Выжившая

      Убедившись в том, что муж наконец-то вновь покинул замок, Гермиона нажала на рычаг и отодвинула камин. Дракон мигом открыл глаза и с укором покосился на девушку.       — Хозяин ждёт вас, миледи, — зевнул он. — Лорд Гриндевальд будет рад видеть вас, но просил передать, что в этот раз вы должны воспользоваться правым коридором.       — Я поняла, — Гермиона уже собиралась войти в потайной коридор, как голосок дракона вновь остановил её.       — И ещё одно, миледи, — дракон выразительно посмотрел на волшебную палочку, которую девушка после ухода профессора всё никак не решалась выпустить из рук, словно боялась, что та вновь исчезнет. — Господин просил передать, что, как только окажетесь в коридоре, вы можете смело пользоваться магией. Также можете использовать магию и в его личных комнатах — замок всё скроет.       Гермиона не смогла сдержать радостной улыбки от этих слов. Оставив Тинки, как всегда, прикрывать её отсутствие, она вошла в коридор. Подняв высоко над головой волшебную палочку, Гермиона сделала глубокий вдох и громко произнесла:       — Люмос.       Яркий свет тут же обозначил уже знакомые стены коридора. Взглянув на палочку, девушка радостно улыбнулась: она только сейчас поняла, насколько сильно соскучилась по волшебству. Теперь палочка и профессор были тем единственным, что хоть как-то связывало её со школой и друзьями. Откинув назад мешающиеся пряди волос, Гермиона смело зашагала вперёд, высоко подняв голову. Дойдя до развилки, она, не раздумывая, повернула направо и вошла в новый, пока ещё совершенно не знакомый ей коридор. Он был значительно уже центрального: пол был устлан мягкой землёй, а стены выложены из гладкого камня, на котором девушка увидела вырезанные фигуры волшебников.       Гермиона не могла точно рассмотреть их лиц, но видела, что некоторые из них были заняты взвешиванием каких-то компонентов, другие помешивали что-то в котлах, третьи писали. Девушка только понадеялась, что это не души очередных поверженных врагов Гриндевальда, которые теперь были навечно заключены в холодный камень. Наконец впереди показалась дверь, и Гермиона ускорила шаг. Однако, подойдя ближе, она нерешительно замерла. С обеих сторон двери на стенах висели портреты двух волшебников: одним из них был явно великий Мерлин, а вторым — Николас Фламель.       Мерлин, с удобством развалившись в кресле, тихонько посапывал, а Фламель был погружён в изучение какого-то свитка. Видимо, почувствовав присутствие девушки, он прервал своё занятие и поднял на неё глаза. Губы знаменитого зельевара тронула чуть заметная улыбка, а голова склонилась в приветственном поклоне.       — Миледи, я рад, что наконец-то могу познакомиться с вами лично. — Гермиона, оробев от неожиданности, смогла лишь кивнуть в ответ. — Я до сегодня неоднократно имел счастье беседовать с вашим нарисованным двойником, и, должен признать, ваш ум поразил меня.       — Да, только вот жаль, что этот живой ум заключён в этом мёртвом месте. — Мерлин, проснувшись, с интересом разглядывал стоявшую перед ним девушку. — Что меня всегда удивляло даже в моё время так это то, что чем красивее и умнее девушка, тем чаще она умудряется попасть в сети зла и приблизить себя к гибели.       Гермиона открыла было рот, чтобы всё объяснить великому волшебнику, но дверь, перед которой она стояла, распахнулась, и холодный голос громко произнёс:       — Прошу вас, миледи, проходите. Думаю, вы уже достаточно потратили времени на общение с этими двумя портретами.       В ответ на эти слова Фламель лишь улыбнулся и вновь углубился в изучение свитка, а Мерлин безразлично пожал плечами, как бы подразумевая: «Ну, вот видите, я же говорил!» Гермиона же почувствовала, как её одолевает гнев. Извинившись перед двумя волшебниками и поблагодарив их за столь тёплые слова, девушка буквально влетела в комнату, собираясь высказать Гриндевальду всё, что она думает о его привычке командовать ею. Однако, как только за ней захлопнулась дверь и комнату озарил достаточно яркий свет для того, чтобы оглядеться вокруг, Гермиона замерла на пороге с широко открытым ртом.       Она находилась в личной лаборатории Гриндевальда, и казалось, что её невозможно охватить взглядом. Вдоль стен тянулись полки с массивными томами книг и свитками, на противоположной стороне стояли стеллажи с умело законсервированными ингредиентами для приготовления зелий. Справа от себя девушка увидела ярко горящий камин, напротив которого стояли удобный диван и пара кресел. Над камином, конечно же, висело большое зеркало. Удобно разместившись в кресле, девушка выжидающе посмотрела в зеркало, ожидая появления Гриндевальда, но хозяин лаборатории, похоже, не спешил появляться.       Гермиона недовольно поёрзала и вновь окинула взглядом комнату: ей не терпелось коснуться книг и свитков, но она решила, что хозяйничать здесь без разрешения нельзя. Рядом с ней стоял маленький столик, на котором красовался красивый глиняный кувшин и небольшой кубок со странной росписью. Подвинув к себе кувшинчик, девушка принюхалась к содержимому: запах был просто восхитителен, хотя и совершенно не знаком ей. Решив, что Гриндевальд вряд ли решит её отравить, Гермиона налила немного напитка. Жидкость была столь насыщенного красного цвета, что она даже на миг зажмурилась. Взяв двумя руками кубок, девушка полной грудью вдохнула его аромат и, не удержавшись, сделала первый глоток и… тут же осушила кубок до дна. Вкус был странным… незнакомым… необычным. По телу девушки медленно разлилось тепло, а всё плохое, что тревожило её, ушло.       — Восхитительный букет, не правда ли? — Гермиона подняла взгляд и увидела, что на отражающемся в зеркале диване удобно расположился Гриндевальд. — Если хотите, миледи, я могу научить вас готовить его, рецепт довольно сложен, но само зелье того стоит. Это то, что ещё осталось от моих запасов, но они, к сожалению, скуднеют, а готовить новые зелья я немного не в состоянии.       Отставив в сторону кубок, Гермиона не смогла сдержать улыбки.       — Вы специально дождались того момента, когда я выпью зелье, и лишь затем появились?       — Вы были так разгневаны, миледи, — Гриндевальд с притворной улыбкой раскаявшегося грешника посмотрел на девушку. — Похоже, что разговор с мужем дался довольно непросто, я чувствовал вашу боль и отчаяние, но вы так глубоко спрятали их в себе, что, казалось, даже сами не понимали этого.       — Он говорил, что Тёмная Леди не должна думать о смерти парочки глупых магглов. Он говорил, что теперь и навсегда они мне никто, — девушка покосилась на графин с напитком. — Тогда мне было тяжело слышать это, но, странно, сейчас я совершенно не чувствую боли.       — В малых дозах этот напиток приносит покой, но остерегайтесь пить его в больших количествах — он упокоит вас навеки. Я дал вам его, чтобы вы вернули себе полное хладнокровие и расчётливость, которые нам сейчас понадобятся.       Гермиона видела, как волшебник еле видимым жестом убрал со столика кувшин. Девушка кивнула в знак понимания, и мужчина расслабился. Закинув ногу на ногу, он обольстительно улыбнулся ей.       — Ну, раз теперь вы в порядке, думаю, самое время приступить к обсуждению столь притягательного для меня предмета, как месть.       — Притягательного? — девушка непонимающе уставилась на него. — А вам-то за что желать этой мести?       — Именно притягательного, миледи. В то время, когда я ещё был жив, мои сторонники боялись предать меня, какие бы выгоды ни предлагало им Министерство, и не только по причине преданности — они боялись моей мести, — Гриндевальд подался чуть вперёд, и в его глазах ярко загорелся огонёк предвкушения. — Месть, миледи, это искусство. Это всё равно что рисовать картины — штрих за штрихом, линия за линией. И чем умнее и сильнее жертва, тем слаще месть.       Гермиона почувствовала, как её охватывает дрожь, но отступать она не собиралась.       — Да, я хочу отомстить, но я никогда никого не убивала.       — А убивать вам никого и не придётся, моя прекрасная Леди.       Гриндевальд на миг протянул вперёд руку, словно хотел коснуться лица девушки. Гермиона на миг прикрыла глаза: ей показалось, будто слабый ветерок пробежал по её щеке и затерялся где-то в волосах.       — Ваши руки не созданы для того, чтобы марать их в крови жалких слуг вашего мужа. Оружие — это ваш ум и моя жестокость.       Открыв глаза, Гермиона нерешительно улыбнулась.       — Я готова, но мне не обойтись без помощи.       — За этим я здесь, миледи. И даже знаю, с кого мы начнём.       — Но вы даже не знаете… — заговорила девушка, но мужчина перебил её:       — Я в курсе всего, миледи, что происходит с вами. С момента вашего появления в моём замке я не спускаю с вас глаз. — Девушка почувствовала, как её щёки вновь начинают пылать, но от следующих слов её бросило в холод. — Думаю, мы начнём с Беллатрисы Лестрейндж. Дам нужно пропускать вперёд.       — Значит, первой мы убьём Беллу? — прошептала девушка, почувствовав, как всё её тело охватывает дрожь.       — Убьём? — насмешливо фыркнул Гриндевальд в ответ на её слова. Поднявшись со своего места, он перешёл в другое зеркало, в котором отражались тома книг. — Убивать — это совершенно неинтересно, миледи. Это скучно и слишком просто. К тому же, открою вам маленький секрет, моя юная Леди, смерть — это то, что наши враги ещё должны заслужить.       Вытащив одну из книг, Гриндевальд принялся что-то искать в ней.       — Скажите, миледи, чего больше всего боится Белла?       — Я не знаю, — опешила от такого вопроса девушка. — Можно попробовать подсунуть ей богарта и узнать, если это так важно.       — Богарта? — Гриндевальд с улыбкой посмотрел на Гермиону. Поставив книгу на место, он вытащил другую и вновь принялся что-то искать в ней. — Они чаще всего воплощают в жизнь лишь глупые детские страхи — вроде змей или банши. Они и без того лежат на поверхности. Скажите, миледи, а что Беллатриса ненавидит?       — Магглов! — без промедления ответила девушка. — Белла ненавидит магглов и грязнокровок. Они — низшая каста. Кажется, что для неё даже домовики стоят выше магглов. Они ничто для неё, даже больше, чем ничто.       — Вот именно! — многозначительно протянул Гриндевальд. Найдя, наконец, нужную ему книгу, мужчина вернулся к дивану и удобно устроился на нём. — Скажите, миледи, а что с ней произойдёт, если она внезапно станет тем же магглом или, как их называют волшебники, — сквибом? Если она в одночасье лишится того, чем дорожит больше всего на свете — своей силы?       — Вы можете лишать волшебников их силы? — со страхом и одновременно с восхищением Гермиона посмотрела на Гриндевальда.       — Вопросы потом, миледи, сначала скажите: как, по-вашему, она отреагирует на это?       — Даже боюсь представить себе. Наверное, сойдёт с ума, — тихо прошептала девушка. — Обладая всем, стать ничем, стать слабее последней грязнокровки. Гарри говорил, что она очень гордилась своей силой, гордилась тем, что сам Тёмный Лорд обучал её тёмным искусствам.       — И вот мы подошли к самому главному, — с торжествующей улыбкой произнёс Гриндевальд. — Так чего же боится наша бесстрашная Белла?       — Лишиться силы! — глаза Гермионы широко открылись, будто она увидела что-то невероятное. — Боится стать совершенно бесполезной для своего господина.       — Браво, миледи. Вы быстро схватываете.       Радостно рассмеявшись, мужчина указал девушке на полку, с которой только что взял книгу. Поднявшись с дивана, Гермиона на немного трясущихся ногах подошла туда и аккуратно вытащила том, отражение которого в зеркале недавно взял Гриндевальд. Он был довольно тяжёлым, обитый тёмным бархатом, с массивной застёжкой, украшенной красивой серебряной пряжкой. Вернувшись на диван, девушка положила книгу себе на колени и вопросительно посмотрела на мужчину. Её посетило уже знакомое пьянящее чувство, которое всегда охватывало девушку, стоило ей коснуться новой книги: будто совсем скоро она узнает что-то поистине восхитительное и невероятное.       — Просто коснитесь пряжки, и книга сама откроет вам нужную страницу, — с улыбкой произнёс Гриндевальд. — Я сам написал её, здесь собраны мои лучшие изобретения, и вы первая, кто увидит их. Надеюсь, миледи, вы по достоинству оцените то, что она может дать.       Гермиона послушно коснулась кончиками пальцев пряжки, и книга, дёрнувшись, раскрылась. Перед глазами девушки с большой скоростью замелькали страницы, и наконец нужная была найдена. Словно малое дитя, книга послушно замерла в руках Гермионы: на странице большими, красиво выведенными буквами было написано: «Зелье, поглощающее силу». Не глядя на Гриндевальда, девушка тут же углубилась в чтение. Шли минуты, но мужчина покорно ждал, пока Гермиона не отвела взгляда от страниц и не посмотрела на него.       — Это поразительно и одновременно — ужасно.       — Благодарю вас, миледи, — Гриндевальд склонил голову и довольно улыбнулся. — Я был уверен, что вы придёте в восторг.       — Но здесь сказано, что сила уходит лишь на семь дней, а затем — возвращается вновь.       — Поверьте мне, миледи, что этих дней нам вполне хватит. Если я ещё не утратил своего немного провидческого дара, то могу с уверенностью сказать, что до конца седьмого дня наша милая Белла просто не доживёт. Причём мы с вами будем иметь к её смерти самое косвенное отношение.       Гермиона вытерла об обивку дивана ставшие вдруг влажными ладошки, ей внезапно стало тяжело дышать.       — Это зелье… Какова должна быть сила волшебника, чтобы оно подействовало?       — Я ждал этого вопроса, — откинув назад длинные чёрные волосы, мужчина ненадолго задумался. — Скажем так: на таких волшебников, как ваш муж или Дамблдор, зелье не подействует вовсе. Неужели вы думаете, что я создал бы хоть что-то, что впоследствии можно было бы использовать против меня? Так что, боюсь, с Волан-де-Мортом вашему другу предстоит сразиться в полную силу. Очень надеюсь, что пророчество, о котором я случайно услышал, сбудется.       — Почему вы так ненавидите Волан-де-Морта?       — Ненавижу? — Гриндевальд даже удивился такому вопросу. — Я не ненавижу его, миледи. Если можно так сказать, то я в какой-то степени даже восхищён его силой и упорством! Но, как уже говорилось, в истории может быть только один Великий Тёмный Маг, и им предпочту быть я. Мою смерть будут связывать с силой Альбуса Дамблдора, который, бесспорно, очень сильный волшебник, в то время как падение вашего мужа будет связано с именем юного мальчика — Гарри Поттера.       — Ну, хорошо, в чём ваша выгода от падения Волан-де-Морта, я уже поняла, — согласно кивнула Гермиона. — Но если это зелье нельзя использовать против Тёмного Лорда, то его вполне можно использовать против всех его слуг.       — О, моя Леди, — немного певуче протянул Гриндевальд. — Вы так спешите помочь вашим друзьям в этой войне, что совершенно не задумываетесь о последствиях. Если Белла потеряет силу, Волан-де-Морт сочтёт это бесспорно странным, но в то же время — просто несчастным случаем. Если это станет массовым, он сделает всё, чтобы добраться до истины. И как вы думаете, удастся ли ему это?       — Да, — сразу ответила девушка. — Он узнает правду, и тогда в его руках окажется сильное оружие. Получится, что я сама дала его им в руки.       — Вот именно, причём, чем больше людей узнает о зелье, тем больше шансов, что рано или поздно оно попадёт в руки Министерства. А уж о его методах работы я был наслышан ещё в моё время, не думаю, что сейчас что-то изменилось: они будут использовать его, чтобы наказывать неугодных им волшебников, даже против воли, если сочтут их опасными для себя. — Видя, что девушка недовольно нахмурилась, мужчина добавил: — Вы сомневаетесь? Вспомните, как пару лет назад травили вашего друга. Я наслышан об этих статьях. Упивающиеся смертью зачитывали особо интересные моменты друг другу вслух, под дружный хохот.       — И почему вы всегда правы? — недовольно буркнула девушка.       — Я намного старше вас, миледи. Я пытался подчинить себе этот мир уже тогда, когда ваши прародители и не задумывались о том, чтобы быть вместе. К тому же я никогда не смотрел на людей сквозь розовые очки, как это свойственно гриффиндорцам. Итак, вы со мной, миледи?       Гриндевальд ясно видел сомнения и колебания девушки. Нелегко преступить черту между милосердием и жестокостью, между всепрощением и местью. Гермиона на миг прикрыла глаза. Перед ней пронеслись образы её родителей — сначала живых, здоровых, с радостью машущих ей рукой на перроне вокзала, а затем — мёртвых, с остекленевшим взглядом, в котором застыл ужас. Она ясно увидела, как Сивый снимает медальон с груди её мёртвого отца и вешает себе на шею, она увидела смерть Сириуса, полный боли взгляд Гарри от потери последнего человека, который мог стать его семьёй. Она вспомнила родителей Невилла…       — Я с вами. До конца. Как бы это тяжело ни было, но я не остановлюсь, пока не отомщу. Орден Феникса будет бороться с Упивающимися смертью там, а я буду вести свою войну в этом замке.       — Отлично, миледи. Ваши слова для меня как музыка, — Гриндевальд поднялся и перешёл в зеркало на дальней стене, рядом с которой в ряд стояло несколько котлов. — А если вдруг вас будут мучить сомнения, скажите мне, и я немедленно развею их. Подойдите ко мне, моя Леди. Думаю, нам самое время приступить к изготовлению зелья, если, конечно, вы не устали и не хотите перекусить.       Вместо ответа девушка подошла к стене и выбрала нужный котёл. Положив на стол книгу, она без разговоров принялась шарить по полкам в поисках нужных компонентов. Гриндевальд лишь улыбнулся: если всё и дальше пойдёт как задумано, то скоро он получит всё что хотел.       «Что ж, жизнь вернуть себе я уже не смогу, но зато получу гораздо больше… получу Её навечно!»