* * *
В церкви было по-прежнему холодно и малолюдно. У Гермионы снова стучали зубы, но она терпеливо ожидала супруга, толковавшего о чем-то с преподобным Альбусом. Старик активно что-то нашептывал, Северус лишь кивал — со стороны могло показаться, что идет важное совещание насчет соблюдения дальнейших обетов и прочих обычаев, кои помогут усопшей удовлетвориться в жизни посмертной. После старик махнул рукой в направлении исповедальни, и мистер Снейп покорно направился туда. — Я так понимаю, вам не дает покоя странная смерть Эвелин, — начал Альбус, когда Северус сел по другую сторону. — Это очень странная смерть, и мне бы хотелось пока не объявлять об этом во всеуслышание. — Странно… миссис Шоу ко всем была добра, — отметил Альбус, чуть прикрыв глаза. — К ней заезжали в гости многие, в том числе и уже сильные мира сего… — Например? — Например, мистер Мондей. — Тот самый, что метит на губернаторское кресло? Альбус кивнул. — Право, Северус, мальчик мой, грешно подозревать всех знакомых и друзей покойной… Я ведь тоже был частым гостем в ее доме. — Я и не думал… — Северус заметил укор. — Но мне нужна ваша помощь! — Понимаю, Северус… понимаю… — закивал старец. — Но тайна исповеди не разглашается. Я не могу тебе помочь. — Альбус, прошу! — Снейп стиснул зубы, сдерживая отчаянный гнев. — Уже прошло сорок дней, времени мало, вскоре вообще ничего нельзя будет найти и доказать! — Мальчик мой, я дал обет, — был обезоруживающий ответ. — Ибо долг мой служить Господу и исполнять волю Его… да и с моральной точки зрения не имею права — ведь у каждого человека есть свои скелеты в шкафу. Ни к чему развенчивать идеалы, в конце концов! Снейп бессильно прикрыл глаза, сдерживая колкий, полный яда ответ, дескать, тот, кто имеет настоящие скелеты, даже на исповеди нем, как могила. — Может… я исповедую тебя, мальчик мой? Облегчишь душу, и Господь снизошлет на тебя озарение? Северус скрипнул зубами, но одернул себя — на Альбуса злиться было бессмысленно: он человек божий, хоть и светских взглядов и недюжинной прозорливости, но спорить с ним бесполезно. — Я запутался, — признался он. — Просто гонюсь за призраком, понимаю, что ответ на поверхности, но… — Ты пока блуждаешь во тьме, Северус. И не видя света, впадаешь в отчаяние… Господь милостив, и коль правда на твоей стороне, Он решит все за тебя! — Что мне делать, святой отец? — в голосе Снейпа было неприкрытое отчаяние и горечь. — Просто доверься руке, что ведет тебя, и оглянись — ведь в конце кроется и начало… Гермиона подскочила на месте, завидев супруга в компании преподобного Альбуса. Снейп был мрачнее тучи, зато от старика так и веяло кроткой добродетелью и покоем. — Простите нас за ожидание, — пояснил преподобный. — Разговор был долгий, требовал вдумчивости… По взгляду Северуса Гермиона прочла и другое — бесполезный. — Понимаю, святой отец, — закивала она, чуть отстукивая зубами. — Диалог с Господом важен, в нем нельзя торопиться… — О, миссис Снейп… — растроганно проговорил Альбус. — Редко встретишь понимающую натуру, коя так чтит законы Божии… Гермиона невольно зарделась, опустив взгляд и явственно слыша хмыканье своего скептично настроенного супруга. — …но что-то я не припомню, когда вы в последний раз исповедовались! — умелое обвинение и воззвание к долгу окатили ее жаром стыда. — Я… э-э-э… — У вас наверняка камень на душе, дитя мое, — продолжал меж тем Альбус. — А если смятение имеется в мыслях, да и в сердце, то не посетит благость божественная сих чертогов. Мистер Снейп, вы позволите? Северус метнул на Альбуса красноречивый взгляд и смирился. — Если миссис Снейп желает, я обожду вас. Гермиона не желала от слова совсем, но долг добропорядочной христианки, примерной жены и образцовой леди требовал от нее соблюдения даже таких мелочей, как регулярная исповедь по воскресеньям. И миссис Снейп покорно поплелась за преподобным в исповедальню.* * *
Уже по пути домой Гермиона не скрывала своего дурного расположения духа — преподобный Альбус не был человеком бестактным или наглым, но некоторые вопросы обескураживали. Старик без стеснения и как бы невзначай спрашивал, блюдет ли она верность супругу, часто ли исполняется ими супружеский долг, нет ли среди их нравов зла и недоверия, есть ли мысли распутные, склоняет ли ее супруг с пути добродетельного, обижает ли чем или таится и прочая, прочая. После исповеди миссис Снейп была осатаневшая, донельзя обиженная на всех и вся, что не стеснялась показывать мужу. — Вам лучше высказать все сейчас, — посоветовал отстраненно Снейп, слыша гневное сопение со стороны. — Вы тоже ничего не добились? — Мне было дано благословение, не более, — саркастически ответил он. — Я считаю это большой удачей. Гермиона раздраженно выдохнула и буркнула, не размыкая губ: — Божий промысел, не иначе… — Именно, миссис Снейп, — сарказм уже был усталым. — Можете не говорить, и так видно, что вас также благословили на женские радостные юдоли. И тут она взорвалась: — Я не просила! И вы могли бы сказать, что торопитесь, и мне не пришлось бы это все терпеть! — Но вы могли бы и отказаться. — Вы же знаете, что нет! — неожиданно рявкнула миссис Снейп. — И я была вынуждена терпеть весь этот унизительный допрос! — Терпение — добродетель, — отпарировал Северус. — Не все вопросы лишены деликатности. — Но какое право… — она буквально задохнулась от негодования. — Какое право церковь смеет так бесцеремонно, так бесчинно… — Я не отвечу на этот вопрос, миссис Снейп, — примиряюще взял ее за руку полковник. — Но скажу одно — не хотите, чтобы ваши секреты стали всеобщим достоянием, доверяйте их дневнику, а не исповедальне. — Вам… вам открыли тайну исповеди?.. — замерла вся в нетерпении Гермиона, сразу забыв о своем праведном негодовании. — Нет. Я же говорил. Мне дали благословение. И я удовлетворился. — Но… — Увы, придется придерживаться первоначального плана, миссис Снейп, — Северус чуть сжал ее пальцы и отпустил. — Как скажете, мистер Снейп.