Без фальши

      Ойкаву изводило любопытство. Безумно хотелось хоть одним глазком посмотреть, как проходит съёмка, но он уважал желание Кенмы и не стал подсматривать. Спустился на кухню, где постарался отвлечься, готовя простые блюда и накрывая на стол. Отвлекало хреново. Мысли то и дело возвращались к Кенме и Бокуто, которые прям сейчас занимались сексом. Боги, его миленький, маленький Кенма решился с кем-то потрахаться. В это оказалось чертовски сложно поверить. Казалось, тот передумает, но время шло, а со второго этажа никто не спускался.       Ойкава надеялся, что Кенма хотя бы позволит посмотреть видео. Он же сдохнет, если не узнает, как всё прошло. Осуществилась ли его фантазия или нет. Так ли контрастно смотрелись эти двое, как Ойкава представлял. И смогли ли они чувственно, вкусно потрахаться в откровенных позах.       Первым появился Яку. Краснющий и злющий. Залетев на кухню, он лишь чудом не бросил камеру на стол. Осторожно её поставил и тяжело осел на стул. Ойкава мило улыбнулся, пытаясь придумать, что сказать, чтобы смягчить чужой гнев. Он уже считал Яку частью их команды, но всё выглядело так, будто тот сейчас сбежит и никогда не вернётся.       — Кофе? — тихо спросив, словив на себе бешеный взгляд, Ойкава ещё шире улыбнулся.       — Водки.       — Водки нет, Яку-кун. Но у меня есть виски, — оставшийся со съёмок Ацуму и Сакусы алкоголь стоял в холодильнике. Ойкава быстро его достал и наполовину наполнил бокал, пододвигая его Яку.       Тот подозрительно смотрел то на Ойкаву, то на бокал, нерешительно обхватил его пальцами и придвинул к себе.       — И я могу выпить?       — Конечно. Работа окончена. Можно расслабиться, — Ойкава рукой обвел тарелки с едой, которую успел приготовить. — Я вот поляну накрыл.       Яку хмыкнул, отставляя бокал. Ойкава заметил, что тот немного успокоился. Краснота сошла с лица и ушей, а из глаз пропала жажда убийств.       — Я не пью. Просто так ляпнул.       — Вот как, — беспечно сказав, Ойкава слил алкоголь обратно в бутылку, ставя её на место. — Как всё прошло, Яку-кун?       — Нормально, — раздражённо ответив, Яку тише добавил, — потом посмотришь. Вроде всё хорошо.       — Спасибо большое, Яку-кун. Ты нас очень выручил.       — Ты ещё ни хрена не видел. Может, тебе не понравится моя работа.       Ойкава тихо засмеялся, обходя разделяющий их стол и кладя ладонь на чужое плечо.       — Мне всегда говорили, что я хорошо разбираюсь в людях. Я привык в это верить, — сильнее сжав плечо Яку, Ойкава перестал улыбаться, серьезно смотря. — И я нутром чую, что ты всегда всё делаешь на отлично.       Яку снова покраснел, но лишь скулами. Взгляда не отвёл, упрямо поджимая губы и слегка хмурясь.       — Пофиг. Потом всё увидишь.       Хмыкнув, не собираясь спорить с Яку или давить на него, Ойкава вернулся на свое место, всё же наливая кофе и ставя перед Яку.       Кенма появился минут через двадцать после Яку. На его лице не отображалось ни одной эмоции. Он немного неловко забрался на высокий стул и с благодарностью принял чашку с травяным чаем. От Кенмы пахло гелем для душа, а с волос капала вода на привычную толстовку. Он успел снять линзы и смыть стрелки, почти вернувшись к себе прежнему. Оставалось лишь стереть татуировку и перекрасить волосы.       — Кен-чан, а когда у тебя стрим?       Тот отпил немного чая, полез за телефоном, лежащим в боковом кармане, и скривился. Ойкава прекрасно понимал, что после Бокуто будет болеть, и изо всех сил старался не обращать внимания на поведение Кенмы. Тот глянул что-то в телефоне и сообщил, что стрим у него через четыре дня.       — Отлично. Тогда походи эти дни с черными волосами. А за день до стрима приезжай ко мне, и я тебя покрашу.       — Угу.       Вскоре появился Бокуто, лучась таким довольством, что аж слепило. Он буквально прилип взглядом к Кенме, который игнорировал его, и донимал вопросами нового для него человека — Яку.       Ойкава легко улыбался, расставляя тарелки перед товарищами. Ужин прошел за разговорами и смехом. Даже Кенма иногда что-то вставлял, так за весь вечер ни разу не глянув на Бокуто. Но того это совсем не смущало. Бокуто часто втягивал Кенму в беседу, что-то спрашивал у него. Даже Яку поддался мощному обаянию Бокуто, общаясь с ним так, будто они являлись старыми друзьями. По мнению Ойкавы, вечер прошел замечательно.       После того, как Яку и Бокуто ушли, они с Кенмой навели порядок на кухне и пошли на второй этаж, чтобы собрать оборудование. Яку свое быстро свернул и унёс, предварительно скинув отснятый материал. Им оставалось лишь закинуть на ноут видео со статичной камеры и начать монтировать ролик.       — Ойкава, можно я сам?       — Конечно, Кен-чан, — Ойкава предполагал, что так и будет. Что ему не дадут участвовать в обработке видео, и совсем не обижался.       — Потом на сайте глянешь, хорошо?       — Не вопрос, — ободряюще улыбнувшись, Ойкава приобнял партнёра за плечи. — Ты вообще как, Кенма?       — Всё нормально.       — Вот и чудно.       Отпустив Кенму, он покинул кабинет, возвращаясь на второй этаж, чтобы сменить постельное белье и отнести использованные простыни в стирку. Постирочная находилась на первом этаже. Ойкава собирал белье, после запуская стирку с несколькими комплектами сразу. И это было самым простым, ведь после шла глажка, которую он ненавидел всем сердцем. Но приходилось этим заниматься, пока Кенма работал над видео.       Ролик Ойкава посмотрел лишь на следующий день. И пришел в дикий восторг, как и зрители, которые заспамили весь чат. Мало того, что Бокуто с Кенмой реально смотрелись шикарно, так ещё и операторская работа на высшем уровне. Много крупных планов, откровенных кадров, и акценты на эмоциях актеров. Ойкава не сдержался, позвонил Кенме, минут двадцать восхваляя и его, и Яку, и Бокуто. Партнёр только угукал, но даже в его «угу» улавливалось довольство. Они оба остались удовлетворены этими съемками. Теперь Ойкава мог думать над следующими.       После очередного удачного ролика Ойкава находился на эмоциональном подъёме. Хотелось творить. Создавать ещё больше годного контента, неся в массы чувственное, вкусное порно, давая людям возможность найти на их сайте всё желаемое. Потешить фетиши каждого, для чего нужно ещё больше роликов. И актеров. Новые люди больше не приходили, что немного печалило. Но у них и так достаточно актеров, чтобы Ойкава мог придумать что-то интересное и возбуждающее.       Пролистывая анкеты и внимательно рассматривая фотографии, Ойкава ощущал приятное волнение. Какие-то мысли имелись, но до конца не обрели форму. Стоило Ойкаве ещё раз пробежаться быстрым взглядом по фетишам Ацуму, как он победно вскинул кулак, широко улыбаясь. Придумал.       Ойкава сразу же позвонил Кенме, рассказывая ему свою задумку. Тот молча выслушал и вынес вердикт — пошло и горячо. Это лучшая похвала от партнёра.       — Я, как договорюсь с актерами, сообщу тебе.       — Хорошо. Но в ближайшие дни могу быть занят.       — Понял, Кен-чан. Будем надеяться, что Яку согласится помочь. Вновь, — усмехнувшись, Ойкава вспомнил, как округлились глаза Яку, когда он заглянул в конверт с оплатой. Хотелось верить, что этого хватит, чтобы затянуть сурового оператора в омут разврата. — Всё же перед деньгами сложно устоять.       — А мне кажется, Яку очень любит свою работу. И использует любую возможность, чтобы встать за камеру.       — Мм. Возможно, ты прав, Кен-чан. Посмотрим.       Для начала стоило переговорить с актерами, а уже потом вызванивать Яку и Кенму. Этим Ойкава и занялся. Нашел в контактах номер Цукишимы и невольно скривился, вспомнив, как сложно общаться с язвительным очкариком.       — Приветик, Цукишима-кун.       Ойкава позвонил вечером, когда Цукишима должен быть дома. И не прогадал, тот поднял после третьего гудка, сразу же начав с ядовитой реплики.       — Ойкава-сан? Вы ещё не удалили мой номер?       — Прости-прости. Не мог придумать ничего интересного, чтобы задействовать тебя.       Ойкава изо всех сил сдерживался, чтобы не ответить хамством на хамство. Но он очень сильно хотел снять ролик с Цукишимой и Ацуму. Его в который раз зациклило. И он знал — пока не осуществит задуманное, не успокоится. Не сможет двигаться дальше. Поэтому Цукишиму стоило умаслить и уговорить на съёмку.       — Я всегда думал, что у писателей не бывает проблем с фантазией.       — Ещё как бывает, Цукишима-кун. Творческий кризис, все дела, — Ойкава беспечно болтал, изо всех сил стараясь улыбаться. Но Цукишиму дико хотелось придушить. — Ладно, не будем о плохом. Я хочу снять тебя с Цуму. Что скажешь?       Цукишима не торопился давать ответ. Издевался. Точно же. Ойкава прикрыл глаза, считая от десяти до одного, стараясь подавить нарастающее раздражение.       — Ладно. Можно попробовать.       — Здорово. Когда тебе удобно?       — Сейчас, — Цукишима чем-то зашуршал, видимо, листал ежедневник, проверяя расписание. — У меня командировка на днях. Или завтра, или уже через неделю.       — Ох, — Ойкава начал лихорадочно думать. Успеет ли он собрать всех до завтра, всё подготовить, ведь терпеть целую неделю не имелось ни малейшего желания. — Я тебе перезвоню, Цукишима-кун.       Не став ждать ответа, Ойкава сбросил вызов, сразу же набирая Ацуму. Тот не козлил. Реально обрадовался, что его снова хотят задействовать в съёмках, и дал согласие приехать в студию на следующий день.       — Отлично, Цуму-чан. Тебе понравится моя задумка. Очень понравится.       — Но сейчас ты мне о ней не расскажешь, да?       — Ага, — широко улыбаясь, Ойкава делал пометки в блокноте, чтобы в спешке ничего не забыть. — Жду тебя завтра в восемь.       — Давай.       С актерами он вроде как договорился, что приободрило и мощнее зарядило внутренние батарейки. Ойкава позвонил Кенме, сообщая ему радостную новость, но тот его воодушевления не разделил.       — Я завтра не могу, Ойкава. Дела, которые я никак не могу перенести.       — Блядь, — тихо ругнувшись, Ойкава принялся беспокойно расхаживать по комнате. — Что же теперь делать…       — Позвони Яку.       — Стрёмно. Боюсь, он откажется.       Кенма тихо хмыкнул, явно потешаясь над его состоянием.       — Не откажется. И разве Яку страшнее Цукишимы?       — Цукки не страшный, Цукки противный. А вот Яку реально опасный.       — Не говори ерунды, Ойкава. Звони.       Шумно вздохнув, Ойкава пообещал перезвонить и закончил разговор. Снова натянул улыбку и набрал Яку.       — Привет, Яку-кун, — преувеличенно бодро говоря, Ойкава молил всех богов, чтобы Яку не послал его, а согласился на ещё одни съёмки. А потом ещё одни. И ещё.       — Привет. Что такое?       — Яку-кун, беда. Кенма завтра не может, а у нас съёмки. Выручай.       — Твою мать, Ойкава. Мы же договорились — одни съёмки.       — Было дело. Но где одни, там и вторые, да? — Яку вздохнул так тяжело, будто нес на своих хрупких плечах всю тяжесть бытия. Но что-то в этом вздохе подсказало Ойкаве, что Яку хочется согласиться. Что нужно совсем немного додавить, и тот сдастся. — В этот раз правда беда. Актер, которого я хочу задействовать, уедет в командировку, а я не выдержу целую неделю, если завтра не реализую свою идею.       — Пиздец ты проблемный.       — Сам в шоке.       — Ладно. Во сколько надо приехать?       Ойкава еле сдержался, чтобы не заорать от счастья. Позволил себе широкую улыбку, от которой заболел затылок.       — В восемь вечера начало съёмок.       — Я приеду раньше.       — Конечно. Ты снова руководишь техническим процессом.       Договорившись с Яку, Ойкава перезвонил Цукишиме.       — Приезжай завтра к восьми в студию. Я обо всем договорился.       Цукишима цыкнул, с долей раздражения говоря:       — Надеюсь, вы не забудете скинуть адрес новой студии.       Ойкава об этом даже не подумал. Забыл, что Цукишима ещё ни разу не был в доме. Они же тогда сняли секс на кухне с Цукки и Тэцу, после чего Цукишима больше не принимал участия в съёмках.       — Я пришлю его сообщением, — не выдав смятения, Ойкава говорил с энтузиазмом, чувствуя приятное предвкушение от грядущих съёмок. — Так, Цукишима-кун, с тебя женский образ. Верх на твое усмотрение, как и белье. Но юбка должна быть пышной. Надень чулки. И — вишенка на торте — туфли на высокой шпильке. На очень высокой. Есть такие?       — Да, — казалось, Цукишима силой выдавил из себя это «да», что только позабавило.       — Отлично. Детали съёмок расскажу завтра. Жду встречи, Цукишима-кун. Доброй ночи.       — Доброй.       Ойкава не забыл позвонить Кенме, чтобы рассказать тому, как всё удачно сложилось. Тот пообещал наутро после съемок приехать и смонтировать видео, сразу же закинув его на сайт. Такой расклад полностью устраивал Ойкаву. Попрощавшись с партнёром, Ойкава завалился на кровать, пытаясь представить, в каких декорациях лучше всего провести эти съёмки. У него целый завтрашний день, чтобы обустроить помещение. Главное — придумать декор.       Так как сюжет будет сосредоточен на фетише, то ничего сверхъестественного от декораций не нужно. Если бы они снимали просто секс, тогда стоило бы уделить внимание обстановке. Но в этот раз всё внимание зрителей будет приковано к ногам Цукишимы.       Ойкава решил, что съёмка будет проходить в комнате с темными стенами. Оба актера светловолосые, для контрастности стоило засунуть их в темные декорации. Застелить постель черным или тёмно-синим бельем, на тумбы поставить декоративные лампы, а над спинкой кровати повесить неброскую картину. Минимум дополнительных приблуд, чтобы вновь всё внимание отдать актерам и происходящему на кровати.       Ойкава в доме находился с самого утра. Прошёлся по комнатам, убеждаясь в правильности сделанного выбора. После чего поехал в магазин, купив необходимую мелочёвку для декора. Он слишком рано закончил с оформлением помещения, не зная, чем себя занять до самого вечера. Подумалось, что было бы неплохо после каждых съёмок устраивать ужин. Это только сплотит команду, да и довольно приятный бонус для актеров, которые, скорее всего, после секса уезжали домой голодными.       Пришлось снова идти в магазин, в этот раз за продуктами. Выбрав в интернете пару лёгких блюд, Ойкава набрал всё необходимое и вернулся в дом, принимаясь за готовку. Отвлекаясь на переписку с Иваизуми, Ойкава резал и чистил овощи, пока мясо запекалось в духовке. Потом всё можно будет разогреть и всей компанией покушать. Ойкава невольно скривился, вспомнив, что сегодня они снимают Цукишиму. Тот может весь вечер язвить и хамить, или вообще откажется от ужина, что ещё хуже.       Шумно вздохнув, Ойкава погнал от себя негативные мысли, отправляя Иваизуми сообщение, в котором откровенно дразнился. Секс по телефону он ещё не практиковал и точно не знал, как это делается. Поэтому писал лишь то, что хочет сделать с Иваизуми, когда они окажутся в одной постели. Иваизуми забавно злился. Просил заткнуться и прекратить, грозился заблокировать его, но всё равно читал всё, что Ойкава присылал.       Яку приехал за два часа до начала съёмок. Ойкава уже закончил с готовкой, оставив мясо в духовке, а овощи и гарнир отправив в холодильник.       — Вкусно пахнет.       Ойкава засмеялся от этих слов, прозвучавших вместо приветствия.       — Спасибо, Яку-кун. После съёмок покушаем. Кофе?       — Давай. И пойдем покажешь, что да как.       — Окей.       Пока они пили кофе, Ойкава искренне делился впечатлениями о работе Яку. Тот какое-то время хмурился, видимо, думал, что Ойкава умасливает его. Но со временем расслабился, принимая похвалу.       — Уф. Короче, я в диком восторге. Я не ошибся в тебе. Ты и правда любишь свою работу, если выложился на полную, снимая порно.       — Так, всё. Хватит. Пойдем работать.       Хоть Яку и бурчал, но алеющие скулы выдавали его. Ещё бы. Кому не понравится, когда хвалят по делу? Но Ойкава не стал перегибать. Помыл чашки и повел Яку на второй этаж, в комнату, где будут проходить съёмки.       Как и в прошлый раз, он рассказал, где хочет видеть актеров и в каких позах. Это позволяло Яку подобрать ракурсы и выставить свет.       — Работаем как в прошлый раз. На тебе статичная съёмка, я подбираю ракурсы, находясь в движении.       — Конечно, Яку-кун. В этом вопросе я полностью тебе доверяю.       Яку кивнул и принялся устанавливать свет. Помощь Ойкавы не требовалась, поэтому он ушел на первый этаж, заваливаясь на диване в гостиной и продолжая донимать Иваизуми. Тот должен был уже немного отдохнуть, успокоиться. И снова будет ярко реагировать на пошлые фантазии Ойкавы. Но исполнить коварный план он не успел. Ацуму приехал раньше времени. Повел Ойкаву на кухню, где выставил контейнер с онигири и включил чайник.       — Оу, лёгкий перекус перед съемками? Осаму передал?       — Да. Он же обещал, — Ацуму кривовато улыбнулся и вольготно развалился на стуле. — А сейчас скажешь, с кем я снимаюсь? И в какой роли.       Ойкава засмеялся. Он даже не подумал предупредить Ацуму, что ему не нужно растягивать себя, что ему достанется роль актива. Ну, не наоборот вышло, и ладно.       — А сам как думаешь?       — Серьезно? Будем играть в угадайку? — Ацуму старался выглядеть крутым, но точно загорелся идеей угадать своего будущего партнёра. — Это Аджи?       — Неа, — Ойкава покачал головой, весело смотря.       — Бокуто?       — Ещё одна попытка, Цуму-чан.       — Снова Оми?       Ужас, с которым Ацуму произнес имя их актера, развеселил сильнее. Ойкава прекрасно понимал, что это наигранное, ведь потрахались те классно. Но всё равно это повеселило.       — Не угадал. Ты сегодня актив. Снимаешься с Цукишимой.       — Это который в женской одежде снимается?       — Да.       Ацуму расплылся в хищной улыбке, смотря на Ойкаву зажигающимся интересом взглядом.       — Я даже догадываюсь, что ты мог придумать.       — Не сомневаюсь в тебе, Цуму-чан.       Закипел чайник, прервав их разговор. Ойкава сделал чай, позвал Яку и открыл контейнер с онигири.       — Ацуму, это наш новый оператор Яку. Яку, это наш актер-универсал Ацуму.       — Я так и знал, что вы наняли оператора. Последнее видео гораздо круче в плане картинки, чем прошлые.       Ацуму встал со стула и пожал руку Яку, который явно не ожидал похвалы.       До прихода Цукишимы они успели попить чай и уничтожить онигири Мия, дифирамбы которым Ойкава с Яку пели в унисон, заставляя Ацуму кривиться.       — Слишком сильно не хвалите этого засранца, а то зазнается.       Приехавший к назначенному времени Цукишима слишком явно старался не смотреть с интересом по сторонам, чем только сильнее палился. Ойкава слегка улыбался, наблюдая за язвительной каланчой, и вежливо предложил устроить экскурсию.       — Нет, спасибо.       — Окей. Тогда пойдем на второй этаж. Там ты сможешь принять душ и переодеться.       Цукишима принес с собой увесистый пакет с одеждой, обувью и косметикой. Хотелось нагло влезть в него носом, но Ойкава не стал, уводя Цукишиму на второй этаж. Ацуму и Яку уже находились на съёмочной площадке, и Ойкава отправился к ним, когда провел Цукишиму к ванной комнате.       — А он нежная принцесска, — Ацуму развалился на кровати, уткнувшись в телефон. Скорее всего, изучал анкету Цукишимы.       — Будь с ним помягче, Цуму-чан, — Ойкава подошёл к камере, через объектив осматривая кровать. Яку, как и ожидалось, отлично подобрал ракурс для общего плана. И свет выставил круто.       — Я постараюсь. Но ничего не обещаю.       Ойкава хмыкнул, прекрасно зная, что Ацуму сделает всё так, как ему будет велено. Считая, что Цукишиме, как ведомому, не обязательно знать последовательность действий, Ойкава рассказал Ацуму, что хочет видеть в этом ролике. Тот широко улыбнулся, неотрывно смотря дико горящими глазами.       — Решил меня побаловать, Тоору-кун?       Ойкава усмехнулся, прищуривая глаза. Собственное имя, произнесённое Ацуму, резануло по слуху, но отторжения не вызвало.       — Конечно. Всё для обожаемых актеров, чтобы они получили максимум удовольствия.       Подмигнув, Ойкава повернулся к Яку, который настраивал свою камеру. Обсудив ещё несколько рабочих моментов, они все повернулись на вошедшего Цукишиму. Повисла тишина. Ойкава во все глаза смотрел на парня, ногам которого могли позавидовать все модели мира. За счёт высокого каблука и короткой пышной юбки они казались охренительно длинными. И стройными.       — Обалдеть, — Ацуму отложил телефон и поднялся с кровати, подбираясь ближе. Он оказался ниже почти на полторы головы. — Таких высоких я ещё не трахал.       Цукишима недовольно поджал губы, но быстро взял себя в руки, расплываясь в ядовитой улыбке.       — Какие-то проблемы?       — Вообще никаких, я в восторге.       Ацуму широко улыбнулся, обходя Цукишиму по кругу и жадно его рассматривая. Тот надел шифоновую черную блузку, скрывающую угловатость фигуры и отлично сочетающуюся с юбкой. Блондинистый парик доходил до плеч, закрывая шею. Цукишима нанес лёгкий макияж, подчёркивая естественную красоту лица. Ойкава не мог не отметить его привлекательность. Но характер оставлял желать лучшего. Хорошо, что хоть во время съёмок тот вел себя кротко и не хамил.       — Ну, я готов к съемкам, — Ацуму весело проговорил и повернулся к Ойкаве. Взгляд сразу же упал на натянутые в районе паха штаны.       — Цуму-чан, — Ойкава засмеялся, смотря на довольно улыбающегося Ацуму.       — А чё? Я был серьёзен, указав в анкете, что у меня футфетиш.       — Может, начнем, или продолжим стоять и мило общаться? — каждое слово Цукишимы пропиталось ядом, а улыбка буквально сквозила фальшью.       — Начинаем, конечно. Цукишима-кун, доверься Ацуму. Он знает, что делать.       Цукишима кивнул, переводя взгляд на Ацуму, который жадно смотрел на длинные ноги. Но быстро пришел в себя, беря Цукишиму за руку и уводя к кровати.             ***       Цукишима ощущал себя обнаженным под голодным взглядом Ацуму. Казалось, тот хотел его сожрать. Это и возбуждало, и пугало. Возбуждение пересилило, когда Цукишима увидел, что у его партнёра стоит. Тот даже не прикасался к нему, только смотрел, а член уже натягивал ткань его штанов. Такой реакции на свой внешний вид Цукишима не ожидал. Но прислушавшись к разговору, он вспомнил, что в анкете Цуму указан футфетиш. Можно гордиться своими ногами, если лишь взгляд на них так завел Ацуму.       Ойкава в этот раз не стал рассказывать ему сюжет, попросив довериться Ацуму. Значит, от него не требовалось ничего особенного, только подстраиваться под партнёра, что полностью устраивало Цукишиму. Ведомый Ацуму, он прошел к кровати, не зная, что делать дальше, как они начнут. Повернувшись к Ойкаве, он вопросительно посмотрел.       — Цукки, ложись на кровать. На спину. Прими расслабленную позу. Можешь согнуть одну ногу в колене и отвести её немного в сторону, — Ойкава уже стоял за камерой, смотря на него через объектив.       — Мне разуваться?       — Ни в коем случае, — вместо Ойкавы ответил Ацуму. Он буквально пропел эти слова, проскальзывая костяшками пальцев по бедру Цукишимы. Это касание отозвалось мурашками, рассыпавшимися по пояснице.       Цукишима присел на кровать, продвигаясь глубже, чтобы головой лечь на подушки, и устроился так, как сказал Ойкава. Поза открытая, смущающая. Да ещё и взгляд Ацуму ощущался жарким покалыванием на коже.       — Цукки, не обращай внимание на Яку. Расслабься. Начали.       После этих слов расслабиться оказалось сложнее. Но Цукишима старался бездумным взглядом скользить по потолку, пальцами играясь с оборкой на блузе. Он боковым взглядом заметил Яку, который медленно ходил вокруг кровати, снимая его со всех ракурсов. А потом ещё и на кровать забрался, запечатлев его сверху. К такому Цукишима не привык, но постарался никак не выдать нервозности. Стало легче, когда Яку спустился на пол, а к нему присоединился Ацуму.       — Какой же ты охренительный, — возбуждённо говоря, тот подобрался к нему на коленях, позёрски снимая с себя кофту и оставаясь в одних штанах.       Ацуму Цукишиме нравился. Чисто физически. Красивое лицо, крепкое, подтянутое тело. Но вот характер отталкивал. Только Цукишиме с ним лишь один раз переспать, а не строить отношения. Главное, чтобы привлекал в сексуальном плане. И с этим всё отлично.       Ацуму устроился на коленях между его ног, властно прикоснулся к бёдрам, сжимая их и медленно ведя до колен и обратно. Это простое, но чувственное касание пробрало дрожью. Цукишима шумно вздохнул, наблюдая за Ацуму, который диким взглядом смотрел на его ноги и гладил их.       Ощутив, как горячие ладони проскальзывают под юбку, задирая её до пояса, Цукишима невольно шире развел ноги, позволяя смотреть на себя. Ему нравилось, как это делал Ацуму. Его взгляд реально обжигал, разгораясь пожарищем в паху. Возбуждение медленно, но уверенно набирало обороты, пока Ацуму лапал его ноги и бедра и пялился на член, обтянутый полупрозрачным кружевом белья.       Склонившись ниже, тот задрал на нем блузку, широкими движениями оглаживая живот и грудь, но быстро вернул руки на бедра. Ацуму запустил ладони под ягодицы, сжимая их и заставляя приподнять бедра. Вжавшись крепким членом в пах, протяжно простонав от соприкосновения тел, Ацуму глянул в глаза и поцеловал.       Целовался Ацуму пошло, мокро. Цукишима не знал — нравится ему или раздражает, что у него по подбородку стекает слюна, а слуха касаются влажные звуки. Но судя по тому, что к члену прилила кровь, — нравилось. Всё, что делал Ацуму, нравилось. То, как он через капрон гладил его по ногам, как сжимал их, как тёрся пахом о пах, как целовал.       Цукишима закинул руки ему на плечи, скрещивая запястья на шее, и сам начал притираться к его члену. Это завело партнёра еще больше. Ацуму снова пошло простонал и прервал поцелуй, широко, сыто облизнувшись.       — А теперь главное блюдо.       Ацуму отстранился, лишая тесной, жаркой близости, и сдвинулся ближе к изножью кровати. Вновь сосредоточил всё внимание на ногах, принимаясь их гладить, сжимать, щекотать. Ногам Цукишимы за всю жизнь столько внимания не доставалось, сколько им уделил Ацуму. Тот нежно погладил по коленям, съехал на внутреннюю сторону бедер и повёл к паху, заставив шире развести ноги. В туфлях было неудобно. Острые шпильки цеплялись за простыни, грозясь их порвать при каждом движении, но Цукишима послушно не снимал их. Старался меньше шевелиться, но от ласк Ацуму оказалось слишком сложно оставаться недвижимым.       Видя такую реакцию партнёра, Цукишима и сам распалялся. Проснулось игривое настроение. Он сдвинул ногу, чем заставил Ацуму замереть, и осторожно надавил носком туфли на чужой пах. Ацуму громко застонал, приподнимая бедра и ближе притираясь к подошве. Цукишима прерывисто выдохнул и слегка улыбнулся. Упираясь в кровать шпилькой, он давил носком на крепкий член и водил из стороны в сторону. Ацуму реагировал замечательно — откровенно стонал, с силой сжимал его бедра и подавался навстречу ласке. Но долго не продержался. Сжал щиколотку Цукишимы, приподнимая его ногу выше и избавляя от туфли. Ацуму сразу же коснулся губами кончиков пальцев, обтянутых капроном. Цукишима прерывисто выдохнул, невольно дёрнув ногой, но Ацуму держал крепко. Гладил свободной рукой под коленом и продолжал целовать пальцы, чередуя с лёгкими укусами. Цукишима прерывисто, тяжело задышал. А когда Ацуму накрыл большой палец губами и начал чувственно сосать, сорвался на стон. На пальцах тот не остановился. Зацеловал и облизал всю ногу от ступни к паху, доведя Цукишиму до невменяемого состояния. Тот стонал, дрожал, вскидывал бедра и раздражённо смотрел, желая большего. Казалось, Ацуму зациклился на ногах, продолжая одну целовать и ласкать языком, порвав капрон чулка, а вторую гладить и властно сжимать. Цукишиме чертовски сильно хотелось поторопить его, но он ничего не сказал, опасаясь, что это испортит сюжет Ойкавы. Только больше он не мог лежать и сгорать с ума от возбуждения. Облизал свои пальцы, скользнул рукой между ног и, отодвинув в сторону белье, коснулся сжавшихся мышц. Шумно выдохнув, он толкнулся в собственное тело двумя пальцами, и только тогда понял, что Ацуму больше не ласкает его ноги. Тот замер, хищно наблюдая за его действиями.       Дразняще улыбнувшись, Цукишима ввел пальцы глубже, протяжно выдыхая. Соблазнял? Естественно. И Ацуму повёлся.       — Какой ты нетерпеливый.       Тот достал из тумбы смазку, быстро выдавил её себе на пальцы и приставил к сфинктеру. Цукишима хотел вытащить свои, но Ацуму не позволил. Скользнул по его пальцам своим, подстегивая двигаться вместе с ним. Это оказалось неудобно, но возбуждающе. Но больше всего нравилось то, как Ацуму облизывал его член через кружево белья. Ощущалось потрясающе. Как и несинхронное движение пальцев.       Можно было бы обойтись и без этого. Цукишима утром хорошо себя растянул и проходил половину дня с анальной пробкой, но это являлось приятной прелюдией, сильнее распаляющей желание.       Мышцы легко поддавались. Вскоре Ацуму добавил второй палец, и теперь они толкались в тугое нутро четырьмя. Вместе с ласками члена это ощущалось мучительно приятно. Цукишима застонал, вплетая пальцы свободной руки в крашеные пряди и требовательно сжимая их. Ацуму глянул исподлобья, широким мазком языка облизал член и выпрямился на коленях. Вынул пальцы и потянулся к тумбе за презервативами. Цукишима короткими движениями кисти трахал себя, приподнимал бедра и давил свободной от туфли стопой на пах Ацуму.       — Охренеть, — тот ловко ускользнул от ласки, порывисто стянул с себя штаны с бельем, раскатал по члену презерватив и вернулся к Цукишиме.       Закинув ногу в туфле себе на плечо, губами пробежавшись по икре и колену, он придвинулся ближе, ведя членом по промежности. Цукишима убрал руку, отодвигая край белья, чтобы Ацуму мог вставить член, что тот и сделал одним слитным толчком.       Притираясь щекой к его ноге, ладонями жадно сминая ягодицы, Ацуму плавными, проникновенными толчками трахал его, действуя всё настойчивее, приятнее. Цукишима скользил ладонями по кровати, хватаясь за простыни пальцами, шёл бедрами навстречу и не сдерживал стонов.       Член приятно распирал изнутри, давил на простату при каждом проникновении, а властная хватка на ягодицах лишь усиливала удовольствие. Цукишиме нравилось, очень сильно нравилось.       Напряжение нарастало, в паху становилось жарче. Хотелось прикоснуться к себе, подрочить и скорее кончить. Но у Ацуму имелись иные планы. Тот вставил по яйца, наваливаясь сверху, выбив весь воздух из лёгких, ещё крепче обнял и перекатился на кровати. Теперь Цукишима оказался сверху.       Ацуму сразу же задрал его юбку до поясницы, обнажая ягодицы, открывая для Яку лучший вид, и повёл бедрами.       — Двигайся, — Ацуму широко улыбался, мял его задницу одной ладонью, а второй давил на затылок, не позволяя выпрямиться.       В таком положении двигаться оказалось ужасно сложно. Цукишима оперся на чужие плечи, но выпрямить руки ему не позволили. Он распластался по Ацуму и мог лишь двигать задницей. Раскачивая ей, Цукишима тёрся зажатым между телами членом, чувствуя, как при каждом движении в простату упирается головка. Всё тело прошивало колким удовольствием. Цукишима в погоне за удовольствием мог только раскачивать бедрами, стараясь насадиться сильнее, резче. А Ацуму полез целоваться, на что Цукишима никак не ответил. Лишь приоткрыл рот, позволяя его вылизывать, и тихо стонал, всё быстрее насаживаясь на член.       В какой-то момент Ацуму перехватил инициативу. Сжал его задницу и сам стал вскидывать бедра, грубовато вставляя до упора. Под таким напором Цукишима лишь сильнее навалился на него, на одной ноте выстанывая мощные ощущения. Ему даже не пришлось дрочить себе. Хватило потираний о крепкий пресс и стимуляции сзади. Цукишима затрясся, протяжно простонал и кончил, импульсами сжимаясь на члене. Ацуму кончил следом, ещё пару раз грубо засадив по яйца. От его стона вдоль позвоночника рассыпались мурашки, продлевая удовольствие. Цукишима прерывисто выдохнул и сам поцеловал Ацуму, не отстраняясь от его губ, пока не услышал голос Ойкавы.       — Стоп. Снято.             ***       После съёмок Цукишима не сбежал. Согласился с ними поужинать. Присмиревший, расслабленный. Ойкава сказал бы, что затраханный и удовлетворённый. Но мысли озвучивать не стал, чтобы не испортить довольно приятную атмосферу. Только отсутствие Кенмы немного портило настроение, ощущаясь физически. Ойкава из раза в раз поворачивался в сторону, где тот обычно сидел, но, понятное дело, партнёр отсутствовал. И только в такие моменты становилось понятно, как он привык к Кенме. Как обожает его. И ценит.       Ужин прошел отлично. Яку с Ацуму обсуждали съёмку, касаясь именно технического процесса. Ойкава же распинался, как ему понравилась работа актеров. Их действия, эмоции. Цукишима молчал. Видимо, ничего плохого сказать не мог, а вот расщедриться на хорошие слова не посчитал нужным.       — Короче, это очередная конфетка. Скоро можно будет посмотреть на сайте? — Ацуму в нетерпении ерзал на стуле, явно желая увидеть себя со стороны. Узнать, как он смотрелся с Цукишимой.       — Кенма пообещал приехать завтра и заняться роликом. Думаю, ближе к вечеру выложит.       — Окей. Будем ждать.       После того, как актеры ушли, Ойкава с Яку вернулись на съемочную площадку. Собрали всё оборудование и с камерами пошли в кабинет. Скинув видео, Яку слинял, довольно-таки добродушно попрощавшись. Ойкава улыбнулся, вот теперь точно зная, что тот ещё вернётся.       Быстро наведя порядок в комнате, отнеся испачканное постельное белье в стирку, Ойкава поехал домой. По пути он снова начал писать Иваизуми. Но тот быстро свернул разговор о сексе, подняв тему третьего свидания. Ойкава с трудом дотерпел до дома, где сразу же набрал Иваизуми, чтобы выпытать у того подробности.       — Я больше не хочу никаких сюрпризов, Ива-чан. Моя психика больше этого не выдержит. Говори как есть.       Иваизуми засмеялся. Его смех звучал приятно даже через динамик телефона. Ойкава нежно улыбнулся, ощущая, как его переполняют чувства к этому чёрствому грубияну. И как продержаться ещё три свидания, если Иваизуми хотелось прямо сейчас? Выплеснуть свои чувства, передать их с помощью физического контакта, ведь слов уже недостаточно. От «люблю» совсем не становилось легче. Всё равно внутри всё зудело, распирало грудину, рвясь наружу. Ойкаве физически необходимо прикоснуться, поцеловать, крепко обнять, ощутить Иваизуми каждой частичкой своего тела. Увериться, что всё взаимно. Что они вместе.       И какого черта он придумал эти гребаные правила? Иногда Ойкава ненавидел сам себя. Он мучился один. Иваизуми всегда выглядел спокойным, будто бы ему и не требовалось сделать Ойкаву своим. Но он знал — тот просто не такой эмоциональный, как сам Ойкава, и они выражают свои чувства по-разному. Но страдающим тот точно не был.       — У нас завтра соревнования между отделениями.       — Оу, ты приглашаешь меня на праздник тестостерона, мужественности и силы?       — Именно.       — Оригинально, конечно, Ива-чан. Но это совсем не похоже на свидание, — издевательски говоря, Ойкава одернул себя, быстро добавляя. — Но я согласен. Какой уважающий себя гей откажется от такого зрелища?       — Ойкава, не перегибай.       Иваизуми так мило ревновал. Ойкава засмеялся, продолжая дразниться.       — Нуу, если ты заставишь меня смотреть только на тебя, то…       — Уверен, ты не сможешь оторвать взгляда.       — Вау, Ива-чан.       Иваизуми редко был таким заносчивым и самоуверенным, и Ойкаве это безумно нравилось. Он подстегивал, провоцировал чужую ревность, прекрасно зная, что и без всяких ухищрений со стороны Иваизуми будет смотреть только на него.       На ежегодных соревнованиях между отделениями службы спасения Ойкава никогда не присутствовал. Но Иваизуми рассказывал ему, как всё происходит. Только в общих чертах, без подробностей. Фантазия подкидывала ему горячие картинки, где накаченные, сексуальные мужики на время тягают тяжести и демонстрируют свою физическую подготовку. По словам Иваизуми, это походило на школьный спортивный фестиваль, только испытания сложнее, тяжелее.       Ойкава уже представлял, как будет пожирать мокрого, полуобнаженного Иваизуми взглядом, когда тот будет нести что-то тяжёлое, от чего напрягутся мышцы на его теле. Боги, не залить бы всё кровью из носа и слюнями.       — Ладно, Ива-чан. Во сколько и куда нужно приехать? Или ты заедешь за мной?       — Заехать не смогу. Нужно будет готовиться к приему гостей, так как в этот раз соревнования проходят на нашей станции.       — Окей. Скинь мне время и адрес. Обязательно приеду за тебя поболеть.       — До завтра, Ойкава.       — Спокойной ночи, Ива-чан.       Попрощавшись с Иваизуми, Ойкава сбросил вызов и пошел в душ. Стоило хорошенько подрочить перед завтрашним представлением, чтобы не опозориться перед коллегами Иваизуми крепким стояком.       Мероприятие начиналось в два часа дня. Иваизуми оказался занят с самого утра и почти не отвечал на сообщения Ойкавы, который всё не мог определиться, что ему надевать. Выбор пал на повседневную одежду — удобные джинсы и светлую кофту с принтом подмигивающего пришельца. Всё же это спортивное состязание, на которое тупо наряжаться. Ойкава принял душ, оделся, привел в порядок волосы и за час до начала вышел из дома. Иваизуми пообещал встретить у отделения, чтобы его пропустили на территорию. Оказавшись на месте, Ойкава скинул сообщение, что приехал, и уже через пару минут Иваизуми вышел к нему. В черной обтягивающей футболке и джинсах тот смотрелся чертовски горячо. Но Ойкава лишь мило улыбался, стараясь откровенно не пялиться на красивые, накаченные руки.       — Пойдем. Скоро всё начнется.       В соревнованиях принимали участие пять подразделений службы спасения, по четыре человека от каждой. Для этого мероприятия они освободили заднюю часть территории, где обычно стояли пожарные машины. Расставили по периметру оградительные сооружения, чтобы обезопасить зрителей, которых оказалось совсем немного. В основном здесь были работники службы спасения — такие же здоровые и крепкие мужики, как и участники соревнований.       Ойкава оказался в окружении незнакомых мужчин, чувствуя себя немного неловко. Все шумели, общались между собой и громко смеялись. Но долго он не простоял в одиночестве. Заметив, что Ойкава стоит особняком, к нему прилипли двое мужчин, работающих в одной смене с Иваизуми.       — О, так ты друг Иваизуми? Тот самый Ойкава?       — Именно тот самый Ойкава, — расплывшись в улыбке, чувствуя себя безумно хорошо от того, что Иваизуми рассказывал о нем коллегам, Ойкава совсем не ожидал подвоха.       — А ты не выглядишь раздражающим.       Улыбка стала натянутой. Ойкава бросил взгляд на Иваизуми, который готовился к первому конкурсу. Того хотелось придушить голыми руками. Но стоило словить его улыбку, как злость улетучилась.       Соревнования проходили весело. Участников проверяли на силу, скорость, выносливость. Ойкава жадно смотрел на Иваизуми, который к третьему конкурсу уже был весь мокрый и остался в одних штанах. Остальные участники выглядели так же. Так же горячо и сексуально, но Ойкава не мог отвести взгляда от одного единственного человека.       Подбадривая участников, к нему липли болельщики. Почему-то коллеги Иваизуми хотели с ним перекинуться хоть парой слов, пожать руку или ещё как прикоснуться. Ойкава не мог понять, откуда столько внимания, но особо не заморачивался, залипая на Иваизуми. Тот как раз нес здоровую ёмкость, наполненную водой, от чего напряглись руки и пресс. Вода расплескивалась, стекая по смуглой коже. Ойкава бы собрал каждую каплю языком, а потом бы долго целовал Иваизуми, стараясь хоть так выразить весь спектр чувств.       Он погряз в своих фантазиях, обласкивая взглядом желанное тело, и не сразу обратил внимание, что сбоку на него навалились, приобняв за плечи. Скосив взгляд, Ойкава глянул на широко улыбающегося мужчину, который вроде представлялся уже в самом начале. Снова оказался рядом, обнимая его и выкрикивая подбадривающе слова Иваизуми. Вторжение в личное пространство ощущалось странно. Ойкава хотел отстраниться, но боялся показаться грубияном.       Он сам являлся тактильным человеком, но никогда не трогал незнакомцев. Прикасался лишь к тем, кого хорошо знал. Кто ему нравился, и уже одного общения становилось недостаточно, чтобы выразить свою привязанность. Чего добивался Хаяма или Хаято, Ойкава не запомнил, он не знал. Вроде бы ничего особенного в этом не было. Тот лишь закинул руку ему на плечо и жался к боку. Ничего интимного или с каким-либо подтекстом. Но Ойкава всё равно дико хотел отстраниться. Только стоило заметить, каким диким взглядом на них глянул Иваизуми, как это желание притупилось. Боги, в чужих глазах ревность смешивалась с яростью. Казалось, в любой момент полетят раскаленные добела искры. Ойкава не сдержал широкой, самодовольной улыбки, помахав Иваизуми. Тот уже пересёк финишную черту. Отдыхал после сложного состязания, склонившись вперёд и опершись руками на колени. И пытался взглядом исподлобья испепелить. А Ойкава снова завис, разглядывая бугрящиеся на руках мышцы.       — Иваизуми крут. С его помощью мы точно получим первое место.       Ойкава глянул на Хая-как-то-там и активно закивал. Он всегда знал, что Иваизуми самый сильный, самый выносливый. Самый лучший.       — А вам положены какие-то призы за победу?       — Да, — мужчина широко улыбнулся, повернувшись к нему и оказываясь ещё ближе. — Эротическая съёмка для календаря. Ничего пошлого, но очень горячо.       — Чего? — на его Иваизуми будут пялиться другие мужики и женщины? Ужас. Иваизуми нужно проиграть. Обязательно проиграть.       Ойкава даже не понял, как всё произошло. Ощутил крепкую хватку на запястье, а в следующий миг он уже впечатался спиной в крепкую грудь. Хотелось отчитать наглеца, позволившего себе так дико вести себя с великолепным Ойкавой Тоору. Но обернувшись, он проглотил все слова. Его держал Иваизуми, тяжело смотря в глаза типа соперника. Пф. Смешно. У Иваизуми не было соперников.       — Хаяма, пока перерыв, я покажу другу нашу часть.       — Давай, дружище. А потом выиграй для нас.       Ойкава видел, как Иваизуми натянуто улыбнулся, чувствуя неуместное сейчас удовлетворение. Ревновал. Иваизуми его ревновал к собственному товарищу. Кайф. А то всё казалось, что ему пофиг. Увидеть подтверждение чужих чувств хотелось давно, и Ойкава получил это.       Иваизуми не отпустил его руку, на буксире уводя в сторону небольшого двухэтажного здания. Ойкава шел сзади, разглядывая напряжённую спину, широкие, надёжные плечи и шикарную задницу. Глупо улыбался, ощущая пузырящееся в крови счастье.       — А я и не знал, что ты собирался провести для меня экскурсию.       — А я и не собирался.       Мрачно ответив, Иваизуми завел его в помещение, но скорости не сбавил. Потащил его к туалету, вталкивая в одну из трёх кабинок и закрывая за ними дверь. Ойкава не успел ничего спросить, лишь пытливо глянул и открыл рот, но чужие губы запечатали его.       С такой страстью на него никогда не обрушивались. Иваизуми вжимал его всем телом в перегородку, властно сжимал задницу и настойчиво целовал. Ойкава несколько секунд откровенно тупил, только принимая чужие действия и совсем не участвуя в процессе. Но отмер, закидывая руки на плечи Иваизуми и вплетая пальцы в его волосы. Прикрыв глаза, он ответил на поцелуй со всеми чувствами, что долгое время копились внутри. Это только подстегнуло Иваизуми. Тот шарил ладонями по его телу, забирался ими под кофту, властно впивался пальцами в кожу и всё настойчивее прижимался. В какой-то момент Иваизуми этого стало мало. Ойкава лишь охнул в поцелуй, когда его подхватили под задницу и оторвали от пола. Сразу сжав ногами чужую талию, боясь свалиться, он пальцами впился в плечи, вплавляясь в Иваизуми всем телом.       Поцелуи становились всё горячее. Ойкава старался дышать носом, но откровенно задыхался под таким напором. Сознание плыло, полностью охваченное возбуждением. Он чувствовал, что и Иваизуми не остался равнодушным. Его крепкий член вжимался в Ойкаву, ещё сильнее горяча кровь. Как же ему нравилось происходящее. До тихих стонов, до беспокойного ерзания в надёжных руках. До чуть слышных, неразборчивых из-за поцелуя признаний.       Иваизуми прервал лишивший воздуха поцелуй и впился кусачей лаской в шею, оставляя собственническую метку на видном месте. Ойкава откровенно застонал и задрожал всем телом. Сладкая боль от укуса сменилась жаром, растекшимся от шеи по всему телу.       Иваизуми слегка повел бедрами, и у Ойкавы окончательно сорвало крышу. Он дёрнул Иваизуми за волосы, притягивая к себе и целуя. Жадно гладя по рукам и спине, он всё чаще срывался на укусы, желая сожрать. Казалось, иначе они не смогут стать ближе.       Открывшаяся в туалет дверь охладила весь пыл. Они оба замерли, смотря друг на друга лихорадочно поблескивающим глазами.       — Хэй, Иваизуми, чувак, ты здесь? Там скоро начнется следующее соревнование.       Ойкаве хотелось прибить ХУяму, который появился совсем не вовремя. Хотелось попросить Иваизуми не отзываться, но это слишком тупо. Понятное дело, что в кабинке кто-то есть. И лучше признаться, пока Хаяма не стал ломиться.       — Кхм. Я скоро. Что-то живот скрутило.       Ойкава чувствовал, как у Иваизуми скрутило живот. Крепко так. Невольно улыбнувшись, он ласково погладил по спине, спускаясь всё ниже. Под тяжёлым взглядом шкодничать оказалось ещё приятнее.       — А Ойкава где? Не видел его.       Иваизуми вернул ему улыбку. Недобрую такую. Паскудную.       — А он домой ушел. Срочное дело.       — Жаль.       — Ага.       — Ладно. Ждём тебя.       Когда Хаяма ушел, оставив их наедине, хотелось продолжить на том, где они остановились. И пофиг на правило пяти свиданий. Ойкава больше не мог и не хотел терпеть. Но и задерживать Иваизуми неправильно. На того рассчитывало всё подразделение. Хотя приз за выигрыш Ойкаве всё ещё не нравился.       — Ива-чан, ты выгнал меня с нашего свидания.       — Сам виноват. Нечего было липнуть к Хаяме.       — Это он, а не я, — Ойкава, которого уже поставили на пол, задохнулся возмущением. Но быстро взял себя в руки. Пофиг. Ему стоило подумать, как отсюда свалить незамеченным и что делать со стояком. — Мм, Ива-чан, а как же ты будешь принимать участие в соревнованиях в таком состоянии?       Ойкава дразняще сжал чужой пах, за что получил по руке. Иваизуми хмыкнул и вышел из кабинки. Подойдя к умывальнику, он на максимум выкрутил холодную воду и подставил под нее голову. У Ойкавы свело зубы, а кожа покрылась мурашками. Ужас. Даже ему холодно стало.       — Ты зверь, Ива-чан.             ***       Куроо чертовски не хотелось вместо научной деятельности ехать в другой университет, чтобы провести одну-единственную пару. Но отказать профессору, которого знал со студенчества, не мог. День предстоял сумасшедший. Отвести две утренние пары, а потом, вместо того чтобы засесть на несколько часов в лаборатории, ехать на замену. Далее — вернуться обратно к своим студентам на последнюю пару. После такой беготни и с головой, засратой тремя разными предметами, которые ему предстояло донести до студентов, в лаборатории он будет бесполезен. Хорошо, что их деятельность не ограничена временными рамками, и Куроо мог уважить профессора без ущерба для собственной работы.       Профессор, попросивший об услуге, уехал в другую префектуру на конференцию, что продлится три недели. А бросить студентов, которым вскоре сдавать проекты, не мог. Куроо отлично знал нужный материал и имел право преподавать. Отличный кандидат, как сказали ему прямо в глаза. Куроо поблагодарил, поклонился и мысленно взвыл. Но не отказал. И теперь приходилось на ходу пить кофе, пока он бежал к метро. Несколько станций, пять минут пути, и он впритык успеет к началу пары.       Показав на входе временный пропуск, выписанный профессором, Куроо оправил пиджак и пошел искать нужную аудиторию. По материалу, который сейчас проходили студенты, он пробежался в метро. Освежил память, чтобы не совершить ошибок.       Выступать перед публикой он не боялся. Можно сказать, ему даже нравилось внимание. А со студентами, которые всего на несколько лет младше, легко находил язык. Поэтому совсем не волновался.       Отыскав нужную дверь, Куроо глянул на время, легко улыбнулся и вошёл в помещение. Наклонная аудитория оказалась почти полностью забита. Казалось, здесь собрались все младшие курсы одной специальности. Но Куроо сразу же выхватил взглядом Акааши. Он постарался никак не выдать удивления и сразу же отвёл взгляд, подходя к своему рабочему месту.       Судьба это или ебучий случай, но Куроо вновь встретил человека, которого ему лучше больше не видеть. Но он не отвергнутая влюбленная школьница, которая сбежит при виде объекта обожания. Он взрослый мужик, преподаватель, научный сотрудник. Серьезный человек. Ответственный. Не имеющий права совершать глупые поступки. Собравшись с мыслями, Куроо поздоровался со всеми, отпустил несколько шуток, чтобы расслабить студентов, и начал лекцию. Донося материал, он старался говорить доступным языком, но не упускал основных терминов. Скорее всего, он выглядел расслабленным. На деле же Куроо был чертовски напряжён. Приходилось прилагать максимум усилий, чтобы не пялиться на Акааши, что казалось невозможным. К нему будто магнитило. Куроо старался переключиться на кого-то другого, но даже красивые девушки не могли заставить его взгляд замереть. Лекция превратилась в сплошную пытку. Стоило больших усилий не поглядывать на время, чтобы узнать, скоро ли всё это закончится. И когда прозвенел звонок, Куроо облегчённо вздохнул, расплываясь в искренней улыбке.       — Если есть какие-то вопросы, можете подойти. Я не кусаюсь и с удовольствием на всё отвечу.       Девушки, сидящие на первом ряду, захихикали. А Куроо надеялся, что ни у кого никаких вопросов нет и он сможет скорее свалить отсюда. Заметив у своего стола Акааши, он бесшумно вздохнул и легко улыбнулся. К этому моменту они остались одни. Акааши обнимал конспекты, будто пытался защититься от него, и напряжённо смотрел.       — Здравствуйте, Куроо-сан.       — Привет.       Акааши хоть и не менялся в лице, но явно нервничал, пальцами впиваясь в тетради, сминая листы. Молчал, видимо, не зная, как сказать, не обидев. Но Куроо и так прекрасно знал, что тот мог подумать. Не мог, а подумал уже. Собирая в портфель свои вещи, Куроо кривовато усмехнулся.       — Я не преследую тебя, Акааши. Можешь не волноваться. Я здесь на замене. И понятия не имел, что ты учишься в этом университете.       Акааши коротко кивнул, но хватка на тетрадях не ослабла. Куроо хмыкнул, покачав головой.       — Расслабься, пожалуйста. Ни шантажировать, ни преследовать я тебя не буду. Три недели, и я свалю, — глянув на время, понимая, что ещё немного — и он не успеет поесть перед следующей парой в родных пенатах, Куроо поспешил попрощаться. — Мне пора, Акааши. До свидания.       — Всего доброго, Куроо-сан.       Куроо невольно задержался взглядом на его лице, чувствуя, как внутри всё сжимается. И быстро покинул аудиторию. Какого черта произошла эта встреча? Где он нагрешил? Он же свалил из порно, чтобы больше никогда не пересекаться с Акааши, но жизнь решила подшутить, снова столкнув их. Очередное издевательство. Оставалось лишь пережить эти три недели, а после заново начинать забывать Акааши Кейджи.