Тот, кто стоит за спиной

— Джисон-хён! — Чонин, улыбаясь до ушей, подбегает к парочке друзей, обедающих в столовке, и садится рядом с ними. Хан всегда улыбается в компании младшего друга, но сегодня улыбка застывает на его лице при виде Яна. Он пальцами хватает того за подбородок и подносит ближе к себе. На щеке подростка был наклеен большой аптечный пластырь, скорее всего скрывающий какую-то рану. — Что случилось, Нини? — обеспокоенно спрашивает Хан, разглядывая чужую щеку. — Оу, это, — Чонин вырывается с хватки Джисона и тупит взгляд. — Я просто упал, не переживай за меня, хен. — Как тут не переживать? Пластырь на пол-лица, — вдруг заговаривает Хёнджин, даже не посмотрев в сторону Чонина. Этот парень ему особо не нравился, но и сильной неприязни к нему он не испытывал. Да и не общались они так-то никогда, даже толком не разговаривали друг с другом. Именно поэтому Джисон удивленно хлопает глазами. — Вот именно, рассказывай, — поддакивает после он. Чонин на это лишь отнекивается, морща нос от кислости выпитого лимонада. Он молчит, прикусывая губу, пока двое друзей болтают о насущных вопросах. Ян старается вести себя как обычно, не обращая внимания на пульсирующую боль в щеке и ужасающие воспоминания ссоры с отцом. В мгновение он словно переносится в тот самый бар недалеко от дома, в котором лишь ненадолго смог расслабиться (хоть и не сразу), умиротвориться и отдохнуть. Там, вместе с кудрявым полицейским, Чонин впервые почувствовал себя в безопасности, в тепле. Прогулка по парку после, ночной прохладный ветер, посторонний шум и плеск реки недалеко заставляли его забыть обо всем плохом, обо всем, что тревожит и не позволяет спокойно жить. Но в конце концов за эту мимолетную радость ему пришлось поплатиться. Он отклонил звонок отца. От вспоминания этого по спине пробегает холод и щека вновь начинает гореть. — Мне кажется, ему нехорошо, Джисон. Чонин поднимает взгляд на Хёнджина, застывая в немом вопросе. Лицо Хвана не выражало особо никаких эмоций, но в словах его чувствовалось тонкая нотка переживания. За секунду на открытой щеке появляется ладонь Джисона, а вторая на лбу. — Ты горишь, Нини, — охает встревожено Хан, продолжая щупать младшего. — Я же говорю, по нему видно что он болен, — отзывается вновь Хван. — Отведи его в медпункт, а я позабочусь о твоей еде, — шатен в ту же секунду перекладывает чужую еду к себе на поднос, ухмыляясь внутри себя. — Со мной все в порядке, хён, — Джисон тянет младшего за собой, почти что насильно, даже не давая ему и слово сказать, — Джисон-хён, я себя хорошо чувствую, правда, — но снова слова проходят мимо ушей старшего. — Хён, ну не надо в медпункт… — Чонин-а, — блондин резко останавливается, хватая младшего за плечи, и твердым голосом полным серьезности произносит. — ты очень усердно учишься, я это знаю, и ты большой молодец, но вместе с этим ты еще должен следить за своим здоровьем и правильно питаться. Об этом нельзя забывать. — Но я не забываю… — Ага, поэтому вместо полноценного обеда давился лимонадом. Ты сильно перенапрягаешься, Нини, врач просто посмотрит что с тобой, ладно? Не заставляй своего хёна переживать, — Джисон шутливо ворчит, улыбаясь, и снова тащит Яна за собой, не давая опомниться. Чонин удивляется такой бурной реакции. Он и в самом деле чувствовал себя вполне неплохо, потому считал чужую заботу навязчиво лишней, но всё равно был благодарен. Джисон всегда такой. Всегда заботится и думает о других, спрашивает всё ли хорошо и помогает во всем. Даже в их первую встречу именно Джисон был тем, кто первым подошел, заговорил и помог. Чонин мрачнеет, вспоминая тот день. Если бы Хан только знал, что задумал Ян, никогда бы в жизни не подошел к нему. А когда он обо всем узнает? Будет ли он таким же добрым ко мне, как сейчас? Конечно нет. Он возненавидит меня. — Здравствуйте, доктор Ко, — Джисон первым заходит в медкабинет и кланяется высокому врачу. — Вы можете осмотреть Чонина? У него жар. — Выглядишь не очень, а ну садись сюда, — мужчина хлопает по креслу, и Джисон силой подталкивает младшего сесть. Чонин о чём-то переживает. Хан давно это заметил. Он часто бегает глазами по сторонам, нервничает и неестественно улыбается. Старший понятия не имеет, что творится в душе Яна, но очень хочет ему помочь. Чонин ему нравится. Он добрый, наивный и хороший, и ещё он всё-таки ребенок. — Температура есть, но небольшая, я дам тебе жаропонижающие, и, если хочешь, могу отпросить от пар у преподователя, — заключает врач, закончив осмотр. Чонин качает головой, готовый уже отказаться от предложения, но Джисон перебивает его. — Я провожу его домой, доктор Ко, прикроете меня тоже? Врач вздыхает и машет рукой, давая свое согласие. Хан улыбается и, хватая друга, выводит его из медкабинета. Лишь в коридоре Чонин начинает отговаривать Джисона, убеждая его, что он в порядке и ему не нужно идти домой (если бы это работало на Джисона). — Учеба никуда не убежит, идём. На улице пахнет свежестью и всё тем же мокрым асфальтом, у дороги, у того самого дерева, Джисон вспоминает Минхо. Он был прекрасен. В холодных лучах белого солнца, ослепляющего, но совсем не греющего, именно он выглядел самым прекрасным во всем мире. И сегодня Хан встретится с ним снова. Может, они погуляют по парку, болтая о всякой ерунде или сходят в кафе, отведав любимой еды или же в кино, где посмотрят отличный фильм, который после будут долго обсуждать за банкой газировки. Джисон хочет всё и сразу. Так много всего хочется вместе с ним. — Хочешь хён купит тебе вкусненького? — Хан кивает в сторону супермаркета и, не дожидаясь ответа младшего, тянет его за руку. Это входит у него в привычку. — Надо хорошо питаться, особенно в твоем возрасте. А ещё ты должен быть благодарен, что я так о тебе забочусь. — хихикает он. — Я благодарен, хён. Джисон кидает в тележку всё, что понравится, не слушая ворчания младшего. Так всего за 10 минут они собрали два полных пакета. Хан даже бровью не повел, оплачивая их картой. После он ещё долго слушал нытье Чонина.

***

  — Куда они идут? — Пока не знаю, они зашли в супермаркет. Чан прижимает телефон к уху и докладывает Минхо о прогулке двух студентов, сидя в салоне собственной машины. Младший так и не хотел рассказывать причину слежки за Чонином, обещая сделать это позже. У Бана и так кружилась голова от нескончаемых вопросов, ещё и сердце слабо кололо от переживаний за маленького парня, он совсем не хотел думать о чём-либо, не хотел сидеть сейчас в машине и шпионить за ним. Он не плохой. — Я скоро приеду, продолжай следить и ни в коем случае не позволяй им оставаться наедине, — диктует голос Ли из трубки, а в голове Бана вновь высвечивается вопрос. Разве может Чонин быть опасным для Хана? Но вслух он его не задает. Кивает головой и отключается. В висках вновь неприятно колет. Бан осознает шаткость своего здоровья и отказывается давиться очередной таблеткой болеутоляющего, вместо этого появляется желание выпить горячего ароматного чая. Он вдруг вспоминает нежные маленькие руки девушки, заваривающие чудесный мятный чай, а после ловко обнимающие его. Он вспоминает эти моменты с легкой грустью, но с улыбкой. Это было давно и уже давно забыто. Тогда было уютно и комфортно. Он усмехается. Как он мог так неожиданно вспомнить её и так же быстро выкинуть из головы? Я устал. Студенты выходят из супермаркета, и Чан трогается с места. Он едет медленно и старается держаться на большом расстоянии так, чтобы двое друзей его не заметили. Минут через двадцать он понимает, куда именно они направляются, но пока медлит сообщать об этом Минхо. Кафе или дом? Он выезжает в знакомый район, видит вдали любимый бар, в котором вчера отлично провел время с Чонином, и видит кафешку, в которой двое друзей когда-то отдыхали и напивались. Это место одновременно любимо и ненавистно для молодого полицейского. От этого становится ещё хуже. Он останавливается и решает дальше последовать за ними пешком. Проходя мимо кафе, мимо бара, Чан достает телефон и звонит другу. — Они идут к Чонину домой. — Чёрт! — ругается Минхо и Чан слышит рычание мотора машины. — Ты можешь сделать что-нибудь? — Нет. Бан не знаком с Джисоном и не является его другом, но именно так он сказал Яну, когда забирал пьяного Хана. Ему точно не стоит появляется перед ними. — Чёрт, — вновь ругается Ли. — С чего ты взял, что с ним может что-то случиться? Чонин не похож на плохого человека. — Я не знаю, но родители Яна связаны с отцом Джисона, не могу ничего утверждать точно. В прошлый раз я отправил парней к нему в квартиру, но они ничего не нашли. — Ты сделал что? Минхо, это незаконно! — Я знаю, прости, — виновато кричит в ответ он. — Но меня всё равно беспокоит тот факт, что он находится рядом с Джисоном. Останови его, Чан, я не успеваю. — Ладно. Чан немедленно сбрасывает, глубоко вздыхая. Он зол. Зол на Минхо, зол на самого себя, на всех вокруг и на весь мир. Чонин добрый и светлый мальчик! Словно мантру повторяет он про себя. Он помог мне! Будь он плохим, он бы этого не сделал! Он останавливается. Джисон и Чонин исчезают в здании дома. Чан сжимает кулаки и не двигается с места. Чонин хороший. Он добрый. Вновь и вновь, как заезженная пластинка. Сердце гулко отдается в груди, он нервно сглатывает, продолжая стоять на месте. Ничего плохого не случится. Руки начинают потеть, сомнения в своих собственных словах медленно подкрадываются сзади, перед глазами образ милого парня с удивительно милыми ямочками и вера в то, что он хороший. Чан твердо стоит на месте, глазами пожирая дверь здания, в которую минутами ранее зашли друзья. Всё хорошо. Минута. Две. Три. Чан с силой кусает нижнюю губу, надеясь и веря. Ещё одна минута и Джисон выходит из здания. Чёрт! Чан с облегчением выдыхает, громко ругаясь внутри себя за то, что только что сделал. Он прикрывает глаза, тяжело дыша, и облокачивается о ближайшую стену. Таким безрассудным Бан не был никогда. Он ругает себя за это — за то, что позволил сердцу довериться, поверить в доброту парнишки. Хотя он и оказался прав, его поступок был рискованным и безрассудным. Мне срочно нужно отдохнуть.

***

Джисон тихо подпевает играющей в наушниках музыке и почти вприпрыжку возвращается обратно в институт. Чонин обещал хорошенько отдохнуть и съесть всё, что ему купил Хан. Он улыбается, надеясь, что делает всё возможное для него и радуется, когда оказывается чуточку прав. Легкий ветер дул прямо в лицо, обдавая прохладой и новым потоком мыслей. В кармане его пальто одиноко лежал леденец, подаренный Минхо; всякий раз, как рука задевала конфету, Джисон вспоминал встречу с другом, вспоминал его красивое лицо и теплую улыбку вместе с чернотой глубоких глаз. Он никак не мог выкинуть его образ из головы. В нём всё было идеально. От тонких губ, до коротких пальцев и шелковистых волос. Даже тёмные круги под глазами, придававшие ему усталый вид, идеально и гармонично вписывались в образ старшего. Музыка вдруг резко сменяется, заставляя Хана вздрогнуть всем телом и засмеяться с собственной реакции. Звонил Хёнджин. — Ты просто словил фортуну сегодня, Хан Джисон, — тут же заговаривает Хван. — Мигера была злее обычного, навалила кучу заданий. Мигера — преподаватель английского языка, именно эту пару пропустил Хан, провожая Яна домой. Он улыбается внутри себя, явно радостный этой новости. — Как там твой Чонин? — Обещал отдохнуть. — Ты словно его мамочка, — фыркает друг. — Я и твоя мамочка, Хёнджини, надеюсь ты хорошо сегодня поел? — издеваясь мурлычет Джисон в трубку, слыша отвращенные крики в ответ. — Ты ужасен, у меня от тебя мурашки! — Я тоже тебя люблю, — смеется младший, в дали подмечая стены своего учреждения. — А я тебя нет, кстати, куда пойдем после пар? Мне бы не хотелось гулять слишком долго, домашки много. Джисон нахмурился, не до конца понимая, что несет его друг. — Хёнджин, я же тебе говорил, что после пар собираюсь встретиться с Минхо. — Ну да. Я про это и говорю. — Эм, ты тупой, да? Я собираюсь встретиться с ним без тебя. — Ты с ума сошел, Хан Джисон? Блондин кривит лицо, до сих пор не понимая, о чем говорит Хёнджин. — Ты реально думаешь, что я отпущу тебя с человеком, которого подозреваю в твоем сталкерстве? Ни за что. — Минхо не сталкер. — В этом мы с тобой ещё не убедились. Ты ведь до сих пор не знаешь какая у него фамилия, — Хёнджин звучал, как голос разума, заставляя Джисона на секунду остановиться и задуматься. Он вдруг вспоминает их первый телефонный разговор, страх, что окружил его, и жуткая паранойя от одной мысли, что за ним, возможно, следят. Джисон готов был в ту же секунду бежать в полицию и сдать Минхо. Каждый день он с осторожностью общался с ним, словно тонул в целом океане иголок, неприятно колющих в каждую клетку тела, и ждал, когда это всё закончится. Он доверяет Минхо. Ему нравится Минхо. Но он его совсем не знает. Как и сказал Хёнджин, он ещё не убедился в нем. И это правда. — Я точно не стану снова отпускать тебя чёрт знает с кем, мне прошлых переживаний хватило, — глухо отзывается в трубке Хван. Хан стоит на месте, недалеко от ворот и дерева, у которого встретил сегодня Минхо. Ему вдруг становится до жути грустно. Он понимает, что друг прав. Он прав, и от этого так больно и обидно в душе. Хоть малейшая вероятность такого разобьет маленькое сердце парня на мельчайшие осколки, собрать которые в будущем уже будет невозможно. Джисон соглашается и сбрасывает звонок. Почему всё всегда заканчивается этим? Глухой вопрос разбивается в пронзаемой тишиной глубине души, отскакивая и задевая все ниточки последних надежд в сердце Джисона. Почему я снова и снова начинаю сомневаться в тебе? Минхо улыбается, протягивая леденец, и в глазах его читается нескончаемый поток заботы, любви и ласки, а ещё такого необходимого доверия. Я боюсь. Образ Минхо растворяется в воздухе, и Джисон моргает, сжимая в кармане этот дурацкий леденец в красной обертке.