Road to Dakar

Ибо казалось, что его усталость достигла катастрофических масштабов. От постоянного нахождения в одной и той же позе, от вечного напряжения мышцы тянуло, а руки дрожали мелкой дрожью. Ибо обеими руками обнимал простой картонный стаканчик с горячим чаем и невидящим взглядом смотрел на песчаные дюны, раскинувшиеся до линии горизонта. Солнце садилось, и земля быстро отдавала накопленное за день тепло. Ибо вяло думал о том, что не хотел бы застрять в пустыне на ночь. Сложно было поверить, что их экипаж еле-еле преодолел только шесть этапов. Ибо казалось, что в прошлые годы ко дню отдыха он подходил куда более бодрым и энергичным. Сейчас же он ощущал себя буквально выпотрошенным. — Медитируешь? — тихо поинтересовался Ичжоу, зачем-то захотевший прервать его уединение, но Ибо не возражал. В конце концов, Ичжоу было куда как тяжелее. Для него «Дакар» уже закончился, и теперь он вынужден был наблюдать все события из зрительного зала. Ибо понятия не имел, как бы повёл себя на месте Ичжоу. Так уж вышло, что ни разу за все годы своего участия в ралли экипаж Ибо не сходил по техническим причинам. Да, на призовые места в «генерале» он тоже не претендовал, но до финиша добирался. Ичжоу же успевал и этапы выигрывать, и в «генерале» навязывать борьбу конкурентам, поэтому Ибо привык считать, что нет ничего выдающегося в том, чтобы финишировать. Сейчас Ичжоу сидел плечом к плечу с ним, курил и молчал, вынуждая Ибо пересматривать взгляды на главные ценности гонки. — Оказывается, я уже успел отвыкнуть от этого, — наконец нарушил молчание Ичжоу. Сигарета грозила в любой момент обжечь пальцы, но он продолжал зачем-то сжимать окурок в руке, фокусируясь на огоньке. — От этой иррациональной обиды на всех, кто может ехать дальше, от злости, от разочарования в технике, которая подвела, и от разочарования в себе тоже. — Вы же сделали всё, что могли, — Ибо практически сразу же понял, что поторопился с ответом. Слова показались слишком приторными и шаблонными даже ему самому. Ичжоу же только криво усмехнулся и щелчком отправил окурок в полёт. Яркий оранжевый огонёк прочертил небольшую дугу и погас, не справившись с порывом холодного ветра пустыни. — Я знаю, — он кивнул. — И я, и парни… Цзань всю ночь бился за то, чтобы мы смогли поехать дальше. Но наша коробка решила иначе. И сейчас наш грузовик — это просто мёртвая коробка, да ещё и разобранная наполовину. Я даже успел вспомнить, что чувствовал, когда сам только начинал. Когда ехал быстрой техничкой и снимал свои детали, чтобы помочь основной надежде команды. — Паршивое чувство, — Ибо кивнул. — Я его всегда ненавидел. — Мне ты можешь не рассказывать, — Ичжоу отеческим жестом потрепал Ибо по плечу. — Но это хорошо, что ты ненавидел… Эта ярость дала тебе силы не останавливаться на достигнутом и биться за большее. Поэтому сейчас ты — наша единственная надежда. — Ты думаешь, я этого не понимаю? — Ибо нахмурился. — Но я понимаю также, что я не оправдываю ожиданий… — Ты это мне говоришь? — Ичжоу фыркнул насмешливо. — В прошлом году я привёл команде серебряного «Бедуина». И неоправданные ожидания — это моя проблема. Это меня эвакуировали из пустыни. А ты должен был финишировать… И пока что ты в строю. Более того, ты очень достойно идёшь. А я, признаться, ожидал, что вы переругаетесь ещё на первом этапе. Всё же у Чжаня свой опыт за плечами. А ты лидер, ты не привык, что кто-то может с тобой не соглашаться. Бинь и Чжочэн тебе никогда не перечили явно в том, что касалось тактики и стратегии. — Чжань тоже не перечит, — поспешил заметить Ибо. — Он просто всегда заранее знает, что нужно делать… И мне даже не нужно… — А вот это интересно, — Ичжоу впервые за долгое время по-настоящему улыбнулся. — То есть ты хочешь сказать, что нашёлся тот человек, который смог тебя укротить? — Почему сразу укротить? Я же не лев в клетке, чтобы меня укрощать, — Ибо отвёл взгляд от Ичжоу и снова принялся рассматривать пустыню. — Если он предложит какую-нибудь чушь, я буду возражать. Но пока что он справляется. И это, кстати, не отменяет факта, что он совершенный придурок. — А поподробнее? — Ичжоу даже придвинулся немного, перехватил у Ибо стаканчик с остывшим чаем и сделал большой глоток. Потом, правда, спросил с запозданием: — Ты же не возражаешь? — Допивай, — Ибо отмахнулся и потёр лицо руками. — Я считаю, что он придурок. И у меня есть основания. Мне кажется, уже вся команда видела, как он заставляет меня есть… А сам при этом пропускает ужины и спит в палатке… — Зачем в палатке? — искренне удивился Ичжоу. — Или вы уже сцепились в кемпере, что кто-то кому-то спать не давал? — Да я же и не давал, — Ибо вздохнул, чувствуя, как неумолимо краснеют щёки. — У меня бессонница… не знаю уже, сколько длится. Началась ещё до того, как мы сюда приехали. Я думал, что это просто нервы, что отпустит, когда я сюда приеду, начну уставать нормально. — Не отпустило? — Ичжоу не стал хвататься за голову и хлопать над ним крыльями, и за это Ибо был ему особенно благодарен. — Вообще нет, — он покачал головой. — Я устал, кажется, уже так, что проще сдохнуть, чем попытаться отдохнуть. Но я всё равно не сплю нормально. До трёх могу крутиться. Чжочэн и тот бесится, потому что я его бужу. А этот придурок ходит спать в палатку. Мол, чтобы не раздражать меня… — Но это тебя раздражает ещё сильнее, я правильно понимаю? — проявил недюжинную проницательность Ичжоу, и Ибо оставалось только кивнуть и порадоваться, что так полюбившаяся ему арафатка надёжно скрывает красные пятна смущения на щеках. Надежда всей команды, прирождённый лидер и один из лучших молодых пилотов «Дакара» краснел как девчонка, стоило кому-либо поднять тему его чувств и переживаний. — Я беспокоюсь, что он тоже не отдыхает ни хрена, — немного подумав, ответил Ибо. — Я понимаю, конечно, что мои метания ночные никому не помогают. Но в кемпере у нас хотя бы кровати нормальные, подушки, одеяла. Там тепло, в конце концов. А в палатке… — В палатке сейчас пиздец как холодно, — Ичжоу согласно кивнул. — Нам пришлось ставить на ночь, пока Цзань там прыгал вокруг коробки. Мы, конечно, тоже старались помочь, но очень тяжело помогать тому, кто хочет тебя убить. — Цзань хочет тебя убить? — не поверил Ибо. — Но мне казалось, что у вас… хорошие отношения в экипаже. Были, по крайней мере, до этого года. — Почему были? — удивился Ичжоу. — Они и сейчас есть. Просто такой уж характер. И это он сейчас смягчился. Смирился, наверное, что Хайкуань вообще будет лезть до тех пор, пока не отхватит разводным ключом между глаз. И у меня тоже есть пределы терпения… — Мне просто показалось, что они всё время испытывают эти пределы, — осторожно заметил Ибо, не уверенный, стоит ли вообще делиться своими наблюдениями и выводами на их основе. — Может, я просто не замечал раньше… Но сейчас они вообще стали какие-то… — Ёбнутые, — Ичжоу одним ёмким словом выразил всё, что Ибо собирался сказать. — Но ты прав, они всегда такие были. Просто сейчас стало заметно. Не перестроились после почти целого года на карантине, расслабились. У меня кое-какие семейные проблемы возникли… Было, в общем, время собраться и вспомнить, что такое боевой режим. А эти… Ай, что тут говорить, — Ичжоу махнул рукой. — Вернёмся домой — будем разговаривать, какие должны быть границы. И что можно людям показывать, а что лучше придержать до нашей спальни… — Вашей? — Ибо застыл с по-дурацки открытым ртом. — В смысле вашей… Вы… — Мы, — Ичжоу коротко кивнул. — Но мы не будем об этом говорить, потому что это не только моя личная жизнь, как ты понимаешь. — Понимаю, — Ибо не стал настаивать. Да и что он мог сказать? Восхититься? Удивиться? Начать расспрашивать о технических подробностях? Ибо потряс головой, чтобы хоть ненадолго избавиться от назойливых и, честно говоря, не слишком приличных мыслей. — Я надеюсь, что я понимаю. Но мне нужно это переварить. — Привыкнешь, — Ичжоу махнул рукой. — Я сам не сразу осознал… Но Хайкуань постарался. Мне иногда кажется, что он запросто может подрабатывать психологом. Он людей читает как роудбуки. И всегда знает, когда можно сказать, а когда лучше отойти и переждать. — Ценный навык, — признал Ибо, всё ещё не в силах осознать до конца услышанное. У него в голове не укладывалось, что эти трое людей, такие удивительные и такие откровенно разные, умудрялись гармонично существовать не только в экипаже, но и за его пределами. Ладно, не гармонично существовать, но находить баланс. — Да, сейчас он нам очень пригодится, — Ичжоу покрутил в руках пачку, а потом вытащил ещё одну сигарету и снова закурил. — Вообще, мне только одну в день можно, но на сегодня мы сделали исключение. — Это… мило, — Ибо потёр переносицу. — Нет, правда, это реально очень мило… — Ибо, вот ты где прячешься! — в укромном уголке с видом на засыпающую пустыню неожиданно стало людно. Чжань подкрался практически бесшумно и обнаружил своё присутствие только этой репликой и пледом, который опустил Ибо на плечи. — Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — Ибо сам себе не особо верил, но и каких-то конкретных причин для жалоб найти не мог. — Мы просто разговариваем. — Мне уйти? — тут же предложил Чжань, а Ичжоу посмотрел так многозначительно, что у Ибо снова кровь прилила к щекам. — Как ты хочешь, — он не решился прямо попросить остаться. Впрочем, Чжань, похоже, и сам это понял, потому что пристроился рядом, позади ровно настолько, чтобы Ибо мог отклониться и опереться на него спиной. — Кстати, раз уж мы про тяжёлые характеры говорили, Чжань не даст соврать. Он тогда, правда, ещё совсем зелёным был… Помнишь? — начал Ичжоу. А Чжань, похоже, без лишних слов понял, о чём конкретно шла речь: — Такое забудешь! Я тогда первый год был в заводской команде. — Ты был в нашей команде раньше? — Ибо даже голову вывернул под непонятным углом, чтобы взглянуть Чжаню в лицо. — А почему я тебя не видел? — Видел, — Чжань усмехнулся. — Потому что я тебя видел точно. И слышал, как ты спорил со старшими, когда тебе казалось, что тебя ущемляют. Тебя тогда ещё не включили в заявку… — А, это тогда было, — Ибо вспомнил юного и горячего себя и устыдился. Сейчас бы он с радостью навешал себе оплеух и подзатыльников за подобное поведение, но тогда ему казалось, что он всё делает правильно. С другой стороны, может, у него не было его нынешнего положения, будь он потише и посговорчивее. Так и ехал бы быстрой техничкой, а то и вовсе остался бы дома снова, пропустив вперёд кого-нибудь погорячее. — А потом ты ещё запретил тебе рассказывать, что было… Поэтому ты не в курсе, а было забавно, как мне сейчас кажется. Мы тогда тоже сошли, — Ичжоу, похоже, окончательно смирился с таким завершением гонки и заметно расслабился. — Тоже техника подвела? — Ибо пытался вспомнить, что могло стать причиной, но безуспешно. Он тогда действительно игнорировал все новости, а когда команда вернулась, демонстративно затыкал уши, стоило кому-нибудь начать рассказывать о той или иной гоночной ситуации. — Подвели человеческие отношения, — Ичжоу засмеялся, а вместе с ним неожиданно засмеялся и Чжань. Ибо почувствовал его смех своим телом и попытался обернуться снова, но на сей раз Чжань удержал его, обняв одной рукой поверх пледа. И подбородок ещё Ибо на макушку пристроил. Зафиксировал, чтобы Ибо не мог дёрнуться. — Это на марафонском этапе было или уже после? — уточнил Чжань, а Ибо замер у него под рукой. — Мы тогда в таком шоке были… — Ещё бы, — Ичжоу хмыкнул. — Ты только представь, Ибо, до чего дошло. Шёл первый день марафона. Ни тебе передвижного сервиса, ни ночных механиков — всё, как мы любим. Только экипаж, грузовик и пустыня. Тебя ещё это ждёт… — Нас, — поправил Ибо, по-прежнему прижимаясь спиной к груди Чжаня. — И я уже заранее в панике, если честно. — Да прорвётесь, куда вы денетесь, — Ичжоу мягко толкнул его в плечо. — Но мы отвлеклись. В общем, просто представь себе эту картину… Мы уже уехали из Аргентины, отдохнули и ехали какой-то совершенно чудовищной длины этап в Чили. — Копьято — Антофагаста, — напомнил Чжань, и Ибо всё же вывернулся из его руки, обернулся и посмотрел с удивлением: — Ты помнишь? — Я много что помню, — Чжань плотно запахнул плед, буквально спеленав им Ибо. — Тебя мелкого помню прекрасно. Ты ещё такой ядерной блондинкой был… — Ядерной — это ты точно подметил, — оценил Ичжоу. — Так вот, там этап был просто бесконечный. Ещё и с моря так дуло, что мотогоны сыпались, как кегли. Мы сыпались тоже, в одном месте вообще чуть не перевернулись. Потом ещё я пролил воду на роудбук, тогда же планшетов ещё не было, всё на бумаге. Короче, все заметки Куаня уплыли к хуям, пардон за мой французский. Потом я ещё с кочки спрыгнул так, что капот открылся и по лобовому треснул… Цзань просто озверел, пока пытался его закрепить. А я сдуру возьми и ляпни, мол, что ты там возишься, мы из-за тебя время теряем. И всё… — В смысле «всё»? — не понял Ибо, а Чжань коротко хмыкнул: — Цзань просто спрыгнул на землю, отряхнулся, показал им фак и ушёл. — Прямо фак показал? — не поверил Ибо, а Чжань кивнул: — Там очень удачно оператор на пригорке болтался, видео просто разорвало интернет. Уверен, что ты легко найдёшь, если захочешь посмотреть. — Только Цзаню не говори, если посмотришь, — предупредил Ичжоу. — Он не любит об этом вспоминать. — Так чем всё кончилось в итоге? — Ибо попытался представить себе, как Чжань в буквальном смысле хлопает дверью их грузовика и уходит, быстро исчезая в облаке пыли. — Позорищем, конечно же. Цзань гордо шёл по обочине, а я рывками тащился за ним и уговаривал вернуться в кабину. Извинялся, конечно, тоже. Но, видимо, не особо убедительно, потому что Цзань потом остановил чью-то машину, уже не помню чью… Как автостопом путешествовал, мать его. И всё, сел и уехал. А мы добирались дальше вдвоём. В закрытом парке потом такой ор стоял… — И вас за это сняли? — Ибо прищурился, ожидая утвердительного ответа, но Ичжоу покачал головой: — Нет, за это не сняли, оштрафовали только. Так что формально я оказался даже прав. Мы потеряли время из-за Цзаня. Но, как вы понимаете, это первый и последний раз, когда я произношу это вслух… — Ичжоу снова принялся крутить в руках пачку. — Мы потом помирились на бивуаке. И даже проехали ещё этап… Но потом у нас сначала сломалась подвеска очень неудачно, мы её кое-как скрутили, поехали осторожно-осторожно, но всё равно налетели в сумерках на какую-то кочку… Короче, я тогда грузовик положил на бок, ремонт наш весь пошёл по пизде… Так и закончили, в общем. — Я всё ещё в шоке, если что, — спустя несколько минут молчания признался Ибо. — Я даже не знал, что можно просто встать и выйти… — Ещё как можно, — Чжань немного передвинулся у него за спиной, ещё плотнее прижал завёрнутого в плед Ибо к себе и даже руки в замок сцепил для надёжности. — Далун тоже пару раз так выходил. А потом один раз Гацзы не выдержал и сам его высадил. — И уехал? — Ибо поразился. Из того, что он видел на бивуаке, у него сложилось впечатление, что вот эти двое уже точно познали и дзен, и вселенскую гармонию, и даже райские кущи. Ему сложно было поверить, что даже в таких отношениях могли быть плохие дни. — Уехал, — Чжань же откровенно наслаждался этой историей. — И даже пару километров проскочил на эмоциях, потом опомнился, вернулся… А всё, Далун его ждать не стал. То ли уехал с кем-то, то ли ушёл, то ли ещё что. В общем, Гацзы там чуть с ума не сошёл. Мне кажется, у него в тот раз даже седина на висках проступила… — Но тоже помирились в итоге. Я помню эту историю тоже. Далуна кто-то из мотогонов подхватил. Тоже тот ещё подвиг. Там одному тяжело пробираться, а с пассажиром так и вовсе. Но обошлось, — Ичжоу с усилием выдохнул и поднялся, потирая ладонями плечи. — Ладно, весело с вами, но что-то уже холодает. Пойду к ребятам, надо придумать, что мы будем делать до финиша. — Мы тоже сейчас подтянемся, — пообещал Ибо, но не тронулся с места и, как только Ичжоу скрылся из виду, повернулся к Чжаню: — Что ты делаешь? — Сижу, — Чжань как будто сжал его ещё немного крепче. — Я не об этом спрашиваю, — Ибо завозился, пытаясь высвободить руки. — Ты принёс плед… Сейчас ты обнимаешь меня. Зачем? — Ты против? — Чжань попытался уйти от ответа, но Ибо ему не позволил. Он наконец освободился, развернулся вполоборота и посмотрел Чжаню в глаза: — Зачем ты это делаешь? — Мне показалось, что нам обоим это доставляет удовольствие, — Чжань стойко выдержал взгляд Ибо. — Если я ошибся… — А как же твоя девушка? — Ибо прищурился. — Как ты ей собираешься объяснять, что ты делаешь здесь со мной? — Девушка, — Чжань как-то в одно мгновение потемнел лицом и нахмурился. — Да, девушка — это проблема. — Именно, — Ибо кивнул. — Не в моих привычках быть запасным аэродромом. — Извини, — Чжань виновато опустил голову, а Ибо, повинуясь эмоциям, стянул с плеч плед и сунул ему в руки: — Спасибо. Мне больше не нужно. Хотелось сказать ещё что-нибудь резкое, едкое, чтобы выплеснуть те чувства, что мгновенно закипели у Ибо в душе. Ему было одновременно больно, горько и обидно. Причём обидно не оттого даже, что Чжань позволил себе сблизиться с ним за спиной у своей подружки, а оттого, что так легко отступил. Стоило Ибо немного взбрыкнуть, как он тут же убрал руки и повинился. Впрочем, Ибо заставил себя промолчать. В своих мыслях он мог выражаться любыми словами, а за всё, что прозвучало, уже нужно было нести ответственность. А Ибо, отважный и храбрый лев, в последний момент испугался, что окончательно оттолкнёт Чжаня от себя. Ибо сам себя не понимал. Мотивов своих не понимал, потому что действовал во многом на голых инстинктах и сиюминутных порывах. Он и спросил-то только затем, чтобы услышать что-то в духе «потому что ты мне нравишься». Он ведь всерьёз был готов закрыть глаза на существование девушки, если бы Чжань чётко выразил свои чувства. У него же были какие-то чувства! Ибо не мог ошибиться, потому что сталкивался с ними каждый день с того момента, как они отправились в своё безумное и рискованное путешествие. Нельзя вот так заботиться, беспокоиться — и ничего не чувствовать. Да Ибо мог поклясться, что Чжань даже девушке своей не звонил! Просто бросал телефон в кемпере и уходил на весь остаток вечера, чтобы копаться в машине. Ибо методично перебрал в памяти всё, что запомнил из того подслушанного разговора в самолёте. Ещё тогда Чжань дал чётко понять, что не испытывает к своей девушке никаких тёплых чувств, скорее терпит её, как истеричную старую кошку, регулярно гадящую мимо лотка. Однако что бы ни было между ними, эта девушка провожала Чжаня в аэропорт, висела у него на шее, а потом сыпала ему в мессенджер фотографии обручальных колец. И это она жила в его квартире, носила его футболки… Наверняка и спала в его постели. При мысли о постели Ибо снова захлестнуло яростью. Нет, но как удобно устроился! Она сама пришла, сама осталась, сама на член прыгнула! Ибо подавил желание разбить голову о дверной косяк и мрачной тенью проскочил в кемпер не зажигая свет. От звуков его шагов в темноте кто-то пронзительно взвизгнул, а потом Чжочэн откашлялся и хрипло попросил: — Выйди… на минуточку. — Да хоть на две, — Ибо развернулся и силой захлопнул за собой дверь. Сделав два шага от кемпера, он столкнулся с Чжанем, даже не попытавшимся убраться с его пути. Тот мгновенно обхватил Ибо за плечи и придержал: — Что случилось? Куда ты собрался? — Погулять. Там занято пока, — Ибо сейчас с радостью поменялся бы с Ичжоу местами и просто надрался бы в хлам. И плевать, что в этой стране употребление алкоголя запрещено под страхом смерти. Здесь, кажется, вообще всё на свете запрещено и карается смертной казнью. И то, что вытворяли эти двое в их общем кемпере, тоже! — Не думаю, что это хорошая идея, — Чжань не спешил убирать руки. — Вернёмся, я думаю, они уже оделись. — Не уверен, что смогу находиться в замкнутом пространстве рядом с вами, — процедил Ибо, но всё же позволил развернуть себя и мягко подтолкнуть к двери в кемпер. — Я включаю свет, — от порога предупредил Чжань. — Надеюсь, что все уже в штанах. — В штанах, — Чжочэн сидел на краю койки и всем своим видом олицетворял слово «бардак». Измятая одежда сидела на нём криво, волосы торчали во все стороны, а на шее отчётливо прослеживались припухшие царапины. Цзыи пряталась от взглядов под одеялом, но Ибо и так догадывался, что мог там увидеть. Следы губ и рук на шее и плечах, измятую одежду и растёртую косметику. — У тебя на лице кровь, — Чжань нашарил в изголовье своей постели пачку салфеток и запустил ей в Чжочэна. — Это не кровь, это помада, — сию минуту Ибо отчаянно желал повеситься на собственной арафатке, чтобы избавиться от всей этой неловкости. — Нашли, блять, время и место. — Нашли, — Чжочэн неожиданно покладисто согласился. — Я тоже человек… Это вы всё время вместе. — Я понял, — сейчас Ибо не был готов слушать про себя и Чжаня в подобном контексте. — Давай договоримся, что это был первый и последний раз. — Посмотрим, — а вот договариваться Чжочэн, похоже, был не особо настроен. — Между прочим, это и мой кемпер тоже. — Не помню, чтобы я это оспаривал, — Ибо понимал, что в любую секунду рискует сорваться. И тогда на Чжочэна мог обрушиться гнев не только за неуместную любвеобильность, но и за чужие грехи. — Я просто говорю… — Чжочэн находился не в том состоянии, чтобы проявлять чуткость, поэтому продолжал гнуть свою линию. Правда, закончить мысль ему помешала Цзыи, которая подала голос впервые с того момента, как Ибо переступил порог: — Мне очень жаль. Я надеялась, что ничего подобного не случится. Я сейчас уйду, чтобы никого не нервировать. — Я провожу, — Чжочэн тут же вскочил и принялся суетиться в поисках кроссовок и куртки. Едва дверь за ними закрылась и всё затихло, Чжань поймал Ибо за запястье и притянул к себе. — Не начинай даже, — Ибо упёрся обеими ладонями ему в грудь и попытался оттолкнуть от себя. — Я сейчас не в том настроении, чтобы разбираться с твоими тараканами. Хочешь утешиться из-за своих нездоровых отношений с девушкой, найди себе психолога! — Мне не нужен психолог, — оказалось, что Чжань мог без особых усилий удерживать Ибо в своих объятиях. — И девушка мне тоже не нужна. — Здорово, — Ибо перестал сопротивляться и опустил голову, сосредоточивая взгляд на складках простыни. — И ты решил, что тебе нужен я. — Я твёрдо в этом уверен, — Чжань кивнул. — Но это не значит, что я собираюсь тебя заставлять. Просто хочу, чтобы ты знал, что я рядом, если тебе плохо. — А если мне от этого и плохо, что ты рядом? — насмешливо уточнил Ибо, и сразу же руки Чжаня перестали ощущаться на теле. — Я это исправлю.