Рука об руку с дьяволом

      

Руки по локоть в крови,       Душа опять на цепи.       Зверь в углу так сладко спит,       Обезглавленный поэт с ним рядом лежит,       В мире ином он сладко спит…

              Словно считалочка в голове — зудящее стихотворение, неизвестно откуда взявшееся. Гермиона вытерла рукавом тонкую алую струйку со щеки, тут же окрасив белоснежную рубашку. Не было у неё ни правды, ни веры. И время ело, а не лечило. Ошибки становились все более явными. Потери существенными.               Она только что отрезала человеку ногу, потому что заклинание пошло слишком далеко, и, если бы его не остановили, оно бы убило мужчину совсем. Конечно, потом ему сделают протез, он будет жить, он будет помогать своей жене и дочери налаживать все заново в Шотландии, куда ему помогут переехать после восстановления. Конечно… все будет хорошо.               Забавно, что сама Гермиона в это не верила.               Время давно перевалило за полночь, а раненые, больные почти не заканчивались. Всем нужно было помочь, всем хотелось облегчить жизнь.               — Мисс Грейнджер, — маленькая девочка с куклой в волосах дернула её за подол платья, выданного здесь медсестрами… Девушка тут же обернулась и присела рядом с малышкой. Её светлые волосы были в саже, глаза красные от слез, а ручки все еще сжимали плюшевого мишку с красными следами. — Вы не нашли мою маму?               Гермиона сглотнула комок в горле и покачала головой.                — Нет, милая, возможно, что её увезли в другое поместье. Я связалась с ними, они обещали прислать сову, если будут новости.               — С ней же все будет хорошо? — новый поток слез полился по её идеальным щекам. Гермиона аккуратно притянула хрупкую девочку к себе, обнимая, стараясь не запачкать.               — Будет. Я обещаю.               «Не давай обещаний, которые не можешь сдержать», — говорила ей мать. Почему же она из раза в раз нарушала завет, которому клялась следовать?               — Давай найдем Мелиссу. Она проводит тебя наверх к остальным ребятам, чтобы ты тут не бродила.               — Но я хочу помочь! — тут же возмутилась девочка, смотря на Гермиону своими огромными глазами. Даже море было не такими синим как они.               — Тогда мне нужно, чтобы ты была в безопасности, хорошо? — Грейнджер аккуратно откинула в сторону пару прядей волос. Она старалась быть мягкой, насколько это было возможно, но сутки на ногах давали о себе знать, голос звучал устало.  — Если я не буду переживать, что ты тут разгуливаешь, я смогу помочь другим. Это лучшее, что ты можешь сделать, солнышко.               Она смахнула слезы, кивнула так уверенно, как могла. Боец, не иначе. Такая маленькая, но уже безумно сильная.                — Я правда так помогу?               — Конечно, — Гермиона ей улыбнулась, поднимаясь обратно на ноги. Мелисса, одна из медсестер, трудившихся в большом зале поместья, как раз оказалась рядом. — Я найду тебя, как только у меня будут новости.               Маленькую Айрис увели наверх, где собирали всех детей, подальше от кровавого месива нижнего этажа. Зрелище действительно было не из приятных, даже для Грейнджер, повидавшей немало ужасов войны. Искалеченные, израненные люди лежали на импровизированных кроватях из тоненьких матрасов, пока девушки бегали между рядов и пытались помочь. Не хватало ничего. Воды, лекарств, даже бинтов.               Гермиона глубоко вдохнула, тут же чувствуя мерзкий привкус смерти на губах. Уже несколько дней она провела здесь, в Ирландии, куда свозили всех пострадавших от действий Торна. Что именно он делал — неизвестно, но деревни были сожжены, люди искалечены, а вина возложена на чистокровных волшебников, жаждущих мести. В девушке просыпалась жгучая ненависть, которая лишь на время перекрывала чувство вины.               Она подошла к девушкам, занимавшимся распределением новоприбывших.        — Новостей из Каслтона нет?               Им всем было не больше 23, а они уже снова погрязли в кошмаре войны, которую видели только издалека несколько лет назад. Адриана, одна из чистокровных ведьм, покачала головой.               — Никаких?               — Совсем. Но я попросила, чтобы они направили к нам Элис, если найдут.               — Хорошо. Давайте постараемся, чтобы мне не пришлось разочаровывать её дочь.               — Вам бы поспать, мисс Грейнджер, — с мягкой улыбкой предложила еще одна медсестра — Риса. — Вы и так многое для нас сделали. Думаю, что с остальным мы управимся сами.               Мысль прилечь хоть на пару часов и правда была крайне соблазнительной. В прошлый раз она уснула рядом с детьми, успокаивая одного из мальчиков возрастом недели с полторы на своих руках. Его мать погибла под завалами, стараясь спасти старшую дочь. Но сейчас, осматривая фронт работы и видя, как каждые несколько секунд с жуткими криками ввозили мужчину или женщину в крови, ей было дурно даже думать об отдыхе.               Она покачала головой.                — Постараюсь сделать так много, как возможно. Я не знаю, когда еще смогу сюда вернуться.               — На одних зельях бодрости долго не протянешь.               — Знаю, — она вздохнула. — Вы ведь тоже не спите толком.               — Отоспимся на том свете, мисс Грейнджер, — слишком весело отозвался Пол, чуть ли не единственный дипломированный колдомедик в здании, пробегая мимо с бутыльками зелий. — А вам на тот свет еще рановато.               — Как и вам, — строго напомнила ему девушка.               — Вернулись бы к своим друзьям и раздобыли бы для нас лекарства да бинты. С простыми травмами мы справимся, но без ресурсов мы здесь в любом случае бессильны.               — Пол прав, — заметила Риса. — Все сложные проклятья вы вылечили, но ведь и простые раны нужно чем-то заживлять. У нас заканчивается многое.               — Справедливо… Ладно, напишите мне список, что вам нужно, я это привезу.               Она ушла в небольшую ванную комнату, чтобы переодеться обратно в рубашку и джинсы, смыть кровь с лица, волос, с души, если получится. Со смерти Нарциссы прошло уже полторы недели, и по каждому она ударила по-своему. Гермиона чувствовала себя виноватой в том, что не смогла сохранить жизнь самому близкому Драко человеку, и оттого пряталась в этих стенах. Лишь бы не видеть красные глаза Тео, не слышать тихие всхлипы Пэнси по ночам, когда тишину можно было потрогать руками. Не смотреть на запертую наглухо дверь комнаты Малфоя, из которой он не выходил. И не жалеть, что из-за нее из подвалы успели выкрасть Рона Уизли.               Может быть, Грейнджер поступила неправильно, просто исчезнув на несколько дней, оставив небольшую записку, но так она могла кому-то помочь. Ежедневное столкновение с болью, которая не лечилась лекарствами, постоянные сожаления не могли сделать никому лучше. Её магия была бессильна в мэноре, но здесь все было наоборот.               Она намочила волосы, чтобы пригладить немного торчащие кудри к голове, натянула свою одежду, очистила заклинанием ткань, а желания смотреться в зеркало так и не появилось. Если бы можно было стереть себя с лица земли, Гермиона давно бы это сделала, настолько её уже тошнило от самой себя.               Получив список лекарств на выходе, она забежала проверить малышку Айрис в комнате на третьем этаже и, удостоверившись, что все хорошо, трансгрессировала к мэнору.               Стоять перед входом в дом было странно. Гермиона успела отвыкнуть от этих стен, обстановки, цветущего сада и жуткой серости над головой. Что-то внутри не позволяло ей просто толкнуть ручку двери и зайти, даже прикасаться к ней было тяжело. Этот дом снова был связан с какими-то внутренними кошмарами, от которых нельзя было сбежать.               Девушка набрала в легкие воздуха и все-таки шагнула внутрь, тут же встречаясь почти со всеми своими друзьями лицом к лицу, включая Малфоя, и суетящимися аврорами в гостиной.               — Блять, Грейнджер! — выдохнула Паркинсон, откидываясь на спинку кресла, на котором сидела.               Гермиона моргнула, не понимая, в чем дело. Драко смотрел на нее так, будто готов был разорвать прямо на месте, настолько явно злость сочилась в его взгляде.                — Какого черта, — прорычал он, делая на нее шаг. Инстинктивно она сразу же прижалась к только что закрытой двери. — Где тебя носило?!               — Мы уже хотели запускать поисковую операцию, — не так зло, скорее обреченно объяснил Тео, окидывая её взглядом.               — Я… — Гермиона потерялась в собственных словах, не зная, что сказать. Её пугал Малфой, сочившийся гневом, пугала Астория, стоящая рядом с осуждением в глазах, бегающие в панике авроры. Все разом казалось ей слишком сильным потрясением, и тяжесть появилась в груди нелегким наростом. — Я же оставила записку…               — Тебя не было пять суток! — гаркнул Драко, схвативший её за руку и дернувший на себя. — ПЯТЬ, Грейнджер.               Гнев поднялся в ней куда быстрее, чем страх снова успел напомнить о себе, и она резко выдернула запястье из его хватки.                — Я что теперь, девочка на побегушках, должна сидеть и ждать сложа ручки?               — Тебе стоило предупредить, — процедил он.               — Я предупредила, что уехала помогать пострадавшим. Я не обязана отчитываться, сколько дней я этим занимаюсь. Было бы важное дело, вызвали бы патронуса!               — Нельзя так пропадать, — вступился Забини, сложил руки на груди. — С тобой могло случиться все, что угодно. Тебя могли убить, изнасиловать, похитить, пытать.               — Одним человеком больше, одним меньше, — сухо ответила Гермиона, делая шаг в сторону.               Что-то во взгляде Драко резко изменилось. Он не просто прожигал её взглядом, теперь в нем сквозило легкое удивление и непонимание. Грейнджер собиралась пройти мимо него и отправиться в душ, её ноги уже подкашивались, а нужно было как можно скорее собрать все из лекарств и вернуться обратно.               Малфой остановил её, снова хватая за руку, и развернул к себе, чтобы вглядеться в глаза. Чувствовать его настолько рядом с собой снова было непривычно, слишком странно, что хотелось вывернуться. Драко бегал между её глазами, не проникая в сознание, но будто выискивая, что именно было не так.               Гермиона не сразу поняла, что именно он заметил.                — Что вы сделали? — прищурившись спросил он, не отставая от девушки. Грейнджер не подумала, прежде чем кинуть короткий взгляд на Тео, и тут же об этом пожалела. От Малфоя это не укрылось, и он развернулся в секунду, тут же переходя на крик. — Какого черта вы сделали?!               — Не кричи, — попыталась остановить его Гермиона, но тут же об этом пожалела. Он вернулся к ней, жестко двумя пальцами хватая за подбородок и поднимая голову повыше. Он искал боль, искал те страдания, что так легко были заметны раньше, но видел лишь пустоту. Девушка кивнула ему, давая право на то, чего он хотел. — Давай.               Драко тут же с легкостью скользнул в её разум, мягко, скорее бережно осматривая уголки её памяти, проглядывая воспоминания за недели, месяцы ранее, чем настоящий момент. Гермиона схватила его за предплечье, когда едва не упала, и он с легкостью обвил руку вокруг её талии, чтобы удержать. И наконец наткнулся на возведённую стену, перед которой остановился. Его присутствие пропало раньше, чем Грейнджер успела это заметить.               — Что случилось? — Астория в замешательстве приподняла бровь. Тео молчал, а напряжение повисло в комнате вновь.               — Нотт, я тебя прикончу! — Драко дернулся с места, и лишь ослабленные руки Гермионы, вцепившиеся в его пиджак, смогли его остановить. — Как вам обоим это вообще в голову пришло, мать вашу?!               — Что происходит? — уже громче снова напомнила о себе Астория.               — Тео закрыл за стеной её воспоминание об изнасиловании, — мрачно отозвался Малфой, с особой осторожностью придерживая Грейнджер рядом. — Ты хоть знаешь, какой это огромный риск? Ты ДОЛЖЕН был знать, блять, ТЕО! — он снова сорвался на злостный крик, нисколько не сдерживая гнев.               — Я попросила его об этом, — вступилась Гермиона. — Мне это было нужно.               — Ты знаешь, какие могут быть последствия? — он опустил на нее взгляд. — Ты не окклюмент, Грейнджер, ты не умеешь строить такие стены. Она может рухнуть в любой момент, обрушив на тебя всю болезненность этого воспоминания. Ты можешь начать путать события, некоторые отрывки твоей памяти могут начать расщепляться, и ты утратишь их навсегда.               — Мы оценили все риски и сделали выбор, — грубо вставил Тео, теперь уже намного серьезнее вступая в разговор. — Что я должен был сделать? Отказать? Она хочет забыть!               — Ты обязан был отказать! — зарычал Малфой. — Любое потрясение вернет все на свои места или, не дай Мерлин, сделает еще хуже.               — Она не обязана помнить то, что случилось по нашей вине! — закричал Нотт, и комната тут же почти схлопнулась в болезненной тишине. Только тихий выдох Гермионы нарушил это молчание, растягивающееся на мучительно долгие секунды. Она оттолкнулась от Малфоя, выпрямляясь, и осмотрела их всех. Слизеринцы, такие уверенные в себе, идущие по головам. Почему её голова не стала той, которую можно было просто сдать и все?               В глазах каждого было сожаление. Вина. Желание исправить сложившуюся ситуацию.               — Давайте проясним это один раз и навсегда, хорошо? — тихо начала девушка, уже подуставшая от этих внезапных скандалов. — Я не виню вас в том, что произошло. Никто из вас не приложил к этому руку. Только мой выбор, мои действия и действия Торна.               — Грейнджер… — прервал её Драко, но она отмахнулась от него рукой.               — Помолчи, Малфой, — Гермиона не хотела на него злиться, но все равно какой-то частью злилась. За слишком многое, что и не перечислить одним списком. И, может быть, за то, что не успел, за то, что втянул. Но играть дальше на этом чувстве вины она не хотела. Она устала от жалости. — Поэтому, пожалуйста, поймите, что я не хочу это помнить так ярко, во всех подробностях. И я имею на это право.               Спорить с ней никто не стал. Грейнджер выдохнула, соглашаясь с их молчанием.                — Еще что-нибудь?               — У меня есть к тебе личный разговор, — снова встрял Малфой, и она кивнула ему в ответ, после чего махнула рукой в сторону столовой, а остальные начали расходиться. Но взгляд Астории, полный боли, от Гермионы все равно не укрылся. Ей хотелось поймать её руку и сжать так сильно, чтобы она почувствовала кого-то рядом. Но девушка лишь прошла мимо Гринграсс, улыбнувшись ей уголком губ, и дождалась Драко.               Он закрыл за собой двери и поднял к ней голову.               — Никаких нотаций, — заранее предупредила его Гермиона, падая на стул. Она прикрыла ладонью глаза, потерла висок в надежде снять головную боль.  — Я до чертиков устала, и у меня нет никаких сил доказывать тебе правильность своих поступков.               — Ты бы все равно не смогла.               — Неужели не было чего-то столь ужасного в твоей жизни, что ты не хотел бы забыть? Или хотя бы не чувствовать чего-то при воспоминаниях? — она посмотрела на него, и Драко хмыкнул, садясь на стул рядом.               — Было, конечно. Но. Знаешь, в чем ценность воспоминаний, Грейнджер?               Она знала ответ, но все равно дала возможность ему продолжить, не прерывая. Да и говорить не хотелось.               — Мы учимся на тех ошибках, что совершаем. Если так просто забыть о боли, о радости, о плохом и хорошем, что ты чувствуешь, возвращаясь раз за разом к какому-то отрывку своей жизни, какие в итоге уроки ты вынесешь?               — Я вынесла уроки, которые были нужны, в первые дни. Больше выносить их я не хочу.               — Нет. Ты просто нашла более легкий способ спасти себя от страданий. Но это так не работает, — мягко, но все еще довольно уверенно сказал Малфой, наклоняясь к ней. — Сколько еще воспоминаний он закрыл?               Гермиона поджала губы, отводя глаза в сторону. Драко вздохнул, уперся локтями в колени и закрыл лицо ладонями.               — Ты не знаешь, какая это пытка — не помнить, Гермиона, — она вздрогнула при упоминании собственного имени. — Когда в душе просто вырезали кусок чего-то, ты точно чувствуешь, что там что-то было. Но пустоту уже никогда и ничем не закрыть.               — Что отобрали у тебя?               Драко усмехнулся.                — Ты думаешь, я знаю? Иногда я не могу вспомнить целые месяцы своей жизни, не помню, где я был, с кем, что чувствовал.               — К слову об украденных воспоминаниях, — отодвигая назад свою жалость пошла в наступление Гермиона. — Не хочешь рассказать мне что было в ночь, когда мне стало плохо?               — Что-то вернулось? — он чуть прищурился, смотря на нее с легким удивлением. Девушка ответила согласием. — Это не моя работа. Просто еще одно действие темной магии, когда используешь её в слишком большом количестве. Твой мозг во время лихорадки так загружен восстановлением организма, что не откладывает в памяти воспоминания.               — Значит, ты мне не расскажешь?               — Я покажу, — нехотя согласился Драко. — Но не сегодня. У меня был к тебе разговор, помнишь?               — Я думала разговор — это отчитывание меня, — улыбнулась она, выпрямляясь.               Он вернул ей тут же улыбку, покачав головой.                — Ты просила меня сводить тебя на встречу Пожирателей.               У Гермионы тут же перехватило дыхание, она метнула к нему взгляд, надеясь на продолжение. И выглядела, наверняка, как ребенок, которому предложили шоколад. Она хотела, ждала этого предложения уже какое-то время, любопытство сжигало изнутри вместе с тревогой. Грейнджер моргнула дважды, ожидая продолжения, а Драко выдохнул слишком шумно.               — Она пройдет завтра на закате.               — И ты не против, чтобы я пошла?               — Если пообещаешь не выделываться и держаться рядом со мной, соблюдая все мои указания, — он был серьезен, поэтому в душе снова поселилось минутное сомнение, а стоит ли оно того?               — Ты уверен? — рискнула уточнить Гермиона.               — Нет, — ожидаемый простой ответ. Малфой все равно пожал плечами, противореча собственным словам. — Но, во-первых, остановить я тебя не смогу. Во-вторых, не думаю, что последствия этой встречи будут такими уж фатальными.               Что-то подсказывало, что он ошибался, и все-таки ничего хорошего это путешествие не принесет. Либо в Гермионе буквально говорил страх, с которым она так и не была готова справиться, не готова была задвинуть. Быть на стороне чистокровных — одно, быть на стороне Пожирателей Смерти — совсем другое.               — Я пойму, если ты откажешься, — аккуратно добавил Драко.               — Дашь время подумать?               — Я уйду завтра в семь вечера, с тобой или без тебя. Думай, — он кивнул, затем аккуратно отодвинул стул, поднялся с места и ушел, оставляя Гермиону наедине со своими мыслями. Ей предстояло сделать выбор, о котором ей не у кого было спросить совета. Она могла бы пойти к Рону, будь он еще здесь, поговорить с ним, даже без надежды на помощь, могла бы связаться с Флер или Гарри, но уже было бы слишком поздно.               Она зарылась пальцами в волосы, оттягивая те назад, лишь бы немного снизить головную боль. Грейнджер начинало казаться, что она слышит голоса в голове, и это пугало. Иногда они затихали, иногда буквально кричали, но всегда говорили фразами из прошлого. Возможно, еще один побочный эффект её игр с памятью.               Она помнила изнасилование в мельчайших деталях, помнила каждое действие, каждый вскрик, все что было потом, но, возвращаясь к этому моменту раз за разом, ничего не чувствовала. Теперь она шла вдоль библиотеки и не вздрагивала, завидев корешок знакомой книги, она просто шла мимо, признав, что это случилось. Было ли это правильным решением? Гермиона вряд ли могла назвать хоть один свой поступок верным за последние месяцы. Но так и правда было легче.               Она поднялась в свою комнату, чтобы собрать сумку со всеми лекарствами и отвезти её утром в поместье, заодно собрала похожие наборы в еще несколько точек, куда свозили раненых, и отправила совами. И только потом отправилась в душ и легла спать беспокойным сном, наполненным кошмарами.               Следующее утро не принесло за собой ни решений, ни ответов. Поездка обратно в Ирландию тоже. Спросить совета она не рискнула ни у кого из присутствующих, просто молча выполнила свою работу и к полудню вернулась в мэнор, где было слишком людно и напряженно. Весь замок был похож на какой-то шторм, бесконечную суету и хаос во плоти.               Гермиона успела отдать несколько приказов аврорам, посвятила в детали о погибших и пострадавших Блейза и Тео и засела перед камином на несколько часов в тишине, созданной магией, чтобы слушать только потрескивание бревен в огне и собственные мысли.               Было тяжело думать о встрече с теми, кто когда-то убивал её знакомых, покушался на жизнь её друзей несмотря на то, что она виделась с теми же людьми и раньше. Именно маски, те самые, бесчувственные, холодные внушали ей ужас, снились по ночам. Лицо, ассоциирующееся со смертью, застыло перед глазами на многие годы, как она могла надеть его на себя?               Возвращаться мыслями к тому, что сказал бы Гарри, не было никакого смысла. Он ответил бы отказом, таким, что омерзение окрасило бы его лицо, и Гермионе не за что было его винить. Ненависть к ним была их жизнью долгие годы. Можно простить многое, можно позволить Малфою искупить свои грехи, но позволить себе стать частью собрания, где когда-то строились планы по убийству, было сродни предательству. Больше самой себя, нежели других.               И хоть Гермиона отчаянно нуждалась в чьем-нибудь совете, она знала, что такое решение обязана была принять сама. И потом в очередной раз нести за него ответственность. Она все смотрела в чарующие языки пламени, пока те не начали вырисовываться в фигуры. Сначала мутные, слишком отдаленные от человеческих, но чем больше девушка смотрела, тем больше видела. Видела и себя под руку с Малфоем, и круг волшебников возле себя. Видела их ненависть, окрашивающую огонь красным, недоверие, сомнения. Видела так ясно, будто все случалось перед ней наяву, а не в фантазии.               Но зеленой вспышки не последовало. Картинка исчезла, как если бы кто-то прервал представление на самом интересном, и Грейнджер вздрогнула, отшатнулась. Почувствовав за спиной чье-то присутствие, обернулась и тут же увидела Драко, спускающегося по лестнице.               Они встретились взглядами, и он едва заметно ей кивнул, отходя в сторону. Может быть, он не позволил бы ей потерять все, что она имеет? Не позволил бы ей стать чудовищем в сказке, где не было красавицы вовсе?               Ей всегда казалось, что спасать придется кого-то ей, она пыталась это делать, стремилась, стремилась и сейчас. А теперь спасать будто нужно было её саму, ведь она протянула руку утопающему, который утащил её под воду. И легкие наполнялись водой, как бы она не пыталась всплыть на поверхность и поймать хоть глоток воздуха.               Драко был её глотком свежего воздуха.               Гермиона осознала это только тогда, сидя в гостиной за несколько минут до поездки на другой конец страны, снова выбрав неверный вариант. Потому что правильного не существовало. Спустя два месяца их совместной работы. Он был тем, кто перевернул её жизнь, но одновременно сделал из неё что-то большее. Заставил задуматься над вещами большими, чем просто она сама.               Он был таким неправильным сам по себе, но ведь в этом была его прелесть. У него были ошибки. У него были недостатки. Это делало его живым. И его желание не казаться героем сейчас, после всех событий, заставляло что-то внутри щелкать. Он не пытался казаться кем-то. Просто был собой. Таким же чудовищем, как и она. Может, в большей или меньшей степени, но клеймо он будет носить на себе вечно, пока мир не рухнет, закрыв их души под собой.               От этого становилось легче, было проще дышать под пучиной благородства, чести и героизма. Ей не нужно было соответствовать, как приходилось рядом с Роном или Гарри, быть такой же героиней войны, которая вытаскивала людей из-под завалов и спасала от смерти. Они всегда пытались укрыть её поступки вроде убийства Долохова. Драко уважал её выбор, он даже в какой-то мере восхищался этим, этой силой.               Он не пытался превратить её в то бесконечно идеальное ангельское добро, которым Гермиона никогда не являлась. Ему достаточно было помнить о том, что она сделала много хорошего.               Глоток свежего воздуха.               Она снова могла дышать. Просто смотря на то, как он разговаривает с Кэтрин, спустившись вниз. Она могла дышать, когда это ударило ей в голову. Гермиона не пыталась простить ему все его ошибки. Она не прощала их также, как не прощала свои. Но давала шанс не совершить новых. Это гораздо важнее.               В глазах будто все перевернулось. Казалось бы, она думала об этом так долго и так давно, но… будто сейчас осознание наконец накрыло собой. И открылось какое-то второе дыхание. Дало ей шанс понять, что может быть, какими бы не были поступки, если они вели к благой цели — они имели место быть.               Она улыбнулась слабо то ли Драко, который обернулся на неё, то ли себе под нос и своим рассуждениям. Вот он — тот ответ, который она искала. Гермиона сняла заклинание взмахом руки, поднимаясь с места, Малфой двинулся в её сторону.               — Решила?               — Я поеду, — твердо ответила она, закидывая подальше свои сомнения. — Какие будут указания?               — Молчи. Остальное я сделаю сам. Не отходи дальше шага. Если что-то пойдет не так, я должен иметь способ тебя защитить.               — Это я должна тебя защищать, — напомнила Грейнджер, вытягивая запястье, где едва заметной магией блеснул браслет.               Драко печально усмехнулся:                — Ты не даешь мне об этом забыть ни на минуту.               — Каждый неверный шаг отдается болью во всем теле. Я не могу забыть об этом ни на минуту.               Он протянул ей тяжелый темный плащ, и Гермиона тут же накинула его на плечи, тут же укрывая под ним всю себя, заставляя подол волочиться по полу. Она подняла руки, чтобы завязать волосы в небольшой хвост на затылке и спрятать под капюшоном. Малфой посмотрел на нее, одобрительно хмыкая, и вручил второй элемент — тяжелую на вид металлическую маску.               Едва она упала в ладони Гермионы, ей тут же захотелось удивиться её легкости. Драко пояснил, видя её реакцию.                — Она заколдована, помнишь? Рассеивается в туман, стоит только пройтись палочкой. Поэтому такая легкая.               — Почему я думала, что маска — как отметина для каждого из вас? — девушка подняла к нему глаза, поглаживая узор на железе.               — По сути, так и есть. У высших пожирателей рисунок свой, чтобы не путать. Но у тех, кто пониже, они все одинаковые.               — Как ты собираешься объяснять мое присутствие на собрании?               — Никак. Я не обязан отвечать на их вопросы.               — Это вызовет подозрение, — Гермиона приподняла брови, удивленно смотря на него снизу вверх.               — Честно, Грейнджер? — риторический вопрос, но она все равно кивнула. — Мне плевать. Мы с тобой тут ежедневно занимаемся спасением их задниц, и, если они еще посмеют подозревать меня в чем-то, задавать слишком много вопросов, я всегда могу просто уйти.               — Тебе настолько всё равно? — последний раз уточнила она, все еще не очень доверяя его словам. Хотя в них была толика логики.               — Настолько. Надевай, — Драко опустил взгляд на часы на запястье. — Мы опаздываем.               Тяжело вздохнув, Гермиона последний раз посмотрела на маску в своих руках, все не решаясь её надеть. Трудно, невероятно трудно окунуться в новую личность, спрятаться за куском металла. Но она не стала испытывать терпение Малфоя и поднесла предмет к лицу. Магия тут же протянула свои щупальца к ней, окутала лицо, закрепляясь, и покрыла черным волосы и шею. Драко сделал остальное, аккуратно накинув капюшон на голову.               — Ты по комплекции похожа на Пэнси. Её они знают плохо, отец давно мертв, мало кто из присутствующих видел её хоть раз и слышал её голос. Если что — скажу, что ты — она.               — Запасной план, — Гермиона улыбнулась, хоть ему это было и не видно. — Отлично. Хоть что-то.               — Готова?               — Знаешь же, что нет, — она обхватила его локоть обеими руками, вставая рядом. Страшно, было просто очень и очень страшно столкнуться со своими кошмарами, хоть и спрятанной под всеми возможными средствами защиты.               Драко вывел её из Мэнора, не позволив толком оглянуться, чтобы попрощаться. Хотя какое прощание, это больше похоже было на рядовую прогулку в кофейню за чашечкой кофе для него, ничего особенного. Уже на выходе он сам провел перед лицом палочкой, тут же примеряя на себя новый образ. Образ того, кто убил слишком много, чтобы считать. Ужас вырисовывал свои узоры по коже мурашками под одеждой.               — Держись.               Гермиона крепче схватилась за него, и тут же его фигура взмыла в воздух черной тенью. Несмотря на то, что к этому сложно было привыкнуть, ей удавалось, еще и благодаря полету с Блейзом. Но больше красотами ночной Англии она не любовалась, каким бы прекрасным не был закат, старалась лишь держаться за Драко и не думать обо всем, что ей предстоит.               Они приземлились у входа в небольшую церковь, которую до этой минуты Грейнджер никогда не видела. Она выглядела достаточно старой, и плющ, обвивавший небольшую изгородь, это только доказывал. Их уже ждали, тело окутало дрожью, но Малфой с легкостью перехватил руку Гермионы, повел за собой.               Каждое его движение выражало уверенность, внушало страх другим и даже ей, находившейся под его защитой. Он смело шел впереди, пока все остальные, человек шесть, шли сразу за ним. Звук их шагов, тяжелых, обреченных, отбивался по камню. И гробовое молчание добивало атмосферу кошмара, в котором Гермиона оказалась наяву.               Тонкий туман, покрывающий землю, кромешная тьма и лязг металла от чьей-то одежды. Зеленый череп со змеей, выползающей изо рта, на небе.               Ей пришлось вдохнуть влажного воздуха поглубже, чтобы ощутить себя настоящей. В воздухе, в душе, всюду разило смертью.               Они шли по тропинке всего минуту, позволяя посторонним звукам главенствовать в ночи. Грейнджер рискнула обернуться, встречаясь с пустым взглядом из-под масок незнакомых ей людей. Убийц, насильников, изобретателей страшного оружия. Пожирателей Смерти. Самых страшных людей за последнее столетие. Тех, кто являлся в самых страшных снах.               Местом встречи было кладбище. То, которое нельзя не узнать. С которого все началось…               — Ты в порядке? — тихо спросил Драко, и ей пришлось кивнуть, хотя хотелось только кричать. Её кости замораживало изнутри таким неподдельным ужасом, что было больно дышать. Вдохнуть не получалось, когда на глаза попалась статуя, в голове только Гарри, прикованный к ней, извивающийся в страданиях. Гермиона видела его воспоминание тысячу раз, когда изучала возвращение Волан-де-морта. Видела тело Седрика, вспоминала ритуал… и снова она здесь, только теперь рядом с другим человеком и не в воспоминании.               На кладбище тоже стояло еще семь человек, переговаривающихся между собой. Но, завидев Малфоя, они мгновенно замолчали, разворачиваясь в его сторону. По взмаху руки Драко факелы вокруг зажглись, нарушая зеленоватое свечение метки. Символ поверженного Лорда, который служил им напоминанием о том, как все закончилось. И почему не стоит возвращаться к этой части своего прошлого.               Гермиона прижалась к парню сильнее, обвивая обеими руками предплечье, но мантии их обоих плотно скрывали это. Его первая реплика нарушила тишину, в которой говорили только мертвые.               — Рад вас всех видеть здесь сегодня. Думаю, что многие уже знают причину нашего собрания. Для непосвященных поясняю — силы Торна крепнут, и он открыл охоту на всех нас. Смерть моей матери тому доказательство.               — Кто твоя спутница, Драко? — мужской голос был Гермионе незнаком.               — Это важно? — если бы она могла видеть его лицо, то непременно узнала бы поднятую бровь в сомнении. Но за маской его эмоции оставались непроницаемыми.               — Ты никогда прежде не приводил с собой чужих, — вступила в разговор женщина напротив, стоящая между двух мужчин. Её светлые с желтизной волосы давали Грейнджер небольшую наводку, кем бы она могла оказаться.               — Я не давал вам ни единого повода сомневаться в себе, так почему же сейчас появляются вопросы? — фраза лидера, не оставляющая сомнений. — Моя спутница — Пэнси Паркинсон, вызвавшаяся сегодня провести эту встречу с нами.               Больше вопросов относительно личности не последовало, и Гермиона позволила себе тихо выдохнуть, вникая в суть разговора о Торне.               — Что мы вообще знаем о нём? Ты ведь работаешь с девчонкой Грейнджер, что откопало Министерство?               — Слишком мало. Искать нужно неофициальными методами. Мы знаем, что они собираются на заброшенной станции в Лондоне, прямо под Парламентом, но попасть туда можно только с ключом.               — С чего ты взял, что он есть у кого-то из нас? — незнакомых людей вокруг них было слишком много. Гермиона наивно считала, что по голосу сможет определить, кто есть кто, ведь раньше встречалась с ними. Но, возможно, что заклинаниями многие голоса были изменены, почти все личности были ей неизвестны.               — Я не говорю, что он есть у кого-то из вас. Я знаю, что у каждого есть свой собственный список слуг, кому мы доверяем больше остальных. Подключите их, нужно найти одну крысу, которая наверняка есть в наших домах, чтобы попасть внутрь. Чем раньше мы сможем войти, тем больше смертей предотвратим.               — У нас есть хоть какие-то зацепки?               — Ищите тех, кто слишком много говорит о несправедливости. Жалуется на жизнь. Тайно желает вам смерти, пока разговаривает со слугами за ужином. Сочувствующих Торну много, мы просто не знаем, где они. На деревни, что были под нашим покровительством, нападают каждый день. Мы обязаны были защищать этих волшебников, а обрекли их на смерть. Это нужно прекратить.               — А что вы на это скажите, Мисс Паркинсон?               Один из присутствующих шагнул вперед из круга, и Драко тут же сделал шаг на него в ответ, закрывая Гермиону плечом. Она замерла, задерживая дыхание. Не может быть… Тот голос, один единственный, которой она никогда ни с каким не перепутает. Еще одно воспоминание из прошлого двигалось на нее, подобного призраку, намереваясь залезть в душу. Галлюцинация или реальность?               — Какого черта ты здесь забыл? — прохрипел Малфой в ответ.               Ей не показалось. Мерлин…               — Не припомню такой молчаливости у своей крестной. Похоже, Швейцария сильно изменила тебя, дорогая. Вплоть до оттенка твоих глаз, — он говорил уверенно, с насмешкой и двигался, будто был хозяином мира. Сомнений не оставалось. И не могло, ведь мужчина провел палочкой перед своим лицом, заставляя маску испариться черной дымкой во влажном воздухе ночи.               Перед ней стоял Люциус Малфой собственной персоной.               Драко не успел среагировать, Люциус рванул к девушке, вытянув руку, и тут же сорвал её маску с лица, открывая всем настоящего члена этого сообщества. И оказалась им отнюдь не Пэнси. Со всех сторон послышались звуки удивления, даже гнева. Вот, что Гермиона видела в огне. Вот, что показали ей языки пламени.               — Мой сын привел к вам в дом предателя! — взревел Малфой старший, оборачиваясь на остальных Пожирателей. — И не кого-то. А её! — он ткнул в Гермиону палочкой. — Члена Ордена, героиню войны, руководителя отдела Магического Правопорядка. Сколько ваших близких сидят за решеткой благодаря ей?               — Она пытается помочь! — прорычал Драко, снова пряча Грейнджер за собой, ожидая атаки.               — Тот факт, что ты трахаешь девчонку, не дает тебе никакого права приводить её сюда! — гневно высказался один из Пожирателей. Его слова тут же были подхвачены остальными с согласием. — Это сродни предательству, Малфой. Ты знал, как много она сделала против нас.               — И как много она сделала за нас я тоже знаю.               — Может, убить её? — та самая блондинка выставила палочку, кончик её был направлен прямо в сердце Гермионы. — Одной проблемой меньше. И сдать Торну тело, глядишь, от нас отстанет.               Малфой вытянул палочку в ответ, снимая с себя маску. Вся гримаса его ярости теперь была как на ладони, а девушка была за его спиной совершенно обескураженная ситуацией, не знающая, что делать и говорить. Она вдруг потерялась, не нашла слов, не нашла вообще ничего.               — Вперед. И ты отправишься за ней следом, — намерения казались серьезными, и его угроза могла быть реальной.               — Ты смеешь угрожать мне, мальчишка? Я была пожирателем задолго до тебя, и мне хватит яиц отправить тебя на тот свет к твоей дорогой мамочке.               Первая вспышка заклинания прилетела им по ногам. Вторая прямо над головой. Драко схватил Грейнджер за талию, притягивая к себе, и тут же взлетел в небо. Последнее, что она увидела перед собой, было лицо Люциуса, а потом и оно растворилось в тумане.               В этот раз полет был недолгим, и оказались они вдвоем сразу посреди гостиной, откуда уходили, даже не у ворот Мэнора. И следом с характерным хлопком появился и Малфой старший. Драко, не дожидаясь его слов, тут же схватил его за края мантии и припечатал к стене.               — Я убью тебя. Клянусь, я прикончу тебя в твоем же, блять, доме, — под громкий крик Гермионы он чуть оттолкнул отца от стены и снова вернул назад с ударом, чтобы прошипеть. — Ты хоть представляешь, как важна была эта встреча и эта договоренность?               — Да как ты смеешь обвинять меня. ТЫ притащил её туда. ТЫ, Драко. Чем ты думал?!               — Малфой, прекрати! — Тео сбежал с лестницы вместе с Блейзом, и они оба оттащили его от Люциуса, наблюдая за его мерзкой усмешкой.               — Ты предал все, чему я тебя учил. Ты себя предал! Мне стыдно, что ты все еще носишь мою фамилию!               — Где ты был?! — Драко кинулся вперед, но тут же был остановлен двумя парами рук от нового удара. — Где же ты, мразь, шатался столько времени? Мама умерла! Где ты был, блять, и чем ты был так занят, что не смог приехать даже на гребаные похороны?               Гермионе был знаком этот крик, эта боль, она слышала её раньше в его словах, и сейчас вся она снова вылезла наружу.               — У меня были дела, — холодно и коротко ответил Люциус. Он потер шею и затылок, чтобы хоть немного снять боль.               — Но зато на разоблачение ты не опоздал, — прорычал Драко. — Как удобно получается.               — Не смей винить меня в том, что сделал сам! — теперь кричал уже Люциус, отталкиваясь от стены. — Твоя ненаглядная грязнокровка виновата в смерти твоей матери, а не я.               Малфой скинул руки и Блейза и Тео мгновенно, снова кинулся вперед, но теперь его остановила уже Гермиона, упираясь руками в грудь. Хрупкой девушке он не мог навредить, она сумела его остановить, но вот снять его ярость была не в силах.                — НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ О ГРЕЙНДЖЕР!               — Я буду говорить о ней как мне вздумается! От нее одни проблемы, а ты и не видишь ни черта из-за своего огромного эго и веры в лучшее.               — Я сделала для этих людей больше, чем вы, за последние несколько недель, — Гермиона обернулась, все еще обнимая Драко обеими руками за талию, но теперь злость закипала уже в ней. Говорить о себе в подобном ключе она не позволит никому.               — Да что ты говоришь?! — с сарказмом выплюнул Люциус. — Трахая моего сына ты никому не помогла. Люди продолжают умирать, моя жена мертва. А дальше кто? Мой сын? Тео? Пэнси?               — Тебя здесь не было! — Драко придержал Гермиону за талию, отодвигая чуть в сторону. Но бросаться на отца он явно не планировал. Может быть, просто боялся, что сделает ей больно в своих вспышках ярости. — А она была. Она рассказывала маме, что все будет хорошо, пока ты грел свой продажный зад во Франции.               — И эта смерть всегда будет на её руках. Если бы её здесь не было, может и твоя мать была бы жива.               — Не вздумайте вешать смерть миссис Малфой на Грейнджер, — Астория появилась за спиной, точно так же прибежав на крик всех остальных и шум. Она сжимала кулаки с такой силой, что ногти наверняка уже впивались в кожу. И вся её ненависть к человеку напротив была слишком, чересчур очевидна. — Не она взорвала дом.               — Мне плевать, — Люциус был удивлен появлением Гринграсс младшей, но словами никак не стал это выказывать, отвечая хмуро. — Вы давно могли выдать её Торну взамен на хоть какую-то информацию. Сдать её туда, и пусть возвращалась бы с тем, что накопала. Подложить её Уизли, чтобы он рассказывал ей, что планируется. Да хоть самому Торну в постель. А вы держите её здесь, как дорогую птицу. НИ ЧЕРТА ОНА НЕ СТОИТ!               — Она одна из нас! — вступился Тео. — И заслуживает защиты, как и каждый из нас.               — Она никогда не будет своей, — прошипел по-змеиному Люциус, наклоняясь к лицу Гермионы. Но отреагировала девушка на удивление спокойно, поднимая к нему голову.               — Мы с вами оба знаем, что это неправда. У всего есть цена, — она гордо вскинула подбородок, несмотря на то, какой беззащитной чувствовала себя сейчас перед ним. Бросая ему вызов, Грейнджер попросила. — Назовите свою.               — Даже не думай, — прорычал Драко за спиной.               — Тебя не спрашивали, — грубо заткнул его Малфой старший, вглядываясь в глаза Гермионы. — Ответ вы знаете.               — Нет! — Астория вскрикнула, чтобы их остановить. Но Люциус уже никого не слушал, выдавая то, чего девушка боялась больше всего.               — Метка. Темного Лорда. На вашем предплечье.                 Драко сорвался с места, тут же ударяя отца по лицу, вынуждая его отшатнуться и со стоном схватиться за нос. Оперившись на колонну, Люциус большим пальцем смазал кровь с губы и рассмеялся, поднимая голову к парню.                — Вот как, значит? Первое реальное действие с её стороны, и ты уже в панике? Что стало с моим сыном?               Малфой наклонился над ним, шепча почти в ухо, но так, что и остальным в комнате все было слышно:                — У тебя давно нет сына. Мой отец умер полторы недели назад, когда не появился на похоронах моей матери. Убирайся, пока я не убил тебя сам.               Люциус развернулся, тут же сжимая рукой горло сына так сильно, что на его лице выступили вены. Прижал его к колонне, у которой сам стоял минуту назад, прожигая своим холодным взглядом.                — Угрожать мне вздумал? МНЕ?!               Гермиона уткнулась кончиком палочки в открытое место между его мантией и волосами, нажимая сильнее обычного.                — Уберите руки.               Малфой старший посмотрел себе за спину, где абсолютно каждый из присутствующих держал оружие наготове. И вряд ли у кого-то из них, из бывших Пожирателей Смерти, дрогнула бы рука. Они были готовы умереть за свои идеалы и за свою семью. Но Люциус уже давно не был её частью. Он поднял обе руки в воздух, отходя от Драко.               — Увидимся на следующей встрече, мисс Грейнджер.               Ждать больше он не стал, становясь черным дымом и исчезая в пространстве. Прекрасно зная, что в голове Гермионы осела идея, о которой раньше не могло идти и речи. О которой они не думали никогда, и сама мысль о реализации приводила в ужас.               — Даже не думай, — начал Тео за её спиной, как только на несколько секунд повисла тишина.               — Я ни у кого не просила мнения по этому поводу, — отрезала Гермиона, убирая палочку в карман.               — Ты совсем с ума сошла?! — Астория перешла на крик вновь, в несколько шагов преодолевая расстояние между ними. — Ты хоть представляешь себе, что это такое — получить метку?               — Это не обсуждается, — хрипло проговорил Драко. — Ты не возьмешь это на себя.               — А я разрешения не спрашивала! — возмутилась Грейнджер. — С чего ты вообще взял, что имеешь право принимать решение за меня?               — В этом доме метку тебе не поставит никто, — хмуро ответил Блейз. — Никто из нас не пойдет на это.               Девушка горько рассмеялась в воздух, разворачиваясь в его сторону.                — По-твоему, я не додумаюсь съездить разочек в Азкабан и не смогу попросить? Ты правда думаешь, что я не найду способ, если захочу?               — Значит, я закрою тебя здесь под замком, пока эта идиотская идея не выветрится у тебя из головы, — снова влез Малфой, отталкиваясь наконец от колонны. На его шее синели следы пальцев его же отца, но сейчас Гермиону это волновало в последнюю очередь. — Ответ «нет», Грейнджер.               Ей так сильно захотелось ударить его в ту минуту и бить его по груди так долго, пока до него наконец не дойдет, на кой черт она это делает. Только вряд ли бы это помогло, но она все равно злилась. На то, что он не понимает, не хочет даже близко понять, не знает, какая это будет для нее жертва.               — Я повторю. Я разрешения НЕ спрашиваю! — она сузила глаза, сложила руки на груди, защищаясь хотя бы так от его поступков.               — Пошли все вон, — сначала тихо проговорил Малфой, но следом закричал. — ВОН!               Гермиона вздрогнула, отшагнув от него в сторону, но вот только её он никуда не собирался отпускать. Драко схватил её за запястье, тут же притягивая к себе, в действиях его не было силы, способной причинить ей боль, и все же они пугали. Пугала его боль, граничащая с яростью. Больше никаких откровений, душещипательных историй, только открытая правда, горькая на вкус.               — Что ты, блять, знаешь об этом, Грейнджер? Что ты знаешь о том, что такое получить метку?!               — Я пытаюсь помочь! — она скинула с себя его руки, поднимая голову.                 — Даже если бы я пытался тебя проклясть, я бы выбрал менее жестокий способ! — закричал он в ответ на нее. — Это убьет в тебе то, кем ты являешься сейчас. Навсегда изменит твою жизнь.               — Моя жизнь уже изменилась, когда я приехала сюда впервые. Ты не можешь сделать еще хуже!               — ЭТО СДЕЛАЕТ ЕЩЕ ХУЖЕ!               — ПЕРЕСТАНЬ ЗАЩИЩАТЬ МЕНЯ, КОГДА Я ОБ ЭТОМ НЕ ПРОШУ! — Гермиона ударила по столу, возле которого находилась, и несколько документов с края полетели на пол. — Мне НЕ НУЖНА твоя защита!               — Да ну? — он возмутился тише, но в этом тоне было куда больше опасностей. — Тебе напомнить, кто вытащил тебя из переулка? Кто сидел с тобой, пока тебя пожирало темной магией? Кто спас тебе жизнь сегодня? Кто нес твое тело из горящего поместья?               — Я оказалась во всех этих ситуациях благодаря тебе!               — Я спасал тебя не один раз!               — Потому что подверг меня опасности. НЕ ОДИН РАЗ!               Он замолчал, тяжело выдыхая в уже горячий воздух, и развернулся, чтобы отойти к окну. Со вскриком обиды Гермиона снесла со стола все руками.                — Почему ты не видишь, что моя жизнь не стоит того, чтобы погибали другие.               — Потому что она стоит! — Драко ткнул в нее пальцем, мгновенно возвращаясь назад.               — Все обязаны чем-то жертвовать! — уже со слезами на глазах проревела она в надежде найти хоть что-то в его лице, хоть намек на понимание.               — А дальше что, Грейнджер? Костьми ляжешь, чтобы Торн не убил еще пару десятков человек?!               — ЕСЛИ ПОНАДОБИТСЯ!               — Черта с два! Ни один человек в этом ебаном мире не заслуживает, чтобы из-за него жертвовала жизнью Гермиона Грейнджер, — он стоял в такой сумасшедшей к ней близости, дышал с ней одним воздухом, тепло его дыхания ощущалось на щеке. И вдруг вся её злость испарилась, когда Гермиона прошептала.               — Ты заслуживаешь.                 Его лицо расслабилось, нотки гнева рассеивались в воздухе по мере того, как его глаза бегали по её лицу, надеясь уловить хоть намек на ложь, на какую-то игру, в которую она играет, чтобы сделать по-своему. Она повторила увереннее.               — Ты. Заслуживаешь, — и добавила через долю мгновения. — Тебе меня не отговорить.               — Пошла ты к черту, — успел сказать он прямо перед тем, как схватить её лицо обеими ладонями и притянуть к своим губам.               Это было последним жестом его отчаяния, попытка заставить её изменить решение хотя бы таким идиотским способом. Но на самом деле он знал, что это будет её оружием, а не его. Драко поцеловал её горько, прижимая к себе, и Гермиона ответила ему тем же, сжимая руками мантию на груди. Еще ближе, пока в душе что-то не успокоится, не замрет.               — Пожалуйста, Драко, прошу тебя, — прошептала она ему в губы между поцелуями, открывая глаза. Она провела по его щеке большим пальцем, надеясь уговорить. Но вместо ответа он вновь накрыл её губы своими яростно, подталкивая к краю стола, за который она схватилась одной рукой.               Он обвил её талию одной рукой, не позволяя отстраниться ни на мгновение, и Гермиона не возражала. Драко держал её так, словно она растворится в любую секунду от магии, о которой просила. Мгновения тянулись вечность, пока он не отстранился, прислоняясь своим лбом к её. Грейнджер рискнула попросить еще раз.               — Я хочу, чтобы это был ты.               Он выдохнул, закрывая глаза. И шепотом ответил через минуту давящего молчания.               — Значит, это буду я.