Парадокс активной капитуляции

      Гарри вспоминает, что нужно побриться на следующее утро, после приличного ночного отдыха второй раз на этой неделе, и приходит на работу с чистым лицом.       Он пьет свой утренний кофе за письменным столом, в сотый раз перечитывая материалы дела и выискивая все, что мог пропустить. Начинает уже подумывать об исследовании влияний Империуса на жертв, вынужденных использовать проклятие Круциатус, когда мысли прерывает Сьюзен, распахнувшая дверь в кабинет и шагнувшая внутрь.       — Короче, вчера вечером, лежа в постели, я думала, — без предисловий начинает она.       — Правда? — подыгрывает ей Гарри.       — Да. Я думала о деле, о Малфое и об этом доме, и о том, насколько странно, что он там живет. Поэтому сегодня утром я решила посмотреть информацию о поместье, — говорит Сьюзен, размахивая папкой в руке.       Гарри удивленно поднимает брови и протягивает руку за папкой.       — Что-нибудь дельное?       Сьюзен протягивает ему скоросшиватель, и Гарри открывает его, внимательно изучая, пока она рассказывает:       — Очевидно, этот дом был поместьем Малфоев несколько поколений, но его не использовали с тысяча семьсот сорок девятого года, после того как Ромул Малфой, последний обитатель, таинственно умер. У Ромула не было прямых потомков, он был скорее эксцентричным дядюшкой, поэтому, когда он умер, поместье перешло в собственность Брута Малфоя, брата Ромула, который в то время был известен тем, что открыто выступал против маглов и всех с ними связанных.       Гарри мычит с легким интересом, листая старые газетные вырезки и документы Министерства.       — И что же?       — И Брут никогда не использовал эту собственность, он владел титулом, но не жил в доме, и никто из его детей тоже, так что он был заброшен после смерти Ромула. Судя по всему, Ромул увлекался Темными Искусствами. Он был паршивой овцой в семье, а ты знаешь, что если кто-то является паршивой овцой в семье вроде Малфоев, то он должен быть довольно эксцентричным.       — Ага, — фыркает Гарри, просматривая статью о пропавших маглах в районе Грейвсенда.       — Трудно найти железобетонное доказательство, потому что, как ты знаешь, такая семья, как Малфои, скрывает все компрометирующее и все, что может потенциально запятнать их репутацию. Но из того, что я смогла найти, похоже, что Ромул занимался всевозможными Темными Искусствами — древними ритуалами на крови, созданием новых заклинаний и испытанием их на маглах, изготовлением проклятых колец и кулонов и продажей их маглорожденным, и кто знает, что еще скрывают. Он был ремесленником и в основном работал с металлами, что также было очень странно для кого-то из рода Малфоев, учитывая, что к тому времени большинство из них были политиками и предпринимателями.       — Понятно, — говорит Гарри, кладя папку на стол и глядя на нее снизу вверх. — И какое это имеет отношение к делу?       — Ну, ты согласен, что Малфой выбрал уж очень странное место для жизни, верно? — спрашивает она, и Гарри кивает. — Тебе не кажется вдвойне странным, что он специально выбрал место, в котором когда-то жил, вероятно, один из самых темных волшебников его семьи? Кто знает, какие темные заклинания и предметы он мог бы найти там, особенно если поместье было закрыто и нетронуто все эти годы.       Гарри хмурится и отводит взгляд, обдумывая услышанное. Он уже чувствовал, что это был странный выбор для кого-то вроде Малфоя, учитывая неухоженное состояние владений. Темная история этого дома делает его еще более сомнительным.       — И подумай, во что он был одет, когда мы его увидели, — говорит Сьюзен. — Перчатки из драконьей кожи и фартук кузнеца? И он сказал, что работает, но я проверила в городских архивах — он не зарегистрировал никакого нового бизнеса с тех пор, как приехал сюда.       — Значит, ты думаешь, что он нашел какие-то старые чертежи Ромула и теперь делает темные артефакты? — спрашивает Гарри, скептически поднимая бровь.       — Да, возможно. Я думаю, странно, что он живет именно там, и странно, что он, кажется, выбрал такое же направление работы, как и его предок-темный волшебник, вдобавок к тому, что он не позволил нам обыскать его собственность.       Гарри проводит рукой вверх и вниз по подбородку, а затем говорит:       — Да, наверно, все вместе это выглядит немного подозрительно. Но нет ничего странного в том, что он не позволил нам обыскать его дом, тем более что у него и раньше были проблемы с Авроратом, и мы знаем, что он не смог вернуться в Малфой-Мэнор. Сколько у Малфоев здесь недвижимости?       — Три особняка, — немедленно отвечает Сьюзен. — С Малфой-Мэнором их четыре. Три оставшихся — это дом, в котором он живет сейчас, приличный пляжный дом в Брайтоне и особняк в Кайрфилли. За двумя последними домами хорошо ухаживали, так что они находятся в гораздо лучшем состоянии, чем поместье Эстейтс.       — Хм, странно, — комментирует Гарри. — Но не противозаконно.       Сьюзен закатывает глаза.       — Конечно, нет. А то, что он специально выбрал дом темного волшебника? И занялся тем же ремеслом?       — Может быть, — Гарри дергает плечом. — На самом деле мы не знаем, чем он занимается. Он может мастерить что-нибудь для дома — он сказал, что делает ремонт.       — Каковы шансы, что Драко Малфой, бывший Пожиратель Смерти, известный своей историей с Темными Искусствами, нашел себя в ремесле? На такую работу Малфои смотрят свысока, но переезжать в дом темного волшебника по совершенно невинным причинам? — ровным голосом спрашивает Сьюзен. — А теперь он появляется в деле об убийстве, связанном с Темными Искусствами? Гарри.       — Да, знаю. Это подозрительно, — говорит Гарри, качая головой.       Все это может быть невинными совпадениями, но за годы работы в Аврорате Гарри узнал, что такой вещи попросту не существует. Малфоя так много времени было не слышно и не видно. И Гарри может только гадать, что он делал все эти годы, но сейчас, пытаясь собрать вместе все кусочки, он формирует картину, которая ему совсем не нравится.       — Если он практикует Темные Искусства, зачем ему привлекать наше внимание, сообщая о преступлении? — спрашивает Гарри, задумчиво потирая нижнюю губу. — В таком случае, можно предположить, что он хотел бы держаться как можно дальше от Аврората.       — Потому что он всегда был самодовольным ублюдком, который считает себя выше закона? — предполагает Сьюзен. — Может быть, он думал, что просто доложит об этом, и все. Похоже, он считал именно так, учитывая его удивление, когда мы начали относиться к нему как к подозреваемому.       — Хм-м, да, наверное. И все же мы не можем арестовать его за то, что он выбрал для жизни странный дом.       — Конечно, нет. Это не слишком веское доказательство, но я думаю, что оно свидетельствует о его способности практиковать Темные Искусства.       Гарри морщится, но медленно кивает в знак согласия.       — Ну да. Это красный флаг.       — М-м-м, — самодовольно мычит Сьюзен. — А теперь я хочу выяснить, какого черта он делал во Франции все эти годы.       — Значит, ты хочешь работать над этой версией? С Малфоем? — спрашивает он, глядя на нее снизу вверх.       — А что еще у нас есть? — Она протягивает руки ладонями вверх. — Ты согласен со мной в этом вопросе?       — Ну конечно. — Гарри уже давно хочет узнать, чем занимался Малфой все эти долгие годы, но теперь ему становится любопытно вдвойне.       Гарри и Сьюзен проводят остаток утра, работая с Департаментом международного магического сотрудничества, чтобы связаться с французским Министерством и попытаться получить доступ к их записям. Они тратят много времени, проталкиваясь через бюрократическую волокиту, пока не наступает полдень. Гарри погружается в работу и не замечает времени, пока не пробивает десять минут первого.       — Черт, я должен был встретиться с Малфоем десять минут назад, — сообщает Гарри Сьюзен. — Дай мне знать, если что найдешь.       Она едва успевает согласиться, как Гарри поспешно выходит из Аврората к лифту и спускается на два этажа ниже. Покинув лифт, он поворачивает налево в Департамент магических традиций и культуры, следуя указателям в коридоре к Отделу Магических уз и клятв.       Гарри заходит внутрь и видит, что Малфой уже ждет его там — сидит в одном из кресел в приемной, скрестив руки на груди. Он закинул ногу на ногу, и его ступня раздраженно дергается в воздухе. Когда Гарри приближается, Малфой резко вскидывает голову и сердито смотрит на него.       — Я знал, что ты опоздаешь, Поттер.       — Тогда не понимаю, почему ты так злишься, — безапелляционно говорит Гарри.       Малфой закатывает глаза и встает.       — Дурак, раз надеялся, что ты хотя бы постараешься прийти вовремя.       — И это была твоя первая ошибка, — говорит Гарри с легкой ухмылкой.       Малфой вздыхает и пренебрежительно машет рукой.       — Пойдем, Поттер.       Гарри следует за ним, когда Малфой ведет их к двери, которая открывает большое пространство, заполненное полками с книгами и свитками и пахнущее кожей и пергаментом. Гарри осматривает помещение, отмечая дальнюю стену с зачарованными окнами и верхушки арочных дверных проемов на правой и левой стенах, которые он может видеть поверх книжных полок. Это место — лишь относительно небольшая часть всего волшебного архива, который, как лабиринт, тянется по этому уровню Министерства.       Они подходят к пустому столу, стоящему перед книжными полками, и Малфой резко звонит в звонок. Табличка на столе гласит: «Эрл Ланкастер».       Пока тикают секунды, Гарри лениво барабанит пальцами по бедру, ожидая, пока кто-нибудь подойдет. Он смотрит вниз на черные кожаные ботинки Малфоя, блестящие и чистые, подходящие по цвету к мраморному полу, по которому один из них выстукивает раздраженный ритм. Пока ждут, Гарри позволяет своему взгляду медленно блуждать по фигуре Малфоя, рассматривая теплую шерстяную мантию темно-серого цвета с белой строчкой. Она так же безупречна, как и обувь, выглядят высококачественной и аккуратной. Руки у Малфоя чистые, ногти опрятно подстрижены, и пока Гарри наблюдает за ними, Малфой скрещивает руки на груди и прячет кисти под мышки.       Гарри поднимает глаза и неожиданно встречается взглядом с серыми глазами. Губы Малфоя поджаты, а между бровями залегла глубокая морщинка, когда он бросает на Гарри раздраженный взгляд. Когда тот ничего не отвечает, Малфой огрызается:       — Что?       Гарри пожимает плечами и прохладно качает головой.       — Ничего.       Малфой хмурится еще сильнее, отворачивается от Гарри и шлепает по звонку на столе снова, дважды.       Гарри пытается представить себе, как Малфой работает в кузнице, создает темные артефакты или что-то подобное. Этот образ кажется таким противоречивым человеку, стоящему перед ним, что ему трудно примирить их. Малфой выглядит так же, как и всегда, аккуратно подстриженный и состоятельный, ни царапины или намека на грязь, чтобы предположить, что он сделал что-то, что посчитал бы нецивилизованным.       Видя его таким — взрослым мужчиной с той же надменностью, с которой обычно ходил Люциус, — Гарри легче представить, что Малфой снова обратился к Темным Искусствам. Он хочет дать Малфою презумпцию невиновности, но после разговора со Сьюзен сегодня утром в разум закралось еще больше сомнений в том, что он предположительно знает о Малфое.       Малфой переминается с ноги на ногу, не встречаясь с Гарри взглядом, но чувствуя себя неуютно под его тяжестью. Он протягивает руку, чтобы снова позвонить в звонок, но тут их внимание привлекает какое-то движение поблизости. Старый волшебник в светло-голубой мантии, с седыми волосами, короткой бородкой и в прямоугольных очках выходит из-за стопок книг и направляется к письменному столу.       — Наконец-то, — бормочет Малфой себе под нос, когда старик приближается, а затем говорит громче, обращаясь к волшебнику, — Малфой и Поттер, встреча назначена на полдень.       Волшебник смотрит на Малфоя, затем его взгляд скользит к Гарри и делает знакомое движение взгляда вверх по лицу к шраму на лбу. Через секунду снова смотрит на Малфоя и говорит:       — Уже после полудня.       Малфой поджимает губы, и Гарри видит, как на его челюсти дергается желвак.       — Мы знаем. Поттер… Аврор Поттер припозднился из-за своей очень важной работы, так что я уверен, что вы простите нас за опоздание.       Гарри стискивает зубы и прикусывает язык. Он терпеть не может, когда люди используют его имя, чтобы получить что-то, даже такую мелочь. Волшебник, по-видимому, Эрл, мычит и хмурится, на секунду бросая взгляд на Гарри, прежде чем сесть за стол и сказать:       — Хорошо. Какова цель вашего визита?       — Мы здесь для того, чтобы разобраться с Долгом жизни Поттера-Малфоя, образовавшимся в мае 98-го, — нетерпеливо говорит Малфой.       — Долг жизни, — бормочет Эрл себе под нос, пододвигая поближе к себе по столу большую картотеку и принимаясь ее листать. — Девяносто восьмой… девяносто восьмой… Ага.       Старый волшебник берет карточку из картотеки, встает и без объяснений уходит за полки. Гарри чувствует, как от Малфоя накатывают волны раздражения, и подавляет усмешку, пока они ждут возвращения Эрла.       После нескольких минут молчания он шаркающей походкой возвращается к столу с большим гроссбухом под мышкой. Тяжелая книга с громким шлепком падает на стол, а затем он садится и открывает ее. И начинает медленно листать страницы. Через несколько долгих минут Эрл останавливается и объявляет:       — Май тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Вы сказали, Долг жизни Поттера-Малфоя?       — Совершенно верно, — нетерпеливо говорит Малфой, и взгляд Гарри падает на руку Малфоя, когда тот зачем-то тянется в свою мантию. — Я, Драко Люциус Малфой, как непосредственный Бенефициар самоотверженного героизма Гарри Джеймса Поттера перед лицом большой опасности в ночь на второе мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, нахожусь здесь, чтобы признать эту связь и официально предложить-       — Странно, — говорит Эрл, прерывая заявления Малфоя.       Малфой застывает с приоткрытым ртом и пару раз моргает, выглядя таким обиженным, что Гарри приходится сжать губы, чтобы не рассмеяться. Рот Малфоя захлопывается с громким щелчком, и он цыкает:       — Что тут странного?       Старый хранитель записей отрывает взгляд от гроссбуха и смотрит на них поверх очков для чтения.       — У нас нет никаких записей о такой связи.       У Малфоя снова пораженно приоткрывается рот.       — Что? Я… нет, тут какая-то ошибка, — бормочет Малфой, в отчаянии разводя руками. — У нас есть Долг жизни!       — Ну, если так, то здесь нет никаких записей об этом, — спокойно отвечает Эрл, откидываясь на спинку стула и складывая руки на коленях.       Малфой открывает рот и делает глубокий вдох, как будто собирается начать спорить, но затем замирает и недоверчиво смотрит на Гарри.       — Поттер, — медленно начинает он, — ты что, не регистрировал наш Долг жизни?       Гарри растерянно кривит рот, он переводит взгляд с Малфоя на Эрла и обратно.       — Что ты имеешь в виду?       — Боги! — вскрикивает Малфой и в отчаянии вскидывает руки. Он отворачивается от Гарри, разочарованно качая головой, а затем резко поворачивается назад и упирает руки в бедра. — Ты не зарегистрировал наш Долг жизни?       Гарри приподнимает бровь и засовывает руки в карманы.       — А я должен был? — спрашивает он.       Малфой испускает долгий драматический вздох. Он закрывает глаза и поднимает руку, чтобы потереть висок.       — Конечно, ты должен был это сделать, — увещевает он и бросает на Гарри невпечатленный взгляд.       — Не думал, что это нужно, — пожимает плечами Гарри. — Почему ты не зарегистрировал его?       — Потому что по традиции именно Катализатор признает связь! — огрызается Малфой и сердито разводит руками.       Гарри стискивает зубы и твердо встречает взгляд Малфоя. Он делает глубокий вдох и сосредотачивается на подавлении вспыхнувшего в груди гнева и желания наброситься на него. Ему потребовались годы, чтобы научиться этому уровню самоконтроля; он всегда был вспыльчивым, а рядом с Малфоем эмоции быстро поднимаются на поверхность.       — Малфой, — осторожно начинает он, — если бы я знал, что для тебя это так важно, то я бы зарегистрировал его.       Что-то в его тоне заставляет Малфоя замолчать, он сглатывает и смотрит на Гарри.       — Дело не в том, что это важно для меня, просто… просто тебе нужно было это сделать, — говорит Малфой, глядя на старого волшебника, словно ища поддержки. Эрл кивает, и Малфой снова смотрит на Гарри. — Это… да, так и есть. Тебе нужно это сделать.       — Министерство отслеживает Долги жизни последние два столетия, начиная с инцидента Майерскаф-Блайт в 1814 году, — глубокомысленно говорит хранитель записей.       Гарри смотрит на старого волшебника и снова на Малфоя, который кивает, как будто это общеизвестно. Он знает, что Долг жизни — это глубокая и невероятно важная магия — Гарри понял это, когда создал связь с Питером Петтигрю, а позже это спасло ему жизнь, — но он понятия не имел, что Министерство отслеживает их или что есть так много помпезности и условий, связанных с их обработкой.       — Ладно, я не знал, — говорит Гарри. — Я не слежу за старыми волшебными традициями.       — Прекрасно. Все нормально. Мы зарегистрируем его сейчас, — вздыхает Малфой и нетерпеливо жестикулирует в сторону Эрла.       Хранитель записей начинает рыться в ящиках своего стола. Через мгновение он достает толстый свиток пергамента, разворачивает его достаточно, чтобы увидеть первые несколько строк, и кладет на стол. Отодвигает гроссбух в сторону и полностью разворачивает пергамент, прижимая его к поверхности, затем берет перо, покоящееся в чернильнице на столе, постукивает краешком по горлышку чернильницы, чтобы избавиться от лишнего, и смотрит на Гарри.       — Имя? — спрашивает он.       — Гарри Поттер.       — Полное имя, пожалуйста, — поправляет его Эрл.       — Гарри Джеймс Поттер, — говорит Гарри и сжимает кулаки в карманах. Он ненавидит иметь дело с излишне утомительными традициями.       — Какие узы вы хотите зарегистрировать сегодня? — спрашивает хранитель записей, будто следуя сценарию, несмотря на то, что и так уже знает ответ.       Гарри слегка морщит лоб, но отвечает:       — Долг жизни.       Поскрипывание пера о пергамент заполняет промежутки между вопросами и безмолвием в комнате.       — Вы Катализатор или Бенефициар? — спрашивает Эрл, не отрываясь от свитка.       — Катализатор, — неуверенно отвечает Гарри, бросая взгляд на Малфоя, который резко кивает.       — Кто Бенефициар?       — Драко Люциус Малфой, — отвечает Гарри.       — Обе стороны уз еще живы? — монотонно спрашивает хранитель записей, как будто, несмотря на то, что он и так знает ответ, ему все равно нужно проставить галочки по всему списку формальных вопросов.       Гарри бросает на Малфоя сухой саркастический взгляд, и Малфой закатывает глаза и борется с улыбкой, дрожащей в уголках губ.       — Ага, оба живы и стоят прямо перед вами, — фыркает Гарри.       Эрл не вздрагивает и даже не поднимает глаз, когда холодный профессионализм Гарри начинает ускользать.       — И узы все еще действуют?       — Насколько я понимаю, — пожимает плечами Гарри.       Ответ, наконец, заставляет Эрла поднять на него глаза. Он щурится на Гарри поверх очков.       — Это да или нет?       — Да, — вмешивается Малфой. — Узы все еще действуют.       Эрл на мгновение переводит взгляд на Малфоя, затем снова смотрит на пергамент и записывает ответ.       — Когда и где образовались эти узы? — продолжает хранитель записей.       — Второе мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — легко отвечает Гарри, эту дату он никогда не забудет. — Хогвартс.       — Обстоятельства, при которых были заключены узы? — спрашивает Эрл.       — Э-э. — Гарри поднимает руку, чтобы почесать подбородок, и смотрит на Малфоя, раздумывая, как ответить. — Я вытащил Малфоя из Дьявольского огня.       Хранитель записей хмыкает и, кажется, принимает этот ответ, записывая его на свиток. Гарри переминается с ноги на ногу, а Эрл продолжает писать и молчит. Гарри лениво размышляет, сколько еще времени это займет, и успеет ли он захватить сэндвич из кафе в Атриуме после.       В конце концов Эрл разворачивает свиток к ним и толкает его по столу.       — Пожалуйста, проверьте правильность деталей образования уз и, если все верно, подпишите внизу, — просит он, и Гарри берет перо и смотрит поверх свитка. — Ваши узы будут обработаны и занесены в каталог к концу дня, после чего, если Бенефициар пожелает-       — Тебя вызывает Сьюзен, Гарри, — раздается из-под мантии глубокий бестелесный голос.       Гарри достает из нагрудного кармана миниатюрное зеркальце — старинная серебряная вещица с замысловатой гравировкой ворона, обрамленного акантом, и надписью «Чистота крови навек».       — Соедини, — кивает Гарри, и серебристое женское лицо тает, показывая Сьюзен, смотрящую на него сверху-вниз. Судя по тому, что ее изображение перемещается, она движется. — Сью?       — Гарри, возвращайся, — настойчиво говорит она. — Мальсибер обнаружен, весь Аврорат мобилизуется.       Гарри захлопывает зеркальце, засовывает его обратно в карман, поворачивается и собирается уходить.       — Как грубо! — доносится приглушенный голос Жизель из-под мантии.       — Поттер! — восклицает Малфой в то же самое время, и Гарри останавливается на полпути и раздраженно рычит — звук из самого горла. Он резко оборачивается, подходит к столу и черкает свою подпись на свитке пером, которое, он даже забыл, все еще было у него в руке.       — Мне пора, — говорит он и бросает перо на пергамент, едва замечая взбешенное выражение лица Малфоя, когда быстро уходит.       Мальсибер был в их списке десяти Нежелательных лиц еще с тех пор, как сбежал после битвы за Хогвартс, и его пытались арестовать уже достаточно долгое время. Большинство Пожирателей Смерти либо заключены в тюрьму, либо мертвы, так что, когда обнаруживается один из них, это всегда большое дело. В Мальсибере есть особенно жестокая жилка, и Гарри знает, что, вероятно, это будет трудное дело.       Сьюзен встречает его у лифта и описывает ситуацию. Когда пара патрульных офицеров отправилась на штурм в Хайт, они были удивлены, обнаружив, что на самом деле причиной беспорядков был Мальсибер. Увидев офицеров магического правопорядка, Мальсибер забежал в ближайшую церковь с заложником.       К тому времени, как Гарри и Сьюзен добираются до места происшествия, большая часть Аврората уже окружает церковь, и с каждой минутой все больше авроров проникают внутрь. Над церковью установлены антиаппарационные чары, Патруль установил и удерживает периметр, в то время как Ударный отряд оценивает ситуацию и начинают формировать план.       Авроры помогают Ударному отряду обследовать здание, пока Глава Департамента вступает в контакт с Мальсибером, чтобы начать переговоры. Это долгий и трудный процесс, медленная попытка успокоить Мальсибера и дать ему почувствовать, что он получит то, чего хочет, на деле же не давая ему желаемого, но медленно изматывая. Переговоры затягиваются на несколько часов, поскольку лучший для всех результат — Мальсибера удается уговорить сдаться мирно, оставив заложника невредимым и позволив им взять его под стражу, не подвергая опасности ни себя самого, ни сотрудников Департамента магического правопорядка. Даже против всего Департамента один такой волшебник, как Мальсибер, может причинить большие потери.       В какой-то момент, уже вечером, Патрулю и тем, кто занимается переговорами, доставляют еду, но Гарри и Сьюзен сидят рядом с церковью, наблюдая за одним из выходов, в ожидании — вдруг необходимо будет врываться внутрь, если начнут летать проклятия или поступит вызов. Находясь так близко к опасности, они не получают никакой еды, и желудок Гарри голодно ворчит, пока сам Гарри пытается сконцентрироваться на долгих часах конфронтации.       Наконец, сразу после часа ночи, выдержка Мальсибера достигает своей критической точки. Внутри показываются зеленые вспышки проклятий, и ударные маги получают сигнал к атаке. Авроры следуют за ними вплотную, оцепляют периметр, рассредоточиваясь внутри здания и надежно охраняя каждую комнату. Гарри и Сьюзен оказываются в нефе вместе с Ударным отрядом, где они находят мертвого заложника и Мальсибера, истекающего кровью, который пытается покончить с собой, чтобы не отправляться в Азкабан.       Мальсибера берут под стражу и срочно доставляют в Мунго, так что остаток ночи они проводят, подчищая место преступления, информируя семью жертвы и охраняя Мальсибера. Когда захват заложников заканчивается, ударные маги расходятся по домам, а авроры берут на себя заботу о ведении дела Мальсибера.       Гарри, Сьюзен, Уильямсон и Корнер получают задание сопроводить Мальсибера в больницу и наблюдать, как над ним работают целители. Неизвестно, какое проклятие Мальсибер наложил на себя, поскольку никто из них не видел этого, и целители изо всех сил пытаются остановить кровотечение. В три часа ночи Мальсибер сдается проклятию полностью.       Гарри и Сьюзен берут на себя заботу о теле и розыске последних живых родственников Мальсибера, чтобы уведомить их о его смерти. Такое дело никогда не бывает легким, и в некотором смысле оно еще труднее из-за того, кем был Мальсибер, и того факта, что его родственники тоже не самые хорошие люди. На Гарри и Сьюзен как из рога изобилия сыплются крепкие выражения и угрозы судебных исков, но это часть их работы. Вне зависимости от того, каким человеком был Мальсибер, они должны рассматривать его дело так же, как и любое другое.       Когда они заканчивают писать отчеты, уже почти шесть утра. Гарри измучен, голоден и на последнем издыхании — ему приходилось ой как сильно стараться сохранить спокойствие и профессионализм, когда его называли тупорылой свиньей и еще несколькими красочными эпитетами. Это была долгая ночь.       Когда Гарри, наконец, добирается до дома, он заходит на кухню и тащится прямо наверх в свою спальню. Снимает форму и бросает ее в неуклонно растущую кучу одежды в углу, кладет очки и волшебную палочку рядом с кроватью и залезает под простыню.       Гарри так устал, что у него нет времени даже на то, чтобы переварить ночные события, прежде чем он проваливается в глубокий сон.

***

      Когда Гарри просыпается пять часов спустя, он почти не чувствует, что вообще спал. Кажется, будто он только что закрыл глаза; тело невероятно тяжелое от усталости. Единственное, что спасает в этой ситуации, — то, что сегодня суббота, и Гарри не нужно тащиться в Аврорат, если его не вызовут.       Гарри пытается извлечь из этого максимум пользы и заснуть снова, но он ведь уже проснулся, так что мысли о прошлой ночи начинают крутиться в его голове. Он не может удержаться от повтора событий, и его одолевает самокопание. То, что произошло вчера, — худший результат, который может произойти в ситуациях с заложниками. Хотя Гарри понимает, что вовлечены были многие и все это не единственно его ответственность, но всякий раз, когда кто-то умирает в таких операциях, он чувствует себя в какой-то степени наиболее ответственным.       Гарри всегда был полон решимости стать аврором, потому что верил, что может помочь людям, и всякий раз, когда возникает ситуация, подобная произошедшему прошлой ночью, его разум уплывает во «что, если». А еще есть уверенность, что когда случаются трагедии, именно он — первый человек, на которого смотрят люди. Люди ожидают, что Гарри Поттер будет героем и сможет спасти всех независимо от обстоятельств. В некотором смысле Гарри нравится работать в Аврорате, но в остальном его работа — натуральный сизифов труд.       В конце концов, Гарри признает, что у него нет шансов снова заснуть, и встает с кровати. Выпивает свой первый утренний кофе и готовит большой завтрак, чтобы успокоить урчащий желудок. Пока он ест яйца, мысли блуждают по Малфою и их Долгу жизни. Он мало что знает о Долгах жизни, кроме самого понятия, и начинает думать, что если уж связан с Малфоем, то, видимо, должен точно выяснить, что это значит, и каковы намерения Малфоя зарегистрировать этот Долг и попытаться как-то выплатить его. Особенно, если Малфой увлекается Темными Искусствами.       Когда речь заходит о друзьях, Гарри до ужаса преданный, но как аврор он знает, что от этого может появиться слепое пятно, если дело будет касаться их. Он всегда доверял своим инстинктам, когда читал людей и ситуации, но верность и дружба отбрасывают интуицию. Гарри не уверен, считает ли Малфоя все еще своим другом, но мысль о его аресте за использование Темных Искусств заставляет все в груди сжиматься от страха. Он хочет верить Малфою, но не может не доверять собственным инстинктам.       Не помогает и то, что Гарри всегда считал, что если они снова увидятся, то только как друзья. Он никогда не представлял себе Малфоя на другом конце стола во время допроса. Тем не менее, он понимает, что нужно попытаться отбросить личные чувства в сторону, чтобы быть беспристрастным. Он может сомневаться в своей способности быть абсолютно объективным, но другим доверяет еще меньше. Сейчас не лучшее время, чтобы быть волшебником, связанным с Волдемортом или даже с чистокровными.       Люди любят утверждать, что равное и лучшее общество восстало из пепла войны, что магические существа объединились как равные в защите общества и маглов от темных сил — как показывает фонтан в Министерстве — но правда в том, что на самом деле все не так уж сильно изменилось.       Расизм по отношению к другим магическим существам сейчас так же распространен, как и раньше. Антимагловские убеждения, возможно, и ослабли, но на их место поднялись антитрадиционалистские партии, подобно руке маятника, качающейся из одной крайности в другую. Чистокровные и другие ведьмы или волшебники, связанные с ними, стали мишенью новых волн насилия. Азкабан полон, как никогда, много волшебников живут на улицах из-за сломанных во время войны палочек, употребление наркотиков растет, как и насильственные преступления.       Министерству нравится закрывать на это глаза и делать вид, что в их новом мире ничего подобного не происходит, но общество все еще страдает от войны. Как аврор, Гарри почти каждый день подвергается воздействию теневой стороны их общества. Он видит, как хорошие люди совершают плохие поступки во имя борьбы с Темными Искусствами, и видит, как бывшие преступники и наиболее подверженные риску группы населения больше всего страдают от нового законодательства.       В начале своей карьеры он не сомневался в этом и думал, что именно хорошая политика поддерживает их улицы чистыми и безопасными. Теперь он разглядел все оттенки серого в перспективе. Теперь он видит беглецов, готовых скорее покончить с собой, чем столкнуться с последствиями того, что их отметили как темных магов.       Гарри проводит рукой по волосам и глубоко вздыхает. Может быть, несколько лет назад он попытался бы найти другое решение для вчерашних переговоров. Может быть, он взял бы свою мантию-невидимку и попытался бы решить ситуацию сам. Но Гарри знает, что сейчас лучше не действовать в одиночку, и ему пришлось усвоить этот урок на собственном горьком опыте. Он знает, что все идет лучше, когда соблюдаются правила, когда ты зависишь от своего напарника и коллег-офицеров, когда вы работаете вместе как команда. Даже если результаты будут трагическими. Это его работа. Но все же Гарри не может остановить то, что происходит у него в голове, и смерть прошлой ночью тяжело давит на сердце.       Он берет свой кофе и одним глотком выпивает его полностью. Встает и убирает тарелки в раковину, в которой все лязгает, когда поверх других грязных тарелок, уже накопившихся там, опускаются новые. От быстрого Акцио палочка перелетает со стола в руку, и он взмахивает ею над тарелками, бормоча Чистящее заклинание. Тарелки всплывают над раковиной, которая постепенно начинает наполняться водой, и губка рядом оживает, окунаясь в мыльную воду и приступая к работе над тарелками, одной за одной.       Покончив с одной бытовой проблемой, Гарри думает заняться другими, которые все откладывал, но мысль о том, чтобы потратить свой выходной на уборку, кажется абсолютно не привлекательной. Так что вместо этого Гарри решает пойти в Министерство и отложить работу по дому в пользу других, более важных вещей.       Быстро пройдя в свою спальню, он переодевается в штатское и отправляется в Министерство через камин. Ему не нужно работать, но Долг жизни не дает покоя, и он предпочел бы отвлечься от мыслей о прошлой ночи.       Гарри проводит утро в министерских архивах, просматривая все книги, которые только может найти об узах и Долгах жизни. Обнаруженная в одной книге информация повторяется и во всех других — Долг жизни образуется в самых тяжелых ситуациях, когда одна/один ведьма/волшебник подвергает себя смертельной опасности, чтобы спасти другую/другого ведьму/волшебника от верной смерти.       Связь образуется естественным путем, без всяких заклинаний, как в случае с другими узами, и считается одной из самых древних и глубоких форм магии, которые вообще существуют. Связь никак не влияет на повседневную жизнь, но если Катализатор связи когда-либо окажется в смертельной опасности, Бенефициар связи будет чувствовать врожденное желание защитить своего Катализатора. С этим побуждением можно бороться и отвергать его и при этом на Бенефициара не будет оказано слишком негативного воздействия, но если Бенефициар когда-либо подвергнет опасности своего Катализатора или приведет его к гибели, то Бенефициар будет проклят жить в Великой боли и несчастье до конца своих дней. Как правило, Бенефициар не проживает долго после такого события.       Во многих книгах приводятся примеры известных Долгов жизни между определенными ведьмами и волшебниками на протяжении веков, рассказывается о том, как Долг жизни формировался и был погашен или, в худших обстоятельствах, приводил к несчастной и безвременной смерти связанных. В одной из книг Гарри находит подробные записи о том, как с годами выплачивались Долги жизни. В прошлые годы ведьмы и волшебники верили, что должны спасти жизнь Катализатора, чтобы разорвать связь, и есть много забавных и ужасных историй о том, как эти самые ведьмы и волшебники пытались создать правильные условия, чтобы разрушить связь.       В настоящее время для разрыва связи используется следующая довольно распространенная практика: Бенефициар должен каким-то образом передать часть своего магического ядра своему Катализатору, одарив его дополнительной магической и жизненной силой. От одной мысли об этом по спине Гарри пробегает холодная дрожь. Большую часть его жизни в нем уже была часть другого человека, и он никогда полностью не оправится от этого. Гарри знает, что всегда будет нести в себе остаточную тьму, как и любой, кто был проклят настолько черной магией.       После такого Гарри решает убрать книги. Он не знает, как Малфой собирается отплатить ему, но сейчас чувствует себя еще менее непринужденно, чем до того, как прочитал о Долге. Он думал, что Малфой просто отплатит ему деньгами или чем-то подобным, не знал, что ему придется принять часть магического ядра Малфоя в себя, чтобы разорвать связь. Он предпочел бы оставить все как есть. До тех пор, пока Малфой не попытается убить его и это не повлияет на их повседневную жизнь, зачем беспокоиться о разрыве связи?       После того, как Гарри откладывает последнюю книгу об узах, он поворачивается к выходу и кусает губу. Чашка кофе и бутерброд — вот, что было бы неплохо, только для обеда еще рановато. Часть Гарри хочет остаться и исследовать проклятие Империус, но другая часть крайне жаждет покинуть архив.       Библиотека огромна и тянется дальше, чем Гарри когда-либо забредал, с рядами книжных полок, доходящих до очень высокого потолка. Пространство освещено тусклыми шарами света, плавающими сверху, и пахнет затхлым старым пергаментом и чернилами.       В архиве так тихо, что можно услышать, как упадет булавка, а затянувшаяся тишина всегда действовала Гарри на нервы. Низкая видимость длинных полок и бесконечных рядов заставляет его нервничать, он не может удержаться от того, чтобы каждые несколько секунд поднимать глаза от книг, чтобы проверить, нет ли кого-нибудь еще рядом, но каждый раз никого не замечает. Он знает, что архивариусы где-то поблизости, и, конечно же, он не единственный человек, который посетил сегодня архив, чтобы что-то исследовать, но Гарри редко видит здесь кого-то еще, и от этого чувствует напряжение, будто кто-то может напасть на него в любой момент без предупреждения.       Гарри делает глубокий вдох и вытирает пот с ладоней о свитер. Он успокаивает себя и напоминает, что здесь он в безопасности. Как бы ни беспокоило его это место и как бы сильно оно ни напоминало ему Отдел тайн, он знает, что вероятность нападения внутри Министерства невелика.       Гарри пробирается между стеллажами и в конце концов находит раздел о Непростительных проклятиях. Он вытаскивает все книги, что может найти, в которых содержатся записи инцидентов с Империусом, и захватывает несколько с Круциатусом, прежде чем идет к одному из ближайших столов, чтобы бегло просмотреть их содержание. Он скорее возьмет книги с собой, чем попытается остаться и читать в отвлекающей тишине архива.       Зайдя в кабинет, Гарри чувствует себя гораздо более свободно в шуме и суете Аврората прямо за открытой дверью. Гарри может издалека услышать еще более оживленный Отдел патруля магического правопорядка прямо рядом с Авроратом и расслабленно вздыхает.       Гарри откидывается на спинку стула и кладет первую книгу себе на колени, тяжелый том в кожаном переплете скрипит, когда он его открывает. Он листает пергаментные страницы и просматривает описания различных жертв Империуса на протяжении многих лет. Он разыскивает такую специфическую ситуацию, когда жертва, находясь под властью Империуса, вынуждена подвергнуть кого-то Круциатусу, следовательно, он довольно быстро просматривает записи. Глаза бегают по описаниям, и, не находя никаких упоминаний Круциатуса, он переходит к следующему тому.       Даже бегло просматривая записи, он много времени тратит на то, чтобы пролистать все взятые из архива книги, и в итоге он находит только три потенциально похожих случая. Найденное им — не более чем смутное изложение событий, но Гарри записывает их на клочке пергамента, чтобы исследовать эту тему дальше. Может быть, в другой книге будет более подробное описание, но, по крайней мере, теперь он знает, что такое возможно и уже случалось.       Гарри переходит к следующему тому и проводит еще один час, просматривая его, но остается с пустыми руками. Он откладывает книгу в сторону, потягивается и зевает. Посмотрев на стопку книг, которые все еще необходимо просмотреть, Гарри решает, что кофе просто необходим, и выходит из кабинета, чтобы пойти в комнату отдыха.       В кофейнике пусто, так что Гарри ставит готовиться новый. Пока ждет, прислоняется задом к стойке, поправляет очки и трет уставшие глаза.       — Привет, Гарри.       Приветствие заставляет Гарри перестать тереть глаза и поправить очки.       — О, привет, Дафна, — говорит он, когда видит, кто присоединяется к нему в комнате отдыха.       — Ты уже заварил кофе? — спрашивает она, глядя на кофеварку.       — Ага, — кивает он.       — Отлично, — говорит она, ставит кружку на стойку, пододвигает к себе банку с сахаром и ложкой насыпает себе в кружку очень много. — Тебя вызвали?       — Нет, просто изучаю тут кое-что.       Она хмыкает и сочувственно смотрит на него.       Кофейник булькает рядом с Гарри на стойке, медленно наполняясь капля за каплей.       — А как насчет тебя? — спрашивает Гарри непринужденно, чтобы заполнить тишину. Он знает Гринграсс так же, как и любой знает коллегу, но, поскольку они работают в разных Отделах, они не особенно близки и почти не общаются вне работы. — Конец ночной смены? Или только начало?       — Только начинаю, осталось еще примерно десять часов, — говорит она и поднимает кулак в притворном воодушевлении.       Гарри посмеивается и сочувственно качает головой. Он постукивает пальцами по бедру и смотрит, как кофе медленно капает в кофейник. Когда наступает неловкое молчание, Гарри снова возвращается мыслями к делу и думает о том, что ему, вероятно, придется вернуться в архив, чтобы посмотреть, получится ли найти книги, в которых говорится о тех конкретных делах, которые он отметил. Он надеется, что сможет найти что-то, что соответствует странным обстоятельствам настоящего дела и тому, как умерла их жертва. Гарри начинает думать, что, возможно, еще нужно исследовать случаи смерти от Круциатуса, поскольку это тоже не является особенно распространенным явлением.       — Эй, Дафна? — зовет он, когда его осеняет мысль.       — Да? — спрашивает она, поднимая глаза от своих ногтей, с которых она лениво скорябывала лак.       — Ты когда-нибудь слышала о Расселе Тернере?       Брови Дафны поднимаются вверх, и на ее лице появляется удивление и узнавание.       — Да, я его знаю. Он наш постоянный клиент, — говорит она, затем отводит взгляд и задумчиво хмурится. — Ну, или раньше был. Кажется, я не видела его уже год или около того, если так подумать. Почему ты спрашиваешь?       — Мы нашли его мертвым в среду, убитым, — говорит Гарри.       — А, — беспечно говорит она. — Ты знаешь, кто это сделал?       Гарри качает головой.       — Не совсем. Я еще ничего не нашел, но это была довольно жестокая смерть — личная, возможно. Видимо, он завязал со своей преступной жизнью пару лет назад. Мы никак не могли найти его старых друзей или врагов. Может, ты помнишь, с кем у него были стычки? Или кого-нибудь, кто мог бы разозлиться на то, что он вычеркнул их из своей жизни?       Дафна хмыкает и морщит лоб в раздумье.       — Может быть, — наконец, говорит она. — Но это было давно. Я достану тебе его личное дело, оно, вероятно, поможет тебе больше, чем я.       — Отлично, спасибо, — говорит Гарри, и она кивает. Когда кофе, наконец, заканчивает фильтроваться, Гарри и Дафна наполняют свои кружки, и Гарри следует за ней в Отдел патруля.       Пара минут уходит на то, чтобы порыться во многочисленных картотеках, но в конце концов Дафна находит нужную папку и передает ее Гарри. Она толстая, как Гарри и предполагал, судя по характеристике Рассела. Он благодарит Дафну и возвращается в свой кабинет.       Гарри плюхается на стул и открывает папку, несколько довольный тем, что удалось отвлечься от исследования. Просматривает страницы уголовного дела Рассела, которое началось в шестнадцать лет, когда его исключили из Хогвартса за то, что он проклял маглорожденную студентку и отправил ее на больничную койку. Записи рассказывают о годах, в которых он был обвинен в хранении наркотиков, торговле ими, кражах со взломом и нападениях.       Когда Гарри добирается до тысяча девятьсот девяносто восьмого года, его сердце падает.       Известно, что он работал с Пожирателями Смерти как егерь с января девяносто восьмого по май девяносто восьмого. В июле того же года был арестован и обвинен в похищении девяти (9) людей, четырех (4)…       Гарри захлопывает папку и откидывается на спинку стула, глаза бегают по картам, плакатам и заметкам, развешанным по кабинету.       — Блять, — бормочет он, закрывая глаза и потирая лицо руками. Он делает глубокий вдох, затем медленно выдыхает и опускает руки.       Гарри открывает папку и еще раз перечитывает обвинения, просто чтобы убедиться, затем встает, бросает папку на стол и достает из внутреннего кармана «Жизель». Открывает волшебное зеркало и говорит:       — Соедини со Сьюзен.       Крошечное личико Жизель в пудренице зевает, а потом она моргает. Она приподнимает бровь, и Гарри закатывает глаза.       — Жизель, — снова повторяет он, — мне нужно поговорить со Сьюзен. Пожалуйста.       — Как пожелаешь, — отвечает она, и ее серебристое лицо тает, а отражение в зеркале рябит и становится пустым. Через несколько секунд в зеркале появляется лицо Сьюзен. Ее волосы распущены, лицо не накрашено, и Гарри гадает, не разбудил ли он ее.       — Лучше бы, чтобы это было что-то хорошее, если ты звонишь мне после вчерашнего, — сердито говорит она.       — Да, мне нужно, чтобы ты пришла в Аврорат, — говорит он, морщась.       Она прищуривается, но ее образ движется, когда она встает.       — Зачем? Что случилось?       — Я кое-что нашел по нашему делу.       — Что? Почему ты вообще в Аврорате? — спрашивает она.       — Я не мог уснуть, поэтому занимался исследованиями. Просто приходи, — говорит Гарри, и она цокает на него. — Тут тебя будет ждать кофе.       — И пусть только будет не так, — грозит она и кладет свое волшебное зеркало на прикроватный столик, давая Гарри возможность увидеть потолок своей комнаты, прежде чем связь обрывается.       — Спасибо, Жизель, — не забывает поблагодарить Гарри, прежде чем закрывает пудреницу и прячет ее.       Он встает, берет со стола кружку Сьюзен, идет в комнату отдыха и наливает ей черный кофе. Кофе все еще горячий и дымящийся, когда Сьюзен входит в кабинет и останавливается перед столами — волосы заплетены в косу, сама одета в униформу.       Она берет чашку, выпивает половину, потом кладет руку на бедро и спрашивает:       — И что же ты нашел?       Гарри пододвигает к ней открытую папку.       — Уголовное дело Рассела Тернера.       — Хм… из Патруля? — догадывается она и берет дело со стола, просматривая страницу.       Гарри кивает и внимательно следит за ее реакцией, так что может сказать, в какой момент она замечает это. Ее глаза останавливаются, а затем быстро пробегаются по той же строке.       — Я знала, что этот ублюдок лжет, — шипит она и бросает папку обратно на стол. Она смотрит на Гарри, задержав на мгновение его пристальный взгляд, пока обдумывает все это. — Этого недостаточно, чтобы арестовать его.       — Да, недостаточно. Но достаточно, чтобы привести его сюда и снова допросить.       Сьюзен со стоном обходит стол и падает в кресло.       — Это значит, что нам придется связаться с его адвокатом.       — Ага. — Гарри наблюдает за тем, как Сьюзен хмурится, прежде чем сделать еще один глоток кофе. — Я могу это сделать, если хочешь.       — Нет, все нормально, я ей напишу, — бормочет она, ставя кружку на столешницу и доставая из ящика чистый лист пергамента.       Она быстро пишет записку и отправляет ее в Совятню. Они недолго ждут, когда ответ появится в почтовом ящике, в нем сообщается, что Миллисент и ее клиент прибудут в Министерство в течение часа.       Пока дожидаются, Гарри просматривает еще несколько книг о Непростительных, но ему трудно сосредоточиться. Сьюзен решает почистить свой почтовый ящик и находит отчет о вскрытии, присланный Амином, так что в итоге проводит несколько минут, читая его.       — Причина смерти: остановка сердца; соответствует смерти от Круцио, — лениво говорит она Гарри. — Больше ничего. В крови не нашли наркотиков. Никаких сюрпризов.       Гарри мычит что-то в подтверждение и продолжает пытаться читать, пока, наконец, не получает сообщение от Службы безопасности, предупреждающее их о посетителях. Гарри занимает одну из комнат для допросов, а Сьюзен идет за ними.       Гарри мысленно готовится, насколько это вообще возможно, к допросу, пока Сьюзен не заводит Миллисент и Малфоя в допросную. Он нейтрально наблюдает, как Малфой ловит его взгляд и вопросительно смотрит в ответ.       — Присаживайтесь, пожалуйста, — говорит Гарри и жестом указывает на металлический стол в центре комнаты.       Гарри и Сьюзен садятся напротив Малфоя и Миллисент, и как только они устраиваются, Миллисент переводит взгляд со Сьюзен на Гарри и выжидательно поднимает бровь.       — Ну и? Не хотите рассказать, зачем мы здесь? — нетерпеливо спрашивает она.       Гарри кладет папку на стол, открывает ее и раскладывает три фотографии с места преступления. На всех них — Рассел, и Гарри с любопытством наблюдает за выражением лица Малфоя, когда тот смотрит на них сверху вниз. Его лицо слегка напрягается, пока серебряные глаза блуждают по фотографиям, затем он откидывается на спинку стула, смотрит на Гарри и делает нетерпеливый жест рукой.       — Мы продолжаем расследование убийства, о котором ты сообщил, — говорит Сьюзен Малфою, игнорируя Миллисент и то, как она хмурится — ее клиент очевидно невиновен.       — Я уже рассказал вам все, что знаю, — нетерпеливо говорит Малфой, переводя взгляд на Сьюзен. — Я отдал вам свою память. Чего еще вы хотите?       — Мы хотим знать о нем, — говорит Сьюзен и постукивает пальцем по одной из фотографий. — Ты что-нибудь знаешь о нем?       Малфой усмехается и недоверчиво вскидывает руки.       — Я уже сказал вам, что ничего о нем не знаю.       — Ты не знаешь его имени? — надавливает Сьюзен.       — Я… — Малфой беспомощно пожимает плечами и смотрит на Миллисент. Она подозрительно смотрит на Сьюзен, но потом поворачивается к Малфою и кивает. — Мне кажется, тот, другой говорил. Он звал его… Росс? Может быть, — с сомнением произносит Малфой, затем хмурит брови и поправляет себя, — нет, Рас, точно.       — Значит, ты никогда не встречался с ним до той среды, когда нашел его тело? — давит Сьюзен.       Малфой смотрит на Гарри и слегка хмурится, замечая его пустое выражение лица, прежде чем ответить:       — Нет, а должен был?       — Его полное имя — Рассел Тернер. Он был егерем на войне, — говорит Сьюзен, и брови Малфоя удивленно взлетают вверх. Взгляд серых глаз падает на фотографии на столе, он подтягивает одну ближе к себе и хмурит брови, рассматривая ее.       Гарри слегка наклоняет голову и внимательно читает язык тела Малфоя. Он не видит ничего, кроме искреннего удивления на лице, но Малфой ведь всегда был хорошим актером. Инстинктивно Гарри все еще хочет верить своему первому впечатлению невиновности Малфоя, но ложь и несоответствия все продолжают накапливаться в его показаниях, и Гарри не уверен, может ли доверять своей интуиции в этот раз.       — Я уверена, что вы познакомились во время войны, учитывая, что он доставил в твой дом девять человек, — продолжает Сьюзен вкрадчивым тоном.       Выражение лица Малфоя кажется изумленным, а затем разочарованным, когда он снова смотрит на Гарри и Сьюзен.       — Я не узнал его… — он замолкает, когда Миллисент кладет руку ему на плечо.       — Вы обвиняете моего клиента? — резко спрашивает она.       Сьюзен сердито смотрит на нее, потом коротко отвечает:       — Ну, учитывая, что ваш клиент солгал о том, что знал нашу убитую жертву, мы хотели бы-       — Нет, — резко обрывает ее Миллисент. — Мы уезжаем. Пришлите мне сову, если у вас будет что-нибудь более существенное, в противном случае не тратьте наше время снова.       Гарри наблюдает, как Миллисент встает и выходит из комнаты для допросов, а Малфой следует за ней. Малфой бросает последний взгляд на Гарри, светлые брови глубоко нахмурены, а потом дверь за ним закрывается.       Сьюзен раздраженно фыркает и поворачивается к Гарри.       — С этой гадюкой будет гораздо труднее получить ответы от Малфоя.       Гарри неразборчиво что-то бормочет, и она хмурится.       — Ты не думаешь, что это сделал он? — спрашивает она, и Гарри качает головой. — Он солгал, что знает жертву. Ты сам сказал, что смерть кажется очень личной. Какова вероятность того, что его убил кто-то, кого он не знал?       Гарри пожимает плечами.       — Не очень высокая, но его убил тот, кого он знал, Чарльз, например.       — Он был под Империусом, это не значит, что он хотел убить своего друга, — усмехается Сьюзен.       Гарри скептически смотрит на нее, и она закатывает глаза.       — А что еще у нас есть? Я понимаю, все это выглядит чертовски скверно; честно говоря, я больше не знаю, что думать о Малфое. Он продолжает лгать нам, но… не знаю, зачем ему убивать его? Даже если он и знал его, какая у них связь. Какой у него мотив?       — Может быть, Рассел его шантажировал. Может быть, он его ненавидел. Может быть, он сделал ему что-то. Кто знает? Это может быть миллион разных причин, но мы пришли к этому не случайно.       — Да, я знаю. Если это совпадение, то очень серьезное. Но мы больше ничего не узнаем от Малфоя. Теперь у нас есть досье жертвы, и, думаю, мы должны вернуться к поиску врагов, которые у него были, — рассуждает Гарри. — Посмотри, насколько толстая эта папка. У парня должны были быть враги.       Сьюзен скрещивает руки на груди и скептически смотрит на него.       — Гарри, ты же знаешь, что Малфой — наша самая крупная зацепка. Мы должны копать под него.       — Я знаю, но что еще у нас есть? Малфой молчит. Допустим, у нас есть связь, у нас есть Малфой на месте преступления, мы знаем, что он лжет нам, но у нас нет мотива. Клиника, в которой работал Рассел, оказалась тупиком. Чарльз никуда нас не привел. Предполагая, что жертва была убита кем-то знакомым, я считаю, что история Рассела — лучший шанс найти этого человека, — говорит Гарри, убирая фотографии обратно в папку и вставая.       Сьюзен задумывается, потом кивает.       — Да, хорошо. Ты прав.       — Ты только что сказала, что я прав? Я приберегу это для Омута памяти, — поддразнивает он, когда она следует за ним из комнаты для допросов.       — Да, я дам тебе что придержать для Омута памяти, — говорит Сьюзен и показывает ему средний палец.       Гарри смеется.       — Да, спасибо, Мерлин знает, я уже отвык от этого.       Сьюзен толкает Гарри в плечо, и они улыбаются друг другу.       Вернувшись в кабинет, Сьюзен берет первую половину дела Рассела, а Гарри — вторую, и они начинают просматривать записи, ища каких-либо старых партнеров и составляя список людей, которых нужно допросить. К тому времени, как заканчивают, у них появляется длинный список знакомых, старых друзей, потенциальных врагов и жертв.       В деле нет полного списка имен жертв и обстоятельств произошедшего с ними, поэтому Гарри и Сьюзен спускаются вниз в архив Визенгамота, чтобы найти полные документы с именами жертв и проверить, сколько человек из их списка находится в Азкабане или мертвы.       Пока Гарри просматривает список заключенных Азкабана и отмечает, для кого из помощников Рассела нужно будет спланировать поездку в Азкабан, чтобы поговорить, Сьюзен ахает.       — Ох, — тихо выдыхает она, замирая рядом с ним. Гарри поворачивается и видит, что она пораженно смотрит на страницу.       — Что? — спрашивает он, нахмурившись. Наклоняется, чтобы взглянуть на документ, который она держит в руке — видимо, это судебный протокол от июля тысяча девятьсот девяносто восьмого года по обвинению Рассела после войны.       Сьюзен поворачивается к нему и указывает на список жертв Рассела в документе во времена его бытия егерем. Среди имен — Чарльз Гудвин.       Они обмениваются многозначительными взглядами.       — Как думаешь, какова вероятность того, что Чарльз забыл, кто такой Рассел? — спрашивает Гарри.       Сьюзен отрицательно качает головой.       — Ничтожно маленькая, — говорит она, снова переводя взгляд на документ и быстро просматривая его, прежде чем добавить, — тем более что именно Рассел ранил его так сильно, что ему пришлось ампутировать правую руку и ногу, чтобы удалить проклятую плоть.       Гарри тяжело вздыхает и качает головой. Все это время он чувствовал, что в Чарльзе было что-то странное, то, как спокойно он все это воспринял. Как он описывал свои эмоции от Круциатуса — было приятно, он наслаждался этим. Гарри долгое время задавался вопросом, возможно ли для заклинателя Империуса передать эмоции своей жертве.       — Он ведь так и не прислал нам свои воспоминания о произошедшем, да? — спрашивает Гарри, и Сьюзен качает головой. — Ладно, пойдем за ним.       Гарри и Сьюзен спускаются вниз и аппарируют из здания Министерства на улицу перед домом Чарльза. Будучи не в форме, Гарри прячет палочку в куртку, а не в набедренную кобуру, как обычно, и вынимает ее, когда они приближаются к дому. Гарри подходит к двери, а Сьюзен обходит его сбоку и заглядывает в пару окон. Она смотрит на него и кивает, и Гарри стучит в дверь. Мгновение спустя Чарльз открывает. Его руки пусты, и Гарри нигде не видит волшебной палочки.       — Аврор Поттер, — здоровается он, и Гарри видит, как взгляд опускается на палочку в его руке. Когда Чарльз снова поднимает глаза, то выглядит мрачным, но не удивленным.       — Мистер Гудвин, — приветствует Гарри в ответ, когда Сьюзен тоже встает рядом с ним, держа в руке волшебную палочку.       — Я все гадал, сколько времени у вас это займет, — говорит Чарльз непринужденным тоном. Он засовывает руки в карманы, и Гарри поднимает волшебную палочку.       — Руки из карманов, — приказывает он. — Поднимите их и раскройте, пожалуйста.       Чарльз медленно вынимает руки из карманов, растопырив пальцы и поворачивая их ладонями к Гарри и Сьюзен.       — Я безоружен, — спокойно говорит он. — Моя волшебная палочка лежит на кофейном столике в гостиной. — Он слегка наклоняет голову в сторону гостиной.       — Вы один? — спрашивает Гарри.       — Да, — кивает Чарльз. Сьюзен входит внутрь, обходя Чарльза и обшаривая несколько комнат, чтобы убедиться в этом, прежде чем возвращается с его палочкой в руке.       — Вы так и не поделились с нами воспоминаниями об инциденте, — небрежно замечает Гарри.       — Вылетело из головы, — говорит он, слегка пожимая плечами.       — А если мы посмотрим на них сейчас? — спрашивает Гарри, и губы Чарльза становятся тонкой линией.       — Знаете, когда на кого-то воздействует темная магия, она сохраняется внутри него неделями, а то и месяцами, — говорит Сьюзен. — Если мы проверим вас на присутствие темной магии, то это покажет нам, что вы были прокляты Империусом?       Чарльз тихо, безропотно смеется.       — Знаете, я никогда не думал, что мне сойдет это с рук. Вам потребовалось некоторое время, чтобы все понять. Похоже, этот Пожиратель Смерти оказал мне услугу. Он и правда сбил вас с толку, да?       Гарри натянуто улыбается. В конце концов, это правда, и он не очень-то этим гордится. Если бы Малфой не был замешан в этом деле, он, вероятно, обратил бы на Чарльза внимание раньше, но они отнеслись к нему как к жертве, как и в любом другом деле.       Сьюзен произносит заклинание, чтобы выявить отголоски темной магии, задержавшиеся на Чарльзе, но ничего не появляется.       — Вы решили сделать вид, что это очередное ограбление «Империусом», чтобы у вас было прикрытие? — догадывается Гарри.       — Мне показалось, что это довольно простое оправдание, — пожимает плечами Чарльз.       — И вы притворились его другом, чтобы сблизиться с ним? Как долго вы это планировали? — спрашивает Сьюзен.       Чарльз фыркает и качает головой.       — Впервые я увидел его в клинике, и он даже не узнал меня. Гребаный ублюдок, — выплевывает он. — Он пытал меня, отнял ногу и руку с волшебной палочкой. Его друзья — Пожиратели Смерти — убили моих родителей. Я потратил годы на реабилитацию, чтобы заново научиться делать все эти гребаные вещи. Целители пытались урезать мне доступ к болеутоляющим зельям, но они ни хрена не понимают. Они все еще болят, даже спустя столько времени. Я все еще чувствую их. — Он демонстративно опускает голову к правой руке и ноге.       Гарри и Сьюзен переглядываются, но ни один из них не выглядит особенно счастливым.       — Чарльз Гудвин, по закону Министерства Магии я помещаю вас под арест по обвинению в убийстве Рассела Тернера.       Сьюзен взмахивает волшебной палочкой и накладывает на него Связывающее заклинание, которое защелкивает его руки за спиной, а Гарри обыскивает его в поисках оружия или наркотических средств, прежде чем они аппарируют в Министерство.       Они улаживают все формальности и помещают Чарльза в одну из камер предварительного заключения на десятом уровне в нижней части Министерства, под Департаментом тайн. Помещение сырое и похоже на подземелье, Гарри оно никогда не нравилось. Арест Чарльза оставляет неприятный привкус во рту. Чарльз был жертвой Рассела, все эти годы назад, но хотя Гарри понимает желание отомстить, он все еще должен поддерживать закон, независимо от того, кто его нарушает. Иногда хорошие люди делают плохие вещи, а иногда жертвы не проявляют сочувствия к своим мучителям.       — Мерлин, — выдыхает Сьюзен, откидываясь на спинку кресла в их кабинете. Гарри вздыхает и кивает. — Я этого не ожидала.       Гарри уклончиво мычит, и Сьюзен смотрит на него, а затем на стопки книг про Империус на столе.       — Как ты это понял? — говорит она, указывая на книги.       Гарри пожимает плечами и говорит:       — Не знаю. От него исходила какая-то странная вибрация.       Сьюзен закатывает глаза.       — Странная вибрация от полной сочувствия жертвы-инвалида, но никаких странных вибраций от бывшего Пожирателя Смерти?       Он фыркает от смеха.       — Мое чутье работает загадочным образом.       — Или ты съел плохой кебаб вчера вечером, — поддразнивает она его, и он оскорбленно крякает. Через мгновение Сьюзен принимает более серьезный тон и говорит: — Но серьезно, Гарри. Будь с ним поосторожнее. Может быть, он и не был вовлечен в это дело, но он лгал нам много раз, и ты не знаешь, можно ли ему доверять.       Гарри хмурится, но слегка кивает.       — Знаю. — Он рад, что был прав насчет невиновности Малфоя, но у него все еще остается больше вопросов, чем ответов о том, почему Малфой здесь и что он задумал.       — Ты позаботился о своем Долге жизни с ним?       — Нет, — говорит Гарри, качая головой. — Мы его регистрировали, а потом ты меня вызвала.       — А раньше ты его не зарегистрировал? Разве это не случилось во время войны? — недоверчиво спрашивает Сьюзен, а Гарри пожимает плечами и качает головой. Она фыркает и закатывает глаза. — Лучше позаботиться об этом как можно скорее.       — Да-да, — говорит Гарри и пренебрежительно машет рукой. Он предпочитает не говорить ей, что провел утро, изучая Долг, и что все еще обеспокоен тем, как Малфой может решить вернуть его.       Стук в дверь привлекает их внимание, а потом она распахивается и входит Миллисент. Она одета во впечатляющий кремовый костюм, темно-синюю мантию с замысловатой черной вышивкой и сапоги на каблуках. Этот стиль подчеркивает ее и без того впечатляющий рост, длинные ноги и широкие плечи, и Гарри на мгновение задается вопросом, почему она предпочитает носить высокие каблуки, когда и так возвышается над другими.       Как и Малфой, Миллисент выросла, и даже ее квадратная, выступающая вперед челюсть больше не кажется такой уж неуместной в обрамлении черных волос до плеч, высоких скул и темных глаз. Все это вместе взятое создает образ сильной и грозной ведьмы.       Она ухмыляется им, смотрит сначала на Гарри, потом на Сьюзен, и кладет руку на бедро.       — Я слышала, вы арестовали кого-то за убийство мистера Тернера? — самодовольно спрашивает она.       — Да, — поспешно отвечает Гарри, прежде чем Сьюзен успевает ответить. Он видит, как Сьюзен свирепо смотрит на Миллисент и стискивает зубы.       — Итак, я могу сообщить своему клиенту, что он больше не подозревается в вашей охоте на ведьм? — спрашивает она, переводя взгляд на Гарри.       Гарри кивает.       — Можешь.       — Прекрасно. Приятно видеть еще один пример того, как наш Департамент магического правопорядка работает так непредвзято, — огрызается она. Ее взгляд на мгновение останавливается на Сьюзен, и она подмигивает ей, прежде чем повернуться на каблуках и покинуть кабинет.       Сьюзен стискивает и расслабляет кулаки, глядя на удаляющуюся фигуру Миллисент. Через секунду она вскакивает со стула и говорит Гарри:       — Ну, ты заполнишь документы по делу, да?       — Что? Почему я? — спрашивает Гарри, но Сьюзен уже выходит из кабинета с плащом в руке.       — Это ты позвал меня в субботу! — бросает она через плечо.       — Сью! — кричит ей вслед Гарри, но она уже уходит. Он фыркает, но хватает папку с делом.       Уже довольно скоро Гарри составляет протокол об аресте. Прежде чем отправиться домой, он решает почистить свой почтовый ящик, потому что, кажется, он переполнен. У Гарри большая часть почты перенаправлена в рабочий почтовый ящик, чтобы письма проходили через Службу безопасности Министерства. Он до сих пор очень известен в обществе и получает всевозможные фан-майлы, в основном безвредные, но иногда присылают и что-нибудь опасное.       Гарри отделяет рабочие отчеты и уведомления от писем, читает их и аккуратно складывает в стопку. После этого он, как обычно, просматривает почту фанатов. По большей части люди просто благодарят, пишут, какой он замечательный, и так далее, и тому подобное, но иногда приходит что-то, что стоит сохранить.       Одно такое письмо появляется и сегодня — после того, как Гарри разрывает конверт и читает записку, он примерзает к месту и хмурится.       ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ МАЛФОЯ       Гарри смотрит на другую сторону пергамента, но там больше ничего нет, а пергамент кажется довольно обычным. Он перечитывает письмо снова, и жирные, заглавные буквы кажутся намеренно угрожающими и агрессивными. Надпись тревожно покалывает его интуицию. Как и всегда, когда такое происходит, Гарри бросает письмо в нижний ящик стола. Он всегда сохраняет те, что выглядят угрожающими.

***

      На следующий день Гарри спит столько, сколько только может, стараясь наверстать упущенное. Потом проводит большую часть дня, убирая дом и занимаясь делами, которые откладывал неделями. Когда пробивает шесть часов, Гарри отправляется в Нору на воскресный ужин с семьей. Сьюзен уже отказалась, попросив его извиниться перед семьей за то, что не придет на этой неделе.       Молли, конечно же, рада видеть его сегодня, потому что иногда даже в выходные вызывают на работу и у него не получается прийти. Она косится на его небритое лицо и беспокоится о его весе и цвете кожи, выпытывает, достаточно ли он ест, и волнуется о его опасной и напряженной работе. Она причитает на эту тему почти каждый уик-энд, но Гарри никогда не устает от ее материнских переживаний.       За ужином Артур спрашивает, как идут дела на работе, не случилось ли чего интересного. На краткий миг Гарри подумывает рассказать им о Мальсибере и переговорах, но потом передумывает. Он не хочет беспокоить семью такими мрачными новостями и заставлять их волноваться больше, чем они уже беспокоятся. Вместо этого он рассказывает, что вчера провел успешный арест и закрыл дело.       После ужина Гарри отводит Рона и Гермиону в сторону, чтобы спросить, есть ли у Гойла Долг жизни перед Роном. Рон бросает на него растерянный взгляд и быстро смотрит на Гермиону.       — Конечно, нет, — отвечает он. — Мы позаботились об этом давным-давно. А что?       — Ох. — Гарри потирает рукой шею. — Малфой хочет вернуть мне наш Долг жизни.       — Подожди, Малфой все еще в долгу перед тобой? — недоверчиво спрашивает Рон. — Приятель. Я думал, ты позаботился об этом много лет назад.       Гарри пожимает плечами.       — Я и не подозревал, что это такое большое дело. Малфой хотел вернуть Долг на этой неделе, но, оказывается, сначала нам нужно было его зарегистрировать.       — Ты даже не зарегистрировал его? — спрашивает Рон, его тон становится еще выше.       — Откуда мне было знать? — защищаясь, говорит Гарри. — Я спас его, потому что… потому что он не заслуживал смерти. Я и не знал, что существуют все эти традиции и церемонии.       — Это могущественная и древняя магия, Гарри, — объясняет Гермиона. — Магическое сообщество относится к такому очень серьезно. Это сила Жизни и Смерти. Спасая Малфою жизнь, ты привязал его к себе.       — Да что тут такого? Прошло уже девять лет, и, похоже, это никак на нас не повлияло, — рассуждает Гарри.       — Естественно, и конечно же я знаю, что ты никогда не воспользуешься этой связью, — медленно начинает Гермиона, — но есть люди, которые делали это в прошлом. Я удивлена, что Малфой позволил этому продолжаться так долго.       — Ну, он уехал во Францию и исчез на восемь лет, — бормочет Гарри.       — Ну да, — неуверенно соглашается Гермиона. — Так вот для чего он хотел с тобой связаться? Он упоминал, что ему нужно поговорить с тобой.       Гарри хмурится и смотрит на Гермиону с некоторым удивлением.       — Ты встречалась с Малфоем после того, как он вернулся? — Она утвердительно хмыкает, и Гарри спрашивает: — Зачем?       — О, на той неделе, когда он приехал. У него дома. Просто по работе, — беспечно говорит Гермиона.       Гарри оценивающе смотрит на ее небрежное выражение лица, чувствуя, что в этой истории есть что-то еще, но не настаивает. Скорее всего, это и правда было по работе.       Гермиона устроилась в Департамент регулирования и контроля магических существ и проделала много важной и прогрессивной работы по обеспечению лучшей защиты и надзора за магическими существами. Большая часть ее работы — это регулярные посещения домов с проверками домашних животных и животных, которые используются в качестве рабочей силы, чтобы убедиться, что с ними хорошо обращаются. Гарри готов поспорить, что у Малфоя есть домовой эльф. Он, вероятно, нуждается в этом, учитывая состояние поместья.       — Честное слово, Гарри, не волнуйся. В наши дни очень просто расплатиться с Долгом жизни, — уверяет она его.       — А как Гойл тебе отплатил? — спрашивает Гарри, возвращаясь к своим многочисленным вопросам о Долгах жизни и озвучивая вслух и все те, что приходят ему в голову в процессе разговора.       Даже после вечера болтовни об этом с Роном и Гермионой, идея принять часть «ядра» Малфоя все еще не очень подходит ему.