Road to Dakar

И ведь исправил же. Ибо мысленно добавлял к этому экспрессивное «скотина такая» и сам морщился от того, насколько истерично это звучало. Формально было не к чему придраться: Чжань обе ночи спал в кемпере, приносил Ибо еду и даже на вопросы отвечал, как будто не было этого разговора о девушке и мотивах. При этом Ибо чувствовал себя так, словно его голым бросили на леднике за Полярным кругом. Чжочэн, обиженный за сорванное свидание, молчал, и от этого было ещё хуже. Ибо несколько раз порывался сказать что-нибудь, может быть, даже извиниться, но напарывался на хмурый взгляд Чжочэна и замолкал. Не так Ибо представлял себе день отдыха, честное слово! После него нужен был полноценный отдых и психологическая реабилитация. Кому тут ещё не помешал бы психолог!.. Ибо понятия не имел, как в таком состоянии он будет ехать марафонские этапы. Сейчас даже не техника вызывала опасения, а исключительно душевное состояние. И Ибо начал всерьёз жалеть, что помешал Чжаню себя поцеловать. Так бы хоть было что вспомнить. Надо ли говорить, что в ночь перед началом седьмого этапа Ибо не сомкнул глаз до рассвета? Просто лежал, старался дышать глубоко и ровно, как положено спящему, и прислушивался, как лежит и дышит Чжань. И гадал, спит тот или тоже притворяется. А ещё не знал, чего ему хочется больше: чтобы Чжань нормально отдохнул или чтобы также мучился и не находил себе места. Результатом этих ночных бдений стали чёрные провалы глаз и изодранные в кровь губы. А ещё нервное желание то ли подраться с Чжанем прямо перед стартом, то ли затащить его в ближайшую палатку и там разложить. Или самому лечь… — Ибо! Когда Чжань мягко окликнул его, Ибо споткнулся и едва не вспахал носом бетонное покрытие бивуака. Но Чжань, как обычно, был начеку, успел подхватить и прижать к себе. — Что ты хочешь? — Ибо хотел бы звучать уверенно, строго и сдержанно, но его желания снова разошлись с его возможностями. Оставалось надеяться, что Чжань не обратил внимания на его сдавленный писк. — Что с тобой происходит? — Чжань бережно развернул Ибо к себе лицом. — Только не пытайся меня обмануть. Тебе нельзя сегодня стартовать, ты на ногах еле стоишь. — Я нормально стою, — Ибо всё же нашёл в себе силы отстраниться. — Я просто успел забыть, что ты со мной разговариваешь не только по делу. Удивился очень. — Ты не спал! — Чжань не сдавался, но у Ибо в этот раз было чем крыть: — Ты тоже! — Мы не можем в таком состоянии стартовать, — Чжань, похоже, уже отчаялся. — Мы просто не доедем… — Если мы не стартуем — сойдём, если стартуем и не доедем — сойдём. Какая разница? — Ибо потёр воспалённые глаза. — Никакой, кроме того, что на этапе мы можем просто убиться. Или убить кого-нибудь ещё, — Чжань говорил, в общем-то, правильные вещи, но Ибо уже вспомнил, кто здесь главный, царь зверей и венец творения. Он отступил от Чжаня на несколько шагов и сказал твёрдо, стараясь не повышать голос, что получалось не особенно успешно: — Мы остались одни. И если мы сойдём из-за того, что не выспались… Это невозможно. Да, нам будет трудно. Но в этом виноваты мы. Мы забыли об ответственности. — Ибо, мы не справимся, — Чжань, похоже, уже был готов капитулировать, и Ибо беззастенчиво этим воспользовался: — Говори за себя. Я собираюсь справиться. А ведь Чжань мог бы его поцеловать! Позавчера вечером, вчера, да хоть сейчас… И если бы поцеловал, ничего этого бы не было! Но раз Чжань решил до конца играть в принципиальность, то и Ибо не собирался отступать. Внутренняя решимость, помноженная на адреналин, позволила Ибо не только взбодриться, но и даже поесть без контроля со стороны Чжаня. А ещё помочь ребятам загрузить в кузов дополнительные ящики с деталями, инструменты и запас топлива. За последующие два дня им предстояло покрыть почти полторы тысячи километров, из которых восемьсот тридцать отводилось на спецучастки. А там абсолютно все проблемы, которые могли возникнуть по пути: поломку любой степени сложности, перерасход топлива, — пришлось бы решать своими силами. Марафонские этапы всегда представляли собой вызов внутри вызова. «Дакар» сам по себе никогда не был лёгким приключением, развлечением для заскучавших бездельников. Только самые сильные, отважные и отчаянные мужчины и женщины могли преодолеть себя, чтобы подняться на подиум и получить почётную медаль участника ралли. Но эти двое суток всегда были особенно сложными, если не сказать больше. Ведь после прохождения спецучастков седьмого этапа предстояло ещё подготовить машину к следующему дню, привести себя в порядок и устроиться на ночь в спартанских условиях закрытого парка. В этот парк не пускали ни других механиков команд, ни технички, ни даже независимую прессу. Все гонщики могли рассчитывать только на себя и собственные силы. В этих двух этапах заключалась квинтэссенция ралли «Дакар». Только человеческая выносливость, надёжная техника и воля к победе. В таких этапах всегда побеждали самые сильные пилоты, грамотно сочетавшие в своей тактике скорость и осторожность. Все предыдущие годы Ибо проходил марафонские этапы фактически за руку с Ичжоу. Тот ехал впереди, но так, чтобы Ибо не терял его из виду и мог попросить о помощи в случае чего. И с машиной в закрытом парке экипаж Ичжоу всегда помогал. Так что для Ибо предстоящий марафон должен был стать своего рода боевым крещением. Он не мог просто так сдаться, даже не попытавшись. Чжань должен был это понять! Стоило их грузовику пройти точку официального старта этапа, как Чжочэна прорвало: — Три процента камней? Три процента? Да здесь везде ёбаные камни! Их не три процента, их тридцать три… триста три! Вашу мать! Я этот роудбук бы в задницу засунул его разработчикам! — Неудобно будет, форма неподходящая, — заметил Чжань, постучав пальцем по краю планшета, а Чжочэн тут же внёс в свой план коррективы: — У мотогонов возьму. У тех форма самая подходящая: трубочкой. — Может, ты будешь уже смотреть на дорогу? Или мне уже начинать молиться? — Ибо внезапный приступ истеричного веселья не поддержал. Ему категорически не нравились условия, в которых приходилось вести грузовик. Дюны, поджидавшие уже в самом начале спецучастка, легко напитывались водой: в это время года ночи в пустыне были не только холодными, но и влажными. Отсюда и главная проблема — влажный, не успевающий просохнуть песок, в котором легко застревали колёса тяжело нагруженных запасными деталями и колесами грузовиков. Топливо расходовалось просто невероятно быстро. Два литра уходило на один километр, и Ибо нервничал, пытаясь просчитать в уме, хватит ли им того запаса, что они везли с собой. Впрочем, когда дюны наконец закончились, легче не стало. Условно ровное и твёрдое относительно вязкого песка покрытие подталкивало к увеличению скорости до максимально разрешённой, а уже неоднократно обруганные Чжочэном «три процента камней» на деле выглядели как ровный слой мелкого, но чертовски острого щебня. Таким пробить колёса вообще ничего не стоило. И судя по тому, что до зоны нейтрализации Ибо успел обойти два экипажа из тех, что по времени стартовали перед ним, многим довелось понять это на личном опыте. Ещё один экипаж команды соперников Ибо догнал уже на последнем спецучастке, просигналил, чтобы его пропустили, как того требовали правила, и упёрся в неожиданно глухой игнор. Пилот другой команды тянул время, отъезжал на небольшое расстояние, а потом снова сбрасывал скорость и подпускал к себе, но обойти не давал. — И хер с тобой! — Ибо перестал настаивать и поехал ровнее, даже не пытаясь сокращать дистанцию. Ещё не хватало словить вылетевший из-под чужого колеса камень своим лобовым стеклом. Нового у них с собой не было, а ехать завтра с трещинами могло быть попросту опасно. Выбравшись на лиазон, Ибо выдохнул, а Чжочэн с силой хлопнул ладонями по планшету: — Доползли! — Можно и так сказать, — Ибо едва сдержался, чтобы не зевнуть в последний момент. Сию минуту ему чертовски хотелось спать. Так, как давно уже не хотелось. И, как назло, именно сейчас Ибо не мог себе позволить оставить грузовик на ребят и немного передохнуть, воспользовавшись своим положением. В закрытом парке, где уже раскинули свои палатки мотогонщики из оригинального зачёта, Ибо первым делом сменил балаклаву и шлем на арафатку. Скрыв лицо до самых глаз, он мог себе позволить хотя бы зевать спокойно. — Ты видел? — окликнул его Чжочэн, и Ибо пришлось подойти, чтобы тоже заглянуть за узкую и невысокую дверь, словно наспех проделанную в непредусмотренном для этого месте. В неожиданно просторном помещении с высоким потолком, отдалённо напоминавшем вертолётный ангар, рядами были расставлены трёхъярусные кровати, больше похожие на тюремные нары. Хорошо хоть организаторы не стали зверствовать и предоставили всем гонщикам подушки, одеяла и постельное бельё. Зато с уборными заморачиваться уже не стали, разделили условные кабины целлофановыми шторками. Впрочем, сейчас Ибо был рад и пластиковым шторкам, и едва тёплой воде, и тонкому одеялу, которого не хватало, чтобы согреться ночью в пустыне. Он бы с удовольствием проглотил свою часть сухого пайка и рухнул в постель, но нужно было в первую очередь позаботиться о машине. — А здесь уютно, — Чжань их место будущего ночлега тоже оценил в полной мере. — Ладно, Чжочэн, давай ты со мной… Я хочу попробовать подклеить резину, чтобы не менять колёса. Мне кажется, они нам ещё пригодятся, а новых запасок мы на этапе не найдём. — Я тоже с вами, — Ибо зевнул. — Я тогда начну масло менять… — Ладно, — Чжань как-то слишком быстро согласился, а потом добавил: — Давай ты только сначала приготовишь постели для нас всех, а потом подтянешься. — Может, потом? — Ибо посмотрел на Чжаня с недоумением. — Как освободимся… — Здесь будет темно, и народ уже отдыхать будет. Ты же видишь, что здесь развернуться негде. И разбудить соседа — раз плюнуть, — Чжань аргументировал вполне убедительно, и Ибо не смог с ходу придумать, что ему возразить, поэтому кивнул: — Ладно, я сделаю. — А потом подходи, конечно, — Чжань коротко, как-то неожиданно игриво улыбнулся и потянул Чжочэна за собой к грузовику. Ибо же остался переживать очередной всплеск эмоций и воевать с постельным бельём. Закончив со всеми тремя ярусами, Ибо присел на нижнюю койку и аккуратно перевязал заново платок, за которым до этого прятал лицо. Хотелось уже снять его, умыться и вытянуться на кровати, почувствовать, как постепенно расслабляются все мышцы. Впервые за несколько долгих недель постель манила его, обещая отдых и нормальный, исцеляющий как тело, так и душу сон, и впервые Ибо не смел позволить себе даже мысли об отдыхе. Парням требовалась его помощь. Они устали не меньше и тоже имели право на отдых. Ибо должен был сейчас собраться с силами, встать и пойти к ним… Должен был, но не встал. Похоже, просто отключился сидя, даже не поняв, когда сознание уплыло. В какой-то момент Ибо показалось, что кто-то коснулся его лица, прошептал что-то вроде «тише, тише, спи», после чего он снова провалился в глубокий сон без сновидений. Именно то, что ему было нужно после изнурительной недели на пустынных трассах. Ибо разбудил шум. Пилоты и другие члены экипажей, ночевавшие в этом ангаре, спускались со вторых и третьих ярусов, отчего стоял невероятный гул. Первые секунды Ибо просто бессмысленно таращился на металлическую сетку второго яруса над своей головой, а потом резко сел и принялся оглядываться. От ужасной догадки по спине потёк холодный пот: похоже, вчера он самым бессовестным образом заснул, оставив своих напарников без помощи. — Доброе утро, — Чжань ловко спрыгнул на бетонный пол и сладко потянулся всем телом. — Как ты себя чувствуешь? Лучше? — Я чувствую себя скотиной, если хочешь знать, — признался Ибо. — Почему вы меня не разбудили? Вы же могли за мной прийти… — А мы и пришли, — Чжань усмехнулся. — Мы пришли и приняли коллегиальное решение дать нашему лидеру отдохнуть. — Но вы же там вдвоём… — Ибо уже понимал, что всё это разговоры в пользу бедных. Ремонт и техобслуживание машины он проспал, ночь прошла — оставалось только принять это и постараться рассчитаться на трассе. — Не вдвоём, — Чжочэн помотал головой. — Гацзы с Далуном подтянулись, ещё мотогон один знакомый, имя такое... как у Далуна почти… А, Илун, во! Так что мы все вместе и нашу ласточку в порядок привели, и их технику посмотрели. И даже не до утра провозились. — Вы всё равно могли меня позвать, — повторил Ибо, но Чжань поджал губы и отвернулся, дав понять, что этот разговор окончен. Не могли! Ибо пришлось это принять. К тому же времени до старта восьмого этапа — второй части марафона — оставалось всего ничего. Задвинув поглубже желание порефлексировать, Ибо обулся, надвинул кепку и поспешил к грузовику, где уже крутились парни и их приятели, помогавшие с обслуживанием. — О, а вот и наш герой! — Аянга подлетел к нему и с силой хлопнул по плечу. — Выглядишь гораздо лучше! — А я что говорил! — Чжочэн расправил плечи и выставил вперёд подбородок, создавая впечатление, что идея оставить Ибо спать принадлежала ему. — Как новенький! — Если ещё и поедет так же, вообще будет зашибись! — заметил Юньлун и добавил: — Мне уже хочется, чтобы кто-нибудь навязал борьбу этой компании, которая едет паровозиком и занимает все призовые места. Много ума не надо, чтоб привезти четыре экипажа для заводской команды и целенаправленно ехать на весь подиум и с быстрой техничкой под боком. Остались бы все по одному, и ещё не ясно, кто бы вообще до конца добрался. — Не митингуй, — Аянга ласково погладил Юньлуна по спине, а Ибо поймал себя на иррациональном желании почувствовать нечто подобное со стороны Чжаня. Чтобы тот снова подошёл ближе, подставил своё плечо для опоры, а лучше просто обнял и поцеловал. Здесь и сейчас Ибо закрыл бы глаза на всё на свете, начиная от всё ещё безымянной девушки, отхватившей себе такого парня, до законов страны, где за внебрачную связь и однополые отношения карали смертью. Потому что, серьёзно, на хрен так жить вообще? — Ты же знаешь, что я ещё даже не начал, — Юньлун нахмурился. — И кто бы говорил вообще, а? Тебе напомнить, что вчера было? — А что вчера было? — Ибо воспользовался возможностью сместить акценты с себя на других. К тому же он хотел знать, не пропустил ли что-то действительно важное. — Да так, очередная демонстрация истины, что человек человеку волк, — Юньлун махнул рукой. — Мы вчера все свои запаски пробили на первых ста километрах с небольшим. На ста тридцати пробились ещё раз. И всё, нам менять больше нечего, так что встали и просто ждали, пока проедут наши товарищи из команды. Ладно, одни реально остановились, дали колесо — мы поменялись, поехали. Двадцать километров — ещё прокол. Снова стали ждать. Дождались — и охуели, иначе и не скажешь. Два наших экипажа просто проехали мимо, как будто нас не видели. А орущего и бросающегося под колёса Гацзы очень трудно было не увидеть. Из других команд народ останавливался, правда, спрашивали, чем помочь, но мы отпускали. Там другая система крепления колёс, они бы нам не помогли. Пока грузовики нас не догнали, так и стояли… Хорошо хоть после этого уже проколов не было, доехали без приключений. — А мы запаску… — начал было Ибо, но Чжань остановил его, мягко коснувшись ладонью плеча: — Вечером ещё отдали две. Рискованно, конечно, но у нас есть ещё комплект целый, мы сейчас менять не стали ничего, заклеили всё, подкачали, чтобы точно хватило до Неома. — Ладно, я уже понял, что я вам здесь нужен только руль крутить, — Ибо закатил глаза, чтобы ничем не выдать, как приятно ему это прикосновение. — Ну вообще-то... — Чжочэн многозначительно подвигал бровями, намекая, что они могли бы и с этим справиться, но Чжань быстро свёл его попытку покрасоваться на нет, напомнив, что времени до старта осталось всего ничего, а они до сих пор не сдвинулись с места. Уже ставшая рутинной суета подхватила и закрутила Ибо, как горная река упавшую с дерева ветку. Не особо задумываясь над своими действиями, Ибо проверил все ключевые узлы, убедился, что в кузов погружены все инструменты и детали, после чего уселся в кресло пилота и глубоко вздохнул: — Ну что? Попробуем сегодня надрать всем задницы? Никогда прежде Ибо не говорил ничего подобного. Наверное, именно поэтому Чжочэн так удивился, что уронил планшет себе под ноги. А вот Чжань шокированным не выглядел. Он улыбнулся ободряюще и кивнул: — Попробуем, конечно. — Тогда погнали! — Ибо сверился с часами, установленными на приборной панели, дождался разрешающего сигнала и тронулся с места. Не слишком гостеприимная Сакака со своими влажными песками, камнями и вертолётным ангаром в качестве бивуака очень скоро осталась позади, а первый пройденный чек-поинт свидетельствовал, что впереди почти семьсот километров пути до Неома. Организаторы не ослабляли давление ни на секунду. Наивную веру в то, что чем ближе финиш, тем человечнее условия, Ибо утратил ещё в первый свой год боевым пилотом грузовика. Что не мешало ему, впрочем, каждый раз удивляться, где люди, прокладывавшие маршрут, находили столько откровенно тяжёлых, если не сказать непроходимых мест, чтобы хватило на две недели изнурительных гонок. Не радовало даже то, что на время закончились дюны с их песками и скрытыми кочками. Потянулись скалистые каньоны, разрываемые каменистыми устьями давно высохших рек. Оставалось надеяться, что имеющихся запасок хватит до конца спецучастка, потому что на помощь рассчитывать больше не приходилось. И дело было даже не в том, что человек человеку волк, как точно подметил Юньлун, а в банальном истощении всех резервов. Невозможно было поделиться с товарищами по несчастью тем, чего недоставало тебе самому. В какой-то момент Ибо подумал даже, что они погорячились, отдав сразу два новых колеса другому экипажу. Они могли бы понадобиться им самим. Впрочем, теперь уже поздно было что-то менять. Оставалось положиться на удачу, которая до сих пор не спешила поворачиваться к ним лицом, и собственное мастерство. — Тормози, — вдруг как-то неожиданно нервно попросил Чжань, и Ибо тут же сбросил скорость, даже не задумавшись, что можно было возразить. — Что такое? — Чжочэн оторвался от роудбука только тогда, когда Ибо и Чжань чуть ли не синхронно выбрались из грузовика. — Прокололись? — Вызывай вертолёт! — только оказавшись на земле, Ибо понял, почему Чжань его остановил. — Экстренная ситуация! — Мы можем чем-то помочь? — Чжань на глазах становился всё более взволнованным и растерянным. Было заметно, что он умел оказывать помощь только технике. Что делать с пострадавшими людьми, он представлял слабо, из-за чего смотрел на Ибо с надеждой и ожиданием. — Мы остановились и вызвали медицинский вертолёт, — Ибо притормозил у края того, что издалека показалось кочкой, и присвистнул: — Ни хрена себе! — Похоже, он тоже решил, что это кочка, а скорости, чтобы перелететь, не хватило, и он врезался в противоположный берег, — Чжань торопливо спустился вниз, в русло давно высохшей реки, и Ибо последовал за ним, чтобы со всей возможной осторожностью освободить пострадавшего гонщика от упавшего на него сверху мотоцикла. — Я боюсь представить, что у него внутри сейчас. Удар о каменный берег даже на небольшой скорости — это уже полный пиздец. Нам нужно его перенести, — Чжань присел рядом с телом бессознательного пилота и потянулся к шлему, чтобы расстегнуть и снять его. — О нет! Даже не думай об этом! — Ибо остановил его руку. — Нам ни в коем случае нельзя его трогать до приезда медиков. А вдруг позвоночник сломан? Или внутри разрывы? Мы можем его убить, если попытаемся достать отсюда без носилок и специального оборудования. — То есть просто сидеть и ждать? — Чжань вскинул голову и всмотрелся в серое небо, словно от одного его желания вертолёт должен был появиться быстрее. — Вроде того, — Ибо обошёл лежащего на земле мотогонщика и встал у Чжаня за спиной. — Здесь хорошая медицинская служба. Главное, чтобы успели его забрать. — Самоубийцы, — коротко выдохнул Чжочэн, тоже присоединившись к ним. — Я дал все координаты, сказал, что мотогон разложился… В принципе, мы можем дальше ехать. — Успеем, — Ибо отмахнулся и бросил быстрый взгляд на Чжаня, который неожиданно остро реагировал на обычную, в общем-то, для «Дакара» ситуацию. Каждый год пилоты всех категорий попадали в аварии разной степени серьёзности. И сходы, эвакуация пострадавших вертолётом, тяжелые травмы и даже летальные исходы преследовали гонщиков, какие бы меры по обеспечению безопасности ни предпринимали организаторы. Впрочем, Ибо считал, что они сами же и сводили эти меры на нет, вводя новшества вроде электронных роудбуков. Ибо каждый раз испытывал чувство горечи, узнавая о гибели пилотов во время ралли, но никогда прежде он сам не становился непосредственным участником спасательной операции. Нет, разумеется, он привык помогать, вытаскивать застрявшие в песках багги и внедорожники, делиться запасками и деталями, но не в прямом смысле спасать человеческие жизни. Сколько раз в прошлые годы он ехал вот так и не знал, что где-то за дюной или каменным выступом погибал человек? А ведь многих можно было бы спасти, если вовремя оказать помощь. Ибо не представлял даже, как Чжань заметил разбившегося мотогонщика в этих условиях. Но надеялся, что они успели вовремя. Вертолёт с медиками нашёл их ещё через несколько минут. На не слишком уверенном английском врач поблагодарил экипаж за то, что они не прибавили работы неумелыми попытками помочь, после чего бессознательного гонщика со всеми предосторожностями погрузили на носилки и поместили в салон вертолёта, где им тут же занялась реанимационная бригада. В полном молчании напарники Ибо заняли свои места, чтобы ехать дальше. Тишина угнетала, но Ибо понимал, что на всех сильно повлияло увиденное. Единственное, что он мог сделать, чтобы хоть немного справиться с ситуацией, — это поднять скорость, чтобы как можно быстрее оказаться на бивуаке. Там они хотя бы могли узнать, успела ли помощь.