***
Бакуго никогда не умел поддерживать людей. Он даже не знал, как это делается, но какое-то странное чувство того, что он просто обязан помочь и утешить, внезапно проснулось и постоянно напоминало о себе, стоило краем глаза заметить запертую дверь каюты. Он смутно помнил, как это делала матушка, когда он был ещё совсем ребёнком, но такие методы вовсе не подойдут капитану пиратов, нет. Нужно было что-нибудь придумать и поскорей. Время поджимает — он это чувствовал. Маленький канонир тряхнул головой и посильнее сжал рукоять банника, начиная чистить очередную пушку. С этой придется немного потрудиться, она будто дряхлая старушка, её уже надо было бы убрать и заменить новой, которая будет стрелять дальше и метче. Парень попытался отвлечься от назойливых мыслей, размышляя над историей этого орудия, сколько же оно всего пережило и сколько ядер вылетало из его дула, но вновь и вновь он возвращался к Красной Акуле и внезапной хандре того. Кацуки вообще не понимал, отчего вдруг он загорелся желанием зайти в обитель Киришимы, в которую входить запрещено всем на корабле. Точнее, почти всем. Старпому, квартирмейстеру и боцману как раз было разрешено. Они могли спокойно зайти к капитану, не боясь его гнева. Но… Своим главным помощником пока Красная Акула не спешил кого-то назначать, а Мина всё реже посещала его, углубляясь в работу всё больше. Всё свое свободное время она тратила на то, чтобы придать боевого духа команде, помочь им справиться со всем. Она всячески подбадривала пиратов и показывала им пример силы и стойкости — ведь сейчас это было очень даже кстати. Все нуждались в капитане. Часто можно было услышать перешептывания разбойников, обсуждающих такой внезапный «уход» Киришимы. Некоторые жалели его, но большинство смотрели с укоризной — он же ведь капитан. Опасно, это слишком опасно так пропадать. Кацуки чувствовал, что так просто это разрешить не получится. Но идейка одна была. Да, то, о чем он думал, может быть чревато такими последствиями, как жестокое наказание с летальным исходом или же мгновенная смерть. Тут уж как повезёт и как капитану будет угодно. Знать будущего не дано никому. Испытать судьбу? Это подходит. Но на это Бакуго решился не сразу. Поздний вечер. Вся команда уже мирно сопит и спит без задних ног — снова трудились, чтобы сделать корабль ещё более красивым, ещё более… Сделать его своим. И лишь Бакуго никак не мог глаза сомкнуть — всё те же самые мысли. Что там происходит с капитаном? Почему же он не выходит и сидит, запершись в своей каюте? Кацуки положил руки на затылок и лёг обратно, смотря на потолок. Доски были почти неразличимы: в каюте было слишком темно. Сколько уже он так думает? Долго. Бакуго глубоко вздохнул и цокнул. Желание зайти в запретную обитель капитана никуда не исчезло, а лишь усилилось. Он же наверняка не один на корабле об этом думает. Ведь кто-то то должен размышлять о том, что же всё-таки случилось с их капитаном. Парень даже был уверен, что больше половины команды спрашивают сами себя об этом, но… Почему же тогда они ничего не делают? Бакуго просто не мог понять, почему же Иида, Мина и… Да абсолютно все просто смотрят, но не делают. Красная Акула так и продолжал сидеть в своей каюте, а вся команда бросала косые взгляды, проходя около неё. И это всё: шагов они не делали, лишь боцман с квартирмейстером как-то пытались помочь, но даже так… Блондину не суждено узнать, правда это или нет, они же никогда не говорили, что с Киришимой, а просто отмалчивались. Они словно в рот воды набирали после того, как выходили из каюты капитана. И долго так будет продолжаться — никто тоже не знал. Когда Красной Акуле заблагорассудится выйти из своей обители и встретить хотя бы один день рядом с пиратами, помочь им как во времена до сражения? Сражение… Почему именно после него началось это всё. Да, много людей погибло, смерть не пощадила многих, но Бакуго уверен, что бывало и хуже в жизни разбойников. Так что же всё-таки произошло с Киришимой, что он решил закрыться? Кацуки надоела эта неизвестность, надоело гадать каждую минуту, а желание разузнать и попытаться исправить сложившуюся ситуацию всё равно же никуда не денется. Да хоть он об стенку стучать головой будет — через час уже снова все оставшиеся после тряски мысли будут заняты этим чёртовым капитаном и его тараканами. Выхода нет — надо действовать. И как можно скорей, потому что сходить с ума в планы маленького канонира не входило. Бакуго тихо приподнялся на гамаке и свесил ноги с него, осторожно опустив ступни на пол. Раздался короткий скрип, но тут же прекратился, потому что юноша резко поднял свои ноги и огляделся, надеясь, что никто этого не услышал. Он глубоко выдохнул: все пираты спали, как убитые. Никто даже и глазом не моргнул, когда половица как-то подозрительно скрипнула. Хотя… Многие пираты выходят ненадолго из своей каюты, так что никто и не обращает уже внимания, стараясь поспать как можно дольше перед еще одним трудным днем. Будь, что будет — плевать! Парень встал на пол и глянул на дверь. Пора на выход. Снова спонтанные решения, снова импровизация — это всё так раздражает, но заставляет двигать вопреки всем убеждениям. Кацуки решит, что будет делать дальше уже на месте назначения, сейчас главная задача — беспрепятственно добраться до этого места назначения. Перспектива запнуться по дороге и потерять в темноте парочку зубов маленького канонира не устраивала. Но отступать уже нет смысла: тогда он никогда не узнает правды. Дверь противно проскрипела, стоило Бакуго её приоткрыть. От этого звука челюсть сжалась, а глаза невольно зажмурились. Но, как и ожидалось, никто не проснулся. Кацуки облегчённо вздохнул и выскочил наружу. Послышался тихий хлопок: за спиной тихо закрылась дверь. Кто-то что-то проворчал во сне, и Кацуки, округлив глаза поспешил уйти подальше. Весь длинный коридор трюма был окутан тьмой, которая пожирала и его, и его каюты, да и вообще весь Фаллэн Энджел. Она не давала что-нибудь разглядеть. Несмотря на то, что повязка давно снята, а глаза должны были привыкнуть к темноте, ничего не помогало — в этот раз пришлось идти наобум. Тихо шагая по полу, он оглядывался и прислушивался: нет поблизости вставшего пирата, что шатается по трюму в поисках выпивки. Было бы весьма не кстати встретиться с кем-нибудь: вопросов будет тогда не избежать. А сейчас лучше бы бесшумно добрать до туда, куда не должна заходить чужая нога, и знать об этом не надо. С каждым шагом он всё ближе приближался к люку, из щелей которого в трюм проникали лучики. Стоило лишь протянуть руку и приподнять его — в глаза ударил тусклый лунный свет. Пыхтя, Кацуки выбрался на пустую палубу. Лишь за штурвалом стоял какой-то пират, но тот даже и ухом не повел: темно, да и к тому же маленький канонир сразу же скрылся за тенью полуюта, заткнув рот рукой. Стараясь почти не дышать, он приблизился к двери, что вела прямо в каюту капитана, в ту запретную обитель, в которую категорически не разрешалось входить. Но Бакуго решил, что в этот раз можно и нарушить правила. Дверь тихо приотворилась, и парень проскользнул внутрь. Несколько раз поморгав глазами, он так и остановился в проёме, даже не зная, что и делать теперь. В каюте одиноко горела одна свеча, освещая лишь часть помещения. Её тусклый огонёк изредка трепетал, стоило малейшему ветру коснуться его, но тут же возвращался в привычное положение и продолжал мерцать, стараясь изо всех сил осветить хоть что-нибудь. Здесь было довольно непривычно: вся комнатушка будто была потрёпана. Время никого не щадит. На стенах, в некоторых её местах отчетливо была видна плесень, что сразу же вызвало отвращение. Почему Киришима не убрал это? Это же вроде как опасно! Каюта будто пустовала: в ней чего-то недоставало, чего-то такого, что бы дало точно сказать о том, что это каюта капитана, а не какая-нибудь тюремная комната. Не так себе маленький канонир это всё представлял… Лишь тумбочка, койка, какой-то мусор и всё. Больше ничего не было, сколько бы Бакуго не смотрел. — Зачем ты сюда зашёл? — прошипел кто-то откуда-то из угла и только сейчас Кацуки заметил хозяина комнаты, сидящего на койке. Полностью разглядеть его было практически невозможно да и может быть даже ненужным сейчас, но всё же пару деталей урвать Бакуго смог: это руки Киришимы и его глаза. Мужчина что-то крепко сжимал в своем кулаке, но что именно — увидеть не удалось. А вот глаза… Даже при свете одной лишь свечки были прекрасно видны эти большие, алые, словно в них кровь свернулась и застыла, глаза. Они, прищурившись, злобно смотрели на маленького канонира. Отрешенность и враждебность — вот что сейчас в них плескалось, все остальное будто умерло и загнило. — Ты же не глупый, — наклонил голову Красная Акула и пристально глядел на Кацуки, который застыл и боялся пошевелиться. — Так зачем же ты пришел сюда, зная, что здесь не рады никому? — Я… — начал было оправдываться маленький канонир, но захлопнул рот, увидев, как Киришима качает головой и сильно жмурится, будто даже просто голос Бакуго режет ему слух. — Закрой рот! — крикнул он. — Не желаю твои оправдания слушать! Ты прекрасно знал, что входить сюда запрещено, но зашёл… А теперь выметайся отсюда. Но Кацуки даже с места не сдвинулся. Вместо этого он попытался подойти ближе, но под ногами что-то зашуршало, и он опустил взгляд. По всему полу были раскиданы какие-то бумажки: они были везде, тут и там, края их были рваными, словно их вырвали откуда-то. Маленький канонир наклонился и подобрал одну, успев заметить пару фраз. «Я не хотел». «Простите меня». «Скоро придет Смерть и за нами». — Что в моих словах ты не понял? — прорычал Киришима и встал с места. — Выметайся. Отсюда. Бакуго открыл рот, но слова даже не думали идти. Он не знал, что сказать и что сделать: его желание зайти сюда сыграло сейчас очень злую шутку. Он не имел представления, как поступить, а ведь время не ждёт — Красная Акула уже медленным шагом направляется прямо к нему. Приплыли… — Что же ты молчишь? Чёрную метку проглотил? Ну же. Давай, — Киришима выглядел пугающе, он раскинул руки в стороны и, зловеще улыбаясь, пристально смотрел на него, прожигая своим взглядом. — Сделай же что-нибудь. Как пугливый кролик, ей богу. — Я хотел поговорить с тобой, — промямлил Бакуго и хотел было подойти ближе, но осёк себя. Нет, лучше не стоит сейчас приближаться. Сначала стоило разговорить его. Киришима внимательно осмотрел Кацуки с ног до головы будто проверяя, чокнулся тот или нет. — О чём же ты хочешь поговорить со мной, щенок? — Красная Акула холодно смотрел на него, от этого взгляда хотелось уйти, убежать, но Бакуго старался не подавать виду, а продолжал стоять на своём. — Вся команда ждёт твоего появления. Почему же ты так внезапно заперся здесь? — Кацуки ещё раз обвёл взглядом каюту, и Киришима повторил за ним. Пару секунд капитан просто молчал, пристально разглядывая Бакуго. Последний же старался не поддаваться эмоциям и уверенно смотрел в ответ, хотя на самом деле не знал, куда себя деть. Из-за этого изучающего взгляда становилось не по себе, а по шее и спине пробегали толпы мурашек. Так неприятно. Как у мужчины получалось смотреть так, словно он может испепелить человека, лишь глянув на него? Надо признать, Киришима с этим прекрасно справлялся, ведь как иначе объяснить то, как Кацуки сейчас хотелось съёжиться или слиться со стеной? — Что тебе даст мой ответ? — задал ответный вопрос Красная Акула, медленно склоняясь ниже. Теперь их лбы почти соприкасались друг с другом. Теперь эти кровавые глаза так близко, что по шее вновь пробегает табун мурашек, обдавая холодным потом. В них Бакуго видел своё отражение: такие же алые глаза, смотрящие в ответ и стойко выдерживающие такой пристальный взгляд капитана; растопыренные в разные стороны, словно иглы у ежа, белобрысые волосы; тонкая ниточка губ и висящая на шее повязка, что давно стала верной спутницей левого глаза. Так непривычно было видеть это в чужих зрачках… Зрачках? Кацуки наконец опомнился, осознав, что так и не ответил на вопрос, а Киришима-то ждёт. В тишине каюты так отчётливо слышалось его тяжёлое дыхание, а полумрак наводил больше ужаса, чем успокаивал. Сейчас силуэт капитана был пугающим, огромным, он нависал сверху и испытывающе смотрел на маленького канонира. Напряжённая атмосфера даже и не думала разряжаться. Надо что-то предпринять: если так будет продолжаться, то Кацуки сойдет с ума лишь из-за этого молчания. — Я просто хочу знать, почему ты вдруг ушёл, закрывшись здесь, — проговорил блондин, пытаясь придать голосу твёрдости. Получилось из рук вон плохо, из-за чего Киришима скривился, наклонил голову набок. Бакуго, окинув взглядом каюту, всё же продолжил. Будет лучше сразу обо всем рассказать. — Может я смогу чем-нибудь помочь, если узнаю и… — Ты любишь честность, Бакуго? — спросил внезапно Красная Акула, и Кацуки на мгновение застыл. Как он его назвал? Бакуго? Не малец? Невероятно… Кацуки всё же кивнул, на что мужчина усмехнулся под нос. — Тогда я тебя сейчас спрошу кое о чём, а ты мне честно ответишь, договорились? Юноша вновь кивнул, и Киришима хмыкнул, закусил губу и вскинул одну бровь. — Так скажи же мне, Бакуго… Чем же мне сможет помочь какой-то помощник канонира вроде тебя? Земля внезапно пропала из-под ног, а в горле пересохло. Бакуго раскрыл рот, пытаясь подобрать слова для ответа, за чем Красная Акула лишь пристально наблюдал: он просто молчал и смотрел, как взгляд маленького канонира метается, как он кривит рот в попытке выудить хоть какие-нибудь слова из себя, но ничего не делал. Да Кацуки много чем мог помочь! Поддержать, утешить там и… Бакуго слегка тряхнул головой. Кого он обманывает? Ничем он не сможет помочь. Ни поддерживать, ни утешать он не умел, а на этом список возможной помощи заканчивается. Воскрешение мертвых или возвращение назад во времени с предотвращением всех событий прошлого — невозможно, а вот это могло бы реально помочь. Но… Оно невозможно, на этом всё. — Ничем, — честно ответил блондин и опустил взгляд. Он услышал, как Киришима хмыкнул и приблизился ещё ближе, что Бакуго почувствовал теперь его горячее дыхание на своей щеке. Видел, как носки его ботинок касаются чужих. Ощущал, как капитан продолжает сверлить его взглядом. — Да, ты прав, — прошептал Красная Акула прямо над ухом, отчего очередной табун мурашек пронесся по спине до самых пяток. — И раз мы разобрались, что тебе здесь делать нечего, то ты можешь спокойно покинуть каюту, в которую вход таким, как ты, запрещён. Я сделаю тебе одолжение — не стану убивать тебя. Ты до сих пор считаешься одним из ценных пиратов, жаль будет тебя убивать. Бакуго уже нарушил два правила. Во-первых, он вошел в каюту капитана, в которую входить категорически без разрешения запрещено. Во-вторых, до сих пор находился в ней и даже не подумал извиниться за это. Кацуки уже можно считать мёртвым, даже если Киришима сказал, что оставит его в живых: капитан, если блондин сейчас уйдёт, как тот ему и приказал, станет презирать того куда больше. «Трус Бакуго. Сбежал, побоявшись гнева капитана», — вот что будет думать мужчина. Сколько бы не говорил Красная Акула, что маленький канонир ценный, Бакуго ему не поверит. Нашёл дурочка — Кацуки совершенно обычный, такой, как и все на корабле. И убить капитан может его также, как и предателей-пиратов. Легко и просто: один взмах саблей — блондин уже мёртв. Терять нечего. Обещанной свободы он так ещё и не получил, а малейшая капля доверия к новому капитану стала частью океана мнимости. Лучше уж достойно умереть, чем остаться трусом в глазах того, кто принял его к себе, считал частью команды. Даже несмотря на то, что все это было ложью, то, что он считал Кацуки ценным, уже было невероятно. Ну а теперь пора бы нарушить третье правило. — Нет, — прошипел Бакуго, чувствуя, как сверху внезапно напрягся Красная Акула. — Что? — переспросил Киришима, на что парень резко поднял голову вверх, встретившись с кровавым взглядом алых глаз, и гневно сверкнул своими в ответ. — Нет, я никуда не уйду, — проговорил Кацуки, тем самым подписав себе смертный приговор. Теперь уже точно терять нечего, так что можно уточнить про условия, написанные мелким почерком. — Отчего же ты спрятался, когда вся команда так нуждается в тебе? — Замолчи… — прорычал капитан, зажмурился, стараясь не слушать, но маленького канонира не остановить. Его будто с цепей сорвало, стоило Красной Акуле сказать ему выметаться. — Это всё из-за сражения? — Бакуго не для того сюда пришел на ночь глядя, чтобы потом трусливо убежать, поджав хвост, словно собачонка, напуганная более огромным псом. — Замолчи, — мужчина замотал головой, вновь зарычал и отошёл на шаг, стараясь не смотреть на парня Последний же наоборот на шаг приблизился к нему. — Или это из-за адмирала, чьи записи валяются здесь? — Кацуки указал на листок, сжатый в его кулаке, на что Киришима лишь замотал головой сильнее. Блондин не станет сдавать позиции. Он идёт к своей цели до конца, если она стоит того. А эта цель — достучаться до капитана — стоила, точно стоила. — Замолчи! — крикнул Красная Акула и заткнул уши, чтобы теперь наверняка ничего не услышать. Ещё один шаг — Кацуки стоит вплотную к человеку, к которому до этого приближаться сам боялся. Маленький канонир протянул ладонь навстречу чужой, пальцы которой зажимали уши. Одно лишь касание и пара слов… — Или это всё из-за смерти Серо? Этого оказалось достаточно. Рука Бакуго была перехвачена. Тот даже не успел что-либо осознать, как тут же полетел в стену позади себя. Глухо ударившись об неё, парень попытался вдохнуть, но из легких словно воздух вышибло, они не желали вбирать в себя его, а перед глазами полетели искорки. Листок, что он держал, медленно опустился на пол и, тихо шелохнувшись, улёгся рядом с другими такими же бумажками. Кацуки попытался сползти по стенке, но кто-то через силу заставил его стоять, держа запястье в своей крепкой ладони. Над ухом слышалось прерывистое дыхание вперемешку с тихим рычанием. Парень вновь попытался вдохнуть и наконец-то получилось. Болезненно, но терпимо: Киришима не сильно кинул его об стену. Глубоко вдохнув, Бакуго жадно хватал ртом воздух, но мужчина сжал запястье сильней, вызывая болезненное шипение. Красная Акула наклонил голову на бок, а в голове, наверно, стояла лишь одна мысль: «Убей. Убей. Убей.» — Закрой свою гнилую пасть, щенок! — прорычал мужчина, и маленький канонир наконец поднял свой взгляд. Киришима был уже вовсе не Киришимой. Теперь тот капитан, который наконец стал казаться ему дружелюбным в какой-то степени, превратился в дикого зверя. Мужчина кривил рот в подобии оскала, обнажая свои острые клыки, которому можно запросто глотку перегрызть. Красная Акула пристально глядел на него, а в глазах его словно черти пляшут. Слепая ярость окутала алые реки крови, что текут в этих самых глазах. — Кто давал тебе права о таком говорить? — хрипло рыкнул Киришима, жадно проведя языком по кромке зубов, разглядывая загнанную добычу. — Ты всего лишь помощник канонира, как ты смеешь так разговаривать со мной? К тому же… Я уже ведь сказал тебе, что больше не собираюсь отвечать тебе на вопросы. Так ведь? — мужчина ждал ответа, но его не последовало. Бакуго будто его уже и не слышал. — Отвечай, когда тебя спрашивают! Свободная ладонь сжалась в кулак и тут же направилась к стене, с глухим стуком и подозрительным треском впечатавшись в неё. Кацуки невольно дернулся, но отойти хотя бы на шаг не дала держащая его за запястье чужая рука. Маленький канонир повернул голову и увидел кулак. Киришима ударил в какой-то паре сантиметров от него. Блондин вновь посмотрел на капитана и заметил, как тот разочарованно смотрит в ответ, сжимает ладонь сильнее, заставляя парня поджать губы — это было то самое запястье с куском веревки — но не отпускает. Зверь с диким желанием убивать. — А я-то думал, что ты не такой… — прошептал Красная Акула. Бакуго удивлённо вскинул одну бровь вверх, продолжая слушать. — А ты оказывается такой же трус, как и остальные. Словно заяц. Как я тебя подобрал ещё с того корабля, не приглядевшись к тебе? Маленький канонир так и застыл, не зная, что и сказать. Трус? Заяц? Что несёт этот болван? Сам же недавно говорил об обратном, почему же так быстро мнение поменял? — Ты боишься меня, признай это, — прорычал над ухом Киришима. Тихо, хрипло, зловеще. — Стоило мне в стену ударить, как ты подскочил и задрожал. Ты лишь пугливый зайчонок, стоящий перед волком. Где же твоя смелость? Где твоя напускная храбрость? Бакуго закусил губу и опустил взгляд, не желая даже смотреть на мужчину. К чёрту всё, зря он вообще сюда пришёл. Он был готов ко всему: к смерти, к наказаниям. Но не был готов к тому, что капитан назовёт его трусом. Он не давал слабину ни когда его похитили, ни в паре месяце жизни на корабле, ни даже во время сражения. Так почему же Красная Акула такой слепой? Но фраза, что сказал Киришима в конце своего монолога, уничтожила обиду. — Трусам не место на моем корабле. Катись отсюда. Маленький канонир резко поднял взгляд вверх на мужчину. Последний разочарованно качал головой, но стоило увидеть встречную ярость в чужих глазах, тут же прекратил и с интересом глядел на пирата. Теряешь бдительность, капитан. Бакуго на многое способен, он непредсказуем. Кацуки злобно оскалился и, схватив Красную Акулу за край рубашки, сильно замахнулся. Киришима даже моргнуть не успел. Резкий выпад — жуткая боль прокатилась по лицу в районе скулы. Капитан пошатнулся и, потирая больное место, уставился на Бакуго. Тот, злобно и громко шипя, яростно тряхнул головой и напал вновь. Мужчина хотел было отскочить, но Кацуки был быстрее: стоило Киришиме наклониться, чтобы избежать очередного удара по лицу, как тут же встретился с чужим кулаком. Маленький канонир попал точно по нижней челюсти, отчего зубы с характерным клацаньем ударились друг о друга. Кровь стучит в ушах, голова слегка кружится из-за удара об стену, но парень продолжает сражаться. На этом он не остановился — Красная Акула ещё стоял. Присев на пол, блондин быстро глянул вверх, посмотрев на держащегося за свой подбородок мужчину, и, обхватив двумя руками обе ноги Киришимы, прижал их вместе близко-близко. Стоило лишь чуть потянуть, как капитан тут же с глухим стуком упал на пол, оказавшись прижатым к нему. Кацуки смахнул капельки пота со лба и вновь оскалился. Теперь капитан лежит, а он держит его на мушке. Красная Акула даже не вырывался, а лишь холодно смотрел в ответ. Интересно, что он сейчас чувствует: побеждённый, избитый. Всё же действовать инстинктивно бывает полезно. — Это ты закрой рот, жалкая крыса! — кричал Кацуки. — Как ты смеешь называть меня трусом?! Я давал тебе повод для этого?! Отвечай, теперь ты отвечай! — Нет, — прошептал Киришима, смотря всё также холодно. От этого взгляда даже мороз по коже прошелся, но маленький канонир тут же взял себя в руки. — Вот именно! За всё время я ни разу не струсил, ни разу не предал вас! — возмущался взбешенный Бакуго, продолжая сжимать в своих ладонях ворот чёрной рубахи мужчины. — Я сражался за вас! Я работал с вами! Да я даже, чёрт его возьми, с тобой общался, хотя и не хотел, потому что ты грёбаный капитан! Красная Акула внезапно заинтересовано посмотрел на парня, пока тот продолжал злобно злобно шипеть, плюясь ядом, всё ближе приближаясь к лицу капитана. — Я не трус! То, что я перешёл на вашу сторону, не значит, что я испугался тогда. У меня были причины, почему я так сделал… — парень резко потянул на себя, вынуждая Киришиму поднять голову и посмотреть в свои глаза. — Не смей называть свою команду трусливой! Она самая смелая из тех, что я когда-либо знал! Трус тут лишь ты! Капитан удивлённо вскинул бровь, но маленький канонир уже ничего не замечал. Он хотел высказать всё. — Ты заперся в своей каюте, когда команда так нуждается в тебе! Ты хоть представляешь, как сейчас больно Каминари? Эри? Мине? — Кацуки злобно цокнул и толкнул мужчину обратно, смотря теперь свысока, разочарованно. — Вся команда, даже если виду не подает, ждёт, когда же капитан что-либо сделает. А капитан, видите ли, решил запереться, чтобы никто его не беспокоил. Не одному тебе плохо. Я знаю, что тебе тоже нелегко, но просто скрыться в своей каюте — тоже не выход. Ты — их капитан, а не кто-либо другой. Не я, не Мина, не Иида. Ты. А ты, чёрт возьми, убежал. Какой же ты тогда капитан? Бакуго знал, что перегибает палку. Бакуго знал, что сам же себе перечит, говоря о таком. Сам же пару дней назад размышлял о том, что капитаны — тоже люди со своими переживаниями. Но Киришиме надо было вбить в голову, что сидя в своей каюте один, он не сможет справиться с этими самыми переживаниями, так ещё и доверие и уважение команды потеряет. Одиночество — опасно, засосёт в трясину своих же проблем и оглянуться не успеешь, как станет только хуже. — Твоя команда ждёт тебя. Вместе мы сможем со всем справится. Если же ты этого не понимаешь, то ты не просто трус, — прошипел Бакуго и вновь склонился ниже, утыкаясь лбом в чужой лоб, смотря на своё отражение в алых глазах. — Ты глупый трус. Блондин отстранился и стал ждать своей участи: то, что он сделал, не может остаться безнаказанным. Но слишком рано маленький канонир захотел почувствовать вкус стали. — Ты прав, — на выдохе прошептал Красная Акула, на что парень недоумевая уставился на него. Мужчина лежал звездой на полу и смотрел куда-то в потолок, а взгляд теперь изменился и стал более задумчивым или… Грустным. Непонятно. — Что? — переспросил блондин, не понимая, послышалось ему или нет. Всё же работа канонира таки на слух влияет и ещё как… — Ты прав. Я трус, — Киришима приподнялся на локтях и наконец глянул на недоумевающего Бакуго, что подсел поближе. Зашуршали листы бумажек. — Я тот ещё трус. Самый трусливый капитан, которого когда-либо знали. — К чему ты ведёшь? — спросил Кацуки. — К тому, кхм, — прокряхтел мужчина, усаживаясь на колени и пододвигаясь ближе к парню. Последний же не двигался, просто ждал, когда тот скажет уже то, к чему клонит. — К тому, что хоть кто-то сказал мне правду и открыл глаза. Знаешь, я думал, что закрывшись на пару дней в каюте, я смогу всё хорошенько обдумать и прийти к выводу, к которому прихожу постоянно. — Ты не на пару дней ушёл. Почти на две недели, — констатировал маленький канонир на что капитан лишь хмыкнул и поднял взгляд куда-то вверх, уставившись на потолок. Он положил голову на одну ногу, согнутую в колене и что-то проворчал, стоило бумажкам вновь зашуршать. — Да, я знаю, — еле заметно кивнул Киришима. — Я ведь так и не смог прийти к этому самому выводу. — К какому? — спросил Бакуго, вскинув одну вверх. — Всё должно стать таким, каким должно быть. Кацуки нахмурился и уставился на Красную Акулу, сощурившись. «Всё должно быть таким, каким должно быть»? Слишком поверхностно, да и к тому же, мир устроен совсем не так. Таким, как должно быть, может быть лишь в природе. Но не в жизнях людей. А мужчина будто и не замечал пристального взгляда, всё также сидя с поднятой головой. Он пытался выглядеть спокойным, но глаза вновь выдали его с потрохами: боль, печаль. Веки, как и уголки губ, еле заметно подрагивали, а сам капитан постоянно жмурился и вновь поднимал взгляд наверх. — Я думал, что команда станет такой же дружной, что я смогу делать вид, что ничего не произошло, — Киришима наклонил на бок, продолжая что-то рассматривать на потолке. Будто там что-то есть, будто там есть ответы на вопросы. — Я думал… Думал, что смогу хотя бы просто быть рядом со всеми, помогать им, как я это обычно делаю. Но… Хм. Киришима вдруг замолчал, и Бакуго, подождав пару минут, понял, что продолжать он не намеревается. Что случилось? — Но? — спросил парень, на что капитан вновь хмыкнул и повернулся наконец к нему, отчего Кацуки прикусил язык. Нет, взгляд не холоден, на лице нет оскала, но какая-то аура исходила от Красной Акулы: в глазах лишь боль, а по телу от неё холодок пробежал. — Я не знаю, стоит ли тебе говорить, — признался мужчина после пары секунд молчания. — Ты ведь всего лишь помощник канонира… — То, что я помощник канонира, уже значит, что я не человек? — вскинул бровь Кацуки, а в голосе ни капли злобы. Вся она уже истрачена пару мгновениями ранее. — Мы оба с тобой люди, мы дышим одним воздухом, стоим на одной и той же земле. Мы живем на одном корабле. Отличаемся лишь статусом на этом самом корабле. Тебе что-то мешает сейчас забыть об этом различии и рассказать о своих переживаниях? Я ведь пришел не ради того, чтобы с тобой подраться. — А зачем ты пришел? — внезапно спросил Киришима. Бакуго прыснул и теперь сам уставился в потолок. И что там нашел мужчина? Обычный потолок из деревянных досок. — Поговорить, — пожал плечами парень. — Вся команда ждёт тебя, но все боятся зайти к тебе, обходя твою каюту стороной. Знаешь ли, даже если пираты верны тебе, это доверие может иссякнуть когда-нибудь. Ведь никто не знает, сколько ты тут просидишь. Я пришёл, чтобы поговорить с тобой, ведь знаю, как разговоры с кем-то могут помочь. — Ты боялся, что меня выкинут за борт, если я в скором времени не выйду отсюда? — задал вопрос Красная Акула, и блондин кивнул. — Я слышал когда-то, что капитан, если вот так вот запирается, обрекает себя на смерть, — Бакуго склонил голову и глянул исподлобья. — Кто захочет иметь дело с командиром, что управлять своей командой не хочет? Вот именно что никто. Даже самая верная команда может когда-нибудь эту верность на помойку выбросить. И твоя не исключение. — И ты решил прийти ко мне?.. А я думал, что ты снова рамбульона перепил, — прыснул Киришима, на что получил мгновенную реакцию за свои слова и возмущение со стороны парня, а вот тут сдерживать смех стало сложно. — Эй! Это было один раз! — замахал руками Кацуки, пока мужчина уже чуть со смеху не катился. — Ты сказал, что «ничего страшного»! Что ты смеёшься?! — Да смешной ты просто, малец, — отсмеявшись, проговорил Красная Акула, и теперь улыбнулся уже Бакуго. «Малец». Уже привычней слышать эту кличку. — Ладно. Так что ты хотел сказать после «но»? — возвратился Кацуки к бывшей теме разговора, молясь, чтобы капитан всё же продолжил. И мужчина всё же продолжил. — Но… Мне просто стало противно находиться здесь, — Киришима внезапно уставился куда-то в угол, и парень проследил за его взглядом. Прямо там, у стенки, сверкали много-много всяких кристалликов. Даже прищурившись, Бакуго не смог понять, что же это всё же такое. Парень встал и медленно приблизился к углу, пока Красная Акула просто наблюдал. Под ногами что-то заскрипело, Кацуки присел и поднял один из кристалликов, в котором отражалась горящая свечка на тумбочке. Осколок от зеркала. Небольшой кусочек, что блондин держал в руке, был не единственным здесь. Множество, просто огромное количество точно таких же осколков лежали повсюду: в углу, под огромной рамой напольного зеркала и под ногами Бакуго. Они продолжали скрипеть и хрустеть, стоило парню слегка двинуть ступнёй. Кто-то постарался над тем, чтобы от зеркала ни осталось даже мокрого места. И маленький канонир даже знал, кто же этот «кто-то». Бакуго повернул кусок, что лежал в его ладони, в сторону и увидел в его отражении сидящего позади себя Киришиму: скрючившегося в три погибели, сутулившегося и осунувшегося. Мужчина внимательно следил за движениями маленького канонира, пока тот наконец не бросил осколок в общую кучу и не пошагал обратно, присев рядом с ним. Расспрашивать сейчас не хотелось — капитан наконец стал рассказывать — Это не Блэк Черри и никогда им не станет. Здесь так мерзко, что аж зубы сводит, — прорычал Красная Акула, скривившись так, словно съел что-то горькое. — Мне кажется, будто это место пропитано чем-то таким, что лишь можно ощутить. А эти ощущения такие неприятные… Будто стены давят на тебя, не давая дышать. И от этого никак не скрыться. Ты этого не чувствуешь? — спросил мужчина, но Бакуго отрицательно покачал головой. — А я чувствую. Мне противно от своей же команды, ведь я не смог их спасти. Я не смог спасти ни своих пиратов, ни свой корабль — он вскоре потонет с мертвецами на борту. А теперь я сижу здесь, словно трус. Не выхожу, лишь думаю. А о чем — сам уже запутался. Мне уже стыдно на глаза своей команде показаться… — А ты не думал, что у команды, не считая меня, такие же ощущения? — задал вопрос Кацуки, на что капитан несколько раз глупо поморгал, но не ответил. Блондин, цокнув, решил продолжить. — Этот корабль пока что никто своим домом не считает. У меня нет такого ощущения, потому что я ещё не считаю даже команду своей семьёй. Ну нет у меня пока что такого, хоть я и стараюсь признать её такой. Но другие же, те, кто были с тобой до меня, чувствуют тоже самое. — Думаешь? — наклонил голову набок Киришима, и Бакуго кивнул. — Да. Ты не один на Фаллэн Энджел, кому здесь противно, — вздохнул парень и обвёл глазами каюту. Полумрак царит, словно вновь в трюм попал. — Живое напоминание о адмирале и том сражении… Но всё же. Закрываться здесь — не выход вовсе. Если ты выйдешь, я уверен, что тебе захотят помочь и принять всё, что тебя тревожит. Впервые вижу такую команду, если честно. Она готова идти за тобой и разделять с тобой все твои страдания, несмотря на то, что столько всякого дерьма пережила. Пираты ведь на месте не сидят сейчас. Весь корабль перестроили, накупили припасов. Даже после такого сражения они живут, продолжают бороться за существование, не сдаются. Невероятно. — Ты никогда такого не видел? — Нет, — покачал головой маленький канонир. — На торговом корабле команда шла за капитаном лишь во время редких сражений или же когда была в этом острая нужда. В остальных же случаях всем было абсолютно плевать на него. Ну… Почти. Были верные, но в основном было так, как я сказал. — Ты из-за этого так быстро согласился перейти на нашу сторону? — продолжал спрашивать Киришима, а Бакуго охотно отвечал, даже позабыв, зачем он здесь. Как иронично. — Вовсе нет. Всё из-за матушки. Она постоянно заставляла меня делать то, что я не хотел, и эта старая ведьма привела меня на тот корабль. Из-за неё я потерял четыре года. Может это глупая причина, но пусть она лучше будет считать меня мёртвым, нежели будет помыкать мной. Уже через три года смирился, но на четвертый появились вы, и наконец-то появился шанс получить свободу. Красная Акула кивал, пока Бакуго рассказывал коротко о своей истории: о матушке, о том, как он потратил впустую четыре года, хотя мог бы чему-нибудь новому научиться, а не палубы драить, о том, как мать управляла им, словно марионеткой. Стоило ему закончить, как капитан встал и протянул руку. Кацуки вскинул одну бровь вверх, но всё же принял помощь и встал, отряхнув свои штаны и подол камзола. Наконец маленький канонир поднял взгляд на капитана, удивлённо глянул на него, на что Киришима лишь тихо хмыкнул, наклонив голову. — Ты думаешь, мне стоит выйти отсюда? — спросил он, будто спрашивая самого себя, а не парня. — Я тебе об этом уже столько раз сказал. Мне иногда кажется, что это ты канонир, а не я, хотя у меня со слухом проблем нет, — цокнул Бакуго и сложил руки на груди. На это заявление мужчина лишь прыснул, улыбнувшись уголками рта. — Хорошо. Я выйду. Но не завтра, — коротко ответил капитан и, развернувшись, пошагал к своей койке, оставив Кацуки вновь недоумевать. Для чего маленький канонир сейчас распинался? Чтобы капитан тут ещё думал, выходить ему или нет? Конечно, лучше завтра выйти, чтобы встретить новый день со своей командой! Чтобы всё опять стало привычным! — А почему не завтра? — спросил Кацуки, почесав макушку, смотря, как Киришима усаживается к себе на спальное место и глядит в ответ, положив руки на затылок и потянулся. — Мне надо ещё подумать. Ты прав о том, что моя команда дружна, но кто сказал, что я готов выходить? — вскинул одну бровь Красная Акула. — Но… Хм. Как скажете, капитан, — прошипел Бакуго и хотел было уже наконец уйти, как Киришима его окликнул. Тихо, почти не слышно, но парень остановился и повернул голову к мужчине. — Бакуго… — проговорил мужчина, раздумывая над чем-то, пока блондин стоял с поднятой рукой в сантиметре от ручки двери и нахмурившись глядел в ответ. — Я даю тебе разрешение приходить в мою каюту. Только вечером, когда никто не видит. Кацуки коротко кивнул и открыл дверь, выходя наружу.***
Разговор как-то не задался, и Бакуго был уверен, что и половины того, что хотел сказать, не сказал. Всё получилось смято, плохо, просто ужасно. Как так вышло, что после этой бессмысленной драки, они всё же смогли спокойно поговорить, а парень и слова позабыл, начав нести какую-то чушь. Из головы вовсе вылетело то, что он так долго мечтал сказать. Всё превратилось в одну большую кашу, которую потом выдал Кацуки. Может именно из-за этого Киришима сказал, что не выйдет сразу, завтра, а лишь когда подумает? Не исключено. Так противно из-за этого, а ведь Бакуго хотел сказать куда больше, чем сказал. Но… Суть-то вроде передана, и Красная Акула должен понять, что его команда замечательная, что парень не трус. Он должен осознать, что его ждут и ценят здесь и захотят разделить с ним все горести. Пиратам тоже не сладко, но вместе они справятся. Кацуки уверен. Может даже эта чушь вышла гораздо лучше, чем то, что он хотел сказать. Размышляя над этим, маленький канонир не заметил, как застыл на месте, спиной к каюте капитана, и просто стоял на палубе, не двигаясь. Ночь не собиралась покидать ещё свои владения, представленные ей сейчас, над головой сверкает огромная луна, а около неё рассыпались небольшие яркие звездочки, что так красиво сверкали, словно камешки на сережках Джиро. Фаллэн Энджел окутывала тьма, все, кроме кормчего, держащего штурвал судна, и Бакуго, стоящего в этой тьме, не спали. Точнее так думал парень. А не спали не только они. Стоило ему вдохнуть и сделать ещё один шаг вперед, как его кто-то схватил за запястье — вновь за больное запястье с верёвкой, ведь хвататься больше не за что — и потащил в сторону трюма. Кацуки хотел было завозмущаться, но его рот тут же закрыли рукой, а над ухом прошептали: — Только пискни, и я тебе глотку здесь же перережу. Мина. Вот черт. Что она здесь делает? Она видела, как Бакуго выходил из каюты? Она что-то знает! Но сама боцман молчала, продолжая тащить парня за собой. Кацуки уже мысленно помолился, но даже это его не спасло. Ашидо заставила его спуститься вниз и, закрыв люк, пошла вперёд, что-то ища глазами. Девушка резко свернула, парень за ней, а она не сбавляла шага и как только остановилась, чуть не заставила Бакуго врезаться в саму себя. Щёлкнул замок — Кацуки полетел в пустую каюту. Ещё один щелчок — Мина будто змейка проскользнула ближе к нему. — Что мы здесь дела?.. Не успел Бакуго договорить, как Ашидо, точно также, как и сам парень недавно, замахнулась. В темноте каюты, где даже свечки никакой не было, Кацуки не успел среагировать или увернуться, поэтому прямо в скулу прилетел удар кулака девушки. Блондина слегка отшатнуло, он схватился за щёку и зашипел. Перед тем, как что-нибудь сказал, парень несколько раз подвигал челюстью и клацнул ею. Чиркнула спичка, и комната наполнилась светом маленькой свечечки, что Мина держала в своей руке. — За что? — без капли агрессии или злобы прошептал парень, на что Ашидо лишь цокнула и ткнула палец в грудь парня. — Как ты посмел войти в каюту капитана?! — возмущённо прошипела девушка, скривившись. Всё же Киришима с ней похожи — оскал один и тот же. Просто у мужчины более пугающий из-за зубов. Острых, словно у акулы. — Кто тебе давал это право?! Кем ты себя возомнил, а, ёж?! — Стой, успокойся… — попытался успокоить её Бакуго, но Мина продолжила наступать, злобно скалясь и шипя. — И как ты вообще вышел живым?! Да я бы за такое тут же бы глотку перерезала! — взмахнула свободной рукой девушка и вновь тыкнула парню в грудь, но он перехватил руку и приблизил Ашидо на шаг ближе к себе. — Стой! — прошептал Кацуки, и Мина наконец успокоилась, но скрежетать зубами не перестала, смотря на парня, словно она его следующая жертва. — Просто выслушай меня. — И что же ты скажешь в своё оправдание? — шипел боцман. — Скажу, что смог поговорить с Киришимой, — ответил Бакуго и отпустил руку девушки. Последняя пристально оглядела парня и удивленно подняла брови вверх. — Что ты смог сделать? — переспросила она и поморгала пару раз, пытаясь осознать то, что сказал маленький канонир. — Смог поговорить с Киришимой. Он сказал, что, как что-то там надумает, выйдет из каюты, — немного подумав, Бакуго продолжил. — Ещё разрешил заходить в его каюту. — Ого… — прошептала Мина после пары мгновений раздумий. — Потрясающе… Зря, значит, я тебя ударила. Уж извини. — Угу, — пробубнил парень, ещё раз потрогав больную скулу. Вроде не болит, но щиплет неприятно. Терпимо, по крайней мере, так что она могла бы и не извиняться. Всё же за то, что без спроса зашёл к капитану, он отхватил. Заслуженно отхватил. — Я не могла его никак разговорить, ты как так смог? Давай, признавайся, чары какие-то магические использовал? — хитро улыбнулась Мина и облизнулась. Что за чёрт? Как она так быстро меняет своё настроение? Маленький канонир цокнул, но всё же прыснул и закатил глаза, сложив руки на груди. — Ничего я не использовал, не наговаривай. Я просто поговорил с ним. — Значит с тобой всё же он заговорил… Угу… — прошептала боцман, почесав макушку. Бакуго уже не нравилось это «угу». Ведь после него следует. — Хочешь сделать мне одолжение?