселяет храбрость и стойкость в сердца своих пиратов или моряков, тут уж без разницы. И Киришима это прекрасно понимал. Именно поэтому и ушёл, чтобы никто и ничто не смогло увидеть его слабости. На сердце Бакуго будто камень лёг. Выдерживать всё то, что внутри давно скопилось — дело дрянное, ведь это всё в скором времени может вырваться наружу. Можно ли как-то помочь упрямому капитану, если он уже молча оттолкнул всех, даже своего боцмана, который не стала идти к нему, а послала своего помощника? Наверно, но сейчас Кацуки не мог ничего придумать, да и корабль уже мелькал вдалеке. Значит скоро ждёт разговор с Миной и ещё пару дней пополнения припасов.