Road to Dakar

В зоне прилёта в аэропорту журналистов было чуть ли не больше, чем на бивуаке во время чествования победителей. Чжочэн демонстративно не отпускал от себя Цзыи даже на пару метров и не менее демонстративно удерживал одной рукой и золотого «Бедуина», и ручку своего чемодана. Ибо тихо фыркал, наблюдая за этими акробатическими этюдами, но от комментариев воздерживался. Его собственный «Бедуин» покоился на дне багажа, погребённый под личными вещами, многие из которых даже не пригодились, потому что Ибо практически не вылезал из гоночного комбинезона. — Прости ему этот парад тщеславия, — шепнул Чжань. — Ты же понимаешь, что такой момент бывает однажды. — А я что? — Ибо повернулся к нему, позволив себе скользнуть жадным, собственническим взглядом по высокой фигуре. — Я вообще молчу. — Ты очень громко молчишь, — Чжань усмехнулся, и на долю секунды его рука скользнула вниз, от затылка к пояснице. Вдоль позвоночника будто жгучим перцем посыпали. Ибо выпрямился неестественно, но от прикосновения не ушёл, только взглянул на Чжаня глазами мученика: — Что ты делаешь? — А что я делаю? — Чжань умел, когда того требовали обстоятельства, принимать вид оскорблённой в лучших чувствах невинности. Вот и сейчас его тёмные глаза гипнотизировали Ибо и вынуждали думать о грехе. О том, как сильно хотелось вцепиться в Чжаня обеими руками и так держать. Спрятать его только для себя… — Не дразни меня, если не хочешь сцену прямо в аэропорту, — Ибо предпочёл предупредить, поскольку с каждой секундой ему всё сложнее было сдерживать свои эмоции. — Я хочу, чтобы ты уехал отсюда со мной. — Ты же понимаешь, почему это невозможно? — Чжань в один миг стряхнул с себя мишуру легкомысленности и расслабленности. Теперь он смотрел мрачно и губы сжимал в тонкую полоску. Ибо хотелось встряхнуть его, укусить, может быть, даже ударить, чтобы хоть немного выразить всю ту боль и тоску, что разъедали его изнутри. Но ведь он доверял! Он действительно понимал, что это правильное решение: разъехаться сейчас по домам, чтобы Чжань мог спокойно поговорить с родителями, с этой девушкой, которую в настоящий момент Ибо по-настоящему ненавидел. И он даже не стыдился этого чувства, даже отголоска вины не чувствовал! Чжань сам стремился к нему, притяжение свело их вместе, и в этом не было ничьей вины. А она… Она просто попыталась заполучить себе Чжаня хитростью. Лишить его возможности сделать выбор сердцем. — Я всё понимаю, — Ибо притормозил у колонны, не готовый выйти к журналистам в состоянии полного душевного смятения. — Но это сильнее меня. — Нет ничего сильнее тебя, — Чжань остановился тоже, загородил Ибо спиной не только от других членов команды, но и от любых посторонних глаз. — О чём ты говоришь? — Ибо горько усмехнулся. — Я сейчас стою и едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на тебя… — Кто тебе сказал, что я этого не хочу? — Чжань не стал юлить и выбирать более приемлемый ответ. — Мы могли бы сбежать сейчас. Но это не решит нашу проблему, нам всё равно придётся возвращаться к ней, объяснять, говорить… Я хочу сделать это сейчас, чтобы больше не откладывать. И мне нужна твоя вера в меня. — Тогда иди уже, — Ибо оттолкнул Чжаня от себя. — Просто иди первым, чтобы я не видел, как она на тебя вешается. Я буду дома ждать твоего звонка. — Я постараюсь побыстрее, — пообещал Чжань, перехватил руку Ибо и поцеловал ладонь. — Только пообещай, что ты дождёшься. — Иди! — Ибо вырвал руку и сжал в кулак, чтобы сохранить иллюзорное ощущение тепла. Он заставил себя просто стоять и смотреть, как Чжань не оглядываясь идёт вперёд, как скрывается за раздвижными стеклянными дверями, попадая одновременно и под прицел телекамер, и в любящие объятия семьи. Он выдержал пять минут, прежде чем прошёл через эти двери сам, нацепив маску и глубже надвинув кепку. Эта маскировка его и выдала. Практически сразу же журналисты оставили в покое и Чжаня, и Чжочэна, и даже Ичжоу, успевшего дать приличное интервью о неоправданных ожиданиях и планах на будущее. Теперь все наперебой хотели узнать у нового победителя ралли «Дакар», каково это. Ибо вслушивался в вопросы, которые задавали уже в сотый раз, и неловко пожимал плечами, не понимая, кому из журналистов вообще отвечать. Те как будто соревновались, кто громче крикнет, а в ответах не особо-то и нуждались. — Пару слов для нашего телеканала, господин Ван, — к нему пробилась симпатичная корреспондентка, а с ней и оператор с огромной камерой. Ибо заметил логотип национального телеканала и подобрался, осознав, что вот этим точно придётся ответить. — Все обратили внимание, что в этом году вы участвовали в гонке в другом составе. И сразу же добились наивысшего результата. Может быть, давно стоило произвести замену в составе? Вы собираетесь возвращаться к своему прежнему экипажу? — Вы так говорите, словно гонка в следующем году — это уже решённое дело. Пока мы отсутствовали в стране, с пандемией было покончено? — Ибо почувствовал настоящую злость. С чего вообще эта журналистка начала спрашивать об этом? Какая разница, в каком составе они ехали? Это же «Дакар»! Вон у Ичжоу состав оставался неизменным. Ему это помогло? — Вы сомневаетесь в своём участии в будущем году? С чем это связано? Команда не готова поддерживать сразу двух лидеров? — тут же затарахтела журналистка, а Ибо пришлось сдержаться, чтобы не прижать ладонь к лицу. — Я сомневаюсь, потому что обстоятельства таковы, что ни в чём нельзя быть уверенным. Сегодня мы с вами стоим здесь, а завтра кто-нибудь из нас оказывается на больничной койке. Или встречает любовь своей жизни и решает всё кардинально поменять. Или просто идёт по улице, когда с крыши падает случайный кирпич. К чему все эти разговоры? Я буду рад поддержке команды, возможности принять участие в «Дакаре» ещё. Но даже если ничего не выйдет больше, это ещё не конец жизни, — Ибо не был уверен, что от него хотели услышать именно это. Он заранее настроился, что Вайтин отчитает его за несдержанность и за случайный кирпич, но всё равно высказал вслух всё, что накипело. Он не хотел играть в Нострадамуса только лишь потому, что у корреспондентки с национального телеканала не хватило фантазии на более адекватные вопросы. Полностью избавиться от назойливого внимания представителей прессы удалось только спустя час. Погрузившись в такси, Ибо сполз пониже на заднем сидении и заткнул уши наушниками. У него больше не осталось сил на светские беседы и социальные взаимодействия. Теперь всё его внимание было сосредоточено на ожидании звонка от Чжаня. Сам Ибо звонить не собирался, чтобы не отвлекать и не усугублять ситуацию, если вдруг что-то пойдёт не так. Впрочем, это не значило, что Ибо не хотелось. Он бы с радостью послушал и посмотрел, как Чжань будет объясняться со своей семьёй и этой девушкой, имени которой из принципа не запомнил. Ждать Ибо умел из рук вон плохо, это следовало признать с самого начала. Он изводился в такси, нервничал в очереди в супермаркете, куда заглянул по пути домой, чтобы не возвращаться к пустому холодильнику, лез на стенку дома, когда осознал, что такие разговоры не заканчиваются через пять минут. Ему следовало понимать, что ждать придётся не один час. А ещё приготовиться, что результат ожидания может ему не понравиться. Нет, Ибо не сомневался в Чжане. Его отношение было таким заметным, что существовало буквально как физическая единица. Ибо даже мог бы потрогать его руками. Он был уверен, что Чжань действительно его любил. И когда уходил спать в палатку, чтобы дать Ибо отдохнуть, и когда целовал его за этими самыми палатками, по-настоящему рискуя жизнью, и когда просил дождаться его звонка. Ибо любил его тоже — наверное, даже дольше, чем это осознавал. Но Ибо всерьёз опасался влияния семьи. Давления, шантажа, угроз и к чему там ещё могли прибегать люди, когда хотели заставить близких действовать в собственных интересах. Ибо не представлял, как можно отказать отцу или матери, особенно когда те на глазах теряют волю к жизни. Как жить потом с чувством вины? А в том, что семья не оценит и не одобрит выбор Чжаня, Ибо был уверен на тысячу процентов. Потому что его семья бы не одобрила. Да и чья бы одобрила? Их родители принадлежали к тому поколению, когда идеалом мечтаний всё ещё оставалась жена-красавица и некоторое количество пухлых детишек, перепачканных шоколадом и акварельными красками. Ибо для себя решил, что эта пасторальная картина не для него. Именно поэтому он теперь жил в полном одиночестве и не планировал поддерживать связь с семьёй чаще пары раз в год. Но Чжаню этот план явно не подходил. По крайней мере, Ибо так думал, когда вспоминал пару, провожавшую и встречавшую Чжаня в аэропорту. Чжань наверняка дорожил своей семьей и заботился о том, чтобы сохранить тёплые отношения. Он вообще обо всех на свете был готов заботиться. И теперь, когда Ибо испытал вызывающую привыкание сладость внимания Чжаня на себе, он эгоистично не желал делиться. Хотя бы не прямо сейчас! Чжань не позвонил. Ни через час, ни через два, ни через три. А через четыре у Ибо закончилось терпение. Здравый смысл закончился вместе с ним, поэтому Ибо схватил свой телефон и попытался дозвониться до Чжаня, но бездушный механический голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Несколько минут Ибо просто гипнотизировал свой мобильный и не имел представления, что по этому поводу думать. Вариант пока был только один, но Ибо категорически отказывался его рассматривать. Отказывался, но всё равно мысленно возвращался к нему, думал, как такое вообще могло произойти. Может, родители поставили ультиматум? Или, не приведи бог, маме стало плохо? Ибо помотал головой, не желая гадать, по какой причине его только что отвергли, — а в том, что его именно отвергли, Ибо был абсолютно уверен. Потому что в иной ситуации можно было хотя бы сообщение написать, предупредить, чтобы не ждал быстро. С трудом подавив порыв отправить телефон в стену и хоть так сбросить напряжение, Ибо встал, чтобы достать из холодильника початую бутылку коньяка. Звонок в дверь застал его врасплох. От неожиданности Ибо уронил бутылку на пол — и та брызнула во все стороны каплями и осколками. — Твою мать! — Ибо в сердцах захлопнул холодильник, вышел в прихожую и без лишних вопросов распахнул дверь. И протянул растерянно, моментально позабыв о своих недавних переживаниях: — О-о-о… — Привет, — Чжань чуть растерянно переступил с ноги на ногу и свободной рукой поправил ремень небольшой спортивной сумки. В другой руке у него была переноска, откуда доносилось жалобное кошачье мяуканье. — Что случилось? — Ибо даже за косяк рукой взялся, чтобы на ногах удержаться, а Чжань улыбнулся: — Впустишь? Я обещаю, что всё расскажу. — Ох… Да, конечно, — Ибо отступил от двери, чтобы пропустить Чжаня в квартиру. Потом опомнился и засуетился: — Только подожди, кошку пока не выпускай… Я тут разбил кое-что… — Злился? — Чжань осторожно пристроил переноску и сумку в прихожей, а сам заглянул на кухню. — Это из-за меня? — Злился, — Ибо кивнул. — Из-за тебя. Но бутылку случайно разбил. Не ожидал, что ты через дверь… Я звонка ждал. И не дождался. — Мой телефон пал смертью храбрых, — Чжань развёл руками. — Давай я тебе помогу. — Лучше сядь, — Ибо замер посреди кухни, пытаясь сообразить, за что хвататься и откуда начинать. — И рассказывай, что случилось. Я хочу знать, может, я зря на стенку лез. — Уверен, что зря, — Чжань торопливо кивнул, понаблюдал немного, как Ибо орудует щеткой, совком и тряпкой, и всё же не выдержал: — Давай я что-нибудь сделаю. Могу ужин приготовить. Уверен, ты до сих пор голодный сидишь. — А приготовь! — Ибо решил, что имеет право на компенсацию за свои страдания. Сейчас, когда Чжань снова находился рядом с ним, Ибо в полной мере ощущал и усталость, и голод, и некоторые другие желания, воплощение которых он решил отложить на потом. — И объясни мне уже, почему ты собирался позвонить, а объявился у меня на пороге с сумкой и кошкой. Что, кстати, в сумке? — Кое-какие вещи и всякие кошачьи мелочи, — Чжань инспектировал шкафчики, в которых Ибо хранил запасы продуктов на всякий случай. Например, на такой, когда в доме появится кто-нибудь, кто сможет что-нибудь из них приготовить. — На пару дней… Мало ли. — Нет, — Ибо демонстративно вышел в прихожую и повернул ключ в замке. — Можешь считать, что я взял тебя в плен. Вместе с кошкой. Кстати, её уже можно выпустить… — Можно. Если вдруг она что-нибудь испортит… — снова попытался продемонстрировать скромность и хорошие манеры Чжань, но Ибо быстро это пресёк. — Мне придётся к этому привыкнуть. Кошка в доме — это всегда большая ответственность и сопутствующие риски, — Ибо открыл дверцу переноски. — Прошу, леди. Чувствуйте себя как дома. — С этим у неё никогда проблем не было, — из кухни отозвался Чжань, и Ибо, ведомый иррациональным страхом, поспешил туда, чтобы убедиться, что ему всё это не кажется. Но Чжань действительно возился на кухне, закатав до локтей рукава простой клетчатой рубашки. Повинуясь порыву, Ибо подошёл к Чжаню, просунул руки под его руками и прижался щекой к его спине. — Ты же останешься? — Сегодня? — осторожно уточнил Чжань, за что Ибо тут же ущипнул его за живот. Сильно ущипнул, без всякой жалости. — Эй! Больно же! — Это мне больно! — Ибо ущипнул Чжаня ещё раз, но уже нежнее. — Я так ждал… Я надумал чёрт знает что! А ты ещё издеваешься! Ты останешься? Сегодня, завтра, через неделю, месяц? Я сейчас не шучу! — Ибо, — Чжань упёрся руками в столешницу и опустил голову. — Ты же понимаешь, что это очень серьёзно? Что это очень важный шаг? — Я всё понимаю! — Ибо прижался сильнее и, как та кошка, потёрся щекой о плечо Чжаня. — Я хочу, чтобы ты остался. Я на это даже не надеялся… Но теперь я чувствую себя так, словно моя самая заветная мечта сбылась. И мне уже даже не особенно интересно, как это случилось. — До крайности банально, в общем-то, — Чжань осторожно развернулся, упёрся спиной в столешницу и чуть-чуть расставил ноги, съезжая вниз, чтобы его глаза находились на одном уровне с глазами Ибо. — Мы приехали, сели в гостиной — и я торжественно объявил, что дальше так продолжаться не может. Мол, я всё понимаю, квартиру найти тяжело, но пора бы уже и честь знать. Попытался сроки обозначить, но дальше ситуация вышла из-под контроля. Я узнал, что я обманщик и мудак, кажется, ещё импотент… Дурачил такую прекрасную девушку, которая стольким отказала, чтобы быть со мной… — Это тебе прекрасная девушка сама сказала? — Ибо усмехнулся, а потом скользнул рукой по бедру и выше. Тело Чжаня тут же отозвалось на это прикосновение крайне однозначной реакцией. — Сама, конечно. Родители сначала пытались сказать, мол, одумайтесь, дети, вы же молодые, сейчас поссорились, потом помиритесь… Пришлось уточнять, что ссорятся и мирятся влюблённые, а на соседей по квартире это не распространяется. И что о сожительстве на постоянной основе речи не было. Максимум на пару месяцев. — И что? Как родители отреагировали? — внутренне Ибо сжался, потому что откровенно опасался услышать, что Чжань поссорился со своей семьёй. — Не обрадовались. Они думали, что у нас любовь. Юймин же маме звонила через день, в подружки набивалась, рассказывала, как обо мне заботится. А кошку при этом пришлось родителям оставлять… И с квартплатой опять же неловко получилось, — Чжань вздохнул. — Мама позвонила своей подруге, матери Юймин… В общем, квартиру я ей сдал, за деньги. Пока на пару месяцев. А сам вот… — А позвонить ты не мог? — Ибо медленно, одну за одной расстёгивал пуговки на рубашке Чжаня. — Всего один звонок — и ты сэкономил бы мне несколько лет жизни. — Я бы позвонил, — Чжань виновато улыбнулся. — Но я же сказал уже, мой телефон пал смертью храбрых. Юймин в расстроенных чувствах швырнула его в стену, потом сказала, что со своим перепутала. А наизусть я твой номер пока не выучил, — Чжань усмехнулся. — Так что я взял такси, метнулся в офис команды, я же знал, что там всё равно кто-нибудь да будет, надо же отчёт готовить, рассказывать, куда деньги разошлись… Выяснил там телефон, а потом решил, что спрошу заодно и адрес. Ну и вот… — Славно, славно… — пробормотал Ибо, потёршись носом о шею Чжаня, а потом потянул его рубашку вниз к локтям. — Это очень славно, что ты приехал… Это охренеть как здорово. И если мы сейчас ничего не сделаем… Ибо никогда прежде не ощущал себя настолько пьяным от физической близости с другим человеком. С Чжанем даже самые банальные прикосновения казались особенно интимными и чувственными. Каждый поцелуй будто взрывал и отстраивал заново вселенную у Ибо в голове, а ведь кроме поцелуев было и многое другое. Ибо даже терялся немного, как ребёнок, впервые оказавшийся перед витриной огромного кондитерского магазина. Сладости манили его, рот наполнялся слюной, а в голове звенела голодная пустота. Ибо не знал, что выбрать, он просто не мог выбирать, он жаждал получить всё и сразу. Из-за этого он торопился, суетился, совершал множество лишних движений и ещё больше пьянел от того, как Чжань ему улыбался, как отзывался на самые незначительные, почти случайные касания, как тяжело и сбито дышал, когда Ибо делал всё правильно. Как именно правильно, Ибо разбирался в процессе. Тело Чжаня подсказывало ему, где погладить, где поцеловать, а где прижать сильнее, чтобы удовольствие было особенно ярким. Ибо улыбался с откровенным самодовольством, но ровно до того момента, пока не понял, что и его собственное тело — это настоящая дорожная книга удовольствий. Нужно только правильно её прочесть. И с этим у Чжаня, похоже, не было никаких проблем. — Хорошо, что я этого не знал, когда мы были на «Дакаре», — вырвалось у Ибо, когда они уже просто валялись в постели, переплетя руки и ноги. — Что бы ты сделал? — Чжань, похоже, с огромным трудом держал глаза открытыми. — Запер бы тебя в кемпере… И больше никто никуда не поехал бы, — Ибо повозился, устраиваясь удобнее. — У меня спина так не разваливалась, даже когда мы все камни по дороге на Аль-Ул собирали. — Могу сделать тебе массаж, — Чжань широко зевнул. — Не можешь, — Ибо зевнул тоже и придвинулся к нему ещё немного. — Давай просто поспим уже, а утром разберёмся и с массажем, и со всем остальным. — Как скажешь, — покладисто согласился Чжань, практически сразу же засыпая, а Ибо, хоть и продолжал зевать во весь рот, заснуть никак не мог. Да и не особо хотел, если честно. Его вполне устраивала возможность лежать с Чжанем в одной постели, обнимать его и знать, что ни завтра утром, ни через неделю, ни через месяц он никуда отсюда не денется. Ближе к рассвету в спальню бесшумно пришла уже вполне освоившаяся кошка. Оценив обстановку, она легко запрыгнула на кровать и устроилась в ногах, заурчала, как маленький дизельный генератор. Под аккомпанемент этих звуков Ибо тоже смог расслабиться окончательно и соскользнуть в темноту, где не было места сновидениям. Да и зачем ему сейчас были нужны сновидения, когда его ожившая фантазия спала рядом с ним? Нужно ли говорить, что, дорвавшись, Ибо проспал почти до обеда? А когда наконец проснулся, обнаружил, что Чжань давно встал и пил на его кухне кофе с таким видом, словно был здесь всегда. Привалившись плечом к дверному косяку, Ибо несколько минут просто любовался этим зрелищем, а потом всё же спросил: — Почему ты меня не разбудил? — Потому что ты заснул под утро, — Чжань взглянул на Ибо с интересом, мол, что, скажешь, этого не было? — Я даже сквозь сон слышал, как ты вздыхал. И Орешек подтвердила… — Нашу кошку зовут Орешек? — Ибо искренне удивился, а потом помотал головой, словно отбрасывая всё лишнее, и ловким движением вытащил кружку с остатками кофе у Чжаня из-под носа. — Всё равно ты должен был меня разбудить. — В следующий раз непременно, — очень серьёзно заметил Чжань, поймал Ибо за руку и потянул к себе на колени. — А ещё я задолжал тебе ужин. Правда, сейчас это скорее поздний завтрак. Но ужин за мной. — Все наши ужины за тобой, — Ибо явно не собирался в ближайшее время отпускать Чжаня от себя. — И обеды, и завтраки… Я совсем не умею готовить. — Не представляю, как ты выжил, — Чжань ласково поцеловал Ибо в макушку. — Но теперь можно не беспокоиться. О тебе есть кому позаботиться. — Как и о тебе, — Ибо был уверен, что наизнанку вывернется, но сделает для Чжаня всё, что тот захочет. — Тогда в качестве проявления заботы с моей стороны я приготовлю тебе завтрак. А потом ты можешь помыть посуду, — предложил Чжань, а Ибо подумал, что даже такая унылая рутинная обязанность, как мытьё посуды, может внезапно обрести сакральный смысл, если в деле замешан любимый человек. Самый любимый на свете. *** — Кто вообще придумал проводить общий сбор вечером в пятницу? — возмутился Ибо, когда они с Чжанем и Чжочэном переступили порог офиса. — А кто придумал ехать за машинами среди недели? — Чжочэн хоть и поддерживал возмущение Ибо, выглядел при этом на удивление умиротворённо. — Как в порт привезли, так мы и поехали, — Чжаня, похоже, потраченный на совещание вечер пятницы совершенно не расстраивал. — А сборище всё равно провести надо. Скажите спасибо, что не в субботу. — Спасибо, — Ибо поморщился. — Вообще, пандемия сейчас или нет? Посовещались бы в Zoom, очень удобно. — Не очень, — Чжань усмехнулся. — После того как Цзань забыл выключить микрофон, наши боссы лучше массово вымрут от коронавируса, но соберут всех оффлайн. — Не переживайте вы так, это ненадолго, — в приёмной их встретила цветущая и совершенно довольная жизнью Лу. Она обняла и расцеловала каждого, после чего пригласила проходить в конференц-зал. Вайтин, даром что большой начальник, уже сидел во главе овального стола и перекладывал какие-то бумажки. Подняв глаза на вошедших, он усмехнулся: — Кто бы сомневался. — Ты же и сомневался, — Юйчэнь хмыкнул и подтолкнул к нему исписанный листок. — С вас причитается, господин начальник. Ставки — честный спорт. — Вы делали ставки? — не поверил Ибо, а вошедшая за ними Лу пояснила: — Им было скучно вас ждать, поэтому они поспорили, чей экипаж доберётся быстрее. Вайтин ставил на гоночный опыт, а Чэнь на жизненный. — В каком смысле жизненный? — В таком, что у вас ещё медовый месяц не закончился. Конечно вы будете домой лететь, роняя тапки, — пояснил Юйчэнь. — Но сильно не радуйтесь, разрыв небольшой. Ичжоу со своими подельниками уже поднимается в лифте. — Отлично, значит, быстро начнём, — Ибо оживился, но быстро приуныл: — Это же ещё не все? Мы кого-то ещё ждём? — Ещё кое-кого, да, — Вайтин кивнул. — Всё же мы собрались сегодня, чтобы обсудить довольно важные изменения в работе команды. Так что наберитесь терпения. Я уверен, что оно того стоит. — Ладно, — Ибо демонстративно шумно рухнул на стул и тут привалился боком к Чжаню, сделал жалобное лицо и попросил: — Запеки сегодня рыбу, а? — Легко, — Чжань чмокнул его в лоб. — Но ужинать уже ночью будем. Ещё кошку у мамы забрать… — А может, завтра? Ей там хорошо, — Ибо не терпелось попасть домой не столько ради ужина, сколько ради того, чтобы остаться наедине с Чжанем. За прошедшие несколько недель он успел привыкнуть к тому, что они почти всё время проводили вместе. По этой причине даже короткая поездка в порт, чтобы забрать пришедшие морем грузовики, далась ему с трудом. Даже лучший друг нервировал, требуя внимания, что говорить о других людях, которые как будто сговорились, чтобы отвлечь Ибо от Чжаня. Ибо же отвлекаться категорически не желал, поэтому временами забывал о дружелюбии и хороших манерах. — Я думаю, мы можем начинать, — неожиданно заговорил Вайтин, а Ибо вздрогнул, сел прямо и осмотрелся. Пока он витал в облаках, как бывало с ним постоянно, стоило только подумать о Чжане, в конференц-зал набилась целая куча людей. Многих из них Ибо видел впервые, и это только подтверждало слова о важных изменениях в работе команды. Между тем Вайтин убедился, что все взгляды теперь устремлены на него, и объявил: — Главное изменение в работе нашей команды в этом сезоне — это начало работы над созданием третьего грузовика. Волна аплодисментов и возгласов восхищения прокатилась по залу и затихла у его дальней стены. Ибо присвистнул и переглянулся с Чжанем, мол, видал, что творят. Сам он пока не определился, как относиться к этой новости, поэтому просто ожидал деталей. — Вы все понимаете, что три грузовика — это совсем другой бюджет команды, другая стратегия и другие цели. К тому же мы уже располагаем экипажем, неоднократно занимавшим призовые места на прошлых гонках, а также экипажем, покорившим золотого «Бедуина»… — Босс, можно мне слово! — неожиданно перебил Чжочэн, а Ибо от удивления даже вперёд подался. Похоже, у его лучшего друга была действительно важная информация, раз уж он так смело перебил Вайтина. — Я так понимаю, это напрямую касается состава экипажей на будущий год? — уточнил Вайтин, а Ибо замер, не уверенный, что готов к тому, что услышит. — В будущем году… Даже если мир не рухнет и гонка состоится, я буду наблюдать её по телевизору. Мы с Цзыи ждём… Окончание фразы потонуло в криках куда более радостных и громких, нежели после объявления новостей о третьем экипаже. Ибо не удержался, заорал тоже, обнял Чжочэна так, что даже кости хрустнули. Потом, правда, надулся, встряхнул его, предварительно вырвав из цепких объятий остальных ребят из команды: — Мог бы и сказать. — Тогда бы ваши понимающие лица испортили мне сенсацию, — теперь уже Чжочэн сам повис на шее у лучшего друга. — Я ещё не верю до конца… но вы же… Вы не будете обижаться? — Нам будет не хватать проклятий в адрес составителей роудбука, но мы справимся, — за двоих пообещал Чжань, а Ибо только кивнул, не в силах подобрать правильные слова. Впрочем, вместе с радостью появились и проблемы, которые нужно было решать. Вайтин позволил эмоциям затихнуть естественным образом, после чего обратил всеобщее внимание на насущную проблему: составы экипажей. И если Ичжоу сидел с видом полного превосходства над окружающими, окружённый своими неизменными напарниками, то Ибо подобной уверенностью похвастаться не мог. От его первоначального экипажа вообще остался только он один. А Чжань? А с Бинем что делать? Впрочем, Бинь, похоже, тоже многое для себя решил, пока наблюдал «Дакар» в качестве зрителя. — Я бы хотел ехать в третьем экипаже. Я такое давление, как на наших лидеров оказывается, просто не вывезу. Ну и просто… — он бросил быстрый взгляд на Ибо, инстинктивно прильнувшего к боку Чжаня, и усмехнулся: — Вы понимаете. — Понимаем, — Вайтин ответил за всех. — Но вообще я ожидал чего-то подобного, поэтому позаботился о том, чтобы у нас были кадры, готовые взвалить на себя это бремя. Ибо, Чжань… Как минимум на сезон, пока Чжочэн будет упиваться радостями отцовства, с вами будет работать наша звёздочка. Прошу любить и жаловать, Чжэн Фаньсин. Вы не смотрите, что он такой юный, как конструктору ему нет равных… — Вайтин, сворачивай рекламу, от его щёк сейчас обои загорятся, — прервал босса Юйчэнь. — Тем более у нас есть ещё парочка перспективных новичков. Ичжоу, возьмёшь слово? Ичжоу встал и обвёл всех присутствующих взглядом: — Я так красиво говорить не могу, но хочу представить… Цзи Ли. Я знаю его с горшка, поэтому должен предупредить, что легко не будет… — Ну бро! — звонкий молодой голос прокатился по конференц-залу, а парень, которого Ичжоу представил как Цзи Ли, вскочил на ноги. — Лучше бы ты ничего не говорил. Теперь никто не будет принимать меня всерьёз. — А здесь уже всё в твоих руках, — Ичжоу пожал плечами, но эффект Спарты неожиданно испортил Цзаньцзинь: — Если бы тебя не принимали всерьёз, тебя бы не представляли здесь сегодня. И не доверяли тебе целый экипаж… — Вот как надо хвалить, бро! — заявил Ли, прежде чем снова опуститься на своё место. — Смотри ещё, я тебе тоже покажу класс. — Покажи уж, — Ичжоу, похоже, характер «братца» умилял. Ибо же бросил на Чжаня усталый взгляд и прошептал одними губами: — Нам пиздец. — Согласен, — Чжань кивнул. — А это ещё штурмана не представили… — Мне уже страшно, — Ибо снова повернулся к Вайтину, признаваясь самому себе, что не имеет ни малейшей идеи, кто это может быть. Это механиков у них всегда хватало, а вот со штурманами, похоже, была напряжёнка. Ещё и Чжочэн так экстравагантно слился, перейдя в ряды зрителей. — И последний человек, которого я хочу вам сегодня представить… — Вайтин выдержал театральную паузу, а когда Юйчэнь запустил в него скомканной бумажкой, скривился и махнул рукой. — Не любите вы интригу. Новым штурманом нашего третьего экипажа станет Го Чэн. Талант, звёздочка и всё такое прочее. И имейте в виду, запасных штурманов у нас больше нет, так что давайте договоримся, что коронавирусом больше никто болеть не будет. — Да легко! — Без проблем, босс… — Как скажешь! — Я сделал наклейку на грузовик, — неожиданно проговорил «звёздочка» Фаньсин. В воцарившейся тишине Ибо подался вперёд, разглядел и со стоном рухнул обратно: — Да вы издеваетесь! — А мне нравится! — Чжань с удовольствием принял наклейку, изображающую мультяшный вертолёт, помятый от столкновения с грузовиком. — Мы её обязательно приклеим, чтобы все знали, что мы страшны не только на земле, но и на небе. — Мне уже страшно, — пробормотал Ибо, пристроив голову на скрещенные руки. — Если вот этот весь зоопарк доедет до следующего «Дакара», то сбитым вертолётом мы не отделаемся. — Что нам сбитый вертолёт... — с видом знатока фыркнул Ли, а Ибо даже голову поднял, посмотрел на него с интересом естествоиспытателя. — Нам теперь весь подиум нужен! Ибо бросил взгляд на Чжаня и теперь по его губам прочитал: — Пиздец. The End