***
В небольшую залу, где посередине стоит большой стол переговоров, проникает мреющий солнечный свет. Играет бликами по поверхности деревянного стола, подсвечивая коричневые стены, что отдают атмосферой таинственности. Здесь привыкли разговаривать серьёзно и полушёпотом. Здесь принимали решения, отголоски которых не всегда выносились за стены, а там – за этими стенами, студенческая жизнь отражается в улыбках учеников, в глазах которых сияют заговорщические сплетни. И Адель их видит. Видит, смотря в окно на лужайку, где недавно проходило столпотворение, где недавно убили Цефидара, и точно читает в этих лукавых глазах, что все всё знают. Закусывает пухлую нижнюю губу, поправляет прядь волнистых рыжих волос за ухо, с такой игривостью засматриваясь на все масти крыльев, чуть щурится и улыбается уголком рта, отчего на пухлой щеке выступает совсем детская ямочка. Такая наивная, что никак не укладывается в образ этой коварной демоницы. Сжимает пальцами лацкан синего пиджака, используемого ей как платье, стучит по деревянному полу каблуком черных ботфорт, выжидая секунды встречи. – Хотел бы сказать, что рад тебя видеть, но… – Но это не так, – голос Люцифера узнает сразу же, отвечает, и только после этого поворачивается к нему, тут же замирая на месте. – Это что? – с еле читаемой досадой в синих глазах осматривает входящих демонов и тычет в них указательным пальцем. Асмодей лукаво улыбается, играет бровями, взъерошивает пальцами и так спутавшиеся волосы, поправляет воротник черной водолазки и откашливается, намекая на отсутствие её манер. А Кимейес не обращает никакого внимания, только бегло смотрит на Адель черным серьёзным взглядом, сохраняя строгость, выражающуюся плотно сжатыми губами и прямой идеальной осанкой. – Совет. Как ты и просила, – Люцифер пожимает плечами, тут же садится во главу стола, расстегивает пуговицу пиджака и смотрит выжидающе, уже зная, что демоница не остановится. – Ты шутишь? Ты доверяешь только двум демонам? – обводит взглядом Кимейеса, что садится на подоконник окна противоположной стены, и Асмодея, который пристраивается сбоку от Дьявола. – Всё настолько хреново? – вздыхает, садясь напротив демона похоти с другой стороны от Люцифера, когда Ким сохраняет расстояние и не желает непосредственно присоединяться к членам Совета за столом. В состав Совета ранее входило десять демонов среднего ранга, обучающихся в школе. Со временем Совет стал уменьшаться, и на памяти Адель их количество должно было составлять как минимум восемь представителей. – Кончай болтать. Давай к делу, – Люцифер откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди. – Нет-нет-нет. Мы ещё не разобрались. Какого чёрта вас так мало? Остелиона? – Адель капризно мотает головой. – Не вызывает никакого доверия, – Люцифер устало вздыхает. Вот именно поэтому она ему не нравилась. Потому что непокорностью только и выводила Дьявола из себя, а он выводил из себя её. И игры эти могли продолжаться целую бесконечность, ведь Адель никогда не знала меры, а Дьявол вспыхивал от злости, как спичка. Поэтому самой лучшей тактикой в общении с этой несносной рыжей демоницей было молчание, безразличие и самый идеальный вариант – вообще не видеть её. Но у судьбы на Люцифера явно были другие планы, поэтому единственное, что ему оставалось – беспристрастно со всей имеющейся у него суровостью и холодностью алым взором пытаться усмирить этот неутихающий пыл любопытства. – Сёстры Мак-Кензи? – На охоте, – бурчит, отворачиваясь от испытывающих синих глаз.***
– Сёстры Мак-Кензи? Не знала, что у вас есть фамилии, – Вики подбирает под себя ноги, устраиваясь поудобнее. Слезть с темы про Люцифера удалось как-то слишком легко, что было странным. Точнее странными были выражения лиц, собравшихся в комнате, но этот момент Вики решила пропустить. Рассказывать пока никому не хотела, совершенно не понимая, что и как рассказывать, и не придётся ли ей начинать свой рассказ с самого начала, а потом получать гневные вопросы: «А почему ты раньше молчала?!». – А это не фамилии. Сокращение их имён. Одну зовут Маккия, другую Кензиана. – Только энергия у неё всё равно петрушки, – Ади приглушенно смеется. – И хорошо, – Мими подхватывает. – Да, меня от кинзы блевать тянет, – Ади корчится, недовольно кривит губы, и, если бы не ускоренная регенерация, его бы обязательно затошнило не только от похмелья. – И сами они такие жуткие, – Сэми чуть вздрагивает, ведет плечами так, будто по спине его проходит неприятный озноб, стоит ангелу только вспомнить сестёр. – Боишься оборотней, Сэми? – Мими насмешливо на него смотрит, улыбается, приподнимает одну бровь, не скрывая язвительности в вопросе. – Стоп, что? Оборотней? Серьёзно? А вурдалаков в ваших лесах не водится? – Вики оживлённо вертит головой, рассматривая ребят, понимая, что никто из них не шутит. – О, дорогуша, в наших лесах водится и не такое, – Мими коварно улыбается. – Всё просто, Маккия – оборотень. – А вторая кто? Я забыл, – Сэми косится в сторону демона, лежащего рядом. – То ли ундина, то ли дриада. Хрен их разберёшь. – А кто ещё входит в этот Совет?***
– Хаборис? – Адель не унимается, всё также пристально рассматривает Дьявола, который развалился на стуле и с напускным безразличием разглядывает стену. – Исключили. – Доброе утро, – Асмодей машет рукой, ехидно скалясь. – Интересно узнать, почему ты не сообщил? – демоница смотрит на Люцифера со всей своей напыщенной серьёзностью. – Исключили из-за того случая с Ураном? – Как будто тебя касались дела Совета, – Люцифер фыркает, поворачивается к ней, устало склоняя голову. И знает, что Адель давно поняла, как ему надоел этот совершенно неуместный допрос, но возражать ей бесполезно. – Конечно касались! Ты знал, где меня найти и через кого передать информацию. Не моя вина, что меня на два года отправили на Землю. Я и сама была не рада этому. И вообще-то, я всё ещё вхожу в Совет и числюсь в школе, если ты забыл. – Я бы тебя сюда никогда не взял, – Дьявол качает головой, позволяя себе усмехнуться. – Что за идиот это вообще сделал? – Асмодей переводит взгляд с демоницы на Люцифера, а после поворачивается к Кимейесу. – А, точно, простите.***
– А что было с Ураном? – по всей видимости, Вики решает устроить тотальный допрос, допытываясь до тайн школы. Взирает на каждого находящегося в комнате бессмертного, от нетерпения заламывая пальцы. – Слёз пророков наглотался, начал сходить с ума. – С подачи Хабориса. – С подачи Хабориса? – Мими смотрит на Вики, когда та задает свой вопрос, закатывая глаза, – останавливаться Виктория Уокер вовсе не намерена. – У Хабориса в какой-то момент поехала крыша, он, вроде как, начал топить Урана в Чаше. Но никто так и не знает, почему. Даром, что они до сих пор нормально общаются. – Пыльцы ангельской перенюхал, поди, – Ади хмыкает. – Отличная штука, между прочим, – умозаключает Сэми, понимая, что демоны смотрят на него с презрением. – Чего? – ангельская пыльца для чёрнокрылых была опасна, но о её свойствах слагали легенды и даже бромансы писали, не поимевшие успеха, однако, среди небесных читателей. – Ну и в общем, Урана отправили на лечение куда-то в Цитадель. Вернулся он, конечно, не как новенький, но вроде ничего, – заканчивает Мими. – Да, как был придурком, так им и остался. И кстати… – Ади как-то по-демонически щурится, наклоняется, переходя на полушёпот, – после этой ситуации огребли все. Кроули рвал и метал, Штрад хотел разорвать всех на части, а Геральд не успевал прикрывать наши задницы. Досталось абсолютно всем демонам, особенно тем, кто входил в Совет. И ещё нас отстранили от дежурной охраны всех артефактов, расположенных на территории школы. – Да-а-а, хорошо, что меня к тому времени в Совете уже не было. У Ости, наверное, от той порки до сих пор задница синяя, – Мими игриво качает свисающей с подлокотника ногой, но тут же замирает, как только образ Ости появляется в её голове, и ненадолго смущается, с украдкой переводя взгляд в сторону ребят – никто не заметил. – Ты входила в Совет? – непризнанная косится в сторону демоницы, приподнимая бровь. – У меня же средний ранг… Но я ушла. Мне надоело.***
– А это что? – Адель указывает пальцем на бумажку, лежащую напротив Асмодея, над которой он склонился, вращая пальцами ручку, и как-то фыркает, брезгливо сморщив тонкий прямой нос и скривив пухлые губы. – Конспектирую Совет, – Асмодей смотрит на неё так строго и холодно, что она сразу понимает – демон тоже не в восторге. – Ты умеешь писать? Ого! – восклицает, нарочито краснея и смущённо пряча лицо в ладонях. – М-да уж. Случись второе пришествие, до Земли оно не дойдёт, остановится прямо здесь. Аларм! Вызывайте скорую! Небесам плохо! Их поглотила бюрократия! – Так и запишу, что нашей маленькой мисс Стоун не претит ваша дотошность, серафим Кроули. Может ещё подотрёте наши задницы, Глубокоуважаемый-Горите-В-Аду-Директор? – склонившись над бумажкой, он что-то там чиркает, сверкая одновременно и фиолетовым, и полностью чёрным глазами. – Миссис… – Асмодей вскидывает голову, не понимающе смотря на Адель. – Чего ты так смотришь? Я, между прочим, умелая – померла, но брак сохранила, – растягивает довольную улыбку. – Ещё скажи, что никогда не изменяла мужу, – Асмодей хищно скалится, обнажая белые зубы. – О чём ты? – слегка косится в сторону Люцифера, на что тот закатывает глаза, а Асмодею всё сразу становится ясно. – Это совсем не то!.. – Ну-ну… – Может хватит трепаться? – грозный голос Кимейеса, которому, надоедает пялиться в окно, разрезает пространство. Люцифер, если бы мог, обязательно его поддержал, но знал, что вездесущую Адель заткнуть сложнее всего на свете, поэтому покорно ждет, пока она перестанет болтать. Ким поворачивается к ним, напрягает золотые крылья и с нескрываемой злобой в черных глазах угрюмо смотрит на демонов. – Да-да… Что ж, надеюсь, нам всем очевидно, кто это сделал? – Адель наблюдает за реакцией всех участников процессии, слыша тяжелый вздох от того, кто облюбовал подоконник. – Ты уверена? – Ким, я уверена на девяносто девять процентов. Один останется на случай, если его внезапно свалила с ног диарея сегодняшним утром, но… вы его видели – диареей там и не пахнет, – разводит руками. – Какие доказательства? – он садится прямо, взирает на них с недоверием и строгостью, хмурит густые брови и плотнее сжимает губы. – Подарю тебе лупу на Рождество. Там ещё будет гравировка: «Очевидное для капитана», – устало склоняет голову, в которой пробегает мысль, что было бы легче, если бы Люцифер позвал только Асмодея, поскольку въедливость демона теней порой выводила из равновесия абсолютно всех. – Какие тебе нужны доказательства? – Ты почувствовала его энергию? – Нет. – И как тогда можно быть уверенной? – Душнила, – тут Ким слезает с подоконника, готовясь вырывать её чёрные крылья за невиданную вседозволенность и неумение держать язык за зубами, а Люцифер чуть напрягается, наклоняясь к столу, – драки ему тут точно не хватало. – А я почему-то не сомневаюсь, что это он, – Асмодей отвлекает Адель и Кимейеса своим тихим размышлением, даже не поднимая на них головы, смотрит прямо в листок перед собой, сжимая пальцами его края. – Только в конспект не записывай, – на неё внезапно смотрят все три демона. – Что? Я серьёзно. Мы не должны об этом рассказывать. – Что ты несёшь?! – Кимейес мрачнеет, явно понимая, к чему она клонит, ведь докладывать они должны были обо всём – им даже бумажку эту жалкую дали. Да и не было ни единой причины не доложить о решении Совета учителям, особенно, когда решение касается расследования убийства демона. Раздраженно хмурится, негодуя от слов демоницы. – А сам подумай, проведи параллели с историей Урана. Нам влетит. В любом случае, – и хоть в самом процессе разбирательств она участие не принимала, была осведомлена, какую взбучку устроили всем демонам в школе в тот раз. Уже сама строго смотрит на демона у окна, начиная злиться, ведь всем всё должно быть очевидно, но очевидно в переговорной только напряжение, повисшее в секунду. – Предлагаешь молчать, зная, кто убил демона? Демона! Ни какую-то жалкую шавку, а именно демона? – Кимейес начинает вскипать. Заводит руки за затылок от непонимания такого расклада дел. Он был одним из тех, кто готов стоять за своих до последнего. Адель же кивает головой, на что он разочарованно фыркает, и руки самовольно опускаются. – У тебя никогда не было уважения к фракции. – Может мне ещё вам всем ноги расцеловать? – восклицает возмущённо, будто с самого своего детства, проведённого на Земле, так и грезила, чтобы умереть и попасть на Небеса, крутясь в компании Дьявола. – Да… – Асмодей качает головой, – знаешь, у меня тут между ног как раз выросла третья, так что… – откидывается на спинку стула, специально шире расставляя ноги. – Оу… – жалостливо поджимает губы, переключаясь с гнева по щелчку пальцев, – а мы спорили, когда ты заразишься какой-нибудь неизлечимой венерической дрянью, и у тебя отвалится член. Я выиграла! – довольно ёрзает на стуле. – Ставила на этот век… Сочувствую, жуть какая! Люцифер закатывает глаза. Всё время сидел спокойно и не вмешивался, позволяя демонице и дальше трепать языком, но вот начавшее розоветь небо за окном подсказало, что необходимо заканчивать этот абсурдный в нынешней ситуации водевиль Адель, который продолжаться может целую бесконечность.***
– И вы думаете на компанию Цефидара? – Вики любопытно продолжает свой допрос, не прекращая ёрзать на кровати. Спать уже не хочется, тем более, что Мими успела заварить им чай, и ещё теплая кружка приятно грела ладони. – Все, кто в глаза не долбится, подумает на его компанию, – Ади расстегивает верхние пуговицы рубашки – от выпитого чая бросило в жар, и испарина пота проступила на лбу. – И что будет? – Уже зависит от того, что решит Совет, – Сэми отвечает Вики, пожимает плечами. – Асмодей в Совете… Думаешь, он расскажет тебе? – ангел поворачивается к Ади, внимательно смотрит на него, отмечая какую-то внезапную растерянность на лице демона, его мрачное выражение и блеск в глазах, словно тот что-то понял, до чего-то додумался, что-то вспомнил. – Что с тобой? – Ади поднимается с кровати, нервно поправляет воротник белой рубашки, с растерянной задумчивостью не сводя взгляда с одной точки. – Ты куда? – Пойду… к Асмодею. Спрошу, что решили, – отмахивается, чешет голову, а потом кивает головой, но кивает будто сам себе, в чём-то себя убеждая, и, больше ничего не сказав, уходит из комнаты. – Чего это с ним? – Вики с непониманием смотрит на закрытую дверь, моргает, а потом качает головой. – Если… если вы думаете на Хабориса, если он виноват... – переводит взгляд на ребят. – Почему тогда никто не принимал попыток остановить его раньше? Закрыть доступ к Чаше или что-нибудь такое. Мими, вновь качнув ногой, задумчиво хмыкает: – А это интересный вопрос…***
– Кто ведёт дело? – Люцифер спрашивает строго, не оставляет доступа для ёрничества Адель. – Ангелы. – Чего?! – Кимейес вновь вспыхивает, вновь вскидывает руки, принимаясь ходить из стороны в сторону. – А тебя нахрена привели? – Асмодей хмурится. – Откуда мне знать? Сказали, что нужно. Убили демона, поэтому им нужен кто-то со стороны демонов в комиссии по расследованию. Но Геральд сказал, что возьмёт эту роль на себя. – Что ты им сообщила? – Люцифер наклоняется к столу, складывает руки на столешнице. – Пока что почти ничего. Зависит от того, что мы решим, – Адель задумывается, закусывает губу, но скрывая противоречие, отгоняет расхождение собственных мыслей кивком головы. – Я считаю, что мы не должны выдвигать обвинения Хаборису. Доказательств никаких нет. Я скажу, что ничего не почувствовала. Комиссия только рада будет избавиться от меня. На секунду все затихли. Асмодей уставился в листок перед собой. Кимейес тихо мерил комнату шагами. Адель же с мрачным выжиданием смотрела на всех троих. Дьявол, осмысляя происходящее, смотрел в одну точку на столе, но поднял голову: – Что скажите? – Я против, – Кимейес остановился за спиной Асмодея. – Ну конечно… – Адель потупила взгляд, хмуро рассматривая собственные ноги. – Просто будь добра – объясни, почему мы должны молчать, когда убили кого-то из нашей фракции? – Ким нервным до въедливости голосом чуть ли не вскрикнул с каким-то укором. – Потому что это обернётся против нас, когда мы не имеем к этому никакого отношения! – вспылила, вскакивая из-за стола и сжимая ладони в кулаки, стул со скрипящим резким звуком отъехал в сторону. – Мы не виноваты, что у Хабориса в очередной раз поехала крыша! Никто из демонов в этом не виноват! – отошла от стола, начала также задумчиво ходить из стороны в сторону, нервно чеша шею. – Тем более, что произошло кое-что похуже, чем убийство Цефидара.*** Soundtrack Joep Beving – 432
«Безмозглый идиот! Кретин! – Ади яростно пересекает коридор за коридором, чуть ли волосы не выдирая с головы. – О, нет, не церемонься сам с собой! Просто признай, ты – конченный долбоёб! – не может сдержать себя в руках, с досадой бьёт стену кулаком. – Настоящий мудила! Почему, просто почему нельзя было додуматься до этого раньше? Вот блядь… вот, блядь, сраный ответ на все твои ёбанные вопросы! Где твои мозги, Адиэль? Где ты их просрал? В какую чёрную дыру их засосало? Всё было так просто… Всё это время всё было так просто!» Останавливается, мрачно рассматривая до блеска начищенные туфли, готовый выть от осознания собственной бездарности. За всё это время, замученный депрессией, без сил валяющийся на кровати, когда силы находились только на то, чтобы считать пустые бутылки из-под глифта, ответ всегда находился рядом. Ответ всегда был в стенах этой проклятой школы. И до него всегда было, как рукой подать. Но он в упор его не видел. Видел всё на свете: и мучения Сэми, и его негодование, и его безмерную жалость к демону, когда сам ангел упорно пытался бороться с внутренней мятежностью, ведь ему тоже пришлось нелегко; Ади видел всё на свете, кроме необходимого ответа, о котором знал, но забыл. Так глупо забыл, что никаких оправданий самому себе не находилось. Остановился прямо за поворотом, даже не зная, что его ожидает за углом, но призрачная надежда на что-то была. Хотя бы попытаться проверить и узнать – вдруг повезёт, и там сейчас никого нет. «Интересно… – щурится, внимательно осматривая залитую розоватым светом, клонящемуся к закату, лужайку, на которой, к удивлению, никого не оказывается. – Цефи убили, а на Чашу всё равно всем насрать. Даже не можете поставить какого-нибудь сраного ангела для охраны. Что ж… мне и на руку!» Срывается с места, быстро приближаясь к заветной двери, где, ко всей и так имеющейся неразберихе, больше не сияет голубая капля. Она потрескалась и потухла, серой выпуклостью выделяясь на коричневом дереве. Ади бегло смотрит на неё, хмурится на секунду, но от нетерпения открывает дверь. Разгадка всей суматохи, причины его депрессии, причины потери ментальной способности, причины этих дурацких тревожных сновидений его возлюбленного, от которых Ади сам не мог спать по ночам, вот она – перед ним – в Чаше. Ведь Чаша пророков всегда была рядом, всегда могла ответить на его вопросы, всегда могла позволить заглянуть ему в будущее, чтобы всё узнать. И почему до этого додумался Хаборис, но не додумался он сам? Почему какому-то сумасшедшему, чванному демону пришло в голову использовать старинный артефакт, как ему вздумается, а Ади нет? Обводит взглядом мрачный зал, недовольно морща нос. Металлический въедливый запах крови витает в воздухе, неприятно давя на обоняние. Никогда здесь не был, но точно знал – что-то изменилось. По слухам, от Чаши всегда исходило голубоватое сияние, освещающее пространство, и голубая дымка должна стелиться по полу, а тут что-то странное… Ничего нет. Ни света, ни сияния, ни дымки, только полностью погружённый в непроглядную темноту и гробовую тишину зал. Ади щёлкает пальцами, пытается сдержаться, чтобы появившаяся энергия света не трансформировалась в свою первоначальную форму взрыва, чтобы только этот маленький шарик света, зависающий над его рыжей макушкой, освещал тёмный зал. Подходит ближе к Чаше, больше морщится, видя, что стенки той запачканы бордовой кровью. Склоняется над ней, водит нетерпеливым взглядом по воде, что в темноте кажется грязно-бордовой. В голове проскальзывает тревожность, что что-то определённо не так, сжимает каменные края Чаши пальцами, вскидывает голову к белому шарику света, опускает, сталкиваясь взглядом с собственной тенью, отражающейся на воде. Беспокойно переминается с ноги на ногу, готовясь встретиться лицом к лицу со своим будущим, набирает побольше кислорода в лёгкие и ныряет. Замирает в воде, открывает глаза. Слизистую обжигает, горло спирает и тошнить начинает от этой воды, смешанной с кровью. Выжидает, не позволяет себе сомкнуть веки, но вода проникает в нос, разливаясь по носоглотке. Уже начинает мотать головой, но ничего не видит впереди… никакого будущего, только серые стены Чаши, да бордовое грязное марево. Сдерживать дыхание сложнее, организму срочно нужен свежий глоток воздуха. И терпеть уже невозможно, но Ади старается. Старается разглядеть в этой грязной воде хотя бы отголосок своей будущей жизни, напрягается, чувствует, как энергия света в зале не сдерживается, взрывается, огненной вспышкой озаряя пространство, но ничего не происходит. Одни пустые стены и грязно-бордовая вода. Неприятный привкус демонской крови. Опустошённая от магии Чаша и жжение в глазах. Спёртое дыхание и боль, появившаяся в груди, которую невозможно терпеть и игнорировать. Она прожигает и тянется, она разливается по лёгким, она словно проникает в каждую клетку тела, смешивает его собственную кровь с чужой и мёртвой. Не выдерживает, выныривает, глотая жадно воздух, пытается стереть рукавом рубашки противную воду с лица. Мотает головой, стряхивая с волос капли воды, а после с неверием смотрит перед собой, никак не понимая, почему ничего не получилось, и бьёт от гневной досады по воде кулаком. Совершенно точно знал, что она всегда показывает прошлое и будущее. Должна показывать. – Почему… – сбивается, переводя дыхание, и после вновь смотрит на воду с полным негодованием в мрачных зелёных глазах. – Что за херня?***
Адель вздрагивает, отворачивается от испытующих взглядов демонов, закусывает ноготь большого пальца, хмуро смотря себе под ноги, несдержанно стуча каблуком по полу, будто решаясь на что-то. Делая глубокий вздох, разворачивается к затихшим демонам, что так и непрерывно смотрели на неё с особой пытливостью. – Чаша пропала. – Чего?! – Асмодей удивлённо приподнимает брови, округляя глаза. – Её там нет. То, что стоит в зале – подделка. Кто-то её украл. – Как её можно украсть? Что за бред? – Асмодей всё также удивлённо качает головой. – Понятия не имею, – Адель пожимает плечами, но отмахивается. – Это факт. По форме – такая же, но вот слёз пророков там нет. Либо украли их, либо украли полностью саму Чашу, я не успела понять. – Без самой Чаши слёзы бесполезны. Их нельзя использовать отдельно от неё, – Люцифер поворачивает голову вбок, тихо о чём-то размышляя. – Ангелы знают? – Они не слепые. Конечно, знают, – Адель подходит к столу, опираясь руками на спинку стула. Замолкает, как и все, перекручивает кольцо с синим камнем на правой руке пальцами. – Чушь какая-то… – Кимейес запускает пятерню себе в каштановые кудри, поднимает голову к потолку, замирая на месте. – И что нам с неё? Какая вообще разница? – Асмодей нервно стучит ручкой о столешницу. – Это тоже Хаборис сделал? – Навряд ли он смог бы сделать это сам, – Адель качает задумчиво качает головой. – Но ему могли помочь, и если ему помогли… – Если ему помогли, мы тем более не можем ни о чём рассказать ангелам, – Люцифер отрывается от размышлений, перебивая демоницу. – Нас лишили права охранять Чашу уже давно. Если Хаборис виноват не только в убийстве, но и в краже Чаши, нам устроят полный разнос и опять во всём обвинят. Ангелы никогда не признают свою ошибку.***
Вики, не веря собственным ушам, переводит взгляд с Сэми на Мими. Сэми сидит отстранённо и безучастно, чуть сгорбившись. Мими перестаёт игриво качать ногой. И оба они погружены в какие-то слишком мрачные думы. Ангел и демоница уже всё поняли, уже заведомо знают решение Совета и авансом видят разрешение наказания убийцы. – То есть… вы хотите сказать, что даже если все будут знать, что это Хаборис убил Цефидара, никто не будет об этом сообщать и ему ничего не сделают? – Вики с удивлением рассматривает по очереди каждого из ребят с явным недоумением. – Да… – Мими кивает головой. – Получается, что так. Демонам это не выгодно – влетит всем, а ангелы не признают своего прокола. – Почему? – Потому что это будет подтверждением того, что ангелы жестоки, – выдаёт Сэми, ещё больше сгорбившись, смотрит пустым взглядом в пол, и голубые глаза его мрачнеют, становятся призрачно-серыми, и такая непривычная его молодому лицу морщинка закрадывается на лбу. – Это так, да. В прошлый раз, когда Уран чуть не сошёл с ума, обвинили во всём демонов, хотя виноваты были все. Ангелы выставили демонов врагами народа, перекинули на них все стрелки, и в этот раз история может повториться. Только и ангелы не будут расследовать убийство. – Потому что за охрану Чаши отвечали они, – Мими ставит ноги на пол, расправляет спину. – Если ангелы не доглядели за залом, и Хаборис смог убить Цефидара именно там – вина целиком и полностью лежит на ангелах. – А мы никогда не сможем в этом признаться, – Сэми хмуро качает головой и смотрит на Вики, с читающимся стыдом в безжизненных серых глазах.***
– То есть мы будем скрывать правду, зная, кто это сделал? – Кимейес смотрит на демонов, негодуя. И они знают, насколько ему сейчас тяжело, Кимейес всегда был мерилом справедливости, Кимейес всегда был за правду, Кимейес никогда не терпел лжи в решениях Совета. – А он проницателен! Вы на него посмотрите – какая острота ума! – и сопереживать чувству возмущения готовы многие, кроме Адель, которая только язвительно фыркает. – Ладно, я согласен, я идиот. Не надо было брать её в Совет. – Наконец ты это понял! – Асмодей восклицает. – Прекращайте. Особенно ты, – Люцифер с уже воспалёнными спокойствием и хладнокровностью пытается усмирить демонов, выделяя Адель. – Молчок! – демоница поднимает примирительно руки. – Я в любом случае против. – Кто бы сомневался… – Адель бурчит себе под нос. Решение могло приняться и без Кимейеса, но мнение всех необходимо учитывать и прислушиваться к нему, и это правило никто из членов Совета никогда не игнорировал. – Я не сомневался! Ким, – Асмодей поворачивается к нему, готовый съязвить, – тебя какая-нибудь Фемида за жопу укусила? Или что это с тобой? – Я не понятно выразился? – Люцифер, переполненный напускным спокойствием, начинает напрягаться, алые глаза искрятся от злости, скулы очерчиваются на его грозном лице. – Слушаюсь и повинуюсь, босс, – Асмодей отшучивается, отворачивается от Кимейеса. – У большинства всё равно другое мнение, Ким. Так что… да. Будем молчать. Это ради нашей же безопасности. Ким, – Люцифер смотрит на него серьёзно, – ты прекрасно знаешь, что демонов притесняют в угоду ангелам. Не будем давать им новый повод. Из-за сумасбродства Хабориса мы не можем поставить всю фракцию под удар. Полагаю, смерть Цефидара – не результат случайного всплеска гнева. Но мы вынуждены скрыть правду, ради благополучия всех остальных демонов, которые не имеют к этому никакого отношения. Промолчим и самостоятельно выясним, что произошло и куда могла пропасть Чаша.***
Они поужинали. Когда за окном начало смеркаться, а Сэми поспешил уйти к себе в комнату, в животе у Вики заурчало. Она хотела спать, но даже если не брать в расчёт голод, уснуть бы не смогла – большое количество информации переваривалось слишком медленно и слишком ощутимо, чтобы уснуть. Мими позволила обдумать ей всё в тишине, и пока они вдвоем шли до столовой, одна понурила голову, другая пристально и удивлённо всех рассматривала. Получалось, что нарисованный до этого такой продуманный небесный мир оказался полон лжи. Получалось, что все бессмертные, попадающиеся им по пути в жёлтых от света коридорах, обо всём знали. Получалось, что убийца окажется безнаказанным, и этому будут потакать абсолютно все. И пока эти мысли доходили в голову Вики, она лениво ковырялась вилкой в листьях салата под аккомпанемент молчания сидящей рядом демоницы. Посмотрела на неё, на её такие же ленивые размазывания по тарелке какого-то рагу, и поняла, что есть больше не может, и что ей… Тошно. Впервые не из-за своего состояния, а из-за происходящего вокруг. Идеальный мир, созданный хрупкими кирпичиками на уроках Селины, разрушался так быстро и стремительно, словно стоял не на многовековом фундаменте, точно он – калька, детская поделка, пустышка, спрятанная за ярким картоном. И от этого было так невыносимо тяжело, а кто-то за их спинами даже звучно хохотал, рассекая своим лёгким смехом эту безжизненную тишину и транс мыслей Вики. Мими исчезла на балконе, стоило им только зайти в комнату. Её полумрак, отсутствие света и пробивающееся сквозь тонкие шторы лунное полупрозрачное сияние отчего-то отогнали весь сон.Soundtrack Arvo Pärt, Alexander Malter – Für Alina - Reprise
Вики опускается на кровать, подбирает ноги под себя. Тишина давит, невесомый запах сигаретного дыма проникает в комнату. Хочет найти оправдание происходящему, но никак не может. Не может зацепиться хоть за что-нибудь. То ли слишком мало знает, то ли вообще никогда не задумывалась об этом ранее. Первый раз её разрывает изнутри не от собственной бури, а от того, что было за пределами её понимания. «Слишком сложно, и Цефидар…» – взглядом зацепляется за собственное платье, лежащее на стуле рядом с кроватью. «Цефидар! Он ведь пытался что-то сказать» – достаёт пузырек со странной чёрной жидкостью, крутит в руках, совсем не понимая, что это такое. «Может Мими знает?» – уже спешит на балкон следом за ней, но вовремя себя одёргивает – а стоит ли вообще посвящать в это демоницу? Задумывается, но тут же сбивается с толку тихими всхлипываниями. – Мими? – наспех засовывает пузырек в карман джинсов и выходит на балкон. – Что с тобой? – Мими сидит в кресле, притянув к груди колени. Поворачивает к ней лицо, белоснежная кожа на котором в таком свете становится ещё бледнее, шмыгает носом, и Вики замечает, как медленно по её щекам скатываются капли слёз. – Я... Всё нормально, – Мими отмахивается, отворачивается, вытирает тыльной стороной ладони щёки. – Правда, всё нормально… Не нужно… – Вики уже опускается в соседнее кресло, с успокаивающим интересом заглядывая в её серые глаза и чуть касаясь чёрных волос ладонью. – Ты так расстроилась из-за произошедшего? – Не надо, перестань, – Мими уворачивается от её ласк. – Нет, я не… – сбивается, глубоко вздохнув. – Всё всегда так и происходит… – качает головой, поджав губы. И Вики видит, как Мими вновь пытается заглушить в себе слёзы, читает в хмурых печальных глазах её боль, но не понимает причину, словно смотрит в приоткрытую дверь, но совсем не разбирает, что за её пределами. – Что случилось? – Они всегда так поступают. Всегда делают это, всегда так нечестно всё происходит, – Мими вновь мотает головой, не смотря на непризнанную. – Даже на этой вашей Земле есть честные суды, – фыркает с явной неприязнью. – Я бы не сказала, – Вики пытается ей улыбнуться, хочет успокоить, но действует осторожно, секундой назад осознав, что совершенно её не знает, а после вспомнила, что Мими выходит на балкон каждую ночь, проводя на улице по нескольку часов. – Это не из-за Цефидара, да? Я заметила, что ты… – Оставим этот разговор, – Мими резко выпрямляет спину, нервно берёт пачку сигарет со столика перед креслом и закуривает, жадно вдыхая сигаретный дым. – Мы друг другу никто, я не обязана тут перед тобой… – смотрит на Вики с таким холодом в глазах, что у непризнанной внутри всё замирает от правильности её слов – жестоких, но чертовски правильных, – душу открывать. Вики не двигается. Смотрит в её серые безжизненные глаза, на строго опущенные уголки губ, видит невидимую стену между ними и опускает голову, горько усмехаясь, признавая правоту слов демоницы. И вместе с тем не хочет, чтобы так было. Вспоминает Пат. Близкая подруга, с которой они шли рука об руку и дошли, кажется, до самой смерти. А теперь, спустя месяц нахождения на небесах, осознаёт, насколько она одинока, и от этой мысли плечи дёргаются от холода снаружи и внутри. – Я бы не хотела, чтобы мы были друг другу… Ну, никем. – Разве тебе есть какое-то дело? – Мими фыркает, чуть косится на неё. – У тебя свои проблемы, у меня свои. Мне не нужны утешения и друзья. Я тут одна, и больше мне нет ни в ком необходимости, Вики Уокер. Так всегда было, и так всегда будет, – говорит строго и прямо, прерываясь на сигарету, с каждым словом всё больше закапывая любую надежду на их сближение. – А Ади и Сэми? Они тоже не твои друзья? – Вики поднимает на неё голову, всё ещё тая внутри какую-то призрачную надежду, но смотрит с такой же отстранённостью, какая читается в глазах напротив, и понимает, что лучше от такого разговора не станет никому. Мими её не понимает. Удивлённо хмурится, от такой наглости округляя глаза. Свалилась с Земли, страдает сама и лезет к другим. Злится. И больше от осознания того, что непризнанная решает вывести её на откровения. – Что ты хочешь? Чего ты добиваешься? Я же обо всём только что сказала! – Мими резко вскакивает с кресла, взирает с яростью на понуренную голову Уокер. Она ведь специально заводит такой разговор, специально делает такое жалостливое лицо, совсем не понимая, о чём просит. – Что ты хочешь знать, Вики Уокер?! – останавливается, нависая над ней, но не может остановиться в гневе. – Как моего отца упекли в тюрьму ни за что? Как мы с мамой лишились самого близкого и родного в нашей жизни? Как мы не можем даже найти грёбанное дело, по которому его туда посадили? Как никто не желает нам помогать? Как меня игнорируют все кругом? – развела руками в сторону, горько усмехаясь, уже не контролируя своих злых слёз. – Это ты хочешь знать? Вики не смотрела на неё. Не могла. Чувствовала, как та напряжена, как тяжело поднимается её грудь от частого дыхания, как в серых глазах загорелась красная вспышка гнева. Но чувствовала её отчаяние и боль, чувствовала её состояние. И понимала его. Понимала теперь её отстраненность, её утреннее удивление, её странные перемены в настроении. Но не могла пойти на уступки, не могла допустить того, чтобы её обвиняли в чужой слабости и попытке помочь. – Если ты думаешь, что я ничего не знаю о несправедливости, то открой глаза пошире и посмотри на меня, – вторя её грубому тону, проговорила, покачав головой. – Нам всем одинаково хреново, Мими. Демоница также резко отвернулась и притихла. Молчаливо разглядывала горизонт перед собой, окутанный сумерками и лунным светом. Понимает, что вспылила зря, что вины Уокер ни в чём нет, что она бывший человек, которому доступно сострадание, непривычное для Верхнего мира. И не могла её более обвинять, потому что знала, что у непризнанной в жизни не лучшие времена, знала, что та не может принять свою смерть и что страдает ночами от каких-то сновидений. И в те моменты, когда ночная прохлада успокаивала Мими, когда сигарета выкуривалась одна за одной, Мими слышала, как Вики кричит во сне. И знала, что то, о чём она говорит – правда. Им всем одинаково плохо. – Папа ничего никому не сделал, – тихо выдыхает, говоря надломленным голосом. – Не переходил никому дорогу. Мы не поняли, что случилось, и как это произошло. А нам никто не сказал. Он просто… Пуф… Испарился в один день. Исчез, будто его никогда не существовало. Это было четыре года назад, и с тех пор мы ничего о нём не знаем. Где он и как… Я только знаю, что он жив. Знала… – запинается, закусывая губу, напрочь давя подступающее к горлу давление. – Из-за связи. Но она такая еле ощутимая, что я уже не понимаю, а не придумала ли я его? Может быть его вообще никогда не существовало… Я разозлилась утром, но не на тебя. Я тоже пыталась попасть в тюрьму. Но мне не разрешили. Кимейес не помог, хоть у него и есть влияние в Аду, а Люцифер был занят. И я соврала, когда сказала, что ушла из Совета, потому что мне надоело, – поворачивается к Вики, которая молча слушает её, не отрывая взгляда от её спины. – Я ушла, потому что в Совете никто не попытался мне помочь. Они всегда так делают, всегда замалчивают проблемы, которые невыгодно решать. Вики смотрит на неё растерянно, слова не находятся, и вроде хочет сказать что-то, но демоница её перебивает. – Мне не нужно сочувствие. Я сама с этим справлюсь. Смотрит на непризнанную с прищуром, вдруг понимая, как её внезапно забавляет её растерянная реакция, как она не может придумать слова поддержки, сохраняя безмолвие. Так по-человечески простодушно, так правильно для самой Мими, которой всегда и была нужна такая реакция, такой тихий слушатель. Улыбнулась ей, по-доброму, без единого грамма злобы и недовольства. – Чего ты?.. – Вики запинается, видит улыбку на её лице и смущается. – Теперь ты. – Я? – Да, ты. Что у тебя произошло? – Мими усаживается на перила, упершись в них ладонями, снова игриво качает ногами. – Я знаю, что тебе снятся сны, когда это не может происходить без дара провидения, и я знаю, что у тебя его нет. Знаю, что у тебя вообще нет никакого дара, что тоже странно. Знаю, что на тебя не подействовала микстура, и теперь я ещё знаю, что ты… спускалась в тюрьму Сатаны. Мими оказалась наблюдательной и молчаливой, чтобы не сообщать того, что она замечает. Непризнанная хмыкает: вроде этого и хотела – сблизиться с соседкой. Качает головой, тяжело вздыхая. В любом случае, всё рано или поздно всплывает наружу. И рассказывает. Начиная со своей кончины, заканчивая Цефидаром и странной колбой. Рассказывает всё, не утаивая ни одной детали. И про тюрьму Сатаны, и про откровения Ади, и про Люцифера, и про причину того, почему он увёл её с собой сегодня днём. И чем больше Мими слушает, тем сильнее нахмуриваются её брови, и тем сильнее она мрачнеет. – А знаешь, что самое интересное? – Вики выдыхает, укладывая голову на спинку кресла. – Что? – Меня обвинили в её убийстве. Поверить не могу! Вот тебе и честный земной суд, – нервно ухмыляется, фыркая. – Мол я её убила и скрылась. Тела моего так и не нашли. – Так странно… – Мими сползает с перил, закусывает губу и хмурится. – Следствие же не может прерываться таким образом? – Нет. Я уже думаю, что… ну нет, это бред. – Что? Говори, – Мими подходит к ней, опускается в кресло и внимательно смотрит на Вики. – Может ли кто-то отсюда подстроить мою смерть? Я спускалась в ту пещеру, я знала ещё до этого, что моё тело пропало, оно ведь не могло испариться после моей смерти? Но умерла я точно там, но там пусто… Ничего не понимаю. Такая каша в голове. И со всем нужно разбираться: с Пат, со способностью, с воспоминаниями, с этим несчастным блоком и Цефидаром… А я не знаю даже, с чего начать, – устало вздыхает, задумчиво качает головой. – Совсем ни с чем не справляюсь. Даже с этой учёбой… – Нет, ты ошибаешься. Ты сильнее, чем тебе кажется. На тебя столько всего навалилось, твоя реакция нормальна, ты ничем не хуже других, – Мими берёт её нежно за руку, и хоть ладонь демоницы была холодной, жест этот согревает Вики. – И мы… мы тебе поможем. Я, Ади, Сэми. Я должна сказать, что зря не узнала о том, что с тобой происходит. Нас ведь и селят вместе только для того, чтобы мы помогали вам адаптироваться. Никудышная из меня соседка, – качает головой, усмехаясь, а Вики улыбается ей в ответ. – Цефидар… что он тебе передал? – А, да, – Вики достаёт из кармана колбу, передаёт Мими, которая принимается рассматривать его в лунном свете. – Ты знаешь, что это? Может, какое-то зелье? – Нет. Это не зелье. Похоже на слёзы, только вот… Странные они какие-то. Я видела слёзы в Чаше, они голубые, а эти… чёрные. – Может показать Дилитру? Он специалист по жидкостям. – Не стоит. Лучше пока сохранить и никому не говорить, – Мими отдаёт ей колбу. – Если вдруг Хаборис убил Цефидара не просто так – а я именно так и думаю – то рассказывать кому-то может быть опасно. Для начала надо выяснить, что это такое.