Due're/Due opposti

— Расскажи о чем думаешь, маленький, — просит томный шепот на том проводе. Чонгук не помнит, когда они с Тэхеном успели созвониться и когда все дошло до пошлостей, но ему определенно нравится это интригующее начало. Настолько, что между ног становится невыносимо жарко, а уши и щеки краснеют, словно он какой-то невинный девственник. И Чонгук в этом абсолютно не виноват — это Ким даже по телефону может передать свою власть и доминирование над ним, а от этого стопроцентно сносит крышу. Ведь Тэхен и расстояние в совокупности с властным тоном — это что-то новенькое и по-своему ненормальное, но, бесспорно, очень заводящее явление. И вот, когда Чонгук лежит на кровати в своей комнате, ему становится душно от медленно растекающегося по телу возбуждения. Томный выдох, еще один, и он готов отдать все деньги на кредитной карточке, лишь бы Ким не переставал говорить так тихо, развращая фантазию Чона до максимума. — Bébé?  — шепчет Тэхен, а у Чонгука дрожь по телу. Он невесомо пробегается ладонью между своих ног. — Я здесь, — шепчет в ответ. — Представляю вместо своей руки твою, — еще тише, будто рассказывает секрет. На том проводе усмехаются: — И где же твоя рука? Чонгук закусывает губу, проходясь слегка потной ладонью по не скрытому одеждой участку внутреннего бедра. От одного прикосновения к своей точке G Чон тяжело выдыхает, прикрыв глаза, вновь представляя не свою ладонь, а ладонь своего господина. — Между ног, — да простят Чонгука всевышние силы, но его неимоверно тащит от того, как Ким тяжело дышит. Чонгук нереально соскучился по Тэхену, которого нет дома уже около полумесяца. Осталось, в принципе, еще немного, но Чон ничего не может с собой поделать — очень скучает. И не только по жаркому сексу со своим господином, но и по объятиям, и по поцелуям, и по всему Тэхену в целом. Расстояние Чонгуку дается крайне тяжко: он даже игрушки купил, чтобы хоть как-то ласкать себя помимо пальцев, коих, кстати, было маловато, чтобы удовлетворить себя. И нет, это не резиновый член — Чонгук будет принимать лишь один член, и он как-то далековато от него находится. И он точно, блять, не резиновый, а самый настоящий и большой. — Маленький, ты не представляешь, как en putain de , извиняюсь за свой французский, Франции тебя не хватает. Чонгук тихо смеется, потому что Тэхен матерится на французском крайне мило. Можно наблюдать с восторгом лишь три вещи: как течет вода, как горит огонь и как Ким Тэхен бранит на французском языке. Это как седьмое чудо света — восторгает по-своему. — Дурак, — смеется Чонгук, не переставая себя трогать. Смех заменяется тихим стоном. — Расскажите мне, что сделаете со мной, когда вернетесь, господин Ким? — мурлычет Чонгук в телефон, и он почти на все сто процентов уверен, что Тэхен уже возбужден. Собственно, как и Чонгук — у него колом стоит, но он пока откладывает желание прикоснуться к себе там на второй план. Хочется немного помучить себя, не торопиться, насладиться каждой секундой. — Хочу, чтобы ты сел на мое лицо, Чонгук-а. Чон надламывает брови, закусывает нижнюю губу, сдерживая хриплый стон. Он понемногу сходит с ума от каждой фразы своего парня. Серьезно. Чонгуку еще больше теперь хочется поскорее встретиться с ним, зацеловать до смерти и любезно присесть к нему на член. — Господин Ким, — судорожно выдыхает он, аккуратно стягивая с себя спортивные шорты. Из-за предэякулята на ткани трусов появилось пару пятнышек. Чон все еще не торопится начать удовлетворять себя, он хочет немного помедлить. Он почти уверен, что от одних слов Кима кончит, без всяких рук. — Я бы покусал твои ягодицы, маленький. Везде. Всунул бы в тебя язык и медленно насаживал бы тебя на него, пока ты хрипло стонешь. Как насчет того, чтобы попробовать это, когда приеду? — Чонгук уверен, что Тэхен, сидя в своем гостиничном номере, улыбается, как черт. Он, наверняка, отчетливо слышит, как Чон едва ли слюной не давится от возбуждения, как дыхание заметно сбилось со своего прежнего ритма. — Черт возьми, да… — тихо скулит Чонгук подобно щеночку. — Хочу сесть на твое лицо и тереться, — ладонь незамедлительно ползет вниз, оглаживая выпуклость на трусах. — А потом попросил бы вставить в себя пальцы и смотреть, как я вбираю их в себя. — Господи, bien aimé , — одобрительно усмехается Ким. — Кстати, купил себе пару колец во Франции. Как думаешь, будет ли тебе приятно насаживаться на пальцы вместе с ними? — тон становится игривым. Ему нравится, что Чонгук течет от одних лишь его слов. — Я купил и тебе. — Дурак… — усмехается Чонгук. — Зачем? Я просил не тратить на меня деньги. Господи, Ким Тэхен, ты невообразимый. Мы занимаемся сексом по телефону или будем обсуждать подарки, которые ты привезешь из Франции? — Так уж и быть, отложу этот разговор на потом, — хрипло смеется Тэхен. — Так на чем мы остановились? Кажется, я хотел всунуть в тебя пальцы вместе с кольцами? — вновь эта резкая смена тона. Чонгука тащит до неимоверного, потому что так быстро сменить смех на возбуждающий шепот может только Тэхен. — Да… — Чонгук приспускает шорты с трусами, прикасаясь подушечками пальцев к розоватой головке. — Думаю, кольца очень бы хорошо чувствовались, — Тэхен на пару секунд замолкает, краем уха улавливая тихий несдержанный стон. — Трогаешь себя? Чонгук протяжно мычит, не в силах сказать что-то внятное: возбуждение бьет прямо по мозгам. Ему голову начинает медленно, но верно сносить с плеч. Слишком уж Тэхен потрясающий — даже за дохуищу километров от него. — Оближи палец, — просит Ким. Нет, скорее даже не просит, а приказывает. Чонгук покорно обхватывает палец губами, изнутри обводя подушечку языком. — Взял в рот? Чон вновь угукает, медленно посасывая свой палец — специально делает это громко, чтобы Тэхен услышал отчетливые хлюпающие звуки. — Боже, малыш, — судорожно выдыхает Тэхен, возбужденный не на шутку. — Вставь его в себя. Чонгук выуживает палец изо рта с тихим чмоком, ерзая на кровати, чтобы лечь боком. Окончательно стягивает с себя шорты и трусы, откидывая пяткой их куда-то в сторону — не смотрит, куда именно, ему не до этого совершенно. Он задирает ногу, вслепую нащупывает ложбинку, медленно скользнув влажным пальцем меж половинок. — Блять… — случайно выходит изо рта, когда он слегка пропускает в себя фалангу пальца. — Ругаться нехорошо, — усмехается Тэхен. — Какой ты плохой мальчик. Отшлепай себя сейчас же. — Мне неудобно, — недовольно фыркает Чонгук, медленно толкаясь пальцем внутрь себя. — Поставь телефон на что-нибудь. Включи камеру, малыш. Хочу увидеть тебя. Чон шумно выдыхает, стараясь перевести дыхание. Он ставит телефон на прикроватную тумбочку, тот упирается в стакан; включает камеру. Тэхен проделывает это следом. При виде Кима, сидящего с голой грудью, во рту пересыхает. — А теперь отшлепай себя, как я сказал. Чонгук становится к камере спиной, прогибается в ней и со всей силы, представляя ладонь Тэхена, шлепает себя по ягодице. Та моментально покрывается алым цветом, а кожа на ней начинает неимоверно жечь. Чон тихо скулит от боли в половинке, хватается за нее пальцами, оттягивая от другой, чтобы открыть парню вид на розовую дырочку, которая то и дело сжимается и разжимается. — Вот так, малыш. Умничка, — тяжело выдыхает Тэхен, рассматривая вид Чонгука сзади — тот неимоверно сексуально выглядит. — Вставляй палец. Тот и не спорит — самому хочется в себе почувствовать хоть что-то. Он сейчас походит на накаленный провод: тело реагирует на каждое незначительное прикосновение к себе, едва ли разряды тока по конечностям не проходят. Чонгук собирает пальцами непрерывно вытекающий из уретры предэякулят, перемещая пальцы, наконец, к дырочке — давит сильно, зная, что те спокойно пройдут внутрь после недавней игры с анальной пробкой. Тяжелое дыхание Тэхена заводит его не на шутку, настолько, что пальцы покалывает. — Умница, — хвалит Тэхен, продолжая рассматривать. Наблюдает за тем, как чонгуковы пальцы медленно проникают внутрь, доходя до костяшек. — Приятно? Он сам тянется к своим спортивным штанам, стягивая резинку вниз. Ткань штанов до недавних пор на член невообразимо сильно давила, принося весомые неудобства. Следом за штанами спускаются и трусы, выуживая крепкий член из-под своеобразного прикрытия. Тэхен кольцом из пальцев обхватывает головку члена, дразня себя медленными движениями по ней. — Меня сводит с ума идея вылизать тебя, — продолжает говорить Ким, пока Чонгук с тихими стонами насаживается на собственные пальцы. Чонгук тихо заскулил от сказанной Тэхеном фразы, сразу же представляя в голове, как бы хорошо было воплотить эту идею в реальность. Ким закусывает нижнюю губу, разглядывая с особой внимательностью каждый изгиб своего малыша, примечая в который раз, что он преступно красив. Киму хочется завыть волком от прекрасного вида, который раскрылся на его телефоне (а жаль, что не прямо перед лицом): Чонгук изгибается в пояснице, с легкостью пропуская в себя пальцы. С каждым их толчком следует тихий стон и хлюпающие от влажности звуки. Определенно, хоть эта идея и была сумбурной, но она приносит удовольствие. Они не помнят, как к этому пришли: Тэхену хватило сказать пару слов этим чертовски томным и возбуждающим тоном, чтобы у Чона задрожали ноги. А Ким, в свою очередь, попросту возбудился от реакции своего маленького. Странно, но ничего из ситуации их не смущает. Хотя, а почему должно? Они видели друг друга голыми, причем прилично встречаются… Наверное, именно поэтому трахаться по видеозвонку не вызывает у них смущенных алых щек и дрожащего в груди волнения. — Ох, mon chéri…  — тяжко выдыхает мужчина, закатывая глаза от приятно разливающегося по телу удовольствия. Внизу живота тянет от ускоренных движений кулака на члене, ноги предательски дрожат. Чонгук продал бы душу за французский Тэхена. У него на этот язык своеобразный кинк: от французского Тэхена он сразу готов потечь, как прорванная труба — ну уж слишком заводит. У Кима слишком низкий голос и великолепный акцент — вместе это просто смерть Чонгука. Если бы была возможность слушать этот голос вечно — он бы с удовольствием на это согласился, и даже бы подписал все документы красными чернилами, если бы таковые были. Перед глазами плывет, размазывая вид, голова идет кругом. Если бы Ким стоял на ногах, то он бы определенно упал на пол. — Тэхен… — стонет Чонгук, содрогаясь в теле. — Я скоро кончу… — Вытащи из себя пальцы. Чон жалобно мычит, закусывая губу, когда покорно достает пальцы. Ему хотелось бы продолжить трахать себя хотя бы ими, чтобы довести себя до пика. — Хочешь посмотреть, как я дрочу? — конечно, блять, хочет. Задавать вопросы о таком смешно, особенно учитывая в каком они сейчас положении. Чонгук кивает послушным щеночком, взяв телефон в руку и захлопав глазами в нетерпении. Ким направляет камеру на член и низко стонет, когда проводит пальцами по всей длине. От одного вида Чонгук готов подавиться собственной слюной. Чон слишком любит этот член: он достаточно длинный, толстый, с выпуклыми венками и розоватой головкой. От мысли, что совсем скоро его господин приедет и этот шикарный член окажется в нем по самые яйца, хочется заныть как маленькому ребенку. Чон сгорает от нетерпения, от того, что скучает. Он и не думал, что будет так сложно весь этот месяц: тогда, когда они были в аэропорту, много-много целуясь на прощанье, Чон и не мог предположить, что быть без Тэхена — это как быть без кислорода. — Я так хочу его в себе… — шепчет Чонгук, продолжая ублажать себя уже не пальцами, а толчками руки на член. Еще немного и он точно кончит — внизу живота как будто собирается комок, который вот-вот и взорвется. — Скоро, маленький. Осталось чуть-чуть, — как бы успокаивает, но, блять, он прекрасно понимает Чонгука. Ублажать друг друга таким образом тоже неплохо, но, все-таки, быть не на расстоянии, а перед друг другом и иметь возможность коснуться, поцеловать — это куда лучше. — Еще полмесяца. — Это так много, — Чонгук хмурится так, словно обижается, и далеко не на Тэхена, а на несправедливость, но после продолжает наблюдать за тем, как Ким толкается бедрами в воздухе, из-за чего передвижной стул предательски скрипит, грозясь сломаться. — Тэхен… — Кончишь для меня? Чонгук не желает сопротивляться. Более того, он, на самом деле, давно был на пределе, и с большим трудом сдерживал себя, чтобы не кончить. Пару движений руки на члене — и он с высоким стоном спускает, марая простынь кровати спермой, а сам прогибается в пояснице, краем уха слыша тихий хруст позвонков. Тэхен, словно по нарастающей, стонет, с каждым толчком ускоряясь, и в итоге достигает пика. Он не перестает шевелить ладонью даже тогда, когда получил оргазм, тем самым размазывая сперму по члену. Голова только больше идет кругом у обоих после недавнего крышесносного оргазма. Парни тяжело дышат в попытке восстановить дыхание. — Это было потрясающе, — чувствуя сухость во рту из-за многочисленных стонов в процессе, Чонгук сглатывает вязкую слюну и миленько улыбается; причем, как невинно-то — и не догадаешься, что он буквально пару минут назад дрочил со своим парнем по звонку. — Бесспорно, — улыбается взаимно. — Нам стоит делать это чаще. Так полмесяца пролетят незаметно. — Я очень по тебе скучаю, — Чонгук делает губы уточкой и грустно вздыхает. — Tu me manques, Чонгук-и, — нежный тон, влюбленные глаза — это единственное, что стоит описать о Тэхене именно в данную секунду. — В следующий раз я точно полечу с тобой. — В следующий раз у нас будет отпуск во Франции, малыш, — Ким упирается щекой в ладонь. — Только ты и я, никого больше. Разве что, только вид на Эйфелеву башню. — Черт возьми, правда? — Чонгук улыбается во все тридцать два зуба от переполняющего его чувства счастья. Ему от этого буквально хочется закричать. — Правда, — Тэхен убедительно кивает. — А теперь ложись спать. У тебя уже поздно, котенок. Чонгук на прощанье целует камеру телефона, как бы целуя самого Тэхена через нее. Ким мягко улыбается, чмокая губами в воздухе. — Доброй ночи, любимый. — Доброй ночи, mon chéri.

🍷

Полмесяца действительно быстро прошло. Чонгук, стоя в аэропорту, едва ли не скачет на месте от желания поскорее увидеться с Тэхеном. Совсем скоро он, наконец, к нему прикоснется, поцелует, увидит вживую, а не через видеозвонок, и от этой мысли дрожат не только все конечности, но и дыхание. Вообще, Ким предложил Чонгуку не ехать в аэропорт, чтобы встретить его — он ведь так или иначе заехал бы к нему домой. Но в связи с тем, что желание встретиться как можно быстрее чересчур сильнее его терпения, он на этом настоял. Тэхен не был против: самому хотелось увидеться побыстрее. Чонгук топчется на месте. На улице слегка прохладно, начало ноября, все-таки, и воздух начинал колоть кожу рук и лица. Он оборачивается, рассматривая окрестность, и видит два знакомых силуэта с чемоданами. Тэхен и его отец. Чону хочется закричать от счастья. Тэхен, поправив свои кучерявые волосы, поднял голову и вдруг приостановился, когда заметил того, кого так сильно хотел увидеть. — Отец, подержи мой чемодан. Старший Ким кивает, останавливаясь следом. А затем с улыбкой наблюдает за тем, как его сын срывается с места и бежит, что есть мочи, вперед. Подмечает, что он не просто так сорвался: ведь навстречу ему бежит Чонгук. — Ох уж эти влюбленные дети… — не обреченно, а скорее с радостью за них обоих, качает головой старший Ким. Чонгук запрыгивает на него с объятиями, а Тэхен ловит, едва ли не свалившись на землю. Парни громко смеются, сжимая друг друга в уже таких непривычных, но все еще родных объятиях. — Я так скучал… — с улыбкой шепчет Чонгук, устроив ладонь на щеке своего парня. — Я тоже скучал, мой маленький… Безумно, безумно сильно скучал, — и тон этот такой драгоценный, такой бережный… Любовь невыносимо приятна. Они медленно скрепляют губы в коротком поцелуе. Чон гладит Тэхена по волосам, сжимая их между пальцев, стараясь телом прижаться к другому как можно крепче. За это время старший Ким уже успел подойти к ним и кашлянуть, чтобы напомнить о своем присутствии. — Здравствуйте, мистер Ким! — Чонгук слезает с рук Тэхена, пожимая его отцу руку. Отец ярко улыбается. — Рад видеть тебя, Чонгук. Твой отец уже готов устроить вечер в честь нашего возвращения? — Конечно! — смеется он, переплетая с Тэхеном пальцы рук, словно боясь отпустить. Ким забирает свой чемодан у отца, с улыбкой наблюдая за тем, как его отец и парень разговаривают. Ну что может быть лучше? — Он уже с самого утра как на иголках, только о вас и говорил. — Что ж, тогда, пожалуй, мы заедем домой и сразу к вам, — говорит старший Ким с легким смешком. Тэхен поворачивает взгляд к Чонгуку. — Ты не против, если он поедет с нами, отец? — Конечно, нет. Только пусть предупредит Чона, а то еще не хватало мне, чтобы он мне весь мозг проел о том, что мы забрали у него сына и даже не предупредили. — Это в стиле моего отца, — хихикает Чонгук, и они выдвигаются в сторону выхода из аэропорта. Они с Тэхеном переглядываются влюбленными, радостными взглядами, и улыбаются друг другу.

🍷

Когда уже наступает вечер, гости в виде Кимов приходят в чонов особняк. Старший Чон радостно сжимает в объятиях отца Тэхена, хлопая того по плечу. А затем, они вчетвером садятся за стол. Казалось бы, раньше Чонгук терпеть не мог все эти вечера с семьей Ким, но с тех пор многое изменилось, и, естественно, мнение тоже. Теперь ему не скучно, он не чувствует себя напряженно. Скорее, даже наоборот: он увлеченно слушает рассказы старшего Кима о Франции и той самой командировке и чувствует себя на седьмом небе от счастья. — Да уж, там куда ни посмотри — везде красиво, — с улыбкой говорит отец Тэхена. Последний кивает пару раз, от и до соглашаясь с ним, мысленно подписываясь красными чернилами под его словами. — Вижу, Вы действительно готовились, — со смешком говорит Ким, когда служанка приносит бутылочку Château Gruaud-Larose. — Больше этого вина, пожалуй, я люблю только Вашего сына, — улыбается. Отцы смеются, а сам Чонгук, кажется, покраснел, как маленький ребенок. Он пихает Тэхена в бок, а тот хрипло смеется и оставляет нежный поцелуй на щеке парня, прямо возле едва заметного шрама. — И я тебя очень люблю, — шепотом отвечает Чонгук возле кимова уха. Этот вечер поистине прекрасен: все расслаблены, говорят о том о сем, смеются, выпивают. Чонгук пьет за компанию: в конце концов, он тоже очень рад, что семья Ким все-таки приехала из командировки. А особенно — его любимый, им обожаемый Тэхен. Ему так сильно хочется остаться с ним наедине и целоваться до потери сознания, что контролировать себя почти невозможно. Ким, словно читая его мысли, приземляет руку на его бедро. Чонгук округляет глаза, но виду не подает, продолжая слушать разговор отцов. А Тэхен явно берет это на руку: скользит по внутренней стороне бедра, крепко сжимая. Классические штаны Чонгука здесь явно лишние, их хотелось бы прямо сейчас снять к черту, чтобы помять в ладони нежную кожу, ощутить эти мурашки, что ползут по ней из-за интимных прикосновений. Чон кидает нечитаемый взгляд на Тэхена, на что получает короткую ухмылку и огоньки-чертики в глазах. Играется, давит на терпение, издевается — наглядно. Что ж, Чонгук принимает вызов. Пока отцы увлеченно болтают о Франции и ее достопримечательностях, он кладет ладонь на чужой пах, крепко сжимая его. Тэхен охает, показывая возмущенный взгляд, а Чонгук только выразительно дергает бровями, типа: «Ты не на того напал, демон-искуситель». И будь воля Чона, он бы пропустил руку в штаны Кима, да не получится. Отцы невнимательные, но, в конце концов, не слепые — увидят. Ким настоятельно убирает и свою, и Чонгука руки, а затем: — Отцы, вы не против, если мы вас ненадолго оставим? Те, не желая отвлекаться от интересного разговора, только кивают. Тэхен хитро улыбнулся, глянув на Чонгука, и встал с места, выходя из кухни, тем самым призывая Чона пойти за ним. И в самом деле — демон-искуситель. Как только они доходят до комнаты Чонгука, атмосфера будто бы меняется. Тэхен резко прижимает Чонгука к двери, из-за чего та шумно захлопывается, а сам Чонгук жарко выдыхает прямо в губы напротив. — Играть со мной вздумал? — едва ли не рычит Тэхен, но в тоне голоса раздражения нет от слова «совсем». Чонгук кратко усмехается. — Разве это не ты начал трогать меня там, где нежелательно? — шепчет игриво, и в глазах читаются точно такие же огоньки азарта. Тэхен поджимает губы на долю секунды, но отвечать явно не собирается. — Ну иди ко мне, — словно подталкивая, также тихо просит Чонгук. И Ким как по щелчку пальцев с цепей срывается, врезаясь в привлекательно розовые губы Чонгука. Чон низко простанывает в поцелуй, окольцовывая шею парня, прижимает его к себе как можно сильнее. Тэхен целует жадно, быстро и мокро, словно пытаясь доказать то, как же в самом деле сильно соскучился. От одного поцелуя голова начинает кружиться, а желание получить бо́льшего становится с каждой секундой все сильнее и сильнее. Такое ощущение, будто они собираются друг друга сожрать. Поцелуй с укусами, с языком, с дикими, быстрыми прикосновениями к частям тел друг друга. Тэхен сжимает руку на шее Чонгука, и тот приглушенно стонет ему в рот, вслепую пытаясь найти пуговицы его рубашки. А когда находит, то быстро расправляется с ними (удивительно как и вовсе не оторвал), пока Ким с силой сжимает его ягодицу другой ладонью. Он хватает ногу под ягодицей, заставляя Чонгука поднять ее и прижаться к его бедру. — Chérie… comme j'ai raté , — шепчет в губы Тэхен, а Чонгук и не пытается вникнуть в смысл слов, совсем потеряв рассудок. Их языки переплетаются, телам становится душно, практически невозможно; кажется, будто и дышать нечем. Чонгук стягивает с Тэхена атласную бордовую рубашку, та медленно скатывается с его плеч. Ким кусает нижнюю губу Чона напоследок, прежде чем оторваться. Их губы и щеки слегка покраснели, дыхание сбилось. Чонгук помогает Тэхену расстегнуть кожаный ремень и пуговицу. Ким поджимает пухлые губы, громко выдыхая через нос, когда Чон пропускает руку за ткань штанов, надавливая ею на возбужденный орган. От поцелуев с Чонгуком грех не завестись. Он медленно, словно интригуя их обоих сразу, обводит пальцем очертания члена. Тэхен упирается кончиком носа в слегка влажную из-за пота шею, шумно вдыхая ноздрями запах: приятный аромат одеколона, который часто использует Чон. Ким влюбился в этот запах: такой насыщенный и вкусный, такой подходящий его любимому. Он ладонями изучает массивные бедра, перемещая их на ягодицы, сжимая с силой, в то время как Чонгук уже пропустил ладонь под трусы, продолжая все также медленно водить по нему пальцами. Терпение на исходе, оно уже мечется в агонии. Описать чувство того, как они по друг другу скучали, будет довольно сложно. Наверное, это даже невозможно, потому что оно слишком, просто слишком сильное, и здесь не подойдет ни одно слово, ни одна фраза, ни их количество. Даже фразы «tu me manques» слишком мало. Они вновь сталкивают губы в поцелуе, но уже более неторопливом — таким, чтобы прочувствовать друг друга, заново изучить. Тэхен раздевает Чонгука постепенно, подводя его к кровати, ни на секунду не отрываясь от вкусных губ. На языке вечное: «Как же я тебя люблю», «какой же ты у меня прекрасный», «я так скучал», но все они задерживаются в глотке, не вырываясь наружу. Чонгук хочет говорить то же самое, по миллион раз, чтобы опустошить внутреннюю чашу, полную чувств, только вот чужой язык слишком умело орудует в его рту, и ради парочки слов, которые и без того слишком очевидны, отрываться совсем не хочется. Они перемещаются на кровать, случайно сталкиваясь зубами и смеясь после этого. Сколько бы они ни целовались, а насытиться друг другом сполна все равно кажется невозможной задачей. Им друг друга так до чертиков мало… Хочется больше, намного больше. — Хм… — говорит старший Чон. — Что-то сыновей долго нет. Нам следует их проведать? — Поверь мне, Чон, — усмехается и расплывается в довольной улыбке отец Тэхена. — Они сами разберутся. Оставь мальчиков в покое, они соскучились друг по другу. — Ты прав, — усмехается в ответ и делает глоток вина. А пока отцы не догадываются (возможно, но не точно), чем занимаются их сыновья, те продолжают наслаждаться каждой секундой и минутой наедине друг с другом. Перед глазами белые мушки. Поцелуй был слишком страстным и продолжительным, а потому они отстраняются от губ друг друга с тихим чмоком. Смотрят в глаза друг другу, расплываясь в глупых улыбках. — Я тебя люблю, — шепчет Ким в влажные после долгих поцелуев губы. — И я тебя люблю, — Чонгук укладывает ладонь на щеку парня, бережно оглаживая ее. Сам же трется подобно котенку кончиком носа об другой. Тэхен когда-нибудь точно умрет от передозировки умилением. В комнате до безумия душно. Тэхен перемещается губами по шее Чонгука, очерчивая каждый ее изгиб, оставляя после своих поцелуев влажные следы. Они оба голые, слегка вспотевшие, покрасневшие, со взъерошенными волосами, с учащенным дыханием и сердцебиением. Они бы, честное слово, отдали все, что у них есть, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Остаться бы в нем на целую вечность… Было бы потрясающе. Наверное, тогда бы они и смогли насладиться друг другом сполна. Чонгук смущенно сводит ноги, когда Тэхен поцелуями перешел ниже, прямиком достигая пупка. Кожа горит от желания, в висках ощущается пульс собственного сердца. — Я хотел отлизать тебе, — напоминает парень с кривой ухмылкой. Чон облизывает нижнюю губу и прикусывает ее от предвкушения, смотря вниз, прямо на Кима, который поместился между его ног. Как звучит, однако, обалденно… А выглядит еще намного лучше. Просто поверьте на слово. Чон зарывается пальцами в кучерявые (как же он их любит, твою мать) волосы своего парня, закидывая ноги на его крепкие плечи. От скольжения языка по половинке Чонгук судорожно выдыхает через рот, поджимает пальцы на ногах, из-за чего те хрустят, и ерзает бедрами на месте, стараясь придвинуться. Он готов поклясться, что Тэхен там, снизу, усмехнулся, явно удовлетворенный. Парень прикрывает глаза, чтобы чувства стали гораздо контрастнее, и тихо стонет, стоило Киму не сильно, но ощутимо укусить его за ягодицу. Чувства и вправду стали контрастнее. От возбуждения у Чонгука горошки сосков налились кровью и кожа покрылась легкой испариной, а волосы от пота начали виться. И в другой ситуации его бы это, определенно, вывело из себя, но только не в этой; в этой ситуации он совершенно не обращает на это внимания. Тэхен обводит ладонями аппетитные ляжки Чонгука, сдавливая их меж пальцев, из-за чего кожа под ними белеет, покрывает всю ягодицу нежными поцелуями и только тогда скользит языком к пульсирующей дырочке. Всей поверхностью языка пробегается по ней, уловив краем уха, как Чонгук издал нетерпеливый вздох. Он этому коротко улыбается, прежде чем несильно толкнуться внутрь. Чоновы пальцы сжали волосы гораздо сильнее. Его грудь то вздымается, то опускается от частого дыхания. Каждое действие Тэхена влияет на него подобно алкоголю: также расслабляет и заставляет бедную головушку кружиться. Перед глазами мимолетно темнеет, когда Ким толкается языком пару раз, пробегаясь пальцами по бедрам прямиком до колен; зрение стало мутным, объекты вдалеке теперь плохо видны. Зато то, как Тэхен увлеченно вылизывает его, как толкается языком, подстраиваясь под какой-то свой придуманный темп, видно просто замечательно. Чонгук протяжно мычит, закусывая нижнюю губу. Самостоятельно толкается бедрами в воздухе, чтобы ускорить движения языка внутри него, и тихо скулит. Брови сводит к переносице, рот приоткрыт в немом стоне. Наглядное удовольствие. Тэхен поднимает свой самодовольный взгляд на получающего наслаждение Чонгука, выпуская из него язык, пробегаясь им вокруг дырочки; та влажная от чужой слюны. — Ты готовил себя? — томным шепотом спрашивает Ким. Чонгук отстранено кивает пару раз, вновь прикрывая глаза, а после хриплым тоном озвучивает: — Утром. — Пальцы? — с интересом спрашивает Тэхен, выпрямляясь в спине, за счет чего Чонгуку пришлось вытянуть худые ноги, так как те были до этого на плечах. — Анальная пробка. — И как? Понравилось? — Хочешь получить комплимент своему члену? — с улыбкой спрашивает Чонгук. — Определенно, — он издает короткий смешок, а следом тянется к тумбочке, где всегда хранится «запас» в виде парочки упаковок презервативов и смазки. — Тогда твой член самый лучший. — Ему приятно, — улыбается. Чонгук тихо хихикает, раскрывая веки и наблюдая за тем, как Тэхен разрывает упаковку презерватива и натягивает тонкий латекс на свой член. А затем, берет смазку и выдавливает нужное количество на руку, размазывая жидкость по всей длине. Тэхен хватает Чонгука за ляжки, придвигая к себе гораздо ближе, из-за чего его голова съезжает с подушки. Приставив головку к дырочке, Ким облизывает губы, прежде чем грубо толкнуться вперед. Чонгук стонет, и далеко не от боли. Наоборот, ему слишком приятно. Ощутить в себе этот член спустя месяц — это самое настоящее наслаждение. Чонгук комкает простыни под ладонями. Ноги слегка ноют от долгого прямого положения, как и бедра, которыми он начинает двигать в воздухе, лишь бы насадиться на еще один сантиметр члена. Глаза слезятся от приятного тянущего чувства внизу живота. — Так приятно сжимаешь меня… — Чонгук смотрит на Тэхена через полуприкрытые веки. У последнего слегка приоткрыт рот, прищурены глаза, волосы, кажется, только больше завились. Тэхен так сексуально выглядит… Его крепкая грудь, широкие плечи. Слишком красиво. Чон скользит по торсу ладонью, а Ким только толкается глубже, на всю длину, выбивая из него, вместе с шлепком кожи о кожу, громкий стон. Чонгук закатывает глаза от удовольствия, не зная, куда деть собственные руки. И в итоге находит им место: сжимает их на спинке кровати до побеления костяшек, продолжая двигать тазом, дабы движения были более ожесточенными. Тэхен выглядит безупречно, нависший над ним. От виска до подбородка скользит маленькая капелька пота, его губы пересохли от учащенного дыхания, волосы в хаотичном беспорядке. Он выглядит домашним. Родным. Чонгук не может насмотреться на него такого. Иногда даже задается вопросом, как ему могло так повезти в жизни с этим Ким Тэхеном. И не берем в учет то, что раньше у них были довольно натянутые отношения, да… Были причины, которые сейчас испарились. О них никогда не заходила речь после того вечера у семьи Ким. И слава Богу. Ким как будто превратился в свою хорошую версию после того случая: он стал гораздо общительнее, нежнее. Не таким серьезным дядечкой, каким казался на первый взгляд. Он обходительный, заботливый, любящий. Чонгук определенно рад, что раскрыл эту его сторону: она привлекает его намного больше. Тэхен аккуратно сбрасывает ноги Чонгука со своих плеч, перемещая их на собственную поясницу. Чон автоматически укладывает руки на крепкие, почти каменные на ощупь плечи парня, в итоге скрещивая их за шеей. Останавливается губами у уха, чтобы низко простонать имя своего господина и аккуратно укусить за мочку. Не переставая хлопаться бедрами об ягодицы Чонгука, Тэхен наклоняется. Сначала мелко расцеловывает его подбородок, следуя выше, в итоге подбираясь к губам. Он смазано целует их, оставляя на них влажность, а после достигает и уха. Чонгук до сих пор носит те серебряные сережки. Они безумно идут к его лицу. Ким цепляет зубами сережку, особенно сильно толкаясь, из-за чего в тишине комнаты раздаются громкие хлопки. От такой силы, наверняка, кожа бедер и ягодиц покраснела, потому что начала ощутимо жечь. Обоих сейчас совсем не волнует, что они оставили отцов на долгое время. Те, наверняка, и сами догадались, что они соскучились по друг другу и что им нужно, просто необходимо, провести время наедине, без лишних глаз, а потому не особо волновались. Сейчас имеет значение только они сами и их чувства, ничего больше. Утопая в этой любви, они не прочь захлебнуться. — Мой мальчик… — шепчет с любовью Тэхен, целуя прямо в ухо. Чонгук тихо хихикает от щекотки и пихает Кима в грудь. А после, когда тот слегка отстраняется и приостанавливает движения тазом, тянет его к себе за шею, чтобы смачно чмокнуть в губы с влажным звуком. — Уже соскучился по поцелуям? — любопытствует парень, улыбаясь так нежно, что под сердцем колет. — Всегда скучаю, — с улыбкой шепчет Чонгук, снова целуя своего парня. Сначала коротко и медленно, а потом более страстно и глубоко. Движения вновь возобновляются. Тэхен делает толчки сильными, едва ли каждый раз не выбивая из Чонгука воздух, а Чон, желающий получить еще больше, даже не насаживается, а долбится задницей об бедра, принимая в себя по яйца. Скулящие звуки, стоны обоих теряются в губах друг друга. Ким подбирает Чонгука под ягодицы и переворачивается вместе с ним на кровати, из-за чего они меняют положение. Простыни на кровати мнутся под копошением двоих. — Давно я тебя не видел в таком виде, — с усмешкой говорит Тэхен, обводя пальцами сначала чоновы бедра, а следом поднимаясь выше, к груди, очерчивая подушечками стоящие горошки сосков. Чонгук ластится к нему, словно соскучившийся котенок, что, кстати, недалеко от правды, и почти мурлычет в ответ: — Тебе нравится такой вид меня? — Мне нравится любой вид тебя, — с любовью в глазах заключает он, принимая благодарный, любящий поцелуй в губы. Да, пожалуй, чувство под названием «люблю» тоже сложно объяснить. Так крышесносно и сильно это чувство, что непременно, когда-нибудь, оно сведет их с ума. Чонгук, упираясь ладонями в грудь Тэхена, откидывает голову назад и, прикрыв глаза, начинает в буквальном смысле скакать на Тэхене, что есть сил. Ким бы хотел посмотреть на то, как это выглядит сзади: как эта прекрасная задница принимает в себя его член, как половинки привлекательно дрожат. Но он только с довольной улыбкой наблюдает за тем, как Чон старательно изгибается в пояснице и, недолго поскакав, принимается двигать тазом вперед-назад, тем самым потираясь задницей о яйца. — Ох… — тяжко выдыхает Ким, закатывая глаза от приятной узости, чувствующейся на члене. Он заводит руки назад и сжимает с силой спинку кровати, выпрямляя ноги. А Чонгук люто кайфует, видя, как сильно Тэхен сжимает пальцами спинку кровати. Это реально выглядит сексуально: особенно тогда, когда он приподнимает голову кверху и шумно выдыхает; его кадык дергается оттого, что он проглатывает вязкую слюну. Чон наклоняется к нему, пока шея открыта, и ведет по ней губами, оставляя поцелуи на некоторых местах. Ким перемещает одну ладонь на ягодицу, которая при толчках мило пружинится, и сдавливает как можно сильнее. Пальцами задевает свой член, ощущая, как он исчезает в Чонгуке. Когда Тэхен попадает по простате, весь мир перед глазами словно бы мутнеет. На пару секунд, не больше. Но зато как приятно это чувство: оно разлилось свинцом внизу живота, дрожанием в конечностях, заставив содрогнуться, как от холода. Чонгук царапает кожу на груди парня, пока тот, переместив руки на его ягодицы, беспощадно долбится внутрь, заставляя Чона громко стонать, практически срывая голос. Не будь комната Чона на втором этаже, вряд ли бы это было дозволено: отцы ведь услышат, а это было бы довольно неловко. Стоны Чонгука подобны усладе для ушей. Тэхен рад доставить своему мальчику удовольствие, от которого он срывает голос, оставляет ему покрасневшие полосы на плечах, груди и спине, вцепившись хищным зверьком. А еще когда скулит так просяще, что-то наподобие: «Еще, еще…», принуждая Кима ускориться… Невообразимо. Мышцы тела ноют, ладони покрылись влажностью, как и шея с грудью. В такой момент им обоим почему-то кажется, что они задохнутся от переизбытка чувств. И это, кстати, не самая худшая смерть. Наоборот. — Иди ко мне… — просит Чон, наклоняясь ближе к лицу парня. Тот только с радостью поддается вперед, зная, чего от него хотят получить: новый, мокрый, такой же сводящий с ума, поцелуй. Чон сжимает в ладонях плечи Тэхена, по-хозяйски двигая языком у него во рту. Обводит и его язык, и небо, из-за чего Ким хрипло посмеивается в поцелуй, кусает нижнюю губу, оставляя маленький след, ластится ближе. Чонгук всегда отдавал себя во время процесса на все сто процентов, и, оказывается, это далеко не предел — он может отдать себя и на двести, и на триста. Только одному ему. Киму нравится осознавать, что Чонгук от и до только его, ничей больше. Только его любимый маленький малыш, которого он безмерно и бесконечно любит… Это ощущение удивительное. — T'adore, mon amour , — прямо в поцелуй. Чон отстраняется от родных губ с тихим чмоком, приобняв Тэхена за шею, и с улыбкой отвечает: — Et je t'aime , — Чонгук, вообще-то, тоже французский знает. Хоть и акцент его хромает, это не столь важно, как те слова, что он сказал Киму, смотря ему в глаза с самым настоящим обожанием. Такое еще можно увидеть только когда щенок смотрит на своего хозяина: преданно и со вселенской любовью. Ким мягко оглаживает пышные ягодицы, прежде чем оставить на них несильный шлепок. Те покраснели от удара, оставив едва заметный след от его ладоней. Чонгук старается насаживаться на член так, чтобы он точно попадал по простате. Чувствует, как постепенно подходит к оргазму. Толчки почти что стали бешеными, а каждая частичка тела чувствительнее во много раз. Пользуясь случаем, Тэхен сжимает меж пальцев горошек соска, не сильно скручивая его, вызывая у Чона мелкую дрожь всего тела. — Я скоро… — Быстрее, — приказывает. Он уже сам, практически, достиг контрольной точки. И как бы ни хотелось продлить их обоюдное удовольствие, это невозможно: яйца поджимаются от напряжения. Еще пару движений и Ким точно кончит. Он самостоятельно помогает Чонгуку, схватив его за бедра, елозить на члене. Кровать едва слышно скрипит от веса двух тел. — Ох, Тэхен… — скулит Чонгук, впиваясь ногтями в грудь. Он закатывает глаза от удовольствия, а затем, спустя пару-тройку толчков в простату, содрогается в бедрах и высоко стонет. Сперма пачкает живот Тэхена. Тот следом, словно по таймеру, кончает с низким «Чонгук-и», впиваясь в бедра пальцами до побеления кожи. Тяжело дыша после полученного оргазма, они мягко целуются. Поцелуй недолгий, неторопливый и уставший. — Обожаю тебя, — с улыбкой шепчет Чон, прижимаясь головой к груди своего парня. Тэхен уголком губ улыбается, бережно целуя своего мальчика в макушку, как бы отвечая: «Я тебя тоже». Ким аккуратно выходит из Чонгука, краем уха услышав тихий стон, и, завязав использованный презерватив, выкидывает его в урну. Чонгук валится на вторую сторону кровати, достав влажные салфетки из ящика, и любезно вытирает собственную сперму с живота Тэхена. — А что отцам скажем? Мы надолго пропали, — вопрошает Чонгук любопытно. Они обнимаются уставшие, голые, мокрые. Веки закрываются против их воли. — Ничего, — его голос слегка охрип. — Они, наверняка, сами догадались, что мы соскучились друг по другу. Чонгук кивает, сонно зевая. Такой зайчонок, Господи… — Совсем скоро Франция, маленький. Будем только мы одни, — Тэхен с улыбкой лезет целовать сонного Чонгука, а тот ласково проводит по щеке парня ладонью, лениво целуя в ответ. — И вид на Эйфелеву башню. Тэхен протяжно мычит, соглашаясь с его словами, и нежно расцеловывает чонову щеку. Оба прикрывают глаза. Сон накрывает их подобно мягкому теплому одеялу.

До Франции, mon chéri.