***
Итак, впервые в жизни Тео нет никакого пути выбора. Это было правдой с тех пор, как он вернулся из Ада, но он провел эти первые недели, помогая Скотту и стае в борьбе с Призрачными Всадниками. Поэтому тот факт, что не было Докторов, не было абсолютно ничего, и никто ему не говорил, что делать, был принят только после того, как последняя битва была выиграна. То, что Тео правда помнит из всего того потока событий, помимо страха, что что-то пойдет не так, что Призрачные Всадники не собираются уходить, что Дуглас может их контролировать, так это то, что сказала Малия. «Он не часть стаи». Тео не просто не входит в стаю Скотта. На самом деле, он вообще ни в чем не участвует. Конечно, у него есть работа, но если он перестанет появляться в течение двух дней подряд, его босс просто решит, что тот уволился без предупреждения, вот и все. Он не ходит в школу, у него нет планов на колледж, потому что он никогда не думал об этом. Оглядываясь назад в прошлое, исследуя стаю Скотта, решая, как лучше всего втереться им в доверие, Тео не может не спросить себя: «а что после этого?», потому что, вспоминая, что произошло, становится чертовски очевидно, что никакого «после» не было. Докторам, конечно, было всегда все равно. Независимо от того, насколько успешным они его считали — и никогда на сто процентов, никогда без его неудач, без того, чтобы ему не приходилось доказывать это снова и снова — он всегда был просто инструментом на их пути получения Жеводанского Зверя. Сейчас Тео ничего не должен делать. Мысль должна быть окрыляющей, но вместо этого, засыпая на кровати впервые за долгое время, в месте, которое дал ему какой-то незнакомец, Тео чувствует себя потерянным. Итак, сказав своему боссу, что он болен, Тео проводит первые два дня в лофте Дерека, спит, смотрит Netflix и заказывает еду на вынос (он хочет готовить, теперь, когда у него наконец есть кухня, но прямо сейчас желание ничего не делать все же перевешивает). Дело не в том, что Тео проверяет окружающих. Нет совершенно никаких причин, чтобы кто-то ему писал или даже появлялся, и он это знает. И не похоже, что он особенно ожидает чего-то такого (или хочет, но это уже другой вопрос, который Тео не хочет решать). Однако, он знает, что он мог бы написать одному контакту в телефоне, попросить прийти. И Лиам придет. На самом деле Тео спит два дня, смотрит Netflix, получает еду на вынос и думает о Лиаме. И Тео понимает, что у него есть выбор: он может либо поговорить с Лиамом, либо отпустить его. Потому что это несправедливо, что Лиам ждет кого-то, кто никогда не придет. Поздно ночью, после первого дня полного безделья, сна на кровати с кучей свободного пространства вокруг него, где все пахло плесенью и пылью сильнее, чем от любого другого человека, Тео задается вопросом: может быть это и есть причина, почему Лиам больше не писал. Может, он надеется, что Тео останется в стороне без всякого принуждения. Он думает, что если Лиам пожалел, что поцеловал тебя в ответ? И проводит остаток ночи, тупо уставившись в потолок. Но дело в том, что они не просто два обычных парня, которые встретились в каком-то клубе, хорошо провели время и теперь выясняют, взаимны ли их чувства. И если их расписание позволяет им встречаться или по какой-то другой причине обычные подростки решают встречаться или не встречаться. Нет, они бывшие враги, а потом враги поневоле. Ладно, ну, во-первых, они были фальшивыми друзьями. Лиам сказал: «мы поговорим об этом позже», — думает Тео, во время своего марафона «Во все тяжкие». «Он поцеловал тебя в ответ», — думает Тео, поедая китайскую еду. А потом, на третью ночь в лофте Дерека, Тео, снова спящий на настоящей кровати, думает, что «я не хочу его отпускать». На третий день после того, как у него появилась настоящая крыша над головой, Тео встает, принимает душ, одевается в ту горстку одежды, которая у него еще осталась, идет в магазин и возвращается с таким количеством вещей, что ему приходится дважды ездить к своему пикапу и впервые в жизни печь блины. Пока ходил по магазинам, Тео купил себе маленький блокнот и пару ручек. И пока он жует первый блин — с шоколадной крошкой, потому что если вы собираетесь делать блины, то нужно делать это правильно — он открывает его и начинает писать. В основном это вопросы.Часть 2
31 января 2021 г. в 13:34
Прошло более двух недель после той схватки с охотниками Монро в больнице, и Лиам написал Тео только один раз.
«Надеюсь, что с тобой все в порядке».
Тео снимал блокировку с телефона и читал это сообщение много раз. Он все никак не мог ответить, хотя начинал пару раз. Но что именно он должен сказать?
Впервые за последнее время к Тео начинает подкрадываться осознание того, что он на самом деле не в порядке. Черт, он уже очень давно не в порядке. Хотя, он не совсем уверен, что значит быть в порядке или как достичь этого состояния.
Но Тео не трус. Он уже решил, что в ближайшее время не собирается уезжать из Бейкон-Хиллс, так что, вероятно, ему нужно постараться найти в этом городе свое место. Это не обязательно должно быть большое место, достаточно лишь маленького пространства для него. Он может быть просто… нормальным.
Только от одной мысли об этом слове у него скручивается живот, а пальцы сжимаются на руле пикапа. Он так долго пытался добиться успеха, запуганный мыслью о провале, чтобы теперь просто… отказаться от всего этого… это нелегко.
Но с другой стороны, снова придумывать план, чтобы добиться расположения Скотта и убить его во второй раз… это совершенно изматывает. И не заставляет его чувствовать себя лучше.
Так что это не то, чего он хочет. Уже нет. Поэтому он должен выяснить, чего он желает на самом деле.
И первое, что решил сделать Тео — найти способ жить в мире с другими сверхъестественными существами в Бейкон-Хиллс. И с не такими уж сверхъестественными, но совершенно точно способными превратить его жизнь в Ад, если они захотят.
Поэтому он оказывается здесь — припаркованный в паре домов от жилища МакКолла.
Тео делает глубокий вдох, прежде чем выйти из пикапа, читая сообщение Лиама в последний раз.
Уже стемнело, хотя было не так уж и поздно. Тем не менее, Тео чувствует себя немного расслабленно, замечая, что машины Мелиссы нет на подъездной дорожке.
Он стучит, зная, что Скотт уже понял, что он здесь. Будто он никогда не открыл бы дверь без того, чтобы Тео сам показал, что хочет поговорить.
— Привет, — говорит Скотт, открывая дверь и улыбаясь.
Это не самая его яркая улыбка, но и не фальшивая. Просто… вежливая. Возможно, дружелюбная, но такая как у кассира в кофейне. Ну, это намного лучше, чем улыбка, которая просто кричит: «ты убил меня, попал в Ад за это, потом вернулся, и сейчас мы просто притворяемся, что ничего не было».
Но дело в том, что Тео не хочет притворяться, будто ничего не было. Потому что это только усиливает его тревогу в ожидании того дня, когда карточный домик рухнет.
— Привет, — говорит он, засунув руки в карманы джинсов. — Я могу войти?
— Да, конечно. Я ужинал только что, может, хочешь чего-нибудь?
— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь, — отвечает Тео, выбрав именно это время и поев раньше. Этот разговор и так будет неловким, не хватало им еще жевать между словами.
Скотт делает шаг вперед, чтобы они могли войти, и закрывает дверь. Тео осматривается, не зная, куда себя деть, хотя дом МакКоллов ему хорошо знаком. Несколько вещей отличаются, например, диван. И ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что он сравнивает комнату, как она выглядит сейчас и как она была обставлена, когда он был ребенком. Он подавляет эти воспоминания.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает Скотт, и Тео чуть ли не смеется с его вежливости и гостеприимства. И это все для парня, который его убил. Но он отбрасывает эту мысль. Тео почти уверен, что он кажется уже не таким здравомыслящим парнем, как в свои лучшие времена.
— Я в порядке, — отвечает Тео, и Скотт кивает. Они все еще стоят: Тео посреди гостиной, а Скотт все еще у двери.
— Присаживайся, — говорит Скотт, указывая на диван, и Тео медленно садится. МакКолл усаживается справа от него, и им не приходится вытягивать шеи, чтобы видеть друг друга.
— Спасибо, — начинает Скотт… и это было последнее, что он ожидал.
— За что? — спрашивает Тео, искренне смущенный, но в то же время сбитый с толку. За что, черт возьми, Скотт его благодарит?
— За то, что отправился в больницу, защитил Лиама и мою маму.
Тео моргает, не зная, как ему следует ответить. Скотт уже говорил это в больнице, но тогда он чувствовал, будто это было… формально, наверное. Но сейчас это… это реально. Тео не знает, что сказать, и просто молчит, Скотт тоже ничего не говорит, просто смотрит на него. Хотя и не таким оценивающим взглядом, как Лидия. Скотт просто… смотрит и ждет ответа.
От этого желудок Тео скручивается, заставляя его вспомнить тот момент, когда он впервые вернулся в Бейкон-Хиллс. Как Скотт доверял ему и говорил то, что никто не знал, возможно, кроме Стайлза, и даже тогда…
Он чувствует вину, что было не совсем новым ощущением для него, с тех пор, как он вернулся из тюрьмы Перевертышей, но это определенно ему не нравилось. И к тому же, сейчас он с кем-то, кто может чувствовать его запах. Но Скотт, конечно, не упоминает об этом. Только его взгляд становится мягче, но это вся реакция на запах Тео.
— Это было самое меньшее, что я мог сделать, — наконец говорит Тео… это еще было мягко сказано. Есть ли что-то, что он может сделать, чтобы компенсировать убийство Скотта? Почему-то он даже не думает, что Скотт больше расстроен не из-за этого, а из-за того, что Тео предал его и, что более важно, пошел против его друзей, настроил их против него.
— И все же тебе не нужно было это делать, — говорит Скотт, — ты бы мог просто уйти.
Он даже не спрашивает, почему Тео остался, что очень мило с его стороны. Тео все равно не знает, что бы он ответил на этот вопрос. Отчасти он знает, почему остался (имя Лиама проносится в его голове почти в такт биению сердца), но есть и другие причины. Он не хочет зарываться в них слишком глубоко и, учитывая, как он продолжает избегать мыслей о Лиаме, это о чем-то говорит.
— Прости меня за все. За то, что лгал тебе, притворялся твоим другом, завоевал твое доверие, а потом убил тебя, — говорит Тео, не уклоняясь от всего того, что он сделал. Сделал со Скоттом. Список был бы намного длиннее, если бы он стал перечислять все свои грехи.
Скотт поначалу ничего не говорит, продолжая смотреть на Тео, который заставляет все свое тело быть максимально расслабленным. Его запах не меняется, сердцебиение продолжает замедляться.
— Ты хороший актер, возможно, даже лучше Питера, — наконец говорит Скотт. И это не то, что Тео ожидал. Он понимает, что Скотт имеет в виду Питера Хейла, с которым Тео не был знаком, но наслышан достаточно.
— Трудно поверить, что кто-то может так хорошо притворяться, — продолжает Скотт, и Тео снова моргает, не понимая, куда Скотт пытается завести этот разговор.
— Да, я притворялся, — наконец, выдавливает он.
— Все время? — спрашивает Скотт, и Тео хмурится.
— Это имеет значение? Я все равно предал тебя, — говорит Тео, и теперь это звучит немного раздраженно, потому что, что Скотт пытается сделать? Пытается найти что-то, что доказывает, что Тео тогда не был полным монстром? Или что он не полный идиот, раз доверяет ему?
— Помнишь, когда Хейден умирала, а Лиам сходил с ума, и ты сказал, что ему понадобится помощь? Ты сказал, что он влюблен, что это первая любовь. Ты спросил меня, помню ли я, какого это.
Тео медленно выдыхает.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — он чувствует себя не в своей тарелке. Да, он помнит тот разговор. В тот момент это показалось ему правильным, и он так и сказал. Все было так просто.
— У тебя когда-нибудь была первая любовь, Тео? — спрашивает Скотт, и он не выглядит отвращенным, будто задавая этот вопрос, он мог сам ответить: «ты монстр, как ты вообще мог кого-то любить?» Он выглядит… сочувствующим. Снова. Тео хочется вскочить и выбежать за дверь, но он заставляет себя остаться на месте и расслабляет пальцы на коленях.
— Почему ты спрашиваешь? — повторяет он, не зная, что ответить.
— Когда Ужасные Доктора убили Лукаса, я спросил их, почему. Они сказали, что его состояние было неудовлетворительным. Когда я во второй раз спросил, почему, они сказали…
— Провал, — обрывает Тео, не желая слышать, как Скотт произносит это слово.
— Я не думаю, что у тебя не было первой любви, только потому, что не было возможности. Просто ты десять лет боялся Докторов и жил так, как они хотели.
Сердце Тео грохочет в груди слишком быстро, и он знает это, но не может ничего сделать, чтобы остановить его.
— Я не был жертвой, — Тео с трудом выговаривает слова, уставившись между колен, не желая видеть лицо Скотта.
— Разве? — спрашивает Скотт, и Тео прерывисто вздыхает.
Они замолкают на несколько долгих минут. Тео пытается снова расслабиться, понимая, что он способен сделать это только тогда, когда сосредоточится на сердцебиении Скотта, на том, насколько оно сильное и спокойное.
— Ты не знаешь всего того, что я сделал, — наконец выдавливает Тео, все еще не поднимая глаз.
— А что было бы, если бы не сделал?
Тео ничего не может с собой поделать и вздрагивает. Он знал, что бы произошло, потому что однажды он сказал «нет» в самом начале. И даже когда он делал именно то, что они от него хотели, все равно приходили времена, когда они говорили ему, чтобы он залез на металлический стол, что им нужно провести тесты.
«Успех приходит из-за боли», — сказал ему однажды один из них, и это не должно было быть утешением, и им не было. Это было… а что это было?
«Рано или поздно физическая боль становится управляемой», — сказал Тео Доновану, прежде чем он убедил его пойти за Стайлзом, чтобы отомстить Стилински.
Руки Тео сжимают его колени. Либо так, либо пусть они трясутся, и он скорее будет выглядеть сердитым, чем испуганным или нервным.
— Я прощаю тебя, Тео, — говорит Скотт, и на этот раз Тео быстро поднимает голову.
— Что? — спрашивает он довольно глупо.
Скотт слегка улыбается ему.
— Я прощаю тебя за то, что ты убил меня. За то, что притворялся нашим другом, заставляя доверять тебе, а потом предал нас.
— Ты идиот, — тут же говорит Тео, уверенный, что в противном случае он просто… начнет плакать или еще что-нибудь.
— Я уже слышал это раньше, — говорит Скотт, безразлично пожимая плечами. Тео почти уверен, что все, кто называл его идиотом, рано или поздно оказывались неправы.
Тео открывает рот, но ничего не выходит, поэтому он снова закрывает его. Не то чтобы слова не были приятны на слух, но все же что-то есть… что-то не так. Как будто их недостаточно. Но Тео не имеет ни малейшего понятия, что, черт возьми, заставит его чувствовать себя лучше.
— Думаю, теперь тебе нужно постараться простить себя, — говорит Скотт, и Тео закрывает глаза.
Он знает, что выдает себя, знает, что слишком честен, что его стены рухнули, но он не может… не может заставить себя воздвигнуть их обратно. Прямо сейчас тот факт, что он не свернулся в клубок на диване Скотта, уже является довольно большим достижением.
— Кроме того, шериф сказал мне, что ты спишь в своем пикапе. Мне жаль, что я не пришел поговорить с тобой об этом раньше.
Тео открывает глаза и хмурится.
— Все нормально, — говорит он немного растерянно, потому что какое отношение его жизненная ситуация имеет к Скотту?
— Нет, это не так, — Скотт звучит так… Тео даже не знает. Как будто ему неприятно, что Тео думает, что спать в пикапе это нормально, и не потому что это стыдно, а потому что… это не то, что он заслуживает. Тео не знает, что с этим делать, поэтому ничего не делает.
— Я говорил с Дереком, он не против, чтобы ты остался в его лофте.
Тео моргает. Что?
— Я бы выделил тебе комнату здесь, но…
— Твоя мама убьет меня, — перебивает Тео, и Скотт хмурится, как будто тот только что сказал какую-то глупость.
— Нет, я думал, что тебе будет здесь неудобно.
— О, — говорит Тео и чувствует, как краснеет.
— Лофт немного пустой, но в нем есть кровать, кухня и ванная. И Дерек будет продолжать платить по счетам.
— Все в порядке, я могу…
— Он хочет это делать, — теперь настала очередь Скотта прерывать его.
Тео смотрит на него еще несколько минут. Он даже не встречался с Дереком Хейлом, а тот предлагает ему остаться у него в лофте? По-видимому, на неопределенное время? И никаких затрат?
Но он делает это не для незнакомца. Он делает это потому, что Скотт попросил. И Скотт попросил, потому что он не хочет, чтобы Тео жил в пикапе.
Тео чувствует, словно что-то застряло у него в горле.
Доброта. Вот что это такое. Он не помнит, когда последний раз думал об этом, или кто-то относился к нему таким образом.
— Спасибо, — наконец выдавливает он.
— Пожалуйста, — говорит Скотт и делает шаг, чтобы достать что-то из заднего кармана джинсов. Это ключ со сложенным листком бумаги. Он передает это все Тео.
— Вот ключ и адрес.
Тео держит их в руке немного неуверенно. Вот так просто?
— Я могу пойти с тобой, если хочешь. Или можешь идти один. В шкафах будут лежать простыни и полотенца.
Тео смотрит на ключ, просто чтобы скрыть выражение лица на несколько секунд. Тусоваться со Скоттом — не самое худшее, но это кажется слишком.
— Все в порядке, я могу один, — наконец говорит он. — Спасибо.
Скотт кивает и улыбается, вовсе не выглядя обиженным. Тео открывает рот, ничего не говоря, и снова закрывает. Но на этот раз не потому, что он не знает, что делать, а просто потому, что слова трудно произнести. Он уже извинился, его уже простили (и он все еще чувствует себя изумленным этим). Но спрашивать Скотта, хочет ли он потусоваться, внезапно, кажется слишком.
— Не за что, — говорит Скотт и звучит честно. Тео не знает, что делать и с этим, поэтому просто встает. Скотт поднимается следом. — Я уезжаю в колледж только через пару месяцев; собираюсь начать семестр позже. Так что, может быть, мы сможем как-нибудь потусоваться?
Он по-прежнему звучит искренне. Не то чтобы он был вежлив, но казалось, что это его правда интересует. Тео чуть не кричит ему в лицо, чувствуя непреодолимое желание схватить и встряхнуть его, спросить: «почему ты снова мне доверяешь?», но понимает, что не хочет знать ответ. И не потому что, как в случае с Лидией, всегда есть шанс, что это просто ловушка. Но потому что он совершенно уверен, что это не так, и что Скотт знает причину, по которой он остался, причину, по которой он все еще в Бейкон-Хиллс.
Не только ради Лиама, даже не ради шанса снова быть в стае. Но только потому, что просто не хочет быть один.
— Да, — наконец хрипит Тео, надеясь, что в его голосе не слышится небрежности.
— В любое время, — говорит Скотт, и это звучит как обещание. Тео кивает и, наконец, направляется к двери. Но прежде чем выйти, поворачивается к Скотту, который следует за ним, стоя всего в паре футов.
— Спасибо, — произносит он, оставляя, все как есть, учитывая, что список вещей, за которые он должен быть благодарен Скотту, продолжает расти.
— Не за что, — Скотт улыбается, и Тео наконец уходит.
Он не может удержаться, чтобы не сделать глубокий вдох, а затем медленно выдохнуть, зная, что Скотт, вероятно, слышал это, но заставляет себя не воспринимать это как пренебрежение, не представлять, как все это вернется ему в виде расплаты.
Тео идет к своему пикапу, садится и разворачивает листок бумаги. Сегодня нет никаких причин не спать в постели. Он хватает телефон, чтобы ввести адрес, явно не знакомый с тем районом. Не может удержаться, чтобы не прочитать сообщение Лиама еще раз.
Он вспоминает слова Скотта: «я не думаю, что у тебя была первая любовь, потому что у тебя не было шанса»… Может быть, над этим он тоже сможет поработать.
Сделав еще один глубокий вдох, Тео поворачивает ключ зажигания и отправляется в путь.
Что мне теперь делать?
Что я хочу сделать?
Что мне делать дальше?
Кто я?
Тео наконец-то смирился с тем, что действительно хочет сохранить Лиама в своей жизни. И не только его, но и вообще постараться быть достойным прощения Скотта, дружбы Лидии; он должен загладить свою вину.
Самое главное, Тео понимает, что бы он ни хотел сделать, с кем бы это ни было, — желание должно исходить от него, прежде всего.
Эта мысль действительно пугает его. Никто больше не дергает Тео за ниточки (даже если он не совсем принимает эту мысль, потому что отрезал их, он стал больше, чем хотели врачи, он дергал свои собственные ниточки и не был просто марионеткой). Но Тео никогда не был трусом. Поэтому он заканчивает есть блины, закрывает блокнот, встает, чистит зубы, берет куртку и выходит с лофта обратно к своему пикапу.
Затем он подъезжает к дому Лиама, стучит в дверь и впервые за семнадцать дней смотрит ему в лицо…
Примечания:
В следующей главе появление Лиама, как вы уже поняли. Будет интересно :)
Спасибо за прочтение, хорошего дня!