Уйти в море

      Вернувшись в Одессу, по истечению первого контракта, я снял маленькую квартиру недалеко от набережной и планировал отдыхать ближайшие месяцы. Под отдыхом я понимал отсутствие всяких социальных контактов. Если честно, мне вообще не хотелось выходить из квартиры. На следующий день пребывания дома, я зашел в книжный, купил книг шесть и был четко нацелен разделить свободное время исключительно с ними. Конечно, сделать так не получилось. Мать каким-то образом узнала адрес моей квартиры и начала приходить сама, поняв, что я к ней, после одного единственного формального визита, не явлюсь. Не впускать я ее не мог, но об этом позже. Сейчас я бы хотел вставить пару слов об огромном плюсе профессии моряка — деньгах.       Работа в море была тяжелой, но окупалась. За шесть месяцев я заработал столько, сколько некоторые на берегу получают за пару лет. Не говорю за всех, но если взять какого-нибудь охранника в магазине, то это действительно будет так. Я не хвастаюсь, просто объявляю, как есть. В свое оправдание могу сказать, что пошел в море, в отличии от подавляющего большинства, не за этим.       Таким образом у меня появились деньги, много денег, особенно по меркам Украины. Тратить я их был нацелен с умом, поэтому и снял весьма скромную квартиру. Однако я больше не являлся бедным, чему несказанно радовался. Все детство и часть юности я провел в нужде, у меня никогда и ни на что не хватало, до того, как я не начал подрабатывать. У родителей денег не было, мать почти не работала, отец отдавал половину зарплаты на водку. Я прекрасно знал, каково это — хотеть что-то купить, но не иметь возможности. Я говорю про вещи вроде комиксов и шоколадных батончиков, про что-то дорогое речи и вовсе не идет. Будучи ребенком, я не винил родителей, хотя, по факту, это была их вина. К слову, я вообще не понимаю, зачем люди заводят детей, если не могут их обеспечить. Впрочем, допускаю, что меня завели, потому что так вышло.       Размышляя о детстве, я не мог не вспомнить одноклассников. Многие считали меня странным и скучным, однако, большинство из них сейчас находилось либо на низкооплачиваемой работе, либо в тюрьме. Поразительно, насколько мир глазами детей отличается от реальности. В двенадцать ты самый крутой в классе, куришь за школой, пишешь нецензурные слова на стенах в туалете и считаешь своего соседа по парте лохом, потому что он учит математику. А в двадцать с небольшим, ты сидишь в тюрьме, а твой сосед по парте — я. Поразительно. Не стану скрывать, что я гордился всем, чего мне удалось достичь. Несколькими тысячами на банковском счете в особенности. Это были не гривны. Однако появление у меня приличной суммы денег вызвало определенные проблемы, их источником послужила моя мать.       К ней я поехал на следующий же день, как только уладил все вопросы со съемом жилья. Находясь в рейсе, я с ней не связывался, хотя возможность была, не было желания. Мать с самого начала не хотела, чтобы я становился моряком, утверждала, что это опасно. Спорить не буду, ходить в море действительно опасно, но, смеха ради, скажу, что она хотела, чтобы вместо моря, я работал на заводе, как нормальный мужик. Ее прошлый «нормальный мужик» — мой отец, также работал на заводе, правда потом взял и куда-то бесследно исчез. Уроки из жизни мать извлекать не научилась. Не подумайте, ничего против работников заводов не имею, просто ситуация кажется мне абсурдной. Хотя, полагаю, истинной причиной, почему мать не хотела позволять мне становиться моряком, являлось то, что она в принципе меня не хотела и все во мне ей не нравилось. Порой мне кажется, что в постсоветских странах проблема семей, в которых не хотели детей, но завели потому, что так надо или так вышло, стоит примерно так же остро, как проблема голода в Африке. Жаль, ее никак не решить, впрочем, Африке тоже вряд ли удастся помочь, они голодают не потому, что у них еды нет, а потому что экономика в заднице.       Я понимал всю ситуацию, как понимал и то, что имею полное моральное право прекратить общение с матерью раз и навсегда. Но совесть не позволила, мы не так воспитаны, для нас семья — это святое, даже если эти люди ничего тебе на дали, помимо кучи психологических травм. Поэтому я и поехал к ней, предварительно позвонив.       Мать не спросила, как прошел рейс, зато спросила, сколько я заработал денег. Я не сказал. Почему? Хотя бы потому, что я пришел в ужас, оказавшись в квартире. Мать завела себе сожителя и, кажется, была настолько этому рада, что напрочь забыла о такой вещи, как уборка. На полу стояли пустые бутылки, по стенам бегали тараканы. Даже грустно стало от того, во что превратился дом моего детства. Мать, кажется, заподозрив, что у меня появились деньги, начала слезно умолять, чтобы я дал ей хотя бы сто долларов. По тому курсу это было прилично. Она клялась, что не может найти работу, говорила, что вырастила меня, а значит я ей должен. Мне стало настолько мерзко от всего этого, что я просто ушел. А ведь спроси она, как у меня дела и как прошел рейс, я, может быть, дал бы ей денег.       Последующую неделю я провел максимально приятно. Читал, ходил гулять. Я начал ценить те прелести жизни на суше, о которых раньше и вовсе не задумывался. Мне было комфортно наедине с собой и, за исключением одного телефонного разговора со Славной, социальных контактов я не имел. Но потом, до сих пор не представляю, каким образом, мать нашла мою квартиру и начала приходить.       Когда это случилось впервые, я удивился, но списал это на то, что дал ей адрес и забыл. Я точно так не делал! Мать продолжила свою песню про то, что у нее нет денег. Я сказал, что готов помочь, при условии, что она найдет работу. Мать обиделась и ушла, однако, вернулась через три дня и все повторилось.       Я начал задумываться о том, чтобы пойти на следующий контракт, когда с момента окончания предыдущего не прошло и месяца. Но и здесь были проблемы.       Как-то ранним утром, прогуливаясь по набережной, я задумался над тем, что люблю береговую жизнь. Она ощущалась особенно ярко, на контрасте с морской. Пусть единственным отличием моего существования на судне от существования в квартире, фактически, было лишь то, что в первом случае, я работал, а во втором нет. Суть была не в этом, а в наличии возможности. Например, тебе может не хотеться постоянно гулять в парке, но, когда живешь на суше, такая возможность есть, а вот в море нет. Однако сомнения насчет дальнейшей карьеры моряка родились во мне не из-за желания ходить по парку, а из-за смерти Эда.       По прошествии двух месяцев, я все еще думал об этом случае. Слава во многом помог мне. Пусть, как он сам утверждал, он не являлся психологом, но лишь благодаря общению с ним, я довольно быстро смог вернуться в норму и перестать считать себя виновным в смерти Эда. Но его смерть продолжила терзать меня уже по другому поводу. Я впервые задумался о том, насколько опасным местом является судно. Смотрел я на это не с позиции матери, мол Титаник утонул, поэтому опасно, а с позиции человека, знающего дело. Могу сказать лишь одно, работать в море — опасно. Опасности поджидают как снаружи, так и изнутри корабля, и я молчу о том, какой вред это наносит здоровью. Если вы вдруг решите стать моряком, обязательно подумайте об этом.       Нет, конечно, на суше также полно опасностей, но, если с тобой что-то случиться на берегу, шанс получить помощь намного выше.       Суммировать мой новообретенный страх смерти с осознанием опасности работы моряком, и получаться сомнения. Они одолевали меня какое-то время. Я думал о том, что, может быть, лучше оставить это дело, пока не поздно. Да, я мечтал о море всю жизни и положил жизнь на достижение мечты, но ведь всем свойственно ошибаться. Деньги? Да, приятно, но я бы и на маленькую зарплату смог существовать, жизнь дороже. Желание сбежать от начавшей преследовать меня матери? Ничто не мешало переехать в другой город. Сомневаюсь, что она поехала бы вымогать из меня деньги в Киев.       С этими сомнениями я прожил несколько дней, потом они меня окончательно доконали, и я позвонил Славе. Он посоветовал поступать так, как велит сердце. Сказал, что жить стоит по уму, но сердце не прощает, когда идут против него. Бросить можно всегда, а вот начать заново — почти никогда.       После этого разговора я вышел на набережную. Шел и смотрел на деревья, на вывески кафе, а потом повернул голову и окинул взглядом море. Больше я ни разу в жизни не сомневался. Море — все для меня, кроме него у меня ничего не было. И я не жалел. Море стоило того, чтобы отдать ему жизнь.       В этот же день я отправил анкету в крюинговую компанию*. Через полтора месяца я покинул Украину, не сказав об этом матери ни слова. Я попал в ту же греческую судовладельческую компанию, где работал в прошлый раз. В ней же я проработаю большую часть карьеры.       О втором в жизни контракте у меня остались исключительно приятные воспоминания. Несмотря на плачевное состояние судна, на котором пришлось работать, это также был балкер, но меньшего размера, мне все понравилось. Экипаж попался отличный, мы быстро сработались, никаких неприятностей за все месяцы не произошло. И, главное, я окончательно убедился, что мне не надо ничего, кроме моря. И пусть даже я умру раньше, чем мог бы, пусть даже намного раньше, лучше так, чем сдаться и потом никогда себе этого не простить.