Тот, кто стоит за спиной

И кто только придумал это гребанное утро? Яркие лучи солнца проникают в комнату Джисона, падают на лицо и заставляют сильно жмуриться. С улицы доносятся жутко неприятные для головы Хана звуки бурлящей жизни. Парень всем своим нутром начинает ненавидеть человека, который придумал утро. Если бы только не организм, привыкший вставать так рано, Джисон явно спал бы куда дольше. И дело тут вовсе не в головной боли, что въелась в стенки молодого мозга, даря весь спектр ощущений похмельного состояния, и даже не в ломящих мышцах тела, причиной которым неудобная поза — просто Джисону снился хороший сон. Ему снился рыжий кот с кроличьими ушками, он пил кофе и говорил Джисону, какой он красивый и замечательный. Хан хотел было уже погладить кота за длинное ухо, как резко проснулся. В горле першило, хотелось пить, а чертово солнце никак не прекращало светить прямо в лицо, и, как бы парень от него не уворачивался, спрятаться от лучей было нереально. На тумбе стакан с холодной водой и некая таблетка, заботливо оставленные мамой Джисона. Парень не часто напивался до такого состояния, но даже так родители не ругали его, лишь помогали пережить похмелье и говорили, чего не следовало бы делать в следующий раз. Парень был им за это так благодарен, потягиваясь на кровати после принятия лекарств во внутрь организма. Солнечные лучи больше не казались надоедливыми; они тепло грели лицо, падали на всю комнату, красиво переливаясь на белой стене, и даже немного завораживали. Джисон слабо улыбнулся, думая, что не так уж и плохо просыпаться по утрам. Выгибая спину, тянется к телефону, а в мыслях Минхо, который, наверно, кучу пропущенных оставил и злится сильно, угрожая надрать Джисону задницу. Смартфон по какой-то причине оказался выключенным, то ли зарядка села, то ли Хан сам его вчера выключил и забыл — без понятия, но не думая об этом, придерживает кнопку, пока экран не загорается. Зарядка есть — значит дело не в этом. Джисон садится на постели — от резкого подъема в висках начинает сильнее пульсировать — и тупо смотрит в телефон. Пропущенных нет. Лишь сообщение от Хенджина, где он просил позвонить, когда протрезвеет, отправленное еще вчера. Не веря своим глазам, юноша пролистывает список вызовов. Тревога медленно прокрадывается в сердце. А все потому, что Минхо звонит каждый вечер, с того самого дня, ни разу не пропуская. Иногда даже раздражает своим напором, звонит до тех пор, пока Хан не возьмет трубку, и долго ругает. В памяти всплывает их последний разговор. Он больше не хочет со мной разговаривать? Да, они закончили звонок не на лучшей ноте, и старший даже телефон выключил, но разве такая мелочь может помешать их общению? Мысль столь сильно пугала, прокрадываясь в сердце, что руки начали дрожать, а в ушах зазвенело. Голова сильно гудела, напоминая парню о жутком похмелье, и он лег обратно, жмурясь и вновь проклиная солнечный свет. Минхо, Минхо, Минхо и ещё раз Минхо. Чертов Минхо — парень, чью внешность Джисон даже немного представить не может, впился в мысли, словно вампир в шею, кусая и не отпуская, заставляет думать о себе днями напролет, воображать и представлять. Вторгся в жизнь Хана, как разбушевавшийся ветер в приоткрытое окно, напугал до чертиков, первый звонит всегда, а сам не хочет встретиться и мучает так сильно невозможно. Просто невыносимо. У Хана голова кругом идет, немного пошатывает, когда встаёт с постели и плетется в ванную комнату. Телу необходимо остудиться под прохладным душем, может, и мысли заодно в порядок приведет. Так оно и происходит. Джисон забывается на время, тихо вздыхая под струями воды. Головная боль постепенно уходила. В теле приятно отдавало ощущение расслабленности и прохлады. И уже через десять минут, закончив, тянется к полотенцу. После душа хорошо и приятно, несмотря на тягучее отвратительное чувство опустошенности в груди. Джисон старается не думать о своем друге по телефону, отгоняет возможное осознание привязанности к чужому сладкому голосу, ласкающему слух, к его тупым подкатам, из-за которых Хан громко и заливисто смеется, к ночным убаюкивающим рассказам… И вот его снова понесло. Зачем отрицать очевидное, Хан Джисон? С кухни доносится вкусный запах свежеиспеченных кексов с клубникой и зеленого чая. Джисон не ошибается, когда заходит внутрь и видит бегающую туда сюда маму. Она достает новую порцию кексов из духовки и, в отличие от тех, что лежат на столе, у этих лимонный аромат. Отец сидит за столом и пьёт чай — зеленый, его любимый — а когда замечает сына, улыбается и подзывает к себе. Хан хоть и знает, что никто его ругать за вчерашнее не будет, но все же чувствует себя виноватым, потупив взгляд, все же садится рядом с отцом. — Эти с клубникой, а эти с лимоном, — быстро тараторит мать, ставя перед Джисоном выпечку и черный его любимый чай (хотя сейчас парень не отказался бы от бодрящего кофе). — Я хотела сделать ещё и твои любимые с персиком, но поздно опомнилась и забыла купить их. Надеюсь, ты меня простишь. — она улыбается сыну, и от этой улыбки у Хана внутри все сжимается и некое тепло в груди разливается, заменяя ту жгучую пустоту. У Джисона явно самые лучшие родители на свете, он так сильно их любит, так ценит и ни за что в жизни не огорчит их своими действиями. Потому сразу же извиняется за вчерашнее, просит прощения и обещает так сильно не напиваться. Но как он и ожидал, ни мать, ни отец не злятся, отмахиваются, говоря, что иногда даже полезно выпить с хорошей компанией до потери сознания. — Главное, что ты ничего не натворил в нетрезвом состоянии, — подытожил отец, отпивая глоток своего чая. — Завалился спать сразу же, даже как-то неинтересно. Вот я в твоем возрасте такое творил, когда пил… — старший Хан забывается в воспоминаниях, рассказывает, как однажды с компанией украл петуха с соседского огорода в нетрезвом состоянии и заставлял бедную птицу нести яйца, ведь до боли сильно хотелось омлет. Джисон с матерью заливаются диким смехом, не веря своим ушам. Чтобы господин Хан, уважаемый во всей Корее политик, в юношестве украл петуха и заставлял того снести яйцо. В такое можно поверить, только если увидеть своими глазами. Отец уверял, что так оно и было, говорил что лучшая молодость — это та, о которой в будущем будешь долго жалеть и стыдиться. Хан даже задумался ненадолго, что было в его подростковой жизни такого, о чем можно пожалеть? Что он вспоминает со смущенным румянцем на щеках и от каких воспоминаний хочется смеяться до боли в животе? В голове всплывает один из школьных дней, когда Хенджин заболел и не пришел на занятие и Хан, чтобы развлечься, предложил однокласснику сыграть в камень ножницы бумага на желание. Сначала безобидные желания выполняли оба, от простого «съешь кусок мела», до «дерни Джису за косичку», пока в голову одноклассника не взбрело дурацкое «укради пачку сигарет со стола учителя Кима в учительской, которую он отобрал у старшеклассников в туалете». Хан сначала испугался и наотрез отказался выполнять такое, и если бы не обидные подтрунивания недодруга, Джисон никогда бы в жизни на такое не согласился. Но то ли гордость, то ли нежелание быть трусом и слабаком в глазах других сподвигло его отпроситься во время урока и незаметно проскользнуть в учительскую, в которой по счастливой случайности никого из учителей не оказалось. Он быстро нашел стол Кима и так же быстро нашел пачку сигарет в первом ящике, как тут же услышал приближающиеся шаги. Нежелание быть пойманным заставило Джисона залезть под стол и притихнуть на время. В помещение вошли — он понял это по голосу — новый учитель истории Пак Инсун и школьный хулиган из старшеклассников Чжу Джэвон. Учитель ругал школьника за очередной промах, но делал это с таким хриплым возбуждающим тихим голосом, что Хан некоторые слова даже не слышал. Но то что произошло в следующую секунду его уши запомнили на всю жизнь — чмокающие развратные звуки двух сплетенных тел, жадно кусающих и целующих друг друга. Хан пытался найти нормальное объяснение этим звукам и стонам школьника, но такого просто не было. В 14 лет Хан Джисон (или точнее его уши) стал свидетелем двух целующихся парней, и это, наверное, было самым запоминающимся моментом в его скучной жизни. Это даже не он целовался. И он этого даже не видел. Отец жил за городом в деревне, где рядом находилась река, и каждый день он искал приключения на свою подростковую задницу. А что Джисон? Просидел в городе все детство, не отходя от мамы, смотрел мультики на своем планшете и давал другим поиграть, потому что они завидовали, а он был только рад этому. Потом школа и новый телефон от родителей, в котором было все и даже популярный в то время инстаграм. Мир технологии заполнил его полностью. И только сейчас, уплетая один кекс за другим и запивая чаем, Джисон понял, что проебал свое детство и уже многого не попробует. Жалеет ли он? Немного. Хочет сделать с этим что-нибудь? Нет. Он никогда не жаловался на свою жизнь и сейчас незачем начинать. Завтрак выходного дня проходит гладко и очень весело. Отец уходит на работу, предупреждает, что сегодня не вернется, и потому получает смачный поцелуй в щеку от жены и объятие сына. Джисон помогает матери прибраться на кухне и рассказывает ей сюжет дорамы, которую начал недавно смотреть, тут самую, которую так жестоко проспойлерил Минхо. Минхо… И снова все мысли о нем. Этот придурок кошатник не дает даже день о себе не думать. А в телефоне ноль пропущенных и новое сообщение от Хенджина. Точно! Хенджин ведь просил позвонить ему. Хан мысленно извиняется перед другом и набирает его, удобно распластавшись на постели, позволяя лучам солнца греть спину. — Хэй, Джинни, — зовет Джисон, после прерывания гудков. — Абонент зол на Вас и не хочет с Вами разговаривать. Наберите Ян Чонина, — динамично в манере оператора повторил Хенджин, заставляя Джисона прыснуть от смеха. — Прости меня, самый лучший друг Хенджин-ааа, — тянет Хан, зная, что друг долго обижаться не будет. Нужно лишь немного побаловать его самолюбие, и он сдастся. — Абонент просит Вас пойти нахуй к Ян Чонину. — Ты ведь был не против, что я пойду с ним без тебя? Чего сейчас-то заревновал? — блондин перевернулся на спину, сверля взглядом потолок. — Абонент просит передать, что он был не против до того момента, пока Вы не проигнорировали его сообщение. Абонент сильно переживал и места себе не находил, «вдруг что случилось с этой беличьей мордой», думал абонент. — Хенджин уже прекратил разговаривать как женщина оператор из телефона, срываясь на крик своего голоса. Он в самом деле переживал и не знал где и что с Джисоном, сообщение он отправил ещё вчера, но по какой-то непонятной ему причине дошло оно только утром, а позвонил Джисон только через пару часов. Ревности к Чонину у Хвана не было, но заставить Хана чувствовать вину очень хотелось, и он продолжил. — Абонент желает Вам с Ян Чонином долгой и яркой дружбы. — Передайте абоненту, что я раскаиваюсь и прошу лучшего в мире друга простить мне эту промашку лишь в этот раз. — парень улыбается, смотря на белый потолок своей комнаты, а мысли где-то далеко утопают в сладком медовом голосе, до дрожи ласкающем слух. Так, Хан Джисон, соберись! Мысленно дает себе пощечину и вновь извиняется перед Хенджином, тот ещё пару диалогов дуется, крепко стоит на своем, но после «самый красивый и сексуальный Хенджини» сдается и покрывает громким шквалом мата, тихо под конец прося так больше не делать. Джисон соглашается, улыбается непонятно чему и рассказывает другу, как он вчера хорошо посидел с Чонином, иногда для поднятия чужого эго говорит, что без него все-таки было скучно. Болтают парни примерно полчаса. На настенных огромных часах черного цвета напротив кровати Джисона 11 часов. Чем занять себя на целый день у парня нет и малейшей идеи. Обычно в выходной день он дольше спит, валяется в постели, смотрит дорамы и переписывается с Хваном. У Хенджина дела в виде дополнительных заданий по истории, к которым профессор Пак любезно добавил ещё пару заданий, потому вылазка с другом куда-нибудь отменяется. На дорамы настроения нет, а бездельничество толкает на мысли о Минхо. Все в этом мире толкает на мысли о Минхо. Часы напоминают ему о долгом времени проведенном вместе, подушки напоминают о разговорах с ним, кровать, шторы, дорамы, кошки... Эти эгоистичные кошки буквально стали образом Минхо во снах Джисонах. Почему-то рыжий кот с кроличьими ушами, который приснился ему этой ночью, напоминал Минхо. Даже воздух, которым и он, и Джисон дышат, напоминает о нем. — Ну не мог же я влюбиться в того, кого ни разу не видел, — обреченно вздыхает, продолжая испепелять одну точку на потолке. Обреченно, потому что есть в этих словах доля правды, которую сам парень старается не замечать, заменяя ее обычным интересом. Но даже если это не любовь, почему рядом с ним (не в прямом смысле, что очень жаль) так комфортно, тепло и весело? Чем же это объясняется? А как вообще Джисон относится к таким отношениям? Что он почувствовал, когда застукал учителя и школьника целующимися? Отвращение? Точно нет. Скорее его волновало больше не то, что они оба мужского пола, а то что один из них учитель. Неправильные или запретные отношения. Ну а наличие одинакового полового органа блондина совсем не волновало. В отличие от Хенджина, Джисон мог спокойно пялиться на красивых девушек, поражаясь их индивидуальной раскрепощенностью, которая выражалась в коротких юбках и топах, блестящих подвесках на шее, серьгах в ушах и обуви с огромной платформой. Хан считал девушек настоящими феями, чистыми сказочными и нежными. Но в то же время он часто засматривался на парней-айдолов. Таких же невероятно красивых и волшебных. Он не чувствовал зависти, когда видел чужие бедра, плотно обтянутые черной кожей для красочности выступления, обтянутый живот с заметными кубиками пресса и красивое лицо. Да, Джисон однозначно восхищался красотой многих парней и девушек. В старшей школе Хан впервые поцеловался с девушкой, после чего встречался с ней пару месяцев. Это были хорошие и приятные отношения. Джисон провожал девушку после школы домой, покупал ей вкусняшки, а потом долго и страстно целовал, блуждал по её телу, хотел большего, но та все время робко отказывалась. Джисон не жалел никогда. И хоть сейчас он все ещё девственник, злости к ней не испытывает. Отношения с парнем не должны отличаться от отношений с девушкой. Не так ли? Парни тоже любят вкусности, и провожать домой их тоже можно и с ними тоже можно страстно целоваться, совсем как учитель Пак и Чжу Джэвон. Мысли вновь разъедают голову, да так, что Джисон не сразу замечает телефонный звонок с песней популярной группы шайни. Потянувшись, смотрит на дисплей и громко ругается, резко поднимаясь. «Минхо-хен» высветилось на звонке, и сердце Джисона приятно закололо, а в животе, кажется, проснулись те самые бабочки с прозрачными крылышками и запорхали, царапая стенки желудка. Так глупо, в животе ведь не могут находиться настоящие бабочки, что же это за чувство такое и почему Джисон до сих пор не ответил на звонок и думает черт знает о чем? Снова выругавшись, резко уносит зеленую трубку в сторону и подносит смартфон к уху. — Я могу с твердостью добавить книгу Мураками, которую ты мне советовал, в список непонравившихся книг, — будничным, слегка с хрипом, словно только что проснулся, голосом оповестил Минхо, а у Хана в груди все ухнуло облегченно. Минхо не зол и не обижается на него. Все такой же приятный для слуха голос и все такой же Минхо. Как же хорошо. — Я ожидал от «Послемрака» по твоим восхищенным восклицаниям чего-то необычного и запоминающегося, а увидел лишь одну ночь! Целая ночь в одной книге, — парень начинает возмущаться, голос его становится чуть выше, и хочется слушать его весь день. Кстати день. Первое утро, когда Минхо позвонил ему. Это что-то значит? — Джисони? — Минхо резко приостанавливает свой словесный понос по поводу книги и прислушивается. — Я здесь. Привет. — Привет. Так глупо и так неловко. Щеки наливаются розоватым оттенком, и улыбаться хочется долго и по-глупому, все равно ведь не увидит. — Доброе утро, — вдруг произносит Джисон, и Минхо на том конце хмыкает. — Думаешь, с чего я вдруг утром позвонил? — мысли вслух. — Да, — честно отвечает блондин, но интерес резко пропадает. Он ведь обещал себе доверять хену и плевать на его молчаливые отмазки. Ему и так хорошо. — Но ты можешь не говорить почему. Я рад, что ты позвонил. — в самом деле улыбка до ушей такая искренняя и нежная. Минхо ведь позвонил. — Хаха, ты что скучал? — и снова этот издевательский тон и милый смех. — Малыш Хани соскучился, как мило. — Ты всю романтику портишь, блин, — специально бубнит Джисон, зная, что под смех старшего его фраза не будет слышна. — И кто это тут скучал? Ты ведь мне позвонил! — громче добавляет. И все равно так приятно снова слышать его голос, его смех, слушать его дурацкие возмущения и улыбаться вместе с ним до неприятных покалываний на скулах. День становится заметно лучше, ярче и красочнее. Нещадные лучи солнца становятся такими красивыми, падая на постель Джисона, даря тепло и уют. Солнечными зайчиками пляшут на стенах, а с улицы доносятся не такие уж и неприятные звуки жизни. С появлением Минхо все приобретает смысл, яркость и красоту. Как одну ночь описывает Мураками в «Послемраке», так и утро Джисона такое же длинное и увлекающее, интересное в своей простоте, такое повседневное, несложное, а Хан ещё долго будет спорить с Минхо об огромном смысле в этой одной ночи, ведь сам только что нашел смысл в одном утре.