***
Нервно сжимаешь юбку в потных руках, стараясь держать лицо спокойным. Ушиджима держится стойко и равнодушно — ты прекрасно знаешь, что капитан Шираторизавы не привык показывать сильных эмоций, когда не нужно, но сейчас это скорее мешает, чем обнадеживает. Ты не понимаешь, зачем пригласила его именно сейчас. Не понимаешь, почему именно в этот парк. Не понимаешь, о чем с ним разговаривать. Не понимаешь, почему он согласился. И не понимаешь, почему он тебе так нравится. — Эм, Ушиджима-сан? — звучишь как наивная первогодка, которая с восхищением смотрит на своего семпая. — Мне правда очень неловко… — Почему? — он поправляет рукава тёмной кофты. — Ты же сама пригласила меня. — Но почему вы согласились? Он слегка склоняет голову к тебе, а ты в ужасе жмёшься к скамейке в надежде раствориться в ней и избежать неловкого вопроса. Вакатоши пожимает плечами. — Если честно, я и сам не знаю. — У вас, наверное, много поклонниц… — Достаточно. — И вы тоже соглашаетесь… ну, ходить с ними куда-то?.. — пытаешься связать слова воедино, но ничего не получается, и тебе остаётся только сидеть и хлопать глазами, надеясь, что тема для разговора найдётся сама. — Нет, не соглашаюсь. Почему ты называешь меня на «вы»? Я старше тебя всего на год. «Господи, Господи, Господи». — А, хорошо… Ну, если тебе будет удобно так… — все ещё чувствуешь странную неловкость, витающую в воздухе и отравляющую твоё состояние ещё больше — волейболист не так критично старше тебя, но его размеры, голос и характер заставляют тебя чувствовать себя на лет десять младше его. Как минимум. Замечаешь, что он складывает руки на коленях. Почему-то очень неловко смотреть на него вот так просто, хотя сейчас многие девчонки (да и не только) отдали бы жизнь, чтобы просто сидеть с самим Ушивакой. А вы молчите. Но тебе даже почему-то нравится. Ты знаешь, что Ушиджима немногословен, но почему-то сидеть с ним молча и просто наслаждаться тёплым осенним вечером очень приятно. Ты не особо сильно разбираешься в волейболе, поэтому не знаешь, стоит ли начинать про него разговор. Но тут твои глаза зацепляются за красивый цветок, растущий рядом с высоким деревом. Молча встаёшь, замечая, что Вакатоши недоуменно посмотрел на тебя, и аккуратно срываешь цветок, прокручивая стебель в руках. — Камелия… На японском она звучит как цубаки. Символ солнца, — садишься рядом, дотрагиваясь кончиками пальцев до нежных розовых лепестков. — На языке цветов означает успех, добродетель и преданность… Ушиджима молчит, рассматривая цветок в твоих руках. Ты не знаешь, зачем сказала ему об этом, но цветы, их язык и значение — твоя специальность, твоя страсть. И если в средней школе это было лёгкое, ни к чему не обязывающее увлечение, то уже в старшей ты поняла, что не можешь жить без своего небольшого сада на заднем дворе дома. — Красивый, — тихо говорит. — Верно, — также тихо вторишь ты. А затем молча вкладываешь цубаки ему за ухо, ощущая небольшую жёсткость темно-зелёных волос волейболиста и стойкий приятный запах ментола. — Мне кажется, что тебе подходит этот цветок. И к волосам, и к характеру, — хотя ты не уверена, что знаешь его. — Я могу взять твой номер? — в лоб спрашивает Вакатоши. Ты робеешь, стараясь выровнять дыхание — он почти на полторы головы, а может и на две выше тебя, и из-за этого ты чувствуешь себя ещё более маленькой и беззащитной, чем есть на самом деле. — Да, конечно… Мы можем списаться в твиттере… Ну, если ты хочешь… А номер я напишу, да. Конечно. Ощущаешь некоторую нервозность, когда он провожает тебя до дома, а вы пьёте кофе в больших стаканчиках. У тебя сладкий карамельный раф, а у Ушиджимы очень крепкий и горький, от одного глотка которого ты морщишься, а он лишь тихо усмехается. — Ну и гадость. Как ты это пьёшь? Молчит. — Я не очень люблю что-то сладкое. Как выяснилось позже, он солгал.***
Второе приглашение в кафе, затем в парк, а вскоре уже и просьба прийти на игру. Ты никогда не была поклонницей волейбола, даже не зная правил, но увидев просящие глаза Вакатоши, ты не можешь ему отказать. Да и ваши отношения уже стали такими доверительными и тёплыми, что тебе и вовсе кажется, что пора пересекать эту самую черту. Не проходит и десяти минут игры, а ты уже чувствуешь то, как вся безбашенная энергия от трибун и самих игроков заполняет и тебя до самой макушки. Хочется поддерживать их всех, даже нескладного Ширабу и странного Тендо, но в первую очередь — аса команды. — Блин, подружка, завидую белой завистью… — присвистывает подруга. — Я думала у либеро противника руки оторвутся. Так ещё и в аут вылетел! Вакатоши-кун просто машина! А тебе действительно кажется, что у либеро противника оторвутся руки от подач Ушиджимы. Левша так мощно, так сильно это делает, что становится жаль не только игроков противоположной команды, но и сам мяч. Пытаешься всеми силами перестать пялиться на его тело, но терпишь поражение на конце первого сета, когда Ушиджима лёгким броском отправляет мяч в сторону противника. И всё в нем тебе нравится — широкие плечи, которые иногда даже пугают; накачанные руки с жёсткими ладонями от постоянных тренировок; сильные мышцы ног, где икры так выпирают, что страшно даже просто смотреть на них. Сколько же времени он проводил в спортзале, чтобы достичь такого великолепия?.. Встречаться вы стали неоднозначно. Ты и не заметила, как за переписками в твиттере, короткими встречами в Академии и походами кормить уточек в парк, вы довольно сильно сблизились. Ты заметила, что многие твои друзья-парни почему-то оборвали с тобой все контакты… Стоило тебе начать заговаривать с кем-то из парней, неминуемо приключалась следующая неловкая для бедного парня ситуация: — Этот тест и правда был очень сложным… Я почти всё списала у Ширабу, если честно… — неловко признаешься ты, чуть хихикая. Твой собеседник мило улыбается. — Я пытался написать сам, но на пятом вопросе я… — он запинается, а ты спиной чувствуешь присутствие другого человека. — Познакомишь нас? — звучит отстойно, учитывая, что Ушиваку знает вся школа. Твой собеседник быстренько ретируется, бросив тебе на прощание короткое «пока», а ты остаёшься стоять с этой недовольной скалой один на один. — Вакатоши, ну что ты опять? — спрашиваешь ты, складывая руки на груди. Ушиджима смотрит на тебя странным взглядом, словно пытается разглядеть что-то на твоём лице. — Ну? — Мне не нравится этот парень. — И? Он всего лишь мой знакомый. Такой же как и все остальные. Ушиджима ужасный собственник. Ему напрочь сносит голову, когда кто-то из парней ненароком касается тебя, шепчет что-то на ушко или пытается упросить понести твой рюкзак. Бедные одноклассники стараются избегать любых контактов с тобой, лишь бы не портить отношения с лучшим волейболистом и Академии, и города, и префектуры. — Всё равно он мне не нравится. Он не выглядит честным человеком, и я не хочу, чтобы ты потом грустила из-за него. — К чему твоя необоснованная ревность? Вакатоши, мы не встречаемся! — начинаешь закипать, пытаясь отвернуться, но сильные руки резко прижимают тебя к подоконнику, не давая и возможности сбежать. — Так давай начнём, — тихо говорит он. — Я хочу быть уверен в том, что ты только моя девушка. Он не говорит загадками; бьёт сразу напролом, поражая тебя своей прямолинейностью. — Я не хочу каждый раз ревновать и успокаивать себя, что я просто друг для тебя. Если я подхожу тебе… — он смущается, а ты впервые видишь Ушиваку таким — с отведенным взглядом и лёгким румянцем. — То мы можем… — Определённо подходишь, — ты обхватываешь ладонями его щеки, приближая голову к себе. — Честное слово, я думала, что буду ждать ещё сто лет, пока ты скажешь это! — Ты могла сказать это сама, — не понимает он. Дыхание становится тяжёлым. Кажется, вы оба ещё не совсем поняли, что признались друг другу в любви. — Нет, не могла, Уши-кун. — Я такой пугающий? — с улыбкой спрашивает он. — Немного. Но сейчас нет. Сейчас ты просто… — не находишь слов и поэтому молча, с великим удовольствием обнимаешь его, прижимаясь к твёрдой груди, кончиками пальцев ощущая выпирающие мышцы рук. «Надо сказать девочкам… Надо…».***
Ушиджима совершенно тёмный человек в плане отношений. Его родители никогда не проявляли к друг другу тёплых чувств, а он с самого детства видел, как их брак трещит по швам и разваливается на части. И именно поэтому Вакатоши был неестественно серьёзен даже в самых мимолетных и неважных вещах. — Эйта дал мне билеты, поэтому идём! — ты потащила его за собой в самую толпу, пока люди вытаскивали телефоны, чтобы сфотографировать звезду волейбола. — Я обязана отчитаться перед Семи, ясно? Он что-то бубнит — Вакатоши не фанат толпы, столпотворений и надоедливых людей, которые норовят сфотографировать его, попросить автограф или ещё хуже — вырвать клок темно-зелёных волос на память. Ты с улыбкой тащишь его большую фигуру прямо к сцене, но людей так много, что дальше пробиться вы не можете. Ты грустно вздыхаешь — в твоей руке красивый букет из гортензий, который ты хотела подарить солисту группы после выступления — Семи наказал сделать это очень точно, ведь его на концерте не будет. — Ничего не видно… — сокрушаешься ты, вставая на носочки в надежде разглядеть хоть что-то, но из-за макушек разношерстной толпы не удаётся это сделать. Вакатоши видит твоё грустное лицо и, поправив рюкзак на плечах, подхватывает и садит туда же — на свои сильные плечи. — Вака-кун! Ты чего?! — Видно? — коротко спрашивает, удерживая тебя очень-очень аккуратно, словно ты — самый хрупкий в мире цветок. — Видно, — умещаешь руки на его макушке и звонко чмокаешь. — Спасибо! Видишь, как Ушиджима заметно стесняется, но для тебя важно то, что ты наконец-то можешь разглядеть концерт, солиста и солнце, которое красиво заходит за горизонт. Начинаешь качаться в такт музыке, замечая, что и Вакатоши тоже. Стараешься не сильно давить бёдрами на его лицо, но видишь, что ему очень даже неплохо находиться между твоих ног. И кто это из вас ещё невинный? — Не упади! — на припеве ты слишком резво подскакиваешь, что Вакатоши начинает переживать за твою сохранность. — Аккуратнее! — Тоши, классная же песня! — звонко смеёшься, прекрасно зная, как сильно ему нравится то, что ты называешь его совершенно иначе каждый раз. — Классная, — соглашается. — Но будет не классно, если ты свалишься с меня. Вновь хихикаешь. — Ты же меня поймаешь, Вака-бака. — Что ещё за «Вака-бака»?.. — насупился Ушиджима, пытаясь удержать равновесие из-за твоих безбашенных танцев. Его ладони неимоверно горячие, а тебе и самой становится очень жарко от этого. Но признаться и попросить отпустить тебя — увольте, ты отчаянно хочешь продлить этот момент. Рок разрывает колонки, голос солиста достигает своего пика и вся атмосфера фестиваля подогревает и без того горячие тела всех присутствующих. Ты тянешь его за черную футболку, хитро пытаясь прошмыгнуть под неё, но Ушиджима лишь перехватывает твою руку. — Мне кажется, ты перегрелась на солнце. — Как грубо, — наклоняешься и просишь его спустить тебя, когда доигрывает предпоследняя драйвовая песня на сегодня. — Мне нужно подарить цветы солисту, иначе Эйта меня пришибет! — Семи? — немного растерянно спрашивает Вакатоши, очень заботливо спуская тебя со своих плеч. — Иди, я подожду здесь. Поправляет лямки своего рюкзака и ласково улыбается тебя — тебе непривычно видеть Ушиваку таким… Ты хихикаешь, активно жестикулируя, чтобы солист тебя заметил, и, наконец, даришь ему ярко-синие цветы, которые было так сложно раздобыть. Пришлось отправляется в храм возле Сендая и варварски разграбить вместе с Тендо и Семи три клумбы, за что вы, несчастные воришки, получили выговор от Ушиджимы. Но это того стоило. Это определённо того стоило. — Подарила? — люди потихоньку начали расходиться, но многие, кто давно следит за группой, знали, что после ярких песен обязательно последует медленная и чувственная. Семи предупредил тебя об этом, вызывая краску на щеках — знал же, чертяка, что у вас свидание. — Вот и славно. Идём? Но ты не намерена так просто сдаваться и упускать один из самых романтичных моментов своей жизни. Как только слышатся первые ноты песни, ты ловко пропускаешь руки под его и обхватываешь Ушиваку, смыкая руки у него за спиной — ваши размеры, конечно, не идут ни в какое сравнение. Он заметно стесняется, но обнимает тебя в ответ — его объятия всегда такие тёплые и уютные; в них ты чувствуешь себя защищённо и безопасно. Мелодия мягко льётся, оставшиеся парочки вокруг вас медленно качаются в такт песне, а ты всеми фибрами души ощущаешь то, как сильно любишь этого огромного парня. Его руки всё ещё очень тёплые и очень сильные; они прижимают тебя к себе, словно ты — величайшее сокровище в жизни Вакатоши. Музыка обволакивает вас полностью, и ты чувствуешь лёгкую сонливость, надеясь, что Ушиджима понесёт тебя на руках, как это обычно бывало при твоей сильной усталости. Как-то взаимодействовать с его телом было для тебя делом обыкновенным — Ушиджима часто катал тебя на спине, когда ты просила, или ты сама цеплялась за него, за его спину, как уставшая коала. Вакатоши был абсолютно не против. Он был немногословен, но во время ваших частых прогулок всегда разговаривал с тобой, делился своими мыслями насчёт волейбола, его будущего и всего остального. Спрашивал тебя, согласна ли ты быть с ним, когда он будет в японской лиге юниоров, да и в той же Швейден Адлерс, куда он так хотел. И как ты могла сказать «нет», когда и он поощрял любое твое дело, начиная от выбора ярких носков, которые тебе посоветовал Сатори, заканчивая желанием открыть свой собственный цветочный магазин? — Я тебя люблю, — шепчешь ты, уткнувшись в крепкую грудь своего парня и слыша его тяжёлое дыхание. На одно мгновение поднимаешь голову, встаёшь на носочки и робко целуешь его в уголок губ. — Очень-очень, Ушивака. — И я тебя. Очень-очень. Пускаешь смешок. Ушиджима не раз говорил о том, что терпеть не может сладкое, но больше всего на свете он любил вдыхать аромат твоих духов и букетов, что ты делала. Каким бы суровым не казался великий ас Ушиджима Вакатоши, каким бы крутым его не считали соперники и сокомандники, ты знаешь, что в нём почти два метра очарования, мягкости и любви… А ты так и не сказала ему, что камелия японская, цубаки, считается цветком, помогающим завоевывать мужские сердца. Но зачем она тебе сейчас, не так ли?