***
Промчала зима. Обыденно, если верить календарю; нихуя подобного, если верить погоде. На обмерзших ветках шалили снегири, тыря друг у друга рябинуЮликЮликЮликЮликЮлик
Недавно кто-то доложил верхам, чем он в школе занимается, и мини-лавочка услуг Онешко прикрылась, а, соответственно, и делать стало нечего. Пришлось занимать своё время не помощью учителям, как раньше, а помощью детям. Боже, как они были рады! А как Юлик был рад! До тех пор, пока не понял, что устал притворяться, что все в порядке, а с детьми придется прикладывать дополнительные усилия, чтобы скрыть подавленное состояние. Но ничего страшного! Живет же, не жалуется. Оптимистично настроенный, он шел со своей репетиторской «работы», умышленно делая целый круг, дабы не попадаться кое-кому на глаза. Было уже довольно поздно, парень вышел впритык, когда всех уже загнали в комнаты. Из полуоткрытых окон дуло морозной свежестью, редкие уборщицы водили пылесосами по коврам. Поежившись, Юлик скрылся от чужих глаз и завернул в сторону лестничного прохода. Но, не ожидав никого там увидеть и услышав шорох, вздрогнул и сжал ручку двери сильнее. Дверь грубо швырнули вместе с Юликом в ближайшую стену. — Ебучая дверь, ёпта! — донеслось с другой стороны. — Ты одурел?! — возмутился Онешко. Несмотря на испуг и резкую боль, Юлик вздохнул с облегчением — всего лишь Юра ака мастер палинфразии, истинный пуританин и просто парень с очень нервной системой. Тем временем счастливый обладатель несчастливых титулов, чуть не подарив Юлику добротную шишку на неделю, застыл, обведя парня ошалевшим взглядом. — Ты че тут забыл, чёрт, блять? «Да-да, можешь не извиняться». — Я, — Юлик потер больное место, кукожась от прилипших к нему глаз, — Я в комнату шел. — Если не ошибаюсь, твоя комната не здесь. — Твоя, кстати, тоже, — огрызнулся Онешко, закатывая глаза от «восторга» встречи. Нет, вы не подумайте, дело вовсе не в Юре. Юлик расстраивался и злился на себя. Были поводы. Хованский усмехнулся, хлопая парня по плечу. — Дуй спать, великомученик. Ебало у тебя, как у Тушенцова, ей богу, бля. Онешко сделал глубокий вдох, закатывая глаза еще сильнее и выстреливая в Хованского фирменным прогоняющим взглядом. Юра был единственной отдушиной Юлика. Только с ним Онешко не скрывал своих истинных чувств и проблем, не боясь, что тот станет шантажировать или чего хуже. Возможно, Юра не знал, но Юлик считал, что по гроб жизни ему обязан за их пылкие диалоги, в которых можно выпустить пар. — Погоди, спросить хочу. Юлик повторно вздохнул. — Чего еще? Юра заметно замялся, прогулялся взглядом по помещению и матернулся, явно чувствуя себя неудобно. — Не прикидывайся долбоебом, бесит, — прошепелявил Юра, избегая прямого контакта глаз, — Сам знаешь, чего. — Я-то? — Юлик прищурился, — Не знаю и знать не хочу. Но порой вовлеченность Хованского пугала не на шутку. Тот магически появлялся в самые неудобные моменты, когда Юлику меньше всего нужно внимание кого-либо, и почти всегда начинал ржать над ним, за что огребал от не такого уж и слабенького Юлика. Но тема, которую упомянул Хова в этот раз, была настолько личной, что хотелось просто врезать за вмешательство. Онешко спешно развернулся и уже открыл дверь, но Хованский схватил его за предплечье, не давая идти дальше. — Если продолжишь воду мутить, тебе уже никто не поможет, слышишь? — С чего ты взял, что я нуждаюсь в помощи? — рыкнул Онешко, вырывая руку и злобно смотря в светло-серые глаза. Юра растерянно поджал губы, пытаясь подобрать хоть слово, которое поможет убедить Онешко отказаться от своих действий, но в итоге оказался приварен к полу испепеляющим взглядом, — Хоть у меня и нет власти, я не новорожденный, ясно? Смогу постоять за себя, — на одном дыхании вывалил Онешко, — И, если ты меня слышишь, я полностью отвечаю за свои действия, можешь не волноваться. — Кто волнуется? — мигом вспылил Хованский, — Просто твоя жертвенность вымораживает до пизды. — А еще она тебя не касается никаким боком, — фыркнул Юлик, заходя на лестничную клетку и захлопывая за собой дверь. Разговор окончен. На самом деле, не будь у него такого человека как Юра, он бы уже давно повесился от требовательных родаков, проблем на личном фронте и уродов одноклассников. И именно поэтому сейчас он чувствовал себя мерзковато. Юлик прикусил губу, оглядываясь назад и подавляя в себе желание извиниться. В этот раз, кажись, он перегнул. Удивительно, что активированный Юрий не полез на него кулаками, а отправился… куда-то там. А, ну, наверняка к себе. Задумавшись, сбив кого-то и чуть не споткнувшись на лестнице с десяток раз, Юлик поднялся на пятый и отправился в правое крыло, где было большинство учащихся его 10 «Б» класса. Самая крайняя дверь принадлежала ему и Даше, которая с нетерпением ждала его, чтобы досконально все высказать нетривиальным итерационным циклом в честь его задержки. Скорость возникновения Кашина из-за угла поражала воображение. Очевидно, до комнаты Онешко сегодня не дойдет. Однако спустя секунды две Юлик потерял интерес к покою и своей комнате. Парень удивленно сплелся взглядами с Даней. Такого он еще не видел. Точно не в свою сторону. Хладнокровие из парня сочилось клубами, будто Юлик был ему случайным встречным, не более. Этот холод проник под одежду, покрывая кожу крупными мурашками. Неужели?.. — Поперечного не видел? — отрешенно спросил Даня. — А что? — Юлик заметно перевел дыхание, искренне интересуясь природой такого вопроса, ведь рыжики до этого ни разу не пересекались. Разве что на общей вылазке. — Да-а… Кажись, он сюда пошел, разве нет? Юлик оглянулся. — Я не видел никого. Только Юру. Напиши ему в вк, за ним не угонишься, вечно в сомнительных местах зависает, — а потом тихим голосом, приблизившись, — Не удивлюсь, если его сейчас вообще в школе нет. Даня прыснул в кулак, а затем дернулся от громогласного вопля дежурной. — БЫСТРО ПО КОМНАТАМ!!! Вокруг едва ли не задрожали стекла. Кашин кашлянул, прикрывая спиной такого же ржущего Онешко, и махнул ему рукой, мол, «пойдем, а то донорша пиздюлей ультанёт». Утро вечера мудренее, говорила Дане мама, когда эти два времени суток еще не слились в единое «я к пацанам». Сейчас же пацан был один, и он мирно спал на своей кровати, почти моментально отрубившись. Хотя, наверняка этот черт притворялся, чтобы Даня к нему с вопросами не лез… Ну, неважно. Сейчас-то он точно спал, и Даня был этому несказанно рад — хоть выспится в кои-то веки. Даня сел на темно-красное покрывало, открыл список «друзей». Поперечный был, как всегда, в какой-то пизде, чистая правда.Данила Кашин 11:29
Привет
Хочу спросить. Ты зачем меня тогда пригласил выпить?
Данила Поперечный 11:29 здарова ты с жалобами или предложениями? Такое ощущение, что Поперечный покопался у него в мозгах за минуту до диалога. Какого черта такой быстрый ответ?!Данила Кашин 11:30
Ограничусь вопросом.
Данила Поперечный 11:30 обычный паллиатив тебя вообще никто не хотел брать с собой но юлик уговорил типа тебе больше всех нужно снять стресс Даня куснул обратную сторону щеки, сжимая в руках телефон и поднимая взгляд на спящего напротив парня. И как его убедить в том, что никто из ребят не виноват в случившемся? Разве что… Руслан знал то, чего не знал Даня. Даня лег на спину, поправляя подушку под головой. Глаза упрямо слипались, требуя как минимум умиротворяющей дремы, но как тут заснешь, когда столько вопросов в голове? Даня старался не переборщить с выводами, но рискнул предположить, что Руслан зря так распереживался, и это злосчастное и странное совпадение. Собирая все пазлы в единую картину, Кашин понял, что кто-то из присутствующих записал его душераздирающую речь и потом зачем-то выслал Руслану с левого аккаунта. Полный бред, не так ли? Только на такое пьяный рассудок и способен. Кашин отклонил голову в сторону, вздохнув и отмахнувшись от всего, что мешало душе успокоиться. Долго и мыльно он смотрел на спящего Тушенцова, пока дыхание последнего не усыпило до мрачного и тучного утра.***
— Мороз заебал, — изрекла Неред, загадочно смотря сквозь стекло класса. Загадочно, потому что за окном из-за метели нихрена не было видно. Тоскливое спокойствие окутало класс, в котором все будто в сон погрузились. Выведя в тетради одинокое «3 марта», Лиза тяжело вздохнула, облокотилась на спинку стула и, откинув прядь русых волос, взглянула на соседа по парте. — Дань? — М? Лиза подумала-подумала и, приблизившись, спросила. — Ты из-за ссоры с Юликом такой? Даня сжал ручку в руке, дергая уголком рта. — Причем тут Юлик вообще? Уже второй человек меня об этом спрашивает. Мы не ссорились. Лиза нахмурилась, отстраняясь от Кашина. Не столько мороз на улице ее заебал, сколько мороз, исходящий от Кашина. Целый день осыпает всяко подходящих к нему то грубостями, то игнором, и Лиза не была исключением. Спрашивать об этом не хотелось, поэтому она уткнулась в учебник, забывая о Дане и его гипотетических проблемах. Не ее дело, раз не посвятили. — У меня есть вопросы, но, даже если я их задам, никто и ничего мне не скажет. Руслан настолько страшный? — донеслось справа. Лиза удивленно приподняла бровь, одаривая соседа многозначительным молчанием, — Как же это заебало. — Кашин! Не болтай, пересажу. Даня на большее удивление Лизы шикнул прямо как Тушенцов, когда его так же тыркают учителя. Лизе не хотелось в это верить, но неужели Даня становится таким же, как все они?.. Таким же нервным, злым? И причем тут вообще Тушенцов? Неужели Дане интересно именно то, о чем тот запретил упоминать? Лиза отвернула голову к окну, задумчиво провожая взглядом валящий снег. — Что ты хочешь знать? — одними губами спросила Неред. Кашин еле уловил этот вопрос, который уже давно хотел услышать от кое-кого другого. Но надо же, блять, всё усложнить. — Много чего, — усмехнулся Кашин, крутя в руках ручку и смотря сквозь доску, с которой списывал задание, — Но лично от тебя ничего. — Тогда можно я вопрос задам? — Валяй. — Можно подписать тебя «Пиздостраданя»? Кашин допер не сразу. А когда допер, покосился на неё, улыбаясь краем рта. — Так, Элизаблэт. Не видишь — человек не в настроении. Хорош его улучшать. — Кашин! К Руслану пересажу! Весь класс разом загоготал, отвлекая отстраненного Тушенцова от телефона и заставляя того поджать губы. Не смешно, вообще-то. Зато правда. Подсаживание к Тушенцову — несомненно, самая серьезная угроза. Не до смеха было и Дане, который сжал ручку так сильно, что послышался слабый хруст. И нет, дело не в том, что эта ручка пережила все его школьные года и прошла через всех его старых одноклассников. Просто в этот раз к Руслану ой как не хотелось. С самого утра они крупно поссорились. Да, опять. И как бы он не горел желанием об этом не вспоминать, подробности просачивались в памяти, суетясь между русским языком, голодом и злостью. — Запомни, блять, раз и навсегда: не лезь в мои дела. Твоей помощи тут никто не ждет. Кашин поднял руку и, уловив кивок учительницы, быстро вылетел из класса. Почему-то именно эти слова отпечатались так, что никакая наждачка не сотрет их с сердца. Кашин облокотился о стену, доставая из кармана пачку сигарет. На губах заиграла недобрая улыбка. Ох, давно Данила не обижался.