обещания

Эта операция была практически такой же, как и предыдущие: цель – база Гидры, задача – уничтожить, но им впервые предстояло сражение с таким количеством противников. Они понимали, что единственное, на что они способны – это выпустить военнопленных, а затем было необходимо бежать, отправляя гидровцев в ад фейерверками взрывов. С самого начала всё пошло немного не так, и, замешкавшись, они не смогли создать эффект неожиданности. Но отступать было поздно – взметая из под ног снег, команда ринулась в бой. В голове Баки Барнса каждую секунду звучали слова Питера: «Береги себя. Я тебя жду, помнишь?». Он знал, что сам Паркер где-то неподалёку и чувствовал, что должен сделать всё, лишь бы вернуться к нему в целости и сохранности. Джеймс метко снимал противников из любимой винтовки, раскидывая остальных прикладом, пока пробирался вглубь базы, где уже орудовал Стив. Как только они отперли двери решёток, даже дышать словно стало легче. Теперь у них было преимущество, ведь операция практически выполнена, а угроза для жизни стала куда менее острой. Пленные быстро сориентировались, похватав брошенное оружие мёртвых гидровцев, и Барнсу оставалось лишь активировать взрывное устройство. У выхода они столкнулись с Роджерсом, и тот последовал за другом, прикрывая его. Когда отсчёт времени пошёл, им следовало как можно быстрее убираться, но уже совсем рядом с местом, откуда можно было выбраться, на них напала группа солдат Гидры. Они всё же смогли раскидать противников, хоть тех и было больше, но успели сигануть в окно уже в самый последний момент. Пламя опалило их спины. Поморщившись от боли, пронзившей позвоночник во время падения и переката, Баки успел дёрнуть на себя Кэпа и вместе с ним ринуться к лесу. Они знали, что секунд через двадцать раздастся следующий взрыв, гораздо более мощный. Уже подобравшись к их временной стоянке, Барнс упал на колени, чувствуя, как горят лёгкие. Судя по звукам, от базы должны были остаться одни руины. До остальных друзья добрались уже спокойно. Среди команды и бывших военнопленных стоял громкий гвалт, многие сновали туда-сюда, кто-то же наоборот отдыхал, сидя на мёрзлой земле. Баки не пришлось долго высматривать того, кого он искал: кудрявая макушка виднелась среди немногих раненых. Несомненно, это был его Питер, но всегда такой мечтательный и воодушевлённый, теперь он был совершенно иным. Между бровей юноши пролегла глубокая складка, холодный взгляд карих глаз и поджатые губы говорили о его напряжённости. Вокруг творился полный хаос, а Паркер, игнорируя всё, продолжал спешно накладывать быстро пропитывающийся кровью бинт на чей-то бок, ловко орудуя кусками ткани. Джеймс замер. Кажется, он не успел и заметить, как они оба изменились. Весёлый повеса Баки Барнс и жизнерадостный студент Питер Паркер остались в прошлом, уступив место самым сильным сторонам их личностей. Да, война умела переставлять фигуры на шахматной доске человеческого сознания, что уж тут сказать. Питер поднял голову, лишь когда рана была полностью закрыта, а кровь перестала хлестать алым ручьем. Казалось,он словно вынырнул из-под воды, потому что жёсткость в его взгляде резко сменилась усталостью и беспокойством. Юноша покрутил головой, всматриваясь вдаль, сказал что-то прошедшей мимо медсестре и тяжело вздохнул, массируя виски пальцами. - Не меня высматриваешь? – Баки заставил юного медика обратить на себя внимание, и тот мгновенно расслабился, опуская напряжённые плечи. - Кого же ещё, mon amour, - Паркер устало улыбнулся. – Пойдём, осмотрю тебя. Уже вечером, находясь на одной из баз американских войск, Питер снова возился с Баки, который получил несколько ожогов, множество царапин и ушибов. Юноша был мрачен. В дороге Стив показал им добытые на базе Гидры документы, где была информация о том, что доктор Арним Зола – один из главных исследователей Гидры, - будет находиться в поезде, где его можно будет перехватить. План Роджерса был безумным, но в итоге через пару дней им предстояло отправиться в горы, чтобы совершить опаснейший трюк. Паркер молча растирал по спине Джеймса мазь с резким запахом, время от времени нежно касаясь губами неповреждённой кожи. Тишина, зависшая в маленькой комнатке, какую дали каждому, была напряжённой. - Джей, - Барнс знал, что Питер всё же заговорит. – Ты же знаешь, что это очень опасно? Голос юноши был тихим, подрагивающим. Именно таким он задевал все самые тонкие струны души своего возлюбленного, сам того не ведая. - Знаю, Питер. Но ты же понимаешь, я не отступлю. - Да, понимаю, - из груди Паркера вырвался тяжёлый вздох. – Сегодня я впервые подумал, что каждый из нас может умереть в любой момент. Раз – и нет человека. Как будто так было всегда. - Так не бывает, солнце. Мы все оставляем свой отпечаток на людях и будем всегда жить в чьей-то памяти. Наши лица останутся на фотокарточках, а голоса, слова, чувства – всё это обязательно кто-нибудь сохранит глубоко в душе. - Я боюсь за тебя, Джеймс. - Я понимаю, Питер, и прости меня за то, что приходится. - Ты не виноват. Смерть протягивает ручонки к каждому из нас. Питер отложил тюбик с мазью и подал Баки рубашку, прежде ещё раз проведя пальцами по его груди. Юноша отвернулся, смотря маленькое мутное окошко, пока Барнс не подошёл к нему сзади. - Я вернусь живым, - он мягко погладил тонкую шею Питера, ощущая, как юноша подставляется под прикосновение. - Спасибо, - раздалось в ответ едва слышно. - Считай это моим обещанием, - Баки запустил руку под одежду, нащупывая металлические пластинки, и снял с шеи цепочку, вкладывая в ладонь Питера. - Нет, Джеймс, возьми обратно. Ты обязан их носить, - Паркер резко обернулся, протягивая ему жетоны. - Пусть это будет гарантией того, что они мне не понадобятся*, - улыбнулся Барнс, сжимая своей рукой пальцы Питера, в ответ на что юноша порывисто поцеловал его в губы.

***

Следующая ночь была последней перед тем, как Джеймс, Стив и команда отправились в Альпы. Питер никогда больше не сможет выкинуть из головы, как Баки был весел и спокоен перед полётом, как долго целовал его на прощание, а при всех прижал его ладонь к своему сердцу, шепнув, что всё будет хорошо. А через пятнадцать часов из самолёта вышел потерянный, убитый горечью Стив. Сказав, что Баки погиб. Упал в пропасть, и даже тело не было найдено. У Питера Паркера подкосились ноги. «Сегодня я впервые подумал, что каждый из нас может умереть в любой момент. Раз – и нет человека. Как будто так было всегда». Он упал коленями в до боли холодный снег и закрыл лицо руками. Да, Джеймсу не понадобились жетоны, он ведь просто исчез. И даже в документах будет числиться как пропавший без вести. Теперь его сердце точно разлетелось вдребезги. Питер смутно помнил, что помог подняться ему тогда Стив. Стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра, а двое мужчин, не в силах сдерживать слёзы, смотрели друг на друга, разделяя ужасную боль потери близкого человека. Пегги увела их тогда, но Питер уже ничего не воспринимал. В голове стояло лишь одно: Джеймс мёртв. Мёртв… Вслушайтесь в это слово. Оно напоминает точку в финале человеческой жизни, поставленную так небрежно, безжалостно, с размаху. После стольких лет от человека остаётся только это холодное «мёртв», и когда-то вся память сводится лишь к одному слову. Питер почувствовал настоящие мучения гораздо позже, когда ночью его поразило пониманием. Грудь словно сдавило тисками, и юноша не мог сделать ни вдоха, ни выдоха, пока лицо окропляла солёная, едкая жидкость. Хотелось закричать, но Паркер не был в силах издать ни звука. Когда сумасшедший пульс пришёл в норму, он тут же впал в беспокойный сон, забывшись. Вся последующая череда событий отвлекала Питера, который стал тенью самого себя. Сначала финальная миссия по ликвидации Гидры, в которой юноша тоже участвовал, попросив об этом Кэпа, который лишь понимающе кивнул, протягивая ему автомат. Затем исчезновение Стива и бессонные ночи мониторинга всех возможных средств связи вместе с несчастной Пег. В итоге, возвращение к роли скромного военного врача в наступлении на немецкие войска. Паркера считали сумасшедшим. Все, кто встречал его, видели несчастного, жёсткого молодого человека с огромными синяками под глазами, который вытаскивал раненых из самого пекла и лез под град пуль без капли страха. Он всё так же прекрасно выполнял свою работу, и рука его ни разу не дрожала, даже держа скальпель. Никто не был удивлён, когда его увезли с четырьмя пулевыми. Удивились лишь врачи, увидев, что к моменту прибытия в госпиталь раны уже начали затягиваться. Тогда он и увидел Пегги Картер впервые за два месяца. Она сочувственно качала головой, видя безжизненный взгляд юноши, расспрашивала о самочувствии, а затем предложила работу с Говардом Старком. Мог ли Питер отказаться? Вряд ли. Так он оказался в лаборатории Старка, где поначалу был просто помощником, а вскоре стал и другом гения, вместе с которым они изобретали совершенно изумительные вещи. Именно тогда у Питера впервые хватило сил открыть жестяную коробочку с фотокарточками, что хранилась у него ещё с 1941-го, всегда лежа в кармане на груди, ближе к сердцу. Время, как бы то ни было противно, лечило. Лечила наука, в которую Питер погружался с головой. Лечила компания Говарда и Пег. Но образ, что стоял перед глазами все то время, оставался, и Питер дал себе клятву сохранить его в душе до конца жизни. Под накрахмаленными воротничками рубашек скрывалась цепочка с военными жетонами, а на безымянном пальце покоилось кольцо. Когда объявили победу, Питер впервые за четыре года поехал к родителям. Их дом в Питтсбурге совершенно не изменился, лишь деревья стали выше, а район – оживлённее. Мать плакала, увидев его на пороге. Паркер рассказал обо всём, что происходило с ним всё это время, и даже отец был растроган историей «своего мальчика». Когда, увидев кольцо, его спросили о том, почему он не сказал, что успел жениться, юноша лишь горестно усмехнулся и мотнул головой. Уезжал Питер почему-то полным душевного успокоения. Вокруг все были счастливы: конец этой разрушительной, безжалостной войны. Питер Паркер же не мог смириться с тем, каких жертв эта война стоила. В газетах рассказывали про храбрую команду Стива Роджерса, скорбя по Капитану и «его другу детства и боевому товарищу Джеймсу Барнсу», даже упоминали «отважного молодого санитара, сопровождавшего команду в их последних действиях», вот только никому не было дела до того, какие незримые чудовища иногда рвали на части душу Питера. Впрочем, ему тоже было всё равно. Его новые способности давали о себе знать, и время от времени юноша испытывал их «на прочность». Помимо всего, о чём он знал раньше, добавилась сильнейшая регенерация и странное предчувствие, дававшее знать, если что-то должно было пойти не так. Он стал носить очки с затемнёнными стёклами, чтобы глазам было комфортнее, но в остальном ему это ничем не мешало. Питер старался занимать практически всё время работой, зная, что стоит ему остаться наедине с собой, и его настигнут призраки прошлого. Жизнь была спокойной лишь с виду, на самом деле это напоминало охоту, где Паркер был вечно вынужден убегать от самого себя. Во сне же он был безоружен, а потому его частыми гостями стали панические атаки, морально истощающие его. Всё то время он искренне считал, что навоевался, но когда Говард создал ЩИТ, Питер стал одним из первых агентов, снова ступая на дорожку, с которой так давно сошёл. Спустя двадцать лет миссий, расследований и сражений он стал подопытным в эксперименте Старка по замораживанию человеческого тела на длительное время, но из-за нападения на самого Говарда, осуществлённого в тот момент, время внезапно стало слишком длительным. Его нашёл Ник Фьюри, осматривая заброшенную базу ЩИТ-а в 1997 году. Первыми словами их знакомства было: «Боже, ребёнок, как ты оказался в этом чёртовом холодильнике?».