***
Последний звонок телефона, шумящего целое утро, разбудил немощного старика. Полдень Юнги встречал, еле разлепив опухшие глаза и немного причмокивая от недостатка воды во рту. Отложив новое сообщение на гаджете, он услышал громкий диалог своего соседа и непрошенного гостя. Первый, заполняя свой чемодан, разрешил второму делать всë, что его душа пожелает. Привстав с мягкой постели, Юнги ощутил пристальный взгляд Чонгука. — Блять, — спокойно посмотрел на улыбчивого парня, который, видимо, не знает о существовании личного пространства, досаждая своим вниманием страдающего Мина. — Хен! Ты проснулся? — не желая отступать ни на миллиметр от старшего, Чонгук сверкал передними зубами и смотрел сияющими глазами. — Боже, отстань, — накрывшись с головой в белое одеяло, Юнги лег обратно. Он надеялся отделаться от громкого парня, перевернувшись на другой бок. — Как себя чувствуешь? Нормально? Ты собрался? — не сдерживая поток вопросов, донимал младший. — Чонгук, дай спокойствия хотя бы в воскресенье. У нас выходной. — Знаю, но ты помнишь, что ночью нас ждет самолет? — сев на пол, Чонгук посмотрел в сторону Хосока. — Блять, — сняв медленно одеяло с себя, как бы ознаменовав похороны спокойствия, Мин встал. — Я в ванную. Схватив нужные вещи, Юнги направился в душ. Чонгук, проводив его взглядом, ненароком вспомнил вчерашние события. Пройдя со старшим до двери его комнаты, Мин сказал ему, чтобы тот ничего никому не говорил об случившимся и лучше б сам забыл. Когда Чон лег в свою кровать, он долго не мог заснуть. Мысли о давшем им обещании заполнили голову подростка. Чонгук сдержит слово, пусть любившему одиночество Юнги это не понравится.***
Выходя из дымящей паром душевой, старший заметил тех же людей, сидящих на кровати Хосока. Они обсуждали что-то из информационного потока телефона. — Хен, сходим в кафе? Думаю, тебе не помешает завтрак в обед, — отвлекшись от диалога, младший посмотрел щенячьими глазами на Юнги. — О, сейчас уже обед? Давайте, все вместе сходим в наше кафе. Я проголодался, — подумав о горячей пищи, Хосок начал излучать самый яркий свет. — Может, в следующий раз вместе? Я хочу в этот раз сходить с Юнги. — Зачем? — спросил Хосок встающего с кровати Чона. Юнги, доставая небольшого размера серый чемодан с верха своего шкафа, предложил, — Может, вы сходите вместе, а я пока соберусь? — Нееет, — протянул недовольно макне. — Решено. Пойдем в кафе, пообедаем, а ты соберешься потом, — образовавшаяся слюна во рту подтолкнула Хосока вынести вердикт.***
— Почему нас так много? — обратился к Чонгуку Юнги, идя позади всех шестерых парней по улице вдоль череды домов. — Хосок-хен решил, что не помешает позвать остальных, — пожал плечами негодующий Гук. И в этот раз у него не вышло. Заходя в маленькую одноэтажную кафешку, находящуюся в минутах ходьбы от общежития, парни подозвали уже знакомую им владелицу и, по совместительству, временного официанта средних лет, чтобы сделать привычные заказы. Рассевшись по своим местам на полу с подогревом перед черными низкими столиками, каждый ждал приготовленных блюд. — Гуки, почему ты надулся? — спросил Хосок, повернувшись на право от себя. — Неважно, — пробубнил себе под нос застенчивый младший. — Не дуйся, мы оплатим твой обед. Выбери себе что-нибудь еще, — протянул Чон другому Чону ламинированную картонку в виде меню. Чонгук поник еще больше, откладывая ненужный кусок бумаги. Теперь он и правда напоминает ребенка, которому угождают. Ему хотелось проявить «взрослость», оплатив самому, но, видимо, Юнги нет до этого никакого дела. Увидев принесенную еду, старший забыл о существовании остальных парней. Желудок Мина просит помочь очистить организм. — Парни, вы собрались? — спросил Намджун у команды, накладывая бульон себе в тарелку. Все ответили положительно, но Чонгук решил упомянуть, что Юнги еще не готов. — После обеда соберусь, — спокойным тоном ответил, не смотря на лидера группы, продолжил уплетать горячую порцию Мин. — Поверить не могу, что у нас промоушен в Японии! — чуть не подавившись едой, Чимин подметил удивляющий его до сих пор факт. — Сам не верю, но компании нужно продвигать наш альбом, — попросив вежливо стакан воды у официантки, добавил Намджун. — Я этому рад. Вибрирующий телефон Юнги чуть не упал со столика, обращая на себя внимание окружающих его коллег. Положив палочки на тарелку, Мин приостановил трапезу, молча вставая со своего места. Отвечая на звонок, он зашел в уборную. — Юнги, тебе удобно сейчас говорить? — прозвучал мужской голос с мольбой по ту сторону. — Я занят. Бросаю трубку, — услышав знакомый баритон друга, Мина разожгла обида. Он схватился за ручку, но приостановился. — Стой. Не бросай. Давай, поговорим, — протараторил собеседник. — Боже, Хун Ги, думаешь, сейчас я настроен говорить? — Юнги сказал слишком громко, поняв, что его могут услышать, сбавил тон. — Я глубоко обижен на тебя, понимаешь? — Я прошу, дай мне извиниться, — виновато попросил Ги, смекая, что друг не просто так сбрасывал звонки. Лениво промычав, давая согласие, Мин закрыл на замок уборную, которая предполагает место на одного. — Я хочу извиниться за свою беспечность. Я не подумал, что ты можешь так отреагировать. — Как? Мой друг решил прокатиться задницей по колючей горке, предложил мне, а еще заверил, чтоб не беспокоился, так как для него это уже пройденная тропа, — Юнги сидел на крышке белого унитаза и говорил негромко, выдавая скачки в голосе неприкрытым сарказмом. — Прости, я солгал, что это не единственный… — Ги остановился, опасаясь чужих ушей. — Поверь, это был первый и последний раз. Слушая извинения и оправдания, Юнги встал и подошёл к зеркалу напротив, висящему над белоснежной раковиной. Он хотел отложить этот разговор на потом, прекрасно зная, что этот диалог случится. Раздосадованный Мин посмотрел на свое отражение, его дурная голова подкинула еще одну мысль о том, что драгоценный приятель может лгать, и не только для обеления своей души, но и для того, чтобы Юнги, его друг детства, ничего никому не выдал. — Если ты врешь, то, ради меня, завяжи с этим дерьмом. И дай мне время тебя простить. — Хорошо, — тихо сказал Хун Ги. — Хорошо, — повторил Мин и сбросил трубку. Последний раз глянув на себя, Юнги задумался о своем образе. Сейчас он выглядит побитым и печальным, как ему кажется, еще хуже, чем группа видит его каждый день. Он думает, что наводит тоску на участников своим присутствием. Даже самый младший знает о его жалкой стороне. Он не рассуждал о том, что сказал ему Чонгук вчера. Сейчас не воспринимает всерьез, но такая глупая решимость действий цепляет. «Нужно менять свой разбитый вид» — подумал Юнги, открывая дверь туалетной комнаты.***
Отбиваясь от преследования Чонгука, длящийся в целый день, Мин в один момент закипел и прикрикнул на приставучего подростка. Позже опять пошел извиняться в комнату младших. Прожженное сердце Юнги не может выдержать натиска обиженных юношеских глаз. В этот раз он дал свое слово, что сам поведет его в кафе в чужой стране завтра. Гук не упустил возможности приобнять ворчливого Мина на последок, на что тот, окруженный замком из рук, только приподнял уголки губ, изображая несуразную улыбку, свидетельствующую о непроизвольном удовольствии. Позже собрав необходимые вещи, почти самый старший участник группы решил сходить к парикмахеру. День близился к вечеру. На улице шел редкий снег. Падая на теплую, как школьный мел, белую кожу, снежинки таяли, прожив всего минуты своей жизни. Прохладная погода опустошила голову Юнги, а ветер унес досаждающие мысли. Воскресенье подарило после стольких мук ощущение временной свободы. Он шел по дороге один, вдыхая немного морозный воздух, достал пачку сигарет. Вытянув из последней шестерки одну, подумал об обещании, которое дал полгода назад генеральному директору своей компании, что бросит курить. «Нужно меняться» — прошерстив свои мысли, Юнги выбросил в ближайшую урну немощную коробку никотина. Сидя перед зеркалом в парикмахерской с ярким освещением, Мин любовался новым образом. В Японию он отправится обновившимся. Теперь его волосы изменили цвет с почти черного на отливающий бордовым огненный рыжий. Иногда, когда жизнь кажется невыносимой, нужно что-то поменять, чтобы, отряхнувшись, можно было встать и сделать еще один шаг. Новый девиз родился в его очерненном уме: «У тебя всего одна жизнь, так что живи ее ярче.»