***
Учëба ещё два дня продолжалась в изолированной форме. За окном наступил ноябрь и принёс за собой первые, по-настоящему зимние холода. В целом, всё равно, ведь из комнат никого просто так не выпускали, что ж говорить про улицу. Первый день Даня полностью провёл в одиночестве и грустил под ледяной дождь за окном, но во второй решил возвращаться в тонус, потому что учителя не щадили его свободного времени. Он, если честно, не знал, почему всё время находился в комнате один. Одно было ясно точно — Тушенцова в школе не было с того дня, как они привезли Юлика в больницу. На третий день парень уже был близок к своему обычному ритму жизни: просыпался нормально, успевал делать все школьные дела, адекватно питался и засыпал не в пять утра. Разве что на душе всё равно скребли кошки. Даня ещё в больнице договорился с лечащим врачом, что он будет писать ему обо всём, что происходит с Юликом, и вроде как он пришёл в себя, правда из-за слабости постоянно спал. Причин переживать было всё меньше. И всё же… На четвёртые сутки Даня напрягся, но только потому, что его сосед до сих пор не появлялся в школе. Конечно, он не знал, с какого перепугу переживал по этому поводу, ведь его до этого публично посылали нахуй каждый день, да и лично тоже. Всю оставшуюся неделю Даня катался на эмоциональных качелях и пытался выйти из комнаты, потому что одна и та же обстановка дико ему надоедала. Но дежурные в лоб не видели причин, чтобы Даня выходил и нарушал карантин (нарастающие шиза и депрессия не считается), поэтому оставалось только пассивно агриться и соглашаться. Даня переписывался с Дашей, но Даша на контакт шла слабо. Хоть парень и пытался её разговорить, вскоре он оставил попытки и просто изредка писал, чтобы та совсем не загнулась. Несмотря на то, что пробивающее второе дно настроение летело пробивать третье, Данила находил, чем себя развлечь. Читал книги, рисовал цветы по совету психолога из интернета. Хотя больше угарал с этого. Пытался дозвониться до Шмальца, но он с порога слал его нахуй, потому что у них началась неделя перед каникулами, и он каждый день готовился к контрольным. Даня думал, что контрольные — это плохо. А каникулы — ахуенная тема, потому что в этой школе их не было вообще. Только зимние праздники и три месяца летом. Даже государственные праздники почти всегда урезали. Что вообще-то незаконно. Но Тушенцов-старший ебал в рот закон, он же депутат. 11 ноября младшие классы решили выпустить с карантина, и в этот день чат Даниного класса засыпало матом и угрозами. И Даня к ним тоже присоединился, потому что уже чувствовал себя, как запечённая утка в собственном соку. Всё дошло до того, что голубые обои, с которых он рофлил, теперь превратились в один большой хуëвый пранк и очень мозолили глаза.*
12 ноября Даня проснулся достаточно рано, часа за два до занятий. Точнее до того, как дежурные им принесут хуеву стопку заданий по всем предметам, стоящим в расписании. Настолько рано он вставал потому, что только в это время можно было без мороки дойти до ванной и сделать там всё, чего природа требует. Дежурных учителей ещё не было на постах, поэтому походкой птицы вольной он вышел из комнаты и направился в сторону душа. Да, душ он тоже принимал рано утром, потому что вечером туда было попасть просто невозможно. Всё было восхитительно, но на обратном пути он всё же напоролся на учителя, которая чуть не сделала из него шашлык. Но Данино наконец хоть чуть-чуть приподнятое настроение было не испортить! Поэтому он вступил с ней в короткий дискурс, в конце которого ему пригрозили, что сообщат обо всём директору. Даня лишь закатил глаза и развернулся в сторону своего логова. Хоть он и знал, что всё это — лишь пустая угроза, он решил её не нервировать. Обычно эта учительница более сдержана, но сегодня было ощущение, что её успели вывести. Присвистывая, Даня дёрнул за ручку двери, но та ему не поддалась. Парень немного прифигел, ведь дверь особо никогда не закрывал. Ключи всегда лежали наверху шкафа, и либо он её слишком сильно захлопнул, когда выходил, либо… Кто-то решил зайти к нему в комнату и закрыть дверь. Абсурд. — Вали отсюда, — лаконичный ответ по ту сторону двери. Кашин выпал ещё раз, но потом до него внезапно дошло, чей это голос. Странно, что он его сразу не распознал. Получается, Руслан вернулся спустя две недели? — Вещи приехал собрать, что ли? — усмехнулся Кашин. Но тут до него дошло, что это вполне может быть правдой. Иначе почему его так долго не было? Сердце слегка ëкнуло. За дверью было тихо какое-то время. Руслан походу не спешил ни отвечать, ни впускать второго жильца. Но когда Кашин уже начал злиться, замок скрипнул, и дверь слегка приоткрылась. Что ж. Сделав глубокий вдох, Даня перешагнул порог и с первых же секунд увидел изменения. Хотя бы потому, что все вещи Дани переместились с середины стола в самый левый угол. В принципе, справедливо. Хорошо, что вообще не разбросаны по полу. Руслан лежал на кровати с телефоном в руках и никак не заявлял о своём присутствии. Даже не посмотрел в его сторону. Собственно, ответ на его вопрос был перед глазами: Руслан вещи не собирал. Даня молча развернулся к зеркалу и решил наконец уложить свои волосы, потому что они третий день вели себя неадекватно. Вчера они даже завились немного, наверно, потому что влажность была большая. — Почему тебя не было? — слетело у Дани с языка. — Какая разница? — безучастно ответил Руслан. — Ну как же… — Даня бросил попытки уложить эту гриву и прошёл к столу, пытаясь найти в куче своих вещей учебник по литературе, — Школа и без Грозы Школы? Руслан устало закрыл глаза и вздохнул. — Почему ты не собираешься? Уроки через час. — У нас карантин, — Даня непонимающе смотрит перед собой. — Мне отец сказал, что сегодня старшие классы освободят от карантина. — Соврал, вероятно. Через час действительно были уроки, и среди них тест по «Преступлению и наказанию». Искать в тексте ответ на каждый вопрос желания не было, поэтому он всю неделю читал. До конца осталось страниц десять, поэтому он сел на стол и продолжил. Через какое-то время впереди хлопнула дверь, чем отвлекла Данино внимание от шедеврального конца. Хотя… Всё равно он не мог сосредоточиться на тексте. Если он говорил про отца, получается, что он всё время был у родителей. И, видимо, поставил условие, что вернётся, когда закончится карантин. И Тушенцову-старшему пришлось соврать, чтобы учёбу не пропускал. А вернуться после карантина он хотел зачем? Даня закусил губу. Единственный вариант, который лез в голову — он хотел меньше пересекаться с Кашиным. Парень думал, хорошо это или плохо, но точного решения так и не смог найти. Вроде в сердце таилась обида и разочарование. А вроде он как бы даже и… скучал? Хотя привыкать к токсичному и подлому человеку рядом — тоже не круто. И как теперь реагировать на него? Ведь не получается делать вид, что ничего не изменилось. Теперь он не хотел чувствовать ничего. Снова. Руслан вернулся взвинченный и довольно агрессивный. Бедная дверь полетела в свой проëм слишком быстро. Скорее всего, Руслана всего лишь ознакомили с правилами карантина. Но по телефону в руках можно было понять, что он так же «приятно» поговорил с батей. Даня тряхнул головой. Слишком много внимания уходит на это агрящееся чучело. Однако «агрящееся чучело» на хлопке двери не успокоилось. Со стороны входа послышался громкий стук. Даня поднял голову и второй раз увидел, как Тушенцова начинает не по-детски трясти. Он успел выдвинуть ящик комода, но свалился перед ним буквально в ту же секунду. — Бля-ять… * the neighbourhood — daddy issues (slow version) Кашин сидел рядом уже минут 15, внимательно следя за тем, чтобы Руслан ничего себе не сделал. Слава богу, бежать никуда не пришлось: прямо в комоде лежали нужные таблетки, и сам он походу просто не успел их достать. У Тушенцова уже слипались глаза, и Даня убрал от него руки, растерянно смотря куда-то в сторону. — Ну-у… Поспишь? Руслан всё так же безжизненно смотрел перед собой, даже не шевелясь. — Тебе надо отдохнуть, наверное… — Кашин почесал голову. То, что Руслан ни на что не реагировал, заставляло Даню нехило так волноваться. Хоть он и не хотел иметь с этим человеком никаких дел… Всë же, ему было плохо. И Даня ему помогал. Скорее из воспитания, нежели из желания. — Не обращай внимания, — слабо проговорил Руслан. Даня молча взглянул на него, не зная, что отвечать. Да с радостью, блять! С радостью! Руслан опустился на кровать и подавленно усмехнулся. — Хочу чтобы эта хуйня меня когда-нибудь убила. — Хорош страдать, — Кашин поджал губы и отвернул голову. Кажется, ему очень плохо. Но что делать, если не укладывется картинка? Даня не может вечно верить человеку. Не хочет находиться рядом. Ему тоже непросто. Он бы предпочёл, чтобы Руслан не возвращался. Или хотя бы не заставлял снова быть рядом. Комната опять погрузилась в тишину. — Ты можешь идти. Даня с отчаянной улыбкой вспомнил как Руслан в прошлый раз попросил его остаться. И зачем? Захотелось рассмеяться своей наивности и непонятному замешательству. Пора идти. Кашин встал с кровати. — Нет! Взволнованный голос соседа резанул по ушам, и Кашин не заметил, как его за руку притянули обратно. Даня стеклянно посмотрел на Руслана. Руслан тяжело дышал и долго не разрывал контакта. Смотрел прямо в глаза, и это… чтоб его, было больно. — Я хочу, чтобы ты был рядом. — Руслан… Парень прикрыл глаза и грустно улыбнулся. — Делай, что хочешь, я всё заслуживаю. Но… — тон Руслана нервно оборвался, — Я тебя люблю, Дань. Впервые за долгое время солнце вышло из облаков и засветило Дане в глаза, обволакивая чёлку золотым свечением. Взгляда никто из них не оторвал. Ярко-зелёные глаза пронзительно смотрели на Руслана. — Я больше не хочу делать тебе больно.