Armor on, you use your heart as a fortress. Ticking bombs, all the weapons are useless. So can you just let down your guard, Before everything is marred? I move on, you use your heart as a fortress.
Illenium — Fortress
Май 1998. — Не могу поверить, что ты просто так всё бросишь и уедешь в другое место, — с досадой говорил коллега. — Университет столько для тебя сделал, а ты оставишь его? Кацураги Широ устало вздохнул, заталкивая последние книги в коробку с вещами. Эти разговоры начинают ему надоедать. — Я всё прекрасно понимаю, и я благодарен всем, кто верил в меня, — он закрыл коробку и звучно хлопнул по крышке. — Мне больших трудов стоило уговорить директора отпустить меня. — Он, наверное, больше всех расстроен твоим переводом. — Скорее всего так. Он никогда не отказывал мне в помощи. Что ни попрошу: малодоступные материалы из других городов, поменьше лекционных часов в угоду исследованию, отпуск или командировку вне очереди… Он был готов сделать для меня всё. Порой казалось, что директор верит в эту теорию больше, чем я. — Так что же такого тебе предложили, что ты готов бросить такое тёплое местечко? Кацураги развернулся лицом к коллеге, положил руку ему на плечо и широко улыбнулся. — Мне предложили исполнение мечты. Не очень много нашлось людей в Токийском университете, кто расстроился, узнав об уходе Кацураги. Профессор слыл излишним фанатиком своего дела, мало уделяя внимания чему-либо другому. Преподавательский состав недолюбливал его за поблажки, получаемые за счёт давнего товарищества с директором, а студенты сходили с ума, пытаясь на занятиях и лекциях уловить вечно ускальзывающую мысль рассказчика. Лишь такие же фанатики от науки могли поймать волну, на которой находился разум Широ. Всё стало в разы хуже, когда Кацураги загорелся идеей вечного двигателя. Вопрос, будоражащий немалое число умов по всему миру, но не нашлось пока ни одного, всерьёз считающего эту идею практически осуществимой. Ни одного, кроме Кацураги. Вера в то, что существует способ его получения, захватила разум физика до последней капли, и словно весь остальной мир потерял всякий интерес. Слухи о настолько увлечённом исследователе вышли за пределы Токио и быстро добрались до нужных ушей. Предлагая ему идеальные условия в обмен на результат, они получили согласие, ещё даже не успев толком обозначить себя и свои желания. Но им такое слепое рвение пришлось крайне по душе. Кацураги дал слово, что не забудет старого друга и поделится с ним результатами своей теории при первой возможности. Гораздо сложнее было объяснить семье, почему в их жизни вдруг наступили перемены. — Опять ты только о своей работе думаешь! — ладони Мисато сжались в кулаки. Широ пребывал в непонимании, читая злость в глазах дочери. — Нам уже выделили новую большую квартиру. У тебя будет просторная комната и ты сможешь обставить её, как только захочешь! Разве это не здорово? — заботливая улыбка на его лице казалась девочке издевательской. — Комнату? Папа, да причём тут какая-то комната! Ты совсем ничего не понимаешь? — Мисато, однако, не ждала положительного ответа на свой вопрос. — Ты не подумал, что у меня здесь друзья? Что я не хочу с ними расставаться? Что у меня планы на жизнь в этом городе? — Милая, это всё никуда не денется. Мы просто переедем в другое место. Твои друзья и планы на жизнь никак не пострадают от этого. — Нет, ты точно ничего не понимаешь, — устав биться о стену, Мисато последний раз одарила отца взглядом, полным обиды и злобы. Покачав опущенной головой, она ушла в свою комнату и резким движением задвинула дверь. Широ долго смотрел на закрытую дверь, будто оглушённый её громким стуком. Он никак не мог понять, что такого ужасного сделал, чтобы получить от родной дочери столько гнева в лицо. Переведя взгляд на всё это время стоявшую рядом Мико, Кацураги бессильно вопросил. — Ну что? Что я должен сделать? — Может, начать наконец-то замечать дочь? Широ, сколько ещё жертв мы должны принести твоей работе? — Прости, но это слишком важно, — Кацураги тяжко опустился на стул. — Это дело всей моей жизни.***
Ко второй половине дня редкие облака полностью расступились. Плотные жалюзи учебного кабинета рассеивали яркие лучи, создавая внутри дымку приглушённого оранжевого сияния. Докладчица близилась к концу своего выступления. Студенты, коих насчитывалось меньше десяти, по возможности делали кое-какие заметки, так как к экзамену могло потребоваться буквально что угодно. Преподаватель внимательно слушал, развернувшись полубоком к говорящей студентке. — Одним из наиболее интересных и полезных применений клонирования является целенаправленное выращивание внутренних органов для нуждающихся в их трансплантации. Проблема заключается в том, что на само выращивание уйдёт слишком много времени, поэтому встаёт вопрос о заблаговременной заготовке органов и их хранении до нужного момента. Голос девушки с каждой минутой становился всё монотоннее. Она сама про себя отметила, что уже подустала. Но слушатели охотно внимали всему, что говорит однокурсница, и не отрывали от неё глаз. Последние тезисы были проговорены, и с чувством облегчения она перевернула оставшийся лист папки с докладом. Преподаватель одобрительно кивнул и начал озвучивать свой вердикт. — Неплохо. Очень неплохо, Икари. Однако я не услышал в вашем выступлении размышлений об этической стороне проблемы клонирования. Что вы скажете по этому поводу? Юи на мгновение запнулась. Она и вправду ничего не вписала в доклад по этой части. — Кобаяси-сенсей, я долго думала об этом, но так и не пришла ни к какой личной позиции. Слишком много плюсов и в то же время минусов, если как следует задуматься. — Что ж, я не удивлён, — мягко произнёс преподаватель. — Тема щепетильная, с этим не поспоришь. Мне интересно, что думают по этому поводу остальные присутствующие? Кобаяси оглядел всех сидящих напротив. Студенты невинно хлопали глазами, то ли чего-то боясь, то ли не имея, что сказать. — По какому поводу конкретно? — уточнил сидящий у двери Рокубунги. — Кем будет воспринимать себя клон и как другим людям относиться к нему? После нескольких вечеров, проведённых накануне в поисках ответов на эти вопросы в своей голове, Юи хотела узнать чьё-нибудь ещё мнение. Она перевела взгляд на Рокубунги, ожидая каких-нибудь мыслей от него. Тот подпирал рукой щёку, уставившись куда-то в одну точку. — Клон — искусственно созданное существо. Его специально создают со строго определённой целью, — ровным тоном говорил он. — То, как он при этом себя воспринимает, не имеет значения. Если только сама цель не подразумевает другого. Юи непроизвольно прищурилась, вглядываясь в лицо говорящего. Но оно ничего не выражало, будто он констатировал факт. Преподаватель задумчиво хмыкнул. — Это достаточно циничная позиция, — Кобаяси подметил, что мнение студента полностью соответствует его мрачному виду. Секунду спустя Гендо усмехнулся. — Разве наука не сплошной цинизм, Кобаяси-сенсей? — Уверяю, что нет. Я наоборот считаю, что наука — это сплошь романтика. Юи мысленно согласилась с преподавателем. Цинизм — это не тот антураж, который привлекает людей в какой-либо деятельности. — Впрочем, это тема для отдельной дискуссии, если пожелаете, — мужчина посмотрел на наручные часы. — И, к сожалению, времени на неё у нас не осталось, — снова развернулся к докладчице. — Повторюсь, хорошее выступление, Икари, но в следующий раз не поленитесь осветить вопросы биоэтики. Это важно. — Хорошо, сенсей. — Все могут быть свободны. Один из студентов остался задать дополнительный вопрос, остальным же не терпелось выбраться на свежий воздух. Довольная проделанной работой, Юи направлялась к автомату с напитками и перекусами в небольшом парке перед зданием университета. Проголодаться она ещё не успела, зато в горле ощутимо пересохло после продолжительного монолога. Высокие плоские кроны деревьев спасали от солнца даже в полдень, чем пользовались обучающиеся в перерывах между занятиями. Выудив из автомата заветную бутылку с обычной водой, Юи сделала несколько глотков. «Вот теперь жизнь снова прекрасна», — мысленно обрадовалась она и улыбнулась. — Ну что, ты всё на сегодня? — раздался слева голос Кэцуми. — Да. Хотя, вообще-то нет, — лёгкое смущение появилось на лице Икари. — Поскольку сегодня короткий день, я хотела заняться кое-чем… дополнительно. — Мало тебе основных часов, так ты ещё находишь силы для сверхурочной запарки мозгов, — Кэцуми качала головой, искренне не понимая подругу. — Эх, Юи. Все парни вокруг готовы душу дьяволу продать, лишь бы ты обратила на них внимание. А ты всё свободное время тратишь на какую-то дополнительную учёбу. — Глупости всё это. Разве у таких могут быть сколь-нибудь серьёзные намерения? — Вот пока не сходишь на свидание, не узнаешь, — Кэцуми шутливо толкнула Юи локтём. — Ни за что не поверю, что ты хочешь всю жизнь провести за книжками и пробирками. — Всё верно. Не хочу, — мечтательно улыбнулась Икари. С самого начала Юи категорично настояла на проживании в общежитии, стойко сопротивляясь уговорам отца. Денег у них было предостаточно, чтобы снимать отдельную квартиру неподалёку от университета, но будущая первокурсница хотела свободы, как она её представляла. Огромный красивый город, толпы интересных людей, занимательная учёба — всё это прекрасно и поначалу, казалось, даже ослепило её. Но почему-то ничего из этого не могло сравниться с приездом домой после первого семестра. Уют, тепло, родные лица, знакомые места. В тот момент Юи поняла, как было бы здорово, чтобы такой дом с настоящей семьёй у неё появился в её новой жизни. Но пока учёба занимала всё внимание Юи. Жажда знаний с поступлением в университет не просто не удовлетворялась, а разгоралась сильнее.***
Лаборатория кафедры располагалась в угловом помещении. Там сейчас была тень, а значит жара не сможет отвлечь её от работы. Юи бодрым шагом направлялась туда. Оказалось, что дверь не закрыта, как обычно, на замок. Войдя внутрь, Юи увидела устроившегося через одно рабочее место от неё Рокубунги Гендо, уже обернувшегося на звук. — Ух ты, привет, — улыбнулась Икари. — Виделись недавно. В отличие от девушки, Гендо никогда не выглядел приветливо, будто специально пребывая с мрачным выражением лица. Юи вздохнула, не получив хотя бы вежливой взаимности. — Не ожидала здесь увидеть кого-нибудь. Обычно в это время здесь никого нет. Рокубунги еле заметно улыбнулся каким-то своим мыслям и вернулся к записям. Устроившись на своём месте, Юи вытащила из сумки папку приличной толщины и широко разложила листы из неё по столу. Полтора десятка минут прошли в безмолвии. Казалось, что их не беспокоит присутствие друг друга. Но в какой-то момент Юи подметила, что рядом стало совсем уж тихо, и краем глаза увидела, что Гендо развернулся к ней. Картинно замерев на несколько секунд, она повернула голову к однокурснику и с прищуром посмотрела на него. Это была верная тактика: Гендо смутился от такого претензионного взгляда, и глаза его забегали. — Ты что-то хотел спросить? — Пока что нет, — он даже перестал хмуриться, как отметила Юи. — Тогда что ты на меня так смотришь? — Мне интересно. — Что интересно? — То, что ты делаешь. — Когда людям что-то интересно, они спрашивают. — Не все. И не всегда. «Этот разговор явно идёт не в то русло», — Юи покачала головой. Она весьма наслышана о загадочных странностях, творящихся в голове у студента Рокубунги. И за пару совместных лет обучения лично заметила его умение направить диалог в каком-то нужном и понятном лишь ему одному направлении. А ещё эти необъяснимые ничем выходки, вроде кражи ключей от библиотеки, в которую все обучающиеся итак имеют доступ почти круглые сутки. Насколько всем было известно, от дисциплинарного слушания его спас не кто иной, как сам заведующий библиотекой, убедивший руководство в мелочности нарушения и способности разобраться с нарушителем самому. Подобные истории выстроили Гендо соответствующую репутацию, и остальные студенты по возможности сторонились его. Но Юи была из тех, кто считал, что у подобного необычного поведения есть разумное объяснение. Поэтому Рокубунги не пугал её, а скорее вызывал любопытство. — Тогда можно спрошу я? Чем ты занимаешься? — Не поверишь, но тем же, чем и ты, — с усмешкой ответил он. Икари скептически хмыкнула. — Этого не может быть. — Я же сказал, что не поверишь. Поднявшись со стула, Гендо протянул Юи свою тетрадь, и она стала внимательно всматриваться в размашистые записи и формулы. В это время он тихо прокрался ей за спину и принялся наспех разглядывать многочисленные бумаги на её столе. Незнакомая терминология, минимальное количество цифр и лишь одно хорошо известное словосочетание. — Это совсем не похоже на мою… — Юи отвлеклась от тетради и запнулась, неприятно удивлённая наглостью парня. — Эй, я не разрешала тебе смотреть! — она решительным шагом загородила собой рабочее место, оттесняя Гендо. — Но ты же сама хотела, чтобы я что-нибудь спросил, — с нотками издёвки. — Спросил, а не лез смотреть без разрешения. Слово «манеры» тебе знакомо? Любопытство любопытством, но всё-таки это был Рокубунги собственной персоной. По-детски обманул её, просто чтобы взглянуть на чужое своими глазами. Зачем, если можно попросить? И всё же Юи не умела долго злиться на кого-то. — Прости, — он вернулся к своему столу. — Метафизическая биология? Ты вправду увлекаешься этим шарлатанством? — Уже второй десяток лет, как это не шарлатанство, — с гордостью заявила девушка. — Материальность души — доказанный факт. Но большая проблема кроется в недостатке других экспериментальных данных. — Потому и говорю, что шарлатанство, — не унимался Гендо, но Юи это ничуть не смущало. — Когда-то им считалось то, что Земля крутится вокруг Солнца, и сейчас это кажется смешным. Разве тебе не хотелось бы стоять у истоков новой науки? — её собеседник задумчиво почесал затылок. — Здесь, конечно, есть, над чем подумать. Повисла неловкая пауза. Юи начала нервно разглаживать на столе инструкцию к практической части, которая итак была в идеальном состоянии. Когда мысли упорядочились, она отошла к холодильнику с заготовленными заранее реагентами, на обратном пути бросив взгляд на Гендо. Тот, как и в самом начале, сидел над тетрадью и излучал абсолютное равнодушие, устроив висок на ладони. Так и прошло целых два часа. Мысли Икари об эксперименте перебивались неуместными вопросами о том, с чего вдруг Рокубунги стал заниматься в лаборатории, следит ли он украдкой за ней в данный момент, думает ли, что она тратит время впустую, действительно ли считает циничный подход к науке верным, придёт ли завтра или через неделю, и прочими-прочими. Незаметно для себя она закончила запланированную на этот день часть и быстро прибрала рабочее место. А он так и сидел, редко тыкая ручкой в тетрадь. — До завтра, — попрощалась Юи, направляясь на выход. — До встречи, — последние шаги он проводил её взглядом. «Завтра у нас нет общих занятий», — мысленно поправил её Гендо и закрыл тетрадь.***
Уходя с территории университета, Гендо прокручивал в голове, как Юи идёт до своего общежития в Ёсиде, в комнату семьдесят пять, куда через час должна вернуться также её соседка Хиёри, а завтра она к девяти утра придёт на лекцию по нейрофизиологии… Икари об этом не догадывалась, но он помнил её недельное расписание наизусть, знал имена, специальность и группу соседки и подружки, знал все книги, которые она брала в библиотеке, всех преподавателей, у которых она занималась. Ему казалось, что это как-то поможет понять её. Почему она, дочь состоятельных родителей, не смотрит ни на кого свысока? Почему постоянно улыбается? Почему хватается за все дополнительные курсы, будто без разбору? Почему не отказывает никому в помощи? Ей бы выбрать себе такого же сынка богатенького папаши, кои итак вьются перед ней, и уехать с ним в беззаботную жизнь, ни в чём себе не отказывая и не зная проблем. Однако Юи совершенно не вписывалась в их блистающие лоском декорации, словно пришла из другой пьесы. Можно было бы сказать, что она искусно притворяется, но в этой лёгкой улыбке не замечалось ни капли фальши. Существование Икари Юи плохо укладывалось в представление Гендо о мире, и это не давало ему покоя. Быть может, она просто ненормальная. Или до ужаса наивная. После сегодняшней встречи, как он подумал, вполне может быть и то, и другое. А ещё она, кажется, ничего не боится. В отличие от него.***
— Профессор, не хотите сходить с нами прогуляться? — вызвался самый смелый парень из группы пришедших. — Вот так неожиданное предложение, — Фуюцуки даже смутился. — Сегодня такая хорошая погода! — теперь радостный голос подала другая девушка. Фуюцуки Кодзо никогда прежде не допускал мысли о подобном общении со студентами, почти «на равных». Всё-таки профессиональная этика и общепринятые традиции казались ему более приглядными. В то же время на занятиях и лекциях он старался вести себя максимально непринуждённо, создавая доверительную атмосферу между собой и обучающимися. Похоже, пришло время пожинать плоды. В конце концов, что плохого может случиться? — Что ж, давайте сходим. Я освобожусь через десять минут. — Здорово! Мы подождём вас у входа! Время пролетело незаметно. Свежий воздух, молодые счастливые лица, громкий смех. Конечно, попытки вовлечь себя в обсуждение сплетен и слухов Фуюцуки пресекал сразу. Неприлично это. И некоторые шутки были ему непонятны. Молодёжь, что с них взять. На предложение зайти в бар Фуюцуки вежливо отказался. Первый раз лучше обойтись без алкоголя. Студенты слегка разочарованно переглянулись, но не стали уговаривать сенсея. Гуляя вдоль берега Камо, а затем просто по улицам города, компания делилась историями из жизни, новостями и планами. Несмотря ни на что, профессору было интересно разнообразить будни. Дома его всё равно никто не ждал, а компания распрощалась уже достаточно поздним вечером. Стук колёс поезда не заглушался мыслями в голове, потому что не думалось ни о чём. Сплошная неторопливая безмятежность, да и только. Правда ли, что именно такой должна быть жизнь человечества?