***
Стелла ненавидела ранние подъемы. Несмотря на то, что она являлась феей Солнца, девушка была совой. Поэтому выполнять домашние задания, заниматься спортом или бьюти процедурами она предпочитала в вечернее время, и, конечно же, фее Солнца и Луны не составляло никакого труда протусить полночи на вечеринках. Но несколько месяцев назад все изменилось. И даже не потому, что в школе теперь заправляли Розалинда и Его Величество Андреас Эраклионский, и о шумных ночных вечеринках пришлось позабыть. Виновником ранних подъемов и утренних проклятий принцессы Солярии был первый мечник Иного Мира – Соул Сильва. Нет, он не использовал свою власть как преподаватель и не заставлял ее отказаться от вечеринок, запрещенных новым руководством, или других вредных привычек, и он вовсе не приказывал перестроить свой распорядок дня. Но с тех пор, как Сильва вошел в ее жизнь как мужчина, спать она стала меньше, чем в те времена, когда он был для нее «мистером Сильвой». Она не знала, когда именно ЭТО началось. Одно время ей казалось, что после его освобождения из-под следствия и возвращения в Алфею. Потом она считала, что катализатором послужили совместные тренировки фей и специалистов, на которых Розалинда частенько ставила их в пару как одну из перспективо могущественных фей и явно сильнейшего специалиста. Когда после очередной вылазки на поиск и уничтожение сожженных, которые по приказу госпожи директрисы он теперь возглавлял постоянно, девушке приснился ночной кошмар, в котором Сильва умирал, защищая ее, в то время как она не могла произвести ни малюсенького луча света, фея подумала, что все началось, когда он был ранен первым сожженным, возрожденным после шестнадцатилетнего окончания первой войны. Но совсем недавно, поймав его голодный взгляд на своих губах в коридоре, она словила себя на мысли, что ЭТО началось в самый первый день, когда Скай, кивнув на статного, взрослого, одним словом, шикарного мужчину, направляющегося к ним, прошептал: «А это мой наставник – мистер Сильва». Но как бы там ни было, ей пора было вставать и возвращаться в свою комнату, чтобы никто ничего не заподозрил. Однако, Сильва имел одну привычку: все свое, он крепко держал в руках, и не то, чтобы ей это не нравилось, но выбраться из-под него утром, не разбудив – было невыполнимой миссией, которую девушка проваливала из раза в раз. Вот и сегодня, чудом выскользнув из его медвежьей хватки, накинув ночную сорочку, и наклонившись оставить прощальный поцелуй, она не успевает среагировать, как оказывается лежащей на спине, под нависающим над ней специалистом. - Попалась! – в его хриплом после сна голосе слышится улыбка, когда он подобно зверю, готовому растерзать свою добычу, обрушивает на ее шею свое горячее дыхание и цепочку влажных поцелуев, заставляя сердце сбиваться с привычного ритма, а мысли в спешке покинуть голову. Ее хватает только на то, чтобы тихонько простонать его имя в ответ. Покалывающая нежную девичью кожу щетина вызывает табун мурашек по всему телу, и широкую счастливую улыбку, которую он крадет чувственным чмоком в губы. - Посмотрите-ка она уже и оделась! Куда-то собралась, принцесса? Мм? – крепкий захват рук и опасный, мурчащий шепот не совпадают с ласковыми, игривыми прикосновениями его носа с ее. - Мне пора, – между ними ничтожные миллиметры, поэтому ответ она буквально выдыхает в его губы, - уже поздно, мне нужно вернуться, - Еще рано – прерывает ее, проводя носом по родинкам на ее щеке. - Девчонки поймут, что я не ночевала в комнате. Возникнут ненужные вопросы. - А то они ничего не замечают? - Ай-ай-ай, мистер Сильва, из-за Вас мне приходится обманывать лучших подруг! – даже находясь под ним она не могла упустить случая подколоть его. Хотя сложно сказать, кого из них это обращение заводило больше. - И что ты им говоришь? – в его голос вернулись самодовольные, хищные нотки. - Не волнуйся, они, конечно, догадываются, что у меня кто-то появился, но кто именно они не знают, - тут она лукавила, девушка была уверена, что уж кто-кто, а Муза давно про них все знала, возможно, даже раньше, чем они сами. Как бы ей хотелось сейчас запустить руки в его волосы, обхватить ладонями колючее лицо и дразнить его легкими поцелуями, но вместо этого руки прочно зафиксированы в захвате над головой, она знает, что ей не выбраться, пока он сам не отпустит. - И с кем они думают ты встречаешься? Аа? Ты с кем-то встречаешься, принцесса? – в ее голове возникает безумная идея, и девушка без раздумий выдает: «Нуу, вообще-то, они подозревают, что это Брендон». - Брендон?! - Ну, да! Он же мой бывший личный страж. И, он заходит ко мне иногда, когда бывает в Алфее, вот девчонки и решили. Кстати, - продолжала девушка, будто не замечая дикого блеска в потемневших глазах, - чтобы поддержать легенду, поставишь меня с ним сегодня в пару? - Ах так, да?! – звучный шлепок в утренней тишине комнаты звучит оглушающе громко, - С Брендоном ее поставить, - его большая, горячая ладонь обрушивается на второе бедро, вышибая из девушки дрожащий стон удовольствия, - Я тебе сейчас покажу Брендона! Не сводя с лица феи немигающий взгляд, нежно поглаживая покрасневшую кожу при этом крепко фиксируя ее бедра, он медленно сдвигает сорочку к ребрам. Такой резкий контраст сжимает пружину возбуждения внизу ее живота до невозможности, получившие свободу руки уже живут своей жизнью, сцепляясь в замок вокруг его шеи, сокращая незначительное расстояние между ними. Но между поцелуями девушка все еще продолжает «сопротивляться»: - Ты опоздаешь на утреннюю тренировку, - не отнимая от нее рук, зубами опуская бретельки, целуя скрытые под ними ключицы, он шепчет: «Я успею». - Сильва, мы пропустим завтрак… - Плевать! Ты мой завтрак! Ревнует. И все еще злится, хоть и пытается сдерживаться. С ней он всегда по большей части был нежен, но Стелла любила и его темную сторону, ту дикую первобытную часть его натуры, которая завладевала им, когда он отпускал себя. - Сильва, я должна привести себя в порядок… -Ты всегда красивая! - И одним рывком обнажая ее грудь, шепчет: «Сейчас особенно». – И будто в подтверждение своих слов прикусывает ее чувствительную точку на шее, тут же проводя по ней языком, опускается ниже, и снова укус. Останутся засосы, черт. - Соул – его имя вырывается из ее груди громким стоном, когда мужчина прикусывает горошину ее соска, сжимая горячей ладонью вторую. Пальцы впиваются в его короткие волосы то ли в попытке оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Хотя куда уже ближе. - Тсс, мы же не хотим перебудить всех специалистов, громкая девочка, – не смотря на собственные предостережения, он продолжает играть с ее грудью: целует, мнет, прикусывает, не отводя взгляда от ее лица, заставляя девушку беззвучно и жадно хватать воздух. - Хорошая девочка! Но, кажется, он забыл, что в эту игру играют двое. Обхватив ногами его бедра, и поддаваясь навстречу своими собственными, она чувствует, как его член легко проскальзывает в нее. Он замирает. Бушующее море сталкивается с грозовым штормом, рваный выдох вырывается у обоих, но вместо того, чтобы продолжить начатое он шепчет: «Помнишь, что я сказал в первый раз принцесса. ТЫ МОЯ. Я никуда тебя не отпущу», - и начинает медленно двигаться. Она впивается ногтями в его широкие плечи, оставляя поверх его шрамов свои собственные отметины - кроваво красные полумесяцы, заявляющие ее права на этого мужчину, с удовольствием ощущает, как мышцы перекатываются под ее пальцами. Желая раствориться в нем, она начинает двигаться ему навстречу, в надежде сбить заданный им мучительно медленный ритм, вызывая глухие стоны: - Моя – толчок. - Моя – толчок. Сдаваясь ее нетерпению, он ускоряется. Окутанная его терпким запахом она теряется в лихорадочном трении их кожи, коротких чувственных поцелуях, которыми он осыпает ее лицо, шею, чувствительное место за ушком – везде, где только может дотянуться. Неосознанно она начинает вторить ему: - Моя! - Твоя! - Моя! - Твоя! Она не удерживается от вскрика, когда, полностью выйдя из нее, он останавливается у входа, удерживая ее руки по обе стороны от головы, приказывает: - Повтори! Язык отказывается слушаться, тело ломит в ожидании разрядки, когда с ее искусанных губ срывается рванный шепот: - Твоя. Он вновь наполняет ее собой, входя до предела, и вновь замирает у входа, голодным, немигающим взглядом пригвождая ее к смятым простыням в ожидании: - Твоя, - толчок. - Твоя. - Громче! - Твоя! – толчок. - Твоя! – толчок. - Твоя – толчок. Она продолжает повторять как заведенная, переходя на крик: «Твоя, твоя, твоя…», - когда он все глубже и резче вдалбливается в ее тело. Волна наслаждение прошибает все тело и ее собственный полувскрик тонет в его протяжном стоне. Она все еще ощущала на себе вес его разгоряченного тела, его сбившее дыхание и щетина щекотали шею, а бешенному стуку сердца вторило ее собственное. Девушка лениво вырисовывала только ей известные узоры на его мокрой спине, проводя подушечками пальцев по гладким, белесым следам, оставшимся от сражений, и красным полосам – следам от ее ногтей. Что ж не только он был собственником. Настолько, насколько мужчина любил ее родинки, она ненавидела его шрамы, мечтая стереть поцелуями их все, и молилась, чтобы на очередной вылазке, он не получил новых.***
Из полудремы ее вырывает нежное, чувственное прикосновение к губам. - Принцесса, пора вставать! - Оба ухмыляются, вспоминания к чему привела ее последняя попытка покинуть его комнату. Он лежит на боку, его большая ладонь поглаживает ее талию, сквозь сбившуюся шелковую ночную сорочку, точнее сквозь тот кусок ткани, который от нее остался. - Доброе утро! – мужчина не отрывает своих светящихся счастьем глаз от ее лица, гроза прошла, и к ней обращено лишь теплое осеннее небо. - Теперь я точно опоздаю. И как мне попасть в корпус фей в таком виде, - девушка потягивается в сладкой истоме, замечая каким взглядом он пробегает по ее обнаженному телу (тряпка, болтающаяся на ее талии не в счет). Мужчина сглатывает, прежде чем ответить: - Ты можешь взять мою футболку и, Стелла, воспользуйся кольцом, - она не может сдержать улыбку. - Ты думаешь, без кольца я не успею, - его рука опасно сжимается на талии: - Забудь! – четко, как отрезал. - Мы еще поговорим насчет того, кто к тебе там заходит – в его глазах смешинки, но в голосе обещание. Кажется ей предстоит очередная бессонная ночь. - И никакого Брендона, с сегодняшнего дня ты в паре только со мной, - прежде, чем она успевает возразить, он притягивает ее к себе для властного поцелуя. В напористом движении его языка угадывались командирские замашки, но кто сказал, что принцессе не нравилось быть в его власти.