***
В третий раз убедившись, что за Джисоном хорошо следит офицер Ким и что ничего плохого с ним не произойдет, Минхо переступает порог собственного кабинета, в котором его уже ожидал Со Чанбин. Он сидел за столом друга, перебирая кучу всевозможных бумаг и листов. Ли сует телефон в карман и снимает пальто, садясь на стул напротив. — И как тебе сидится на моем месте? — Это несправедливо, что тебе одному выделили кабинет, — хмуро отзывается Со, не поднимая взгляда с документов. Минхо на это лишь весело хмыкает. — Вот, смотри, в этой статье говорится об аварии на мосту, — поднося к лицу кусочек старой газеты. — Я порылся чуть глубже в этом деле и в самом Ян Чонине, — под глазами Чанбина красовались темные круги — ночные дежурства явно сказывались на его состоянии. Минхо сочувствующе поджал губы, продолжая внимательно слушать. — После смерти родителей его опекуном стал родной брат отца Ян Гон Юн, только вот о нём я ничего не смог найти. Это дело, — нахмурив брови и ткнув пальцем в тот самый кусочек газеты. — замяли, я нашёл лишь одну папку в архивах, к которой смог найти доступ. В ней говорится, что водитель, отец Чонина, был пьян, в результате чего и произошла авария… — Я не улавливаю суть, Чанбин, мы всё ещё говорим о преследователе Джисона? — Дослушай, придурок, в этом деле участвовал судья Хан, сейчас он премьер министр Хан Минсок — отец Джисона, понял? Минхо нахмурился, вглядываясь в документы на столе, наконец поняв, что Ян Чонин тесно связан с Хан Джисоном, и что, возможно, он не просто так трется рядом с ним последний год. — Думаешь, Ян Чонин мстит? За своих родителей? — Не могу ничего сказать, — пожимая плечами и разводя руками, Со откидывается на спинку стула. Усталость съедала его изнутри и давила на плечи, любая нагрузка на тело отдавалась болью в висках и в мышцах. — Так покопайся ещё, узнай реальную причину аварии и какое участие в этой истории имеет Хан Минсок… — Я же тебе говорю, дело замяли сверху, всё, что на этом столе — это единственное, что есть, я предлагаю лишь последить за Ян Чонином некоторое время и разузнать, по какой причине он врет о своих родителях, больше я не могу ничего. На секунду Ли задумывается, так же откидываясь на спинку стула. В голове целая каша после вываленной Чанбином информации, и лишь слабый образ светловолосого паренька осветляет темные мысли и не дает сойти с ума от утомительной работы. Хочется бросить всё прямо сейчас и отдохнуть где-нибудь на мягком диване под расслабляющую музыку и (может быть?) долгие разговоры с Ханом. Но, к сожалению, там где есть Джисон, там есть и его работа. Всё так, как оно есть… — Кстати, — отгоняя мысли, Минхо переводит взгляд на Чанбина. — с чего вдруг ты решил разузнать о нём? — Просто так, — Чанбин отнекивается, прикрывая веки. Он устал и немного зол. Просто так? Как же! Такую работу проделал и это просто так! Думает старший, но решает не расспрашивать. Чанбин выглядит ужасно и беспокоить его лишний раз глупой болтовней будет несправедливо. — Ладно, приставлю к нему Чана, — наконец выдает Ли, вставая. — Я знаю, что ты наказан и все дела, но я могу прикрыть тебя перед начальством на несколько часов, так что поспи немного, мой кабинет в твоем полном распоряжении. — прихватив свое пальто, Минхо прощается с другом и выходит из кабинета. — И всё равно ты не заслужил его! — вслед кричит ему Со.***
Джинён сбрасывает очередной звонок матери, подавляя в себе желание разбить смартфон о стену. Он нетерпеливо закидывает учебники и свои записи в кожаный портфель, мимоходом посматривая на время. Такси уже ждёт его на улице, а мужчина ещё даже не нашёл свой галстук. Он спешит, решает не искать и выбегает из дома. Снова звонок от мамы. Джинён уже злится. Его всего передергивает от странной жуткой тошноты. Все его мысли заняты миллионами разных вопросов, переживаний и некоторых воспоминаний. Слишком много. Слишком сложно. Пак вздыхает, прижимаясь лбом к стеклу. Машина едет быстро по просьбе самого Джинёна, оставляя позади магазины, дома и другие машины. До университета ехать недолго, но даже этого времени хватает на раздумья и вывод о всей сложившейся в его жизни ситуации. Он всё ещё не уверен, но это то, чего он в самом деле хочет. Я должен хотя бы попробовать. — Извините, задержался, — он влетает в аудиторию, на ходу начиная рассказывать тему лекции. В голове целый бардак, но он на автомате зачитывает материал, стараясь не поднимать взгляд на студентов. Точнее на одного из них. Хёнджин сидел в самом конце кабинета и мечтательно закусывал губу, смотря на своего преподавателя. Произошедшее вчера ярко вспыхнуло в голове, заставляя щёки гореть, а желание расти. У парня загорелись глаза, взгляд пал на неряшливый вид профессора. Обычно глаженая, опрятная одежда сейчас была мятой и неровной. Белая рубашка на мужчине сидела неаккуратно, словно была ему не по размеру, первые две пуговицы расстегнуты, а на рукавах нет его обычных золотых запонок. Даже волосы Джинёна были не уложены, а лишь чудаковато расчесаны назад. Рассказывая лекцию, он то и дело поправлял прическу и выглядел немного нервным. Даже милым. Хёнджин детально вообразил, как будет стягивать с него пиджак и расстегивать остальные пуговицы, жадно впиваясь в такие приятные на ощупь губы. Воображение уносило его быстрее, чем он думал, впоследствии чего внизу становилось теснее. В порыве страсти опрокинутый на преподавательский стол в своих мечтах Хёнджин не сразу почувствовал свое возбуждение, а когда понял, чертыхнулся, смутившись. У меня стояк! Черт! С правой стороны от него сидел, мечтательно улыбаясь, Джисон. Он вертел в руках сосательный леденец и выглядел, как безнадежный романтик. Вот и хорошо, подумал Хёнджин, он то сейчас точно ничего не замечает. С другой же стороны несколько девчонок, глупо хихикая, шептались, то и дело поглядывая на красивых мальчиков, и конечно же, иногда бросали томные взгляды на Хвана. Тут ему пришлось скрестить ноги и прикрыться длинным подолом своего пальто так, чтобы никакой ненужной выпуклости не было видно никому. Уши и щёки тут же покрываются пунцовым оттенком, а в мыслях парень несколько раз отругал себя за столь бурную реакцию на собственную фантазию. И почему таким несобранным он выглядит лучше обычного? Взгляд снова падает на преподавателя, и Хван решает отвлечься, нагло доставая свой смартфон и надеясь, что любимый профессор этого не заметит. Всё происходит так, как задумано: пара заканчивается быстрее, чем предполагалось, и даже постыдная ситуация отступает. Студенты покидают аудиторию. — Не идешь? — собирая свои вещи, интересуется Джисон. Хёнджин не двигается с места. — Я тебя догоню, — отвечает и кивком указывает в сторону профессора. Хан на это лишь осуждающе качает головой, получая легкий удар по руке, и решает побыстрее ретироваться, пока не получил больше. Легкий шум галдящих студентов еле уловимо раздражает слух, а новое сообщение матери заставляет Джинёна сжать кулаки и больно закусить нижнюю губу. Он опускает руки на стол, думая, что все студенты уже покинули аудиторию, и прикрывает глаза, глубоко вздыхая. Вчерашний разговор с родителями, его вопиюще наглая выходка, донимания со стороны матери и куча невыполненной работы, как резиновый игрушечный молоток бьется по голове, не принося явных ран, но так ощутимо неприятно ударяя в самое сердце. Солнечный свет, пробирающийся сквозь открытое окно, щекочет кожу вместе с острым дуновением ветра, сзади слышится странное копошение, и Джинён резко выпрямляется, оборачиваясь. Хёнджин, словно погруженный сам в себя, что-то бубнил под нос, собирая свои вещи со стола. — Хёнджин… — профессор расслабляется в лице, непринужденно проводя ладонью по волосам. В сознании как назло всплывает вчерашний вечер. — У тебя всё нормально? Хёнджин склоняется над своей тетрадью, в которой должна была быть записана сегодняшняя лекция, и удрученно хмурится. — Профессор Пак, у меня проблемы. Я совсем не понимаю эту историю, — Хван драматично выкидывает свою тетрадь на пол. В голове у него черти пляшут, его задорный детский план начинает работать. — Я как не стараюсь, совсем ничего не понимаю! — Ну и чего ты злишься? — хмыкает Пак, подходя поближе. — Не тебе ли было плевать на мой предмет? — он поднимает тетрадь и подходит почти вплотную. От чего-то настроение вдруг поднялось. Хёнджин дуется, как ребенок, и этим веселит старшего. — И по записям твоим ты особо не старался. Парень поджимает губы, не отрывая взгляда от чужих карих глаз. Расстояние между ними сокращается, профессор ухмыляется, а Хёнджин начинает понимать, что не с тем человеком он играет. — Может, мне нужны индивидуальные занятия? — и всё равно не сдается. — Может, и нужны, — улыбается Джинён и поддается, наконец, внутреннему желанию и притягивает парня к себе, легко касаясь его губ, столь мягких и желанных для него сейчас.***
— Я всегда знал, что ты безответственный и беспечный, но я и подумать не мог, что и профессор Пак такой, — причитает Джисон, облокачиваясь на подоконник в коридоре. Хёнджин стоял рядом и удовлетворенно улыбался. — Ну чего ты ругаешься, как старый дед, Джисони, я ведь уже поблагодарил тебя, что тебе ещё нужно? — Хван улыбается, тыкая друга в щечку. — Чтобы ты был осторожнее, Хёнджини, — язвит в ответ Хан, точно так же тыкая в ответ. Выходя из аудитории, он решил подождать Хвана у двери и, на всякий случай, не пускать других студентов внутрь, мало ли чем они там занимаются. Как оказалось, Джисона интуиция не подвела. Друг был похож на красный помидор, а на лице красовалась глупая влюблённая физиономия. Он рассказал о том, что произошло, так же быстро, как и о вчерашнем вечере, и был неимоверно счастлив. — Он всё-таки наш преподаватель, если о ваших отношениях узнают… — Ох, Джисон, ты в самом деле как старый дед, прекращай уже, пойдем лучше обедать! Хёнджин насильно хватает Хана за руку и тянет вслед за собой в столовую. Он сейчас как на седьмом небе от счастья, и отчитывание друга ему уж точно не нужно.***
У Чана сильно кружилась голова. Третья таблетка на этот раз запивается купленным в супермаркете энергетиком, а усталые руки кое-как удерживают руль автомобиля. В висках гудит, а недавний звонок Минхо заставляет голову напрячься сильнее, не давая даже секунды на отдых. Он должен следить за Ян Чонином. Тот самый милый парнишка, в чьих глазах виднелся испуг при каждом появлении детектива, тот, кто напрягался при любой неудачно брошенной шутке, и тот самый, кто поразил Чана своей невероятно яркой и тёплой улыбкой. И теперь Бан подъезжал к институту мальчишки, в котором он на данный момент находился, и совсем не понимал причину слежки. Минхо толком не объяснил, по какой причине снова не доверяет подростку, лишь бросил невнятное «спросишь у Чанбина». От этого вопросов в голове становилось больше. Чанбин сам говорил что Ян чист, а что теперь. Голова закипает, черт. Недалеко от главных ворот учреждения припаркована машина офицера Кима (именно он сейчас заменяет Минхо в слежке за Джисоном). Недолго думая, Чан паркуется рядом и выходит из машины. Мужчина тут же замечает его и тоже выходит. — Надеюсь, ты пришел заменить меня, я устал, — кряхтит Ким, приветствующе пожимая руку Бана. — Извини, я тут со своим заданием, — мрачно отзывается Чан, облокачиваясь на капот чужой машины. — Вот как! По чью душу? — Тоже студент, приказали последить, — выдыхает Чан, смотря куда-то вперед. Мысли его путаются вокруг милого паренька, разум твердит быть настороже, а сердце не верит в хоть малейшую причастность Яна к делу. Жуткая дилемма. — Ли каждую минуту сообщения строчит, переживает за мальца, — вздыхает Ким. — Видно, важная шишка этот ваш Хан Джисон. Чан молчит, решая не отвечать коллеге. Он не виноват за свой интерес. Лишь небольшая группа людей в курсе об этом деле, и лишь команде Минхо известно о важности Хан Джисона. — Эй, это же пацан мой! Чего он вышел то? Минхо сказал, что его пары поздно закончатся. Чан переводит взгляд и видит Джисона, выходящего из здания в компании с… (о, нет!) Ян Чонином.