***
«Либо я схожу с ума, либо Куроо что-то распылил здесь» — с отчаянием думаешь ты. На часах уже около семи часов, а значит, вы уже два часа сидите и разбираете химические реакции. Куроо оказался действительно хорош не только в волейболе, но и в химии — казалось, что он действительно хочет помочь тебе, и это немного подкупало. — И таким образом… Ты хоть понимаешь, что я говорю? — он строго смотрит на тебя. Ты поворачиваешь голову, натыкаясь на его тяжёлый взгляд. — А… Да, конечно… — ты опускаешь голову на руки, развалившись на парте. — Я, наверное, умру из-за химии… — От химии ещё никто не умирал, — смеётся Куроо, поправляя закатанные рукава белой рубашки. Тецуро ещё два часа назад пожелал снять пиджак, ссылаясь на жару в кабинете, но тебе начинает параноидально казаться, что он сделал это намеренно — закатанные рукава, сильные руки и вздувающиеся венки на них. Ты прекрасно понимала, что Куроо — спортсмен и для него это абсолютная норма. «Но бог ты мой… Были б у меня такие руки, я б может добрее была бы…» — снова и снова пялишься на них. — Эй! — он пару раз пощелкал перед твоим носом. — Приём! — Мне надоело… — ты трешь виски подушечками пальцев. — Я обещаю, что дома разберу твои заметки. Но сейчас у меня болит голова, и я не готова что-либо воспринимать. — Хорошо, — Куроо смотрит в окно. На улице уже заметно потемнело, и ты мысленно содрогаешься от того, что тебе придётся идти через двор твоего назойливого соседа, да ещё и в полной темноте. Тецуро словно бы знает про это. Он с секунду изучающе смотрит на тебя, а затем просто глубоко вздыхает. — Я провожу тебя. Нам все равно в одну сторону. «Откажись. Откажись. Откажись!» — Если тебе не трудно, — либо ты настолько устала, что в первые в жизни не хочешь с ним спорить, либо ты в действительности не против его компании. Предпочитаешь склоняться к первому варианту. Куроо оказался забавным человеком и приятным собеседником. Вы нашли много общих тем, и ты впервые в жизни почувствовала себя настолько комфортно с кем-то. От Тецуро словно исходили волны надёжности и силы, хоть он и был иногда тем ещё засранцем. У него был красивый смех — Куроо задирал голову наверх и громко хохотал, пока его чёлка чуть приоткрывала второй глаз. У него была довольно милая манера речи — Куроо знал много всего интересного, и тебе было — серьёзно — приятно его слушать. Пока вы шли к твоему дому, ты забыла и про назойливого соседа, и про тёмный вечер, и про кучу домашнего задания по химии. На уме было лишь одно имя и один человек — Куроо Тецуро. — Эй, малышка, привет! — волна раздражения, смешанного с едким страхом, охватила тебя. Соседу было уже за тридцать, он жил один и систематически любил выпивать. Ты не чувствовала к этому человеку ничего, кроме омерзения. Волейболист заметил твоё напряжение и взглянул на соседа, который еле держался на своих ногах. — Что за чувак рядом с тобой? Эй, я к тебе обращаюсь! Ты схватила капитана за руку, резко потащив по направлению к своему дому в надежде, что пьяница останет от вас. — Жесть, ну ты и шлюха конечно! — ты сильнее сжала руку Куроо. — Ну, даже не скажешь, что за чувак, а? А если родители узнают? А я могу им рассказать! «Боже… Чего разорался-то, идиота кусок…» — Это моя девушка. Вам что-то от неё нужно? — Тецуро разворачивается к соседу, не выпуская твою руку. Твоя хваленая уверенность в один миг улетучивается в неизвестном направлении — остаётся лишь молча стоять рядом с капитаном. Пьяница несколько раз моргает. Затем ещё несколько раз. Одно дело — знакомая тебе соседка, которая может сказать пару ласковых или заехать по лицу; но всегда можно обратиться к её родителям с просьбой «усмирить бешеную фурию». Другое дело — высокий, крепкий и незнакомый парень, который настроен явно недружелюбно. Надо быть в высшей степени дураком, чтобы пытаться спровоцировать его. Сосед бубнит что-то, окончательно растеряв свою пылкость и ему остаётся только идти назад, домой, сидеть в полном одиночестве и в пьяном угаре. Ты переводишь дыхание, снизу вверх смотря на Куроо. Тот ещё держит тебя за руку. Момент — и на его лице появляется улыбка. — И часто он так? — Каждый день, едва видит меня. Чем я ему не понравилась — без понятия. — Ну, думаю, он больше не полезет к тебе, — ты резко выпускаешь его руку, дернувшись словно от пощечины. — Это твой дом? — Да. Спасибо, что проводил, Куроо-сан. Волейболист вновь улыбается. Вечером тебе приходит СМС от него, которая заставляет одновременно и глупо улыбаться, и дико краснеть: kurooooo может, повторим? ;) — Вот же… засранец.***
«Неужели… Он мне нравится? Боже, это даже звучит страшно…» — ты искоса посмотрела на столик, где обычно собиралась волейбольная команда. Тецуро что-то рассказывал либеро, и ты не заметила, как ненароком залюбовалась им. Все же, Куроо очень шёл чёрный цвет, и жилет подобного цвета очень выгодно подчёркивал его атлетическое телосложение. Капитан словно бы заметил твой взгляд и озорно подмигнул, жестом подзывая к себе. Ты поспешила уткнуться в свой поднос, надеясь, что Куроо подавал знаки внимания кому-то другому. «Но боже мой, он такой красивый…» — Не забудь, что у нас сегодня занятие по химии, — раздался прямо над твоим ухом низкий голос. — Только я немного опоздаю — сборы в клубе. Ты вздрогнула. Куроо упер руку рядом с твоей, выжидающе рассматривая твоё ставшее в один миг красным лицо. — Мы же не договаривались на несколько занятий, Куроо-сан… И завуч не проверяет. — Мне просто нравится проводить время с такой красивой девушкой. Ты сжала ткань юбки в руках. Половина девчонок старшей Некомы отдали бы всё, лишь бы услышать эти слова. А ты слышишь их собственными ушами и всеми фибрами души надеешься, что это не сон и не блеф. — Ох… Ну… — ты заметила, что вся команда по волейболу смотрит на тебя со своих мест. — Ну, можно делать это не только на занятиях по химии… — твой голос очень заметно дрожал, хоть ты всеми силами старалась унять эту предательскую дрожь. Куроо немного растерялся. — Встретимся после школы, Тецуро! — громко выпалила ты, хватая рюкзак и пулей вылетая из столовой. И неважно, что это слышала вся столовая, и неважно, что ты впервые назвала его по имени — волейболист слишком сильно очаровал тебя, чтобы думать трезво.***
— Извини, милая, — Куроо вытер капли пота со лба чёрной футболкой, когда ты заглянула в тренировочный зал. Твой взгляд скользнул на полоску смуглой кожи. Легкий румянец проявился на щеках. — У нас серьёзная тренировка. Я сегодня задержусь допоздна… — Я знаю, Тецуро… Вот и хотела помочь… — ты нерешительно смотришь в сторону тренера. Остальные члены команды буравят тебя взглядом. — Я могу помочь вам с бумажной волокитой, раз у вас нет менеджера… Ты видишь, с какой благодарностью капитан и остальные мальчики взглянули на тебя. Некомата лишь добродушно развёл руками в приглашающем жесте. И именно так ты и влилась в волейбольную команду старшей Некомы — хоть ты не стала менеджером, но стала человеком, которому они могли всецело доверять. Тецуро всегда хотел быть рядом. Неважно как, неважно когда — лишь сама мысль о том, что вы находитесь очень близко, в один миг превращала его в довольного кота. Он был невероятно тактильный, как и полагалось настоящему коту — дарил длительные и невероятно тёплые объятия вечером, держал за руку во время прогулок. Тебя умиляло это невероятное чувство. Чувство того, что ты ему действительно нужна. Куроо окунался в чувства с головой и сразу, а вот тебе надо было все хорошенько обмозговать. Он не задумывался о том, что ему самому нужно время подумать; словно каким-то внутренним чутьем волейболист ощущал, что ваши отношения не станут очередным расставанием через месяц, словно ощущал, что это надолго. — Завтра первый тур отборочных, — Куроо лениво развалился за партой, поглаживая твоё колено. — Приходи, пожалуйста. — Не знаю, получится ли… Как бы меня не вызвали перед уроками. Химия, я так тебя люблю… — Для меня очень важно, чтобы ты пришла, милая-я. Ты краснеешь. Тецуро, нахал такой, видит твоё смущённое настроение, знает то, что ты стесняешься его бесхитростного «милая» в каждом обращении, и именно поэтому никогда не перестанет провоцировать и выводить на робость. И если раньше обращение было окрашено в ехидные и саркастичные тона, то теперь можно было уловить нотки любви и заботы. Капитану действительно было необходимо твоё присутствие на играх. Ты, в общем-то, была и не против — тебе нравилось смотреть за его игрой и игрой всей команды, учитывая, что Куроо одинаково хорошо бил и блокировал. После каждого очка он оглядывался на трибуны, чуть улыбаясь. Алиса, сестра Льва, изредка лукаво поглядывала на тебя пронзительными зелёными глазами, а ты просто заливалась краской с головы до ног. — Эй, куда идёшь, милашка? — на национальных было безумно шумно. Казалось бы, людей столько, что стоит посмотреть не в ту сторону и сразу же заблудиться в этой гигантской, разноцветной толпе. Ты боязливо осматривалась по сторонам — твой парень сам был довольно высоким, а здесь таким был каждый второй. — Извините, я не хочу разговаривать, — видишь пепельную макушку Льва и направляешься к нему, как корабль к маяку. Но парни из команды соперников оказываются теми ещё прилипалами — один из них ловко хватает тебя за руку, и ты лишь успеваешь зацепиться за куртку Хайбы. — Я же сказала! — почему-то и они, и сосед никак не хотят воспринимать тебя и твой отказ нормально. — Милая, все в порядке? — Куроо ужасный собственник, и ты об этом прекрасно осведомлена. Все люди на свете должны были знать, что ты его и только его — от этого капитану становилось спокойнее, и он не чувствовал колющей ревности. — Парни, будьте добры — свалите. — Да, все нормально, — ты вырываешь руку из хватки одного прилипалы и прячешься за Львом, который все ещё не понимает, что происходит. — Какой у вас зал? — переводишь тему. Куроо все ещё недовольно смотрит на уходящих вдаль соперников. Ты чувствуешь его раздражение и молча обхватываешь со спины, тесно прижимаясь и утыкаясь носом между лопаток. — Не сердись. — Я и не сержусь. — Я вижу твоё раздражение. — Но ведь это не злость, не так ли? — по голосу слышишь, что он улыбается. — Ну-ну, все… Нам нужно идти. Ты зажмуриваешься и не желаешь отпускать его ни на шаг от себя. Казалось бы, раньше ты и подумать не могла о том, что наглый красавчик Куроо Тецуро так сильно западет тебе в душу; а также о том, что этот самый Куроо Тецуро не такой уж и наглый, а наоборот — надёжный и уверенный человек, на которого можно положиться. Ты продолжала смотреть на мир трезво, несмотря на завесу из любви и нежности, которая, как тебе казалось, висела над твоими глазами. Куроо сводил с ума. У него было все, чтобы заполучить абсолютно любую девушку в Некоме — низкий голос, стройное тело, красивое лицо, хорошие оценки и титул капитана. Но он почему-то этим совершенно не пользовался. — Ты чего, Тецуро? — ты немного шокировано смотришь на своего парня. Куроо стоит, облокотившись о кирпичную кладку стены, и медленно затягивается сигаретой с ментолом. На плечи накинута расстегнутая красная спортивная куртка старшей Некомы, черные волосы совсем неприлично хороши. — Ты… куришь? — Прости. Иногда, — он выпускает струйку дыма. Ты кашляешь и отворачиваешься, прикрывая нос. Его длинные пальцы дрожат, а сам он как-то загнанно смотрит куда-то вдаль светло-карими глазами. — Давно? — ты несмело подходишь ближе. — Год. Не думай, что я какой-то заядлый курильщик, нет. Иногда бывает. Когда… нервничаю, — он странно хихикает. — Я и не думала, — ты подходишь еще ближе. Куроо затягивается вновь. «Какая красивая у него линия челюсти» — мелькает в мыслях. Хочется провести по его коже пальцами, обнять и прижать к себе. Он слишком тянет к себе, подобно магниту. Он слишком опьяняет тебя, подобно вину столетней выдержки. — Прости за этот ужас на национальных. Вылетели на третий день. — Боже, Тецуро… — ты неловко смеёшься. — Вы останетесь для меня самой сильной командой на свете, даже если проиграете всем подряд. Поражение не показывает насколько вы слабы, оно показывает, какие вы сильные, — ты уверена, что где-то слышала эту фразу. — Кха, — он кашляет. Ты с омерзением смотришь на сигарету. — Зачем ты себя отравляешь? — Говорю же — я нервничаю, — в голосе чувствуются нотки раздражения. — Я хорошо себя знаю и знаю свои чувства. И знаю, что для меня в данный момент будет лучше. Ещё одна затяжка и Куроо отряхивает налипший пепел с пальцев. Затем достаёт из кармана красной спортивной куртки ещё одну сигарету, вспыхивает зажигалка — и вновь лёгкая дымка с запахом ментола окутывает вас. — Дай, — ты решительно протягиваешь руку. Куроо недоверчиво смотрит, скривившись. — Нет. Я не хочу, чтобы ты травила себя этой дрянью. Тебе достаточно тех энергетиков, которые ты вечно пьёшь. Тем не менее, ты нагло забираешь у волейболиста сигарету и неумело делаешь затяжку. Сигаретный дым попадает в нос и рот, становится неприятно и остро — ты кашляешь. Куроо со снисходительностью смотрит на тебя, аккуратно высвобождая из твоих пальцев почти истлевшую сигарету. Смотрит, как взрослый человек на неумеху-ребёнка. — Я же говорил, тебе не стоит. — Я тоже хотела попробовать. Мы с тобой стоим друг друга, — пожимаешь плечами и прислоняешься к стенке рядом с ним. — Неплохо. — Врешь же. Вижу, что не понравилось, — он лукаво смотрит на тебя. Ты прикрываешь глаза. Лёгкий запах сигаретного дыма ещё витает в воздухе, наполняя твои лёгкие. Куроо недавно вышел из душа, и поэтому к запаху ментола прибавляется ещё один — что-то цитрусовое. — Ты мне тоже сначала не понравился. — А сейчас? — Тецуро наклоняется совсем близко. Его дыхание уже где-то на твоей шее, а ты продолжаешь всеми силами держать лицо невозмутимым. Дыхание волейболиста становится сбивчивым и рваным, словно он держится на одном лишь честном слове и наличии людей рядом с вами. Ты чувствуешь, как земля словно бы уходит из-под ног — такое странное чувство тебя охватывает. — А сейчас нравишься. Я бы даже могла сказать, что люблю тебя. — Ого… Ты закатываешь глаза, молча чмокая его в щеку. Куроо хмыкает, а тёплая рука нахально оплетает твою талию. Ты чувствуешь всё ту же лёгкую дрожь от, казалось бы, совсем невинного прикосновения. Тецуро коротко целует тебя в шею, несмотря на то, что совсем рядом с вами расположились первогодки и стоит им заглянуть за угол, как они вас обнаружат. — Твои духи так приятно пахнут, милая. Он говорит это тебе в шею, и по коже бегут толпы мурашек. Дыхание щекочет, а слова заставляют просто обмякнуть в его руках. Куроо точно знает, какое влияние оказывает на тебя; он тот тип, который прекрасно понимает других людей и открыто может как и дарить невероятные чувства, так и загонять на самое дно. — Спасибо. — Это тебе спасибо, — ты приподнимаешь уголки губ в несмелой улыбке от его слов. — Ты мотивируешь меня. — Чем же? — Своим существованием. Тем, что ты просто есть, милая… Я хочу быть рядом с тобой всегда. Я хочу видеть тебя. Я хочу чувствовать тебя, — он прижимает тебя чуть ближе к себе. Ты чувствуешь неприятный холодок от ветра и встаёшь прямо перед ним, запахиваясь в его расстегнутую куртку. Тецуро не говорит открыто об этом, но ты расцениваешь его слова как признание в любви. — Ты всегда говорил, что знаешь, что для тебя лучше, — стало в разы теплее от близости его тела и мягкости куртки. Куроо смотрит на тебя сверху вниз и нежно улыбается, поглаживая по волосам. — Что для тебя лучше сейчас? По лицу Тецуро пробегает тень непонимания. Ты приподнимаешь черную футболку и касаешься холодными пальцами твёрдого пресса. Чувствуешь дрожь и мурашки на его коже. Куроо теряет остатки самодовольства и спокойствия, а ты понимаешь, что имеешь над ним полную власть. — Холодно? — Нет. Ты не знаешь, зачем спросила это. Просто. Просто захотела. Ровно также, как хочешь поцеловать его. Не церемонишься и встаёшь на носочки, дотрагиваясь до его губ — на них до сих пор остался отчетливый привкус ментола. В детстве ты как-то видела поцелуй с языком, который практиковал твой брат, и это отпечаталось в голове как что-то невероятно плохое и омерзительное. Но не с ним. Определённо не с ним. Сильные пальцы сжимают твой подбородок, пока твои руки до сих пор чертят холодные полоски на его коже под футболкой. Куроо не задумывается о том, что вас сейчас заметят. Он продолжает настойчиво целовать тебя, не особо заботясь о технике — оттягивает губы и проводит языком по ряду зубов; кусается, как самый настоящий кот. — Вот, что тебе было нужно, — ты отстраняешься. И ведь ты на самом деле точно знаешь, что для него лучше. А он знает, что лучше для тебя.