Останемся только мы с тобой

Если вы когда-нибудь были влюблены в человека, который не обращает на вас никакого внимания, по крайней мере, того, которого вам бы хотелось, или с которым вы максимально друзья и ничего более, то, вам, вероятно, знакомо то чувство иррациональной обиды, когда на ваш День Рождения этот человек поздравляет вас не совсем так, как хотелось бы. Ну или не поздравляет вовсе. Керри честно пытался игнорировать его присутствие и наслаждаться поздравлениями остальных участников группы. Денни улыбалась непривычно дружелюбно, склоняя голову к плечу и протягивая подарок. Было немного непривычно видеть её такой, обычно она могла отвесить пиздюлей любому, кто херит репетиции сильнее обычного. Генри, не переставая ржать, как идиот, панибратски хлопнул по спине, сказав, что сегодня вечером выпивка за его счёт. Нэн принесла небольшой тортик и его любимые кексы. А этот придурок так и сидел на их старом низеньком диванчике, закинув ноги на стол, и слишком довольно ухмыляясь про себя. Жаль, что из-за его долбанных солнечных очков, на которых отражался свет, нельзя было рассмотреть его глаза. Даже начинало казаться, что они у него такие же чёрные, как и это стекло, словно две трещинки в блядский Ад. А ему ещё вот с этим играть на сцене сегодня. — Давай, Кер, выступаем через пятнадцать минут. А потом идём праздновать, ладушки? — бодро рассказала план Нэнси, дожидаясь от именинника одобрительного кивка. — Ну и отлично тогда! Она кидает короткий, очень укоризненный взгляд на Джонни и уходит с Денни подготавливать всё, что ещё нужно для выступления. И, вероятно, где-то с этого момента всё пошло куда-то не туда. В любом случае, произошло совсем не то, чего мог бы ожидать Керри. Не прошло и минуты с ухода Нэнси, как Джонни, быстро докурив, словно подгоняемый чем-то, поднялся со своего насиженного места, направившись к Керу, мирно настраивавшему гитару. Тот немного дулся про себя, конечно, какое дело Сильверхэнду до простых смертных и их глупых праздников, но всё же хотелось бы услышать от него хотя бы короткое, суховатое «Поздравляю», как и раньше. Что сейчас-то не так? Что не так, выяснилось, когда рокербой, не церемонясь, плавно отобрал у него инструмент, и, пока Евродин не успел возмутиться и понять, что происходит, крепко сцапал его за шею, чуть наклонив вперёд и потащив куда-то с собой. — Эй! — только и смог возразить гитарист, упираясь и пытаясь отцепить от себя чужую руку, но, как бы то ни было, Джонни был ощутимо сильнее, даже если не брать в расчёт протез. — Да пусти ты, блять! На этот протест его только легонько дёрнули за волосы на затылке, наклонив голову вниз чуть сильнее и Керри решил, что, ладно, если этот мудак хочет каких-то разборок, он их, блять, получит. Его отпустили буквально через пару секунд, и, ввиду своей несдерживаемой злости гитарист не сразу заметил, что помещение, где они оказались, в ширину не больше двух с половиной метров. Тут совсем темно, а Джонни, приперев его одной рукой к стене, другой щёлкнул замком на двери. Очков на нём уже не было. — Да что ты… — успел прошипеть Керри, почти взбешенно скалясь и осекаясь, когда вдруг почувствовал сухую горячую ладонь на своём бедре. Под майкой. — Что ты, блять, делаешь? Если вопрос и прозвучал удивлённо, то у него хотя бы было на то право. — А что, не нравится? — самодовольно протянул рокер, и в его голосе прекрасно была слышна лёгкая издевка. Признаться, обычно он выражался куда грубее. — Если не нравится — я же не держу. Выход вот тут, прямо за дверью. У Евродина серьёзно мелькнула мысль просто свалить. Вероятно, мозг расценивал действия Джонни как его новую дурацкую игру, где победитель всегда один, а правила меняются по ходу прохождения и был как-то ожидаемо против, а может, он справедливо опасался того, к чему, очевидно, может клонить рокер, и хотел просто сбежать. Так или иначе в ответ Кер только хмуро покосился исподлобья на лидера их группы, недовольно поджимая губы. Чужие пальцы сильнее впились в кожу, подтягивая ближе, но гитарист упрямо отклонился назад, упираясь лопатками в холодную стену. — Ты же, блять, издеваешься просто, да, — протянул Керри, несогласно ёрзая и упираясь в грудь мужчины руками, правда, не очень сильно. — Если да, то это слишком жестокая шутка, даже для тебя. Джонни ехидно улыбнулся, кажется, слегка прищурившись. — В недотрогу играешь? То-то я всё думал, почему ты никогда откровенно не пытался затащить меня в постель. Хотел, может, чтобы я сам к тебе в штаны залез? Кер, растерявшись, поджал губы, отвернувшись и упрямо игнорируя руки Сильверхэнда, крепко сжимающие его бёдра. Ему явно не позволят так просто уйти отсюда, что бы он не говорил, и солист правда не знал, как к этому относиться. — Так я прав? — самовлюблённо протянул Джонни, наклоняясь ближе, чтобы легонько прикусить край чужого уха. — Хочешь строить из себя жертву? Так вот как ты себе это представлял? Что я просто возьму и, не спрашивая твоего мнения, нагну тебя, заламывая руки? Дышать стало слишком сложно, что, конечно, не мог не заметить Джонни. Возможно, грязные разговоры были его маленькой слабостью. Лидеру «Самурая» об этом знать было совершенно необязательно. — Прекрати, — выдавил Керри, продолжая настырно смотреть в сторону. —… Но, да, мне кажется, это было бы в твоём духе. Рокер хрипловато рассмеялся, с лёгким интересом задирая майку Керри, заставляя его возмущённо повернуться, глядя на чужие ладони, мнущие края ткани. — Так значит, ты у нас любишь плохих мальчиков? Которые могут сделать тебе больно? Евродин, зажмурившись, чтобы наверняка не наткнуться на тёмный, явно просто искрящийся сейчас самодовольством взгляд, стукнулся головой о стену, старательно концентрируясь на сбившемся дыхании. Руки Джонни на мгновение замерли и гитарист почти услышал, как его ухмылка становится шире. — Похоже я нашёл твою маленькую слабость, Кер. Что, пунктик на грязные разговоры? — он был таким непривычно спокойным, не агрессивным, всё ещё напыщенным ублюдком, но в то же время походил на довольного жизнью кота, что, казалось, это просто сон. Или, скорее, бред. — Иди нахер, — прошипел Керри, не открывая глаз. Возможно, он надеялся, что, если игнорировать проблему, она, рано или поздно, сама уйдёт. В случае с Сильверхэндом, вероятно, было бы скорее, конечно, «поздно». — Не будь таким грубым. Мне казалось, я уже приватизировал себе это место, — он снова укусил Керри за ухо, цепко хватая его пальцами за челюсть и наклоняя ближе к себе. — Ну, давай, открой глаза. Хочу полностью видеть все твои эмоции. Он мог этого и не делать. Но в знакомом голосе была некая достаточно повелительная нотка, которой словно хотелось подчиняться или даже которой он подчиняться привык. Поэтому гитарист, скрипя зубами, приоткрыл глаза, слегка затравленно глядя в кажущийся действительно чёрным взгляд напротив. Он даже почти залюбовался, когда Джонни, хитро щурясь, подтянул край майки к его губам. — Закуси, — сказал рокер, не прерывая зрительного контакта, словно гипнотизируя свою жертву, как удав кролика. Керри неуверенно поджал губы. — Давай, — прозвучало уже чуть грубее, раздражённее. Евродин, неловко отводя глаза, послушался, прикусывая ткань и теперь чётко чувствуя как дыхание, — то ли его самого, то ли Джонни, — приятно охлаждает его тёплую кожу. — Хороший мальчик, — фыркнул мужчина, ловя от солиста косой взгляд. Ему хотелось бы увидеть что-нибудь другое на этом знакомом, почти постоянно недовольном лице. Возможно, как закатываются глаза, и Джонни ещё не решил, будут они закатываться от удовольствия или от потери кислорода. Кто знает, какие у Керри там ещё кинки. Он не тратит времени на раздумья, просто, положив ладони на чужую поясницу и чувствуя исходящий от голой кожи почти-жар, кусает за ключицу, ещё не слишком сильно, зачем портить такой подарок спешкой. Кусает и наслаждается чужим судорожным вздохом. Керри, не зная, куда деть руки, кладёт их на плечи рокеру, лихорадочно сжимая. — У тебя такой красивый оттенок кожи, — задумчиво тянет мужчина, коротко целуя место укуса, довольно вслушиваясь в ставшее замедленным, тяжёлым дыхание Кера. — Не то, чтобы я был прямо, блять, ценителем. Но начинаю понимать, что в тебе находят твои ебари, — хмыкает Джонни, на этот раз кусая чуть выше, почти у основания шеи, в ответ слыша едва различимый стон. — На загорелой коже, наверное, сложнее заметить синяки. Ну, я очень постараюсь, чтобы мои было видно. Евродин совсем перестаёт понимать, есть ли в этой игре чётко установленные правила, хотя бы для общего порядка. Но, ладно, если игра будет такой и дальше, он не против продержаться ещё пару раундов. Поэтому он только доверчиво отклоняет голову назад, хватая Джонни одной рукой за загривок и слабо притягивая ближе, хотя это и было необязательно. Рокер и сам уже тянулся к его телу, чтобы поцеловать, укусить, вылизать каждое доступное местечко, чтобы заставить Керри несдержанно что-то мычать про себя, тяжело дыша и не в силах стоять на месте, ёрзая и чувствуя, как пальцы мужчины сильнее впиваются в талию, желая удержать на месте. Когда он дал им небольшую передышку, взяв солиста за запястье и потянувшись к нему губами, Керри с неясной долей обожания думал о том, какие у этого придурка красивые глаза. Такого мягкого, приятного, гипнотизирующего оттенка, что гитарист невольно затаил дыхание. Может, это всё из-за недостатка света в помещении? Щетина немного царапала нежную кожу на запястье, под браслетами, но это нисколько не делало хуже, даже наоборот. Керри это нравилось, до мурашек внизу позвоночника, особенно, когда Джонни, не отводя глаз от его лица, снова больно укусил, заставив гитариста тихо зашипеть, и отпустил спустя несколько секунд, когда был уверен, что след останется. Евродин, тупо пялясь на укус, хотел было хотя бы для приличия возмутиться, уже хмуро сводя брови, но всё его недовольство моментально улетучилось, когда Джонни коротко цапнул зубами один из его сосков, проводя крепкими ладонями по бокам и лопаткам. Керри очень надеялся, что майка во рту хоть как-то приглушала его стоны. Рокер, прикусив кожу рядом с ребром, взялся пальцами за ремень на чужих джинсах и легонько тряхнул за него музыканта. — Снимай, — хитро прошептал он, проводя здоровой рукой по горлу Кера. Тот только неуверенно покосился вниз, быстро сглатывая. — Ну, не тормози, — ухмыляется Джонни, убирая руки с тела гитариста и ставя одну ладонь у его головы, причём так, чтобы путь к выходу был свободен. — Ты же будешь хорошим мальчиком, да? Обещаю сегодня тоже быть не слишком грубым. Разве что, если ты сам попросишь. Керри покосился на дверь, теперь уже не думая ни секунды о том, чтобы уйти, и, стыдливо прикрывая глаза и надеясь, что в темноте не будет видно, как он слегка краснеет, потянулся к своему ремню, дрожащими руками расстёгивая его вместе с молнией и чуть приспуская джинсы, оставляя бельё на месте. И всё это время не выпуская майки, которая теперь вся была мокрая от слюны, изо рта. — Всё снимай, — бескомпромиссно поторапливает рокер, явно наслаждаясь нынешней ситуацией и, определённо, расстановкой ролей. Керри остаётся только, пытаясь хоть как-то контролировать дыхание, выдохнуть, закрывая глаза, и, подцепив бельё за края, почти с неохотой стянуть его к джинсам. Он опустил голову, отвернувшись чуть в сторону, прижимаясь ладонями к ледяной стене позади, чувствуя её холод всем позвоночником, что в иной ситуации, возможно, немного остудило бы его пыл, но в этой лишь посылало по рукам мурашки, слишком сильным был контраст между этим и жаром чужих прикосновений. Керри с тоской вспоминал, какими приятно горячими были руки Джонни на его бёдрах. Он надеялся скоро вновь почувствовать их там же, ниже, когда прозвучит приказ повернуться. Но, вместо этого, в нетерпении приоткрыв на секунду глаза, Кер увидел, как мужчина, оценивающе его разглядывая, таки кладёт свои руки на его талию, опускаясь на колени. Евродин, не задумываясь, тут же нервно хватается руками за его плечи, словно в понимании солиста подобного никогда не должно было происходить. — Что такое, Кер? — даже в такой ситуации, глядя на него снизу вверх, Джонни оставался, кажется, хозяином ситуации, слишком самодовольно и уверенно ухмыляясь, оглаживая внутреннюю сторону бёдер Керри, заставляя развести ноги чуть шире. — Не нравится вид? Но ты же был таким послушным, хорошим мальчиком, почему бы не сделать тебе подарок? А теперь запоминай хорошенько, потому что больше я такого делать не буду. И после этого Керри мог помнить только то, как чужое дыхание щекотало и так чувствительную кожу, каким мягким и горячим был язык Джонни, какими грубоватыми были его ладони, старающиеся сильнее сжать ягодицы, какими острыми, стремительно подводящими к краю были ощущения от царапин, которые рокер оставлял на его боках и животе. Он немного потерялся от избытка эмоций и не заметил, как его руки плавно переместились на голову между его разведённых ног, как пальцы неторопливо зарываются в чужие тёмные волосы, чуть перебирая. От яркости и полноты ощущений у него подкашивались ноги и Джонни, надавливая чуть выше колен, заставлял стоять нормально, не позволяя сползать по стенке. Рокер в этом деле явно был не самым лучшим на памяти Керри, но он делал то с такой уверенностью и бесстыдством, что гитарист едва ли не давился слюной, глядя вниз, на это зрелище у его ног. Нет, определённо получить такой подарок было лучшим, так сказать, десертом за весь банкет привычных поздравлений. Было сложно думать о чём-то другом помимо того, что Джонни сейчас делает перед ним на коленях. Кажется, мозг залип на этой мысли и, честно говоря, Евродин был совсем не против всё это время напоминать себе об этом. Это было так по-особому охуительно, особенно рядом с мыслью о том, что это делает Джонни, он и никто другой, что Кер даже не понял, когда именно его накрыло полностью. Словно он под чистейшим кайфом был все минут пять. Под расслабляющим, пошлым, крышесносным кайфом. Ему просто нравится так или это всё именно из-за Джонни, мать его, Сильверхэнда? Солист всё ещё вяло соображал, чувствуя, как майка съезжает обратно по всё ещё достаточно чувствительной груди из открытого рта, когда его, не церемонясь, поцеловали, немного по-хамски, мокро, чуть оттягивая нижнюю губу напоследок. — Твоё выражение лица этого, блять, стоило, — довольно усмехнулся Джонни, пытаясь зачесать Керри волосы в сторону и помогая натянуть джинсы обратно. Тот на это растерянно сглотнул, моргнув, и вялым, нетвёрдым рывком поменял их местами. Сильверхэнд, к слову, не переставал ухмыляться, когда гитарист опустил руку, на которой теперь ярким пятном алел укус, на пряжку его ремня. Мужчина на это только клыкастенько улыбнулся. — Хочешь? — Керри упёрто кивнул, с лёгким прищуром вглядываясь в глаза напротив. — Тогда у тебя пять минут, Кер. У нас ещё концерт, не забыл?.. … На концерте, когда Керри, взяв в руки, которые буквально минуту назад покоились на чужих бёдрах, гитару, он чувствовал, как все свежие укусы зудят, особенно тот, что был на руке, словно рифы проходились прямо по нему, не давая забыть произошедшее. Правда, забыть бы ему об этом не позволил и Джонни, который поймал его после концерта и заявил, что они едут дальше праздновать. На недоверчивый взгляд Керри он только усмехнулся и, пожав плечами, сказал, доставая сигарету: — Знаю тут один гей-клубешник, в котором тебе должно понравиться. К тому же, там точно никто не обратит внимание на то, как кого-то зажимают в углу, — он заговорщицки подмигнул, положив солисту руку на плечо. — А мы с тобой на сегодня ещё не закончили.