***
Даня пришёл в школу с кислой миной, ничем не отличающейся от лиц остальных учащихся, но в отличие от подавляющего большинства, совместно с заебанностью красовалось любопытство. Ожидания были на уровне строгого реализма, никакой радости от попадания в сие заведение особо не было. Ему и в обычной школе было хорошо, но по настоятельству матери и из-за ее давней мечты на два последних года он попал в массивную серую тюрьму. Кстати, тут никто не заботился ознакамливать поступающих с какими-то правилами, порядками и прочими формальностями. Походу, пока не получишь под зад, ничего не узнаешь, по крайней мере, так думал Даня, и это оказалось правдой. Эти самые «порядки» были как в обычной школе, разве что с формой тут было строго. Бесило, конечно, особенно человека, который в жизни не носил рубашек, а только вещи «оверсайз», но что поделаешь… Как только их завели в обширную аудиторию, предназначавшуюся для двадцати человек, Даня почувствовал себя неловко. Перед глазами замельтешили его новые одноклассники, с невиданной агрессией начиная сраться за последние парты. Даня и несколько девочек, сидящих перед длинным учительским столом, со стеклянным лицом смотрели на это завораживающее зрелище, особенно на четкую траекторию кулака в чужой нос. Рыжий поморщился, бормоча про себя «детский сад…». Очень странно, по его мнению, драться за место в классе, особенно когда задних парт три, а не одна. Устало выдохнув и решив, что зацикливаться не надо, парень не спеша прошел к ряду у окна и устроился на последней противоположной парте, подальше от этой мясорубки. Но сильно это не помогло. Более агрессивный кудрявый парень толкнул другого, и драка перешла на почти два ряда в сторону Данила, сонно выдыхающего и от нечего делать решающего посидеть в «вк». Спустя несколько секунд адских криков в кабинет, распахивая дверь до хруста и испуганных взглядов, ворвался высокий, в меру накачанный парень с идеально уложенными каштановыми волосами и крайне злыми глазами. — Опять, нахуй?! Отошли друг от друга, мне за вас ещё отдуваться надо будет! — шатен подлетел к ближайшему парню и, схватив Данин учебник, треснул его по башне. Хозяин учебника лишь убрал телефон и с интересом и вскинутыми бровями наблюдал за всей этой ситуацией. — Юлик, мы разберемся! Никто тебя сдавать не будет, ты же знаешь, — кудрявый парень, которому досталось учебником, прищуренно улыбнулся «Юлику», уже начавшему успокаиваться. Но спокойствием это можно было назвать при каких-то крайних обстоятельствах. То есть, орать он перестал, но злость сменилась таким скорченным лицом, будто его только что заставили съесть помидоры со сгущёным молоком. Посмотрев на кудрявого, будто при этом решая, что делать дальше, шатен молча прошел к выходу и скрылся за пределами аудитории, до конца закрывая за собой дверь, и разборки продолжились. Но уже просто в оруще-матерной форме. Типа, «пошел нахуй отсюда, гандон ебаный, ты, сука, ещё не понял, что я с тобой сделаю, блять?» — Слушайте, может его сдвинете? — Да, блять, какая разница, на какой парте заднего ряда сидеть. Он тоже сбоку. — А там разве не Руслан сидит? Кудрявый переглянулся с ребятами под внезапное затишье и затем, обведя взглядом рыжего парня, вальяжно приблизился к его месту и как-то высокомерно кашлянул. — Не знаю, как тебя там, нахуй, зовут, но у нас такие порядки, что новенькие, нахуй, съебывают и не мешаются… Так что садись на другое место, пока я, нахуй, не перешёл на иные меры, — прошепелявил кудрявый, сверху вниз смотря на повернувшегося к нему с театрально заинтересованным лицом Даню. Брови опять непроизвольно полезли наверх, видимо, такая судьба их ждёт ещё ближайшие года два. Рыжий внимательно посмотрел на человека перед собой. Выглядел он не таким, какого из себя строил — чисто первое впечатление. Он представлял из себя веселого и классного парня, но никак не то чмо, кем сейчас пытался быть. Рыжий усмехнулся. — Говори нормально, слишком много хуев во рту. Нет, Кашин был неконфликтным человеком, скорее наоборот, никогда до такого не доводил, если, конечно, человек сам не напрашивался. Есть же такие индивидуумы с лишними хромосомами, пытающиеся строить из себя крутых… Хотя их ещё можно понять. Хуже с теми, кто такой и есть. Кудрявый на такую колкость лишь изумлённо раскрыл глаза, переглядываясь с ребятами сзади. — Ты что-то не понял, я не пойму? Рыжий сдержался от смешка. Ну и словарный запас. Тем временем к кудрявому присоединился ещё один парень — пониже, но пошире. — Кузьма, смотри, — усмехаясь, продолжил парень, — Просит попросить его встать нормально. Кашин, посмотрев наверх на наехавших просто так своих новых одноклассников и опершись локтем о парту, закрыл кулаком рот. «Просит попросить», блять. «Просит попросить»! — Я же сказал тебе русским языком встать, что, нахуй, непонятно? — кудрявого уже наверняка очень бесило Данино равнодушие, к которому парни напротив, скорее всего, не привыкли, судя по тому, как быстро разозлились, когда их не послушали, — Тебе по-другому объяснить? — парень подлетел вплотную к рыжему со стороны задней стены аудитории и вызывающе навис над ним, сверкая глазами, — Хорошо, я объясню! — Не надо. Рыжий вдруг почувствовал как кто-то незаметно подошёл сзади и положил руку ему на волосы, чуть поглаживая, пока парни перед ним заметно успокоились, а замахнувшийся убрал руку и отошёл на нормальное расстояние. Грубо смахнув с головы лёгкую руку неизвестного, Кашин повернулся к нему и внезапно узнал этого же лицемерно улыбающегося типа из толпы, которого заметил, когда все ещё стояли под дождем и слушали директрису. Сразу было видно, что этот человек забивной. Несмотря на довольно смазливое лицо, на открытых участках тела выделялись ссадины, шрамы, а на шее — яркое пятно. Кашин поморщился. Татуировки по всей руке, шоколадные волосы, черные большие глаза, черная свободная рубашка с расстегнутыми сверху пуговицами, черные джинсы, которые, вообще, как бы были тут запрещены, и кеды, за которые, тем более, могли убить. Сложно не запомнить этого типа. Кажется, Руслан? — Тебя не учили личному пространству? Иди так дружкам своим сделай, они за это тебе хвостиком повиляют и потявкают, — язвительно фыркнул рыжий, чувствуя как нестандартно быстро для него лопается терпение. Эта обстановка его очень напрягала, и только сейчас Даня в принципе начал понимать, куда попал. Вокруг был сплошной шквал негатива, большинство — подавляющее большинство — в его сторону. Эти высокомерные взгляды, пафос… Особенно взгляды тех баб с распущенными волосами, с нарисованным лицом и айфонами двести. Ну, элитное место. Даня, собрав все с парты и кинув на следующую, зло толкнул стоявшего в проходе брюнета и пересел вперёд, зачесывая волосы назад. С этим человеком не хотелось иметь абсолютно никаких дел, особенно после случившегося и его глупой высокомерности. Улыбнувшись, кареглазый сел рядом с местом, где сидел Даня и, жестом отправив прочь своих разгневанных словами рыжего друзей — мол, валите уже отсюда — принялся рассматривать новенького. Кашин Данила Владимирович, семнадцать лет. Мать есть, отец ушёл, после — умер. Учился все время в обычной красноярской школе, был попеременно хорошистом и отличником. В классе со всеми ладил и был уважаем. Занимается музыкой, с десяти лет владеет программой «Fruity loops»… Так, а последнее тут вообще причем? Очень нужная инфа, блять. Кареглазый не без интереса читал присланное ему сообщение, параллельно поглядывая на соседа по ряду и усмехаясь. — Надо же… — брюнет завалился на спинку стула, кладя щиколотку на колено и ухмыляясь, — Был уважаем… Тушенцову почему-то приглянулся этот тип, в плане, естественно, очередной жертвы. Выселять его отсюда будет интересней, чем гипотетическую хрупкую девочку, которая готова самоубиться после пары ехидных взглядов. Скорее всего, он такой холодный, потому что раньше, если судить по нарытой инфе, был «всеми уважаем». А вот какова будет его стойкость в этом коллективе…***
Пока в классе раздавался усыпляющий голос старой учительницы, а рядом со скучающим взглядом сновался Юлик, оказавшийся старостой, Даня чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Вообще, он не привык такое чувствовать, все относились к нему ровно так же, как и к остальным, да и в классе долбоебов особо-то и не было. А тут комбо нахуй, дабл килл. Долго не решаясь обернуться, рыжий чуть скосил взгляд назад... и да, кто бы сомневался. Громко выдохнув, Даня закатил глаза и перевел взгляд на доску, решив для себя не зацикливаться. Опять-таки, Кашин неконфликтный. Но этот человек смотрел на него так, будто сейчас хочет поставить на его лице фингал или жизнь испортить. Хотя он вполне был ему симпатичен внешне и харизмой. Да, Кашин неконфликтный, но сильный, и в случае чего спокойно может себя защитить, при том так, что обидчику достанется в два раза больше. Но если он хочет конфликтов — пусть их получает. — Так, заткнулись! Онешко, неуклюже крутя в руках переданный от учительницы листок А4, щёлкнул пальцами, чтобы привлечь внимание. На удивление Дани, повидавшего уже многое, все затихли и переключились на старосту. — Так, короче. Вы знаете, что нас будут расселять по двое в этом году, но каким-то классам повезло, и они будут по-прежнему по одному, — в классе поднялись вздохи надежды и одобрительное «о!» от парней, которые какое-то время назад собирались подраться с рыжим, — Но! Наш класс будет расселен по двое. — Юлик, ты проблем хочешь? Староста хмыкнул, самодовольно улыбаясь над собственным подколом. — Никита Гридин с Александром Поповым, Дарья Добренко с Юлием Онешко, Юрий Хованский с Алишером Моргенштерном, Марьяна Рожкова с Миленой Чижовой… На этой фразе девушка с тремя слоями макияжа и надутыми губами повернулась к человеку, сидящему за рыжим и состроила щенячий взгляд. Парень чуть не блеванул. — …и Руслан Тушенцов с Данилой Кашиным. А вот тут рыжему заложило уши. Началась такая каша, что у Данилы скрутило живот. Парень сзади вдруг вскочил и начал на повышенных тонах говорить, что не собирается с «вот ним» даже одним воздухом дышать, пока параллельно, закатывая глаза, Онешко просил всех выйти и остаться только этим двоим. — Да успокойся уже! Проводив взглядом всех учеников и следом вышедшую учительницу, Онешко быстро приблизился к севшему обратно Руслану и новенькому. У обоих было на лице нарисовано четкое желание съебаться отсюда и побыстрее. Шатен устало выдохнул и начал, акцентируя речь в основном на пассивно агрессирующем Руслане. — Инициатива была, во-первых, не моя, все вопросы к классному руководителю. — Он заболел, Юлик, — Тушенцов скучающе смотрел на старосту. — Значит, вопросов нет. Так, сообщение от Нины Владимировны: «Данила Кашин — наш новый ученик, и я поручаю Руслану показать ему школу и, если что, помогать с уроками». Ясно? Руслан изумлённо уставился куда-то вниз. Такое уже не раз делали в этой школе, а именно, тогда, когда появлялись новые ученики, но это ещё ни разу не касалось Руслана. В этот же раз все обернулось против него. Дело в том, что если ему такое поручили, за почти все действия Дани, за успеваемость и прочее он несёт ответственность. Это означало, что выгнать эту мразь не получится, ибо вместе с ним вылетит Руслан, несмотря на то, что он сын создателя этой школы. Можно сказать, что он вылетит даже с позором, если Даня что-то наделает. Искреннему изумлению Тушенцова не было предела. — Тогда у меня всё, свободны. Юлик сам спешил поскорее убраться оттуда, поэтому, недолго думая, быстро вышел, оставляя парней разбираться в несложившихся отношениях вдвоем. Руслан, мысленно обсыпая все матом, следом пулей выскочил из аудитории. Его взяла огромная злость. Если он не сможет Кашина убрать, жизнь точно ему подпортит. Подождав, пока Даня выйдет и отойдет на безопасное от чужих глаз расстояние, Руслан неслышно подошёл сзади и, дернув Кашина за шиворот, прижал рыжего парня к стене, припечатывая его чуть ниже своего роста, ведь тот неожиданно оказался под два метра, а сам Руслан был всего лишь сто восемьдесят пять. Глаза горели дьявольским огнём.