На два мира. Филиал ада

Злата и Баки оказались в пыльной, душной, несмотря на выбитые окна, комнате. Была ночь, густая, совсем не июльская ночь: Злата это чувствовала магическим чутьём. Марк или ошибся, или специально закинул их на месяц позже. Значит, с Броком могло случиться всё, что угодно, а они об этом даже не узнают. — Бак, мы опоздали на месяц, — сказала Злата. — Чёртов Марк. — Брок жив, — заверил Баки, потому что просто не верил в то, что Брок может умереть. Может оставить их со Златой одних. — Злат, Брок жив. Давай переодеваться и пошли, у нас дел куча. — Да, — кивнула Злата, замерев почти в трансе от вновь нахлынувших воспоминаний. Как нечего было есть, как умерли родители — и почему-то невыносимая, иссушающая даже у воды жара, а не обжигающий холод. И голод. Постоянный, изнуряющий, отупляющий голод. — Всё хорошо, — Баки обнял Злату со спины, прижал к себе — к когда-то металлическому, а сейчас снова живому плечу. Поцеловал в макушку. — Для тебя всё уже закончилось. Не переживай это снова, дорогая, не надо. Злата ничего не ответила. Просто тихо всхлипнула, вдохнула-выдохнула и отлепилась от Баки. Они молча стали переодеваться: натягивать исподнее, мотать портянки, влезать в сапоги. Своё аккуратно сложили и убрали в бездонный мешок Златы. В “сидоре” осталась только простая еда, в карманах — документы и направление к месту несения службы. Осталось передать информацию о продовольственных складах Эмилю или Луизе, кого проще будет найти, — и всё, они начнут искать Брока. — Мне надо погадать, Бак, — попросила Злата. — Обойди пока тут всё. Посмотри, что есть, кто есть. Только смотри: помогать бессмысленно, наше время уже сложилось. — Так зачем Эмилю продсклады? — не понял Баки. — Не знаю. Может, он умеет ходить в параллельные миры, как мы с тобой. — Злата чувствовала, что не может долго оставаться в этом доме, в этом городе, в этой войне. Нужно было спасти Брока и убраться подальше отсюда навсегда. Не дело это — шляться по времени, плодя иные миры. Оставив Злату в комнате и заперев внезапно очень крепкую дверь, Баки вышел в длинный коридор коммунальной квартиры и поразился тишине. Не было детского смеха или соседских разговоров — казалось, все как вымерли. Но Баки пошёл по коридору, прислушиваясь к тому, что происходило за другими дверьми. Где-то плакали, где-то молились, где-то спали. Но в огромной квартире на десять комнат было слишком мало народу. Баки представил, как две маленькие девочки оказались одни в этом кошмаре и, пережив его, остались самими собой. Построили карьеры, правда, очень странные. Его Злата, такая хрупкая с виду, была гораздо сильнее, чем он сам, чем Брок, чем Стив. Вот у кого был внутри вибраниумный стержень. И крыша, крепко приделанная к дому. Давая Злате время для колдовства, он вышел из квартиры и спустился вниз. Лестница была грязная, захламлённая непонятно чем, но деревянной части перил не осталось: похоже, растащили на дрова. Баки успел заметить маленькую буржуйку в комнате. А ведь сестёр не было уже два месяца. Злата рассказывала, что они сбежали в самом начале лета, в белые ночи. Сейчас был август. Надо же: для них не прошло и секунды, а Брок неизвестно где уже целый месяц выживает, как может. Баки, держа винтовку наготове, вышел на улицу в жаркий летний день, такой редкий в Питере. Они ездили туда как-то летом на пару недель, и все эти пару недель держалось тепло, хотя Злата говорила, что это аномалия, и обычно в Питере прохладно. И сейчас Баки вышел в жару в маленький дворик, в котором должны были бы играть дети. Но стояла оглушающая тишина, словно все вымерли, а может, так и было. Баки заметил в окне чью-то тень, но кто это, сказать было сложно. Значит, живые ещё есть. Он выглянул из двора на улицу и ужаснулся. Он знал, что это центр города — помнил по тому, как и куда они ехали, да и карту представлял хорошо. Везде были пыль, грязь. Рядом стоял полуразрушенный бомбёжкой дом, из которого, озираясь, женщина с маленькой девочкой выносили какую-то деревяшку. Похоже, заготавливали дрова на холода. Ни мешать, ни помогать им Баки не стал. Он просто смотрел, как прекрасный город с миллионами жителей превратился в ад, где каждый выживает, как может. Или тихо умирает, потому что уже не в силах кричать от голода или жажды. Почему-то Баки казалось, что воду из реки пить нельзя, или сначала надо кипятить, а топливо — ценный ресурс, очень ценный. Злата была ещё занята, и Баки решил пройтись по улице в сторону центра, уверенный, что супруга его дождётся. До Невского оказалось совсем недалеко, и он вышел к одной из главных сухопутных артерий города. Тёмного, очень тёмного города, в котором не горел ни единый фонарь. Да, ночью будет проще. И уйти будет проще, если Злата не сможет создать портал. Поняв, что ловить тут нечего, даже криминальные элементы вряд ли шарахаются по городу такой безлунной ночью, Баки вернулся к Злате — и увидел на кухне соседку с лучиной. Старенькая, иссохшая, она стояла на кухне, держа за спиной нож. — Касатик, помоги старушке, — прохрипела-проскрипела она. — Подержи лучинку, бабушке нужно. — Конечно, — легко согласился Баки, понимая, что бабка хочет из последних сил или прирезать его, или отдать Богу душу в борьбе за сытное мясо здорового мужика. — Чего тебе, бабушка? — Да вот, тут не вижу уже. Подыми ложечку, серебряную, упала у меня, — снова сказала, как дверью скрипнула, бабка. Естественно, никакой ложки на полу не валялось, но Баки наклонился, а потом перехватил занесённую старческую руку с ножом. — Эх, бабушка, — вздохнул Баки, аккуратно вынимая из руки нож. Знал откуда-то, что бабка не будет кричать. Некому прийти на помощь. — Убери нож и иди к себе. И тут бабка разрыдалась. Уронила свою лучину, уронила нож и горько-горько заплакала, спрятав лицо в грязные сморщенные ладони. — Тогда убей меня, милок, — взмолилась она, хватая Баки за гимнастёрку, — лучше убей, не могу так больше. Баки прижал её к себе, поглаживая грязные спутанные волосы, худую спину. Стоял и ждал, чтобы она успокоилась. А потом пришла Злата, над головой которой светился маленький огонёк, едва-едва разбивающий темноту. — БабНина, — позвала Злата, — это я, Злата. — Ох, девочка моя, — Баба Нина даже не заметила, что Злата выросла не просто в подростка, а во взрослую женщину. Обняла её и продолжила плакать у неё на груди. — Уходи отсюда, уходи, или я вас съем с Женечкой. И тебя, и Женечку. Не могу так больше, лучше убей. Баба Нина причитала, явно уже бредя. Злата отвела её в комнату, уложила на кровать и накрыла одеялом. Баки ещё слышал всхлипы, но они вскоре затихли, а Злата вернулась к нему. — Она давно сошла с ума. Когда совсем голодно было, она внука съела, — объяснила Злата. — Сашке лет пять было всего. Из её комнаты тогда так вкусно пахло, но она никому не дала, а потом рехнулась совсем. Думаю, она скоро умрёт. — Ты всё выяснила, что хотела? — спросил Баки, когда они уже уходили из дома, собрав все свои вещи. — Да, Луиза тут недалеко, а Брок… Где-то на границе Украины и Польши, рядом с Белоруссией, — ответила Злата. — Я знаю там одно место, концлагерь. В нашем времени на его месте музей, но я в нём никогда не бывала. Поэтому сначала Луиза, а потом будем выбираться из города. Как, пока не знаю. Нам надо миновать ещё и область, как-то добраться до Пскова. Там нас посадят на поезд до линии фронта. Это всё легко, а вот как мы по оккупированным территориям будем пробираться, я не знаю. Луизу нашли за пару часов. Измождённая, вечный секретарь и личный помощник Эмиля, пока даже не Регента, она ответила на пароль, который ей когда-то давно придумал Эмиль, сказав, что эти слова могут знать только люди, пришедшие от него. Злата передала ей то, что просил отдать Эмиль, и они распрощались. Ночь была темна, но Злате и Баки хватало света звёзд, чтобы видеть. Можно было пойти по проспекту, всё равно никто не было. Но они шли дворами, таясь, чтобы как можно меньше людей видело и слышало их, пока не подобрались к границам города, за которыми были только немецкие войска. — Помнишь, Андрей Аркадьевич нам рассказывал, что в августе сорок третьего линия фронта была под Смоленском? — спросила Злата. Она-то всё помнила отлично. — Вот нам надо туда как-то добраться. Документы есть, командировочные есть, вещи есть, жратва есть. — Мы есть, а это самое главное. Куда ты можешь построить портал? — спросил Баки. Он на память последние годы тоже не жаловался. — В Москву могу, — прикинула Злата, — но лучше под Можайск. Я там одно место знаю: пройти надо будет, выйдем на станцию. А дальше разберёмся. Но ночью надо аккуратно: вампиры и всё такое. Колдовать было сложнее, в разы сложнее, но Злата закинулась наркотой, закурила и уселась по-турецки, медитируя. Через пару минут появился портал в какую-то такую же тёмную лесистую местность. — Вперёд, — скомандовала Злата, и Баки нырнул в портал. А следом за ним ушла и Злата. Они оказались на берегу реки — какой, Баки представления не имел. Он только видел, что Злате не очень хорошо, но один поцелуй, похоже, всё исправил. — Злат, может, тебе не колдовать без надобности? — обеспокоенно спросил Баки. — Да, наверное, — кивнула та. — Просто я так привыкла колдовать, что уже и забыла, как это — парадокс. Ничего, справлюсь. Пошли к станции. — Откуда ты вообще это место знаешь? — спросил Баки. — Мы тут с сестрой рыбу как-то ловили, — улыбнулась Злата воспоминанию. — Она уже вампиром была, а я училась. Мы в Москве встретились, и нам один Гангрел показал это место по доброте душевной. Пошли, я помню, как идти. — Не сомневаюсь, — заверил Баки. Они шли по какой-то едва различимой тропе вдоль берега, когда оба почувствовали опасность и остановились. Из леса к ним вышел широкоплечий мужчина. Одет он был в истрёпанную гимнастёрку, такие же штаны, и босой. Уставная стрижка, “сидор” за спиной, и только сияющие алым глаза выдавали в нём вампира. — Паша, — обрадовалась, как родному, Злата. — Злата? — несказанно удивился вампир, принюхавшись и убеждаясь в своей правоте. — Ты здесь как? Откуда? Я ж вас только в пятьдесят третьем встретил. — Долгая история, — вздохнула Злата, — а у нас времени совсем нет. Проведёшь к станции? — Пошли, — подумав, согласился Паша, — по дороге расскажешь. Кто с тобой? Любовник? Он тобой пахнет. А ты — им. — Муж, Паша, муж, — ответила Злата. — У тебя другой был. Ты рассказывала, что оборотень, а этот точно не волк, — заметил Паша. — Идём, расскажу по дороге, не поверишь, — усмехнулась Злата. — Да, я пока ещё не верю, — честно сказал Паша. — Но пошли. Они шли вообще не по тропам, а просто через лес, и Злата тихо, почти шёпотом рассказывала самые главные вехи своего пути, чтобы подвести к тому, как они оказались здесь. Паша слушал, не спрашивая, а потом остановился, доведя их до края леса. — Охуеть не встать, — сказал он, когда Злата закончила. — Ладно, Златка, топайте отседова. Думаю, ты мне правду сказала. О таком не врут. Удачи тебе. Станция через пять километров, свернёте направо. А я спать пошёл, рассвет скоро. И действительно: на востоке небо уже серело, давая понять всем, что скоро наступит новый день. А в мире вампиров день давал людям безопасность. И магам в том числе. Баки и Злата покинули лес и пошли по грунтовке. Говорить было особо не о чем: всё уже переговорили, переволновались и успокоились. Даже рассказали встречному вампиру историю жизни длиной почти в сто лет. Они вышли к крохотной станции, когда уже совсем рассвело. У Златы появилось ощущение, что не получится у них тут сесть на поезд до передовой, до Смоленска, — но на небольшом перроне толпились бойцы Красной армии с лейтенантом во главе. Баки со Златой подошли к нему, оба натянули пилотки. Но Злата по званию была капитаном, хоть и медицинской службы, так что пехотный лейтенант, вытянувшись в струнку, отдал ей честь, как и весь взвод. Баки же отдал честь лейтенанту. — Товарищ капитан, — решил обратиться к ней лейтенант, но она улыбнулась. — Просто Марина Михайловна, товарищ лейтенант, — разрешила та. — Что у вас? — Да вот, боец поранился, а рана плохая стала, — летёха робел перед более опытной Златой. Похоже, недавно выпустился. — Пойдём, посмотрим рану у бойца, — кивнула Злата. Баки же пристроился к бойцам, решив послушать, что к чему и куда будет эшелон. Сигарет у него не было, а вот угостить хлебом он мог, что и сделал, снискав расположение. Пока Злата занималась раненым, который ещё даже до фронта не доехал, Баки вызнавал полезные новости у солдат. Ничего полезного, кроме того, что едут на фронт к Смоленску, они не сказали, но поделились самокруткой. Баки без удовольствия выкурил дрянной махорки, почти обжигая пальцы. Бойцы попытались вызнать, скольких он убил, раз снайпер, но Баки не стал кичиться и просто сказал, что на его век хватит. И действительно: у него на прикладе было около двух десятков зарубок, но то не были люди. Это были мёртвые души, которые просто должны быть у каждого снайпера, а Баки из своей трёхлинейки бил белок в лесу. Просто так бил, чтобы не потерять навык. Злата же с лейтенантом осматривала пораненную руку одного из бойцов. Рана была нехорошая, припухлая, с красным отёком вокруг, а сама загноилась. Этому парню не воевать надо было ехать, а в госпиталь, а то руку он потеряет. Но Злата решила помочь бойцу и летёхе. — Сашка, — позвала она Баки, который по документам был Александром Евгеньевичем Сольных, — тащи бинты. Баки тут же подорвался и принёс “сидор” Златы, в котором действительно были врачевательные принадлежности. — Лейтенант, — строго сказала Злата, — обезболить не могу, поэтому кто-то должен бойца... — Вася я, товарищ капитан, — вздохнул парень. — Больно будет, да? — Да, Вася, — честно сказала Злата. — Будет. — Ничего, я потерплю, — сказал он. — А то стыдно перед ребятами. — Хорошо, — Злата достала флягу, быстро организовав в ней спирт с обезболивающим, и дала Васе. — Пей, Василий, — скомандовала она. — Давай, три глотка сделай и отдай. Вася выпил ровно столько, сколько сказали, хэкнул и вернул флягу, из которой Злата полила на руку. Вася дёрнулся, но тут же вспомнил, что обещал терпеть. Злата прекрасно понимала, что без магии эта рана не заживёт в условиях плохой санитарной ситуации. Значит, придётся колдовать. — Ну, твоё здоровье, — улыбнулась Злата парню и сама хлебнула из фляги, взяв скальпель. — Не дёргайся, это быстро. Вася ойкнул, но обезболивающее уже действовало, так что больно парню не было. А Злата в реальных полевых условиях проводила санацию раны, и по-хорошему её нужно было бы забинтовать и менять повязки раз в шесть часов, но она просто санировала магически, чтобы нагноения точно не было. А заживёт при такой обработке рана через пару дней. Это лучшее, что она могла сделать, не выдавая себя. — Всё? — удивился Вася, когда Злата стала его бинтовать. — Да, Василий, — хлопнула Злата по плечу парня и повернулась к летёхе. — Товарищ лейтенант, менять повязку каждые шесть часов, а по прибытии боец должен посетить медчасть. — Так точно! — взял под козырёк лейтенант. Злата дала лейтенанту зачарованную мазь и бинты. Подобное лечение почти не вызвало парадокса, что радовало. Злата и лейтенант, которого звали Дмитрий, обсудили, кто куда едет. Оказалось, что им по пути, в ту же самую часть: только Злате в медсанбат, Баки — на линию фронта и, если сможет, за неё, а Дмитрию с его взводом — в пополнение. Поезда ждали через пару часов; за это время успели обсудить дела на фронте. Говорил больше Дмитрий, а Злата и Баки, который был как бы при ней, внимательно слушали. Потом Баки снова пошёл к солдатне, а Злата с Дмитрием остались вдвоём. Молодому офицеру только из училища Злата явно нравилась, но звание и должность мешали летёхе пофлиртовать с товарищем военврачом, да ещё и капитаном. Злата могла бы представиться просто Мариной, но это сильно расходилось с её положением, да и не нужен ей был этот флирт, не ответила бы она ему взаимностью. А так — пусть смотрит молодой лейтенант, не нюхавший ещё пороху, только мечтающий о войне, о карьере. Злата его запомнила, этого летёху Диму, и, если повезёт ей оказаться в своём времени и мире, обязательно поищет, что с ним стало. Дмитрий Лазарев, лейтенант. — Едет! — крикнул Баки. Хотя поезда ещё не было видно, он услышал, как загудели рельсы. Кондуктор поезда проверил бумаги у летёхи, Златы и Баки и запустил их в один вагон, в котором Злата тут же понизила температуру до хоть немного приемлемой. Баки занял место на нижнем ярусе нар и предложил Злате поспать, что та с удовольствием и сделала, устроив голову у него на коленях, и вырубилась. — Близкие? — спросил Дмитрий у Баки как можно тише. — Невеста, — ответил Баки, погладив Злату по плечу. Свою бесконечную косу она скрутила в пучок. — Хотели пожениться, а тут война. И вот, всё никак. Нам повезло: госпитальный начальник узнал, куда меня отправляют, и её туда же отправил. Сказал, чтобы поженились и ничего не ждали. Думаю, поженимся. — А ты как снайпером стал? — спросил Дмитрий. Ему пока ещё были интересны людские судьбы, не очерствел он за годы войны. Молодой, может быть, даже глупый, но пламенный. Горело в нём сердце за родину. — Я мастер спорта международного класса по стрельбе, — ответил Баки. — Как война, меня сразу в снайпера забрали. А Маринка, она ж вообще детей лечить хотела, а тут война. Вот она в хирургию и подалась. — Да, ломает война судьбы, — вздохнул Дмитрий. — Ладно, сам отдохни, к вечеру приедем. Баки закрыл глаза и открыл их одновременно со Златой, когда поезд остановился на конечной станции. А дальше Марина Михайловна и Лазарев Александр перестали существовать. Они растворились в потоке прибывших военнослужащих и в какой-то момент просто истаяли, не дойдя до места службы. Только документы остались лежать в теплушке. До темноты было ещё долго, но Баки со Златой должны были перейти линию фронта и спрятаться на территории неприятеля как можно раньше. Иначе их могли заметить вампиры, которые тоже участвовали в войне почти наравне с людьми. Взять того же Паладина, который в Афгане убил пятерых Ассамитов, за что те объявили на него кровавую охоту. Забредя в леса, которых тут было вдосталь, Баки и Злата переоделись в свои тактические костюмы. Теперь форма была им совершенно ни к чему, а нужны были удобство и скрытность. Они пробирались почти в темноте, пока не услышали переговаривающихся немцев. Их было пятеро, и когда Злата с Баки, как заправские лазутчики, подобрались поближе, они увидели пятерых немцев, намывающихся в озерце, и танк. Натурально танк. — Злат, давай танк угоним? — предложил Баки. — Мне нужно будет десять минут, чтобы разобраться, и покатимся с ветерком. Ну? — Давай, — скептически подошла к затее Злата. — Ты уверен? Нам почти шесть сотен километров отпахать надо, а сколько у этой машины хода? Хорошо, если бак полный, а то встрянем где-нибудь. — Не дрейфь, — улыбнулся Баки, а потом посерьезнел. — Нам как можно быстрее к Броку надо, так что выбирать не приходится. — Положишь всех? — только и спросила Злата, понимая, что время им очень дорого, а они и так слишком долго пробирались сюда. — Легко, — не рисуясь, ответил Баки и приложил приклад “мосинки” к плечу. Пять выстрелов словно слились в один, и немцы не успели даже понять, откуда стреляют, пытаясь беспорядочно прятаться за танк. Полегли смертью голожопых. Уже не таясь, ведь выстрелы были слышны на всю округу, Баки и Злата подошли к танку. Злата сразу полезла искать карту и, о чудо, довольно быстро нашла её, пока Баки разбирался, как водить конкретно этот танк. — Бак, а давай-ка подзаправимся до полного, — предложила Злата, глядя на пару пустых канистр, в которых оставались частички топлива. — Да, время займёт, но дольше проедем. И снова Злата творила магию, превращая воду в солярку для танка. Оказалось, что у того был почти полный бак, и Злата с Баки наполнили все канистры, которые были, снова творя топливо. Прикрепив всё к броне, Злата наложила на танк всевозможные щиты и на этом выдохлась. Не так просто в этом мире колдовать. Было странно тихо, хотя линия фронта — вот она. Но нет: словно сама леди Удача благоволила им, или Эмиль их зачаровал, неизвестно. Но думать об этом не хотелось. Они погрузились в танк, закрыв люк, и поехали — благо, карта у них была.